У семи нянек...

Уход за ребёнком, которому всё-таки оказалось три года (с точки зрения Верде, разница была несущественна – всё равно бестолковый), был не слишком обременительным. Так, по крайней мере, учёный решил поначалу. Эксперименты над ребёнком, каким-то образом поддерживающим Равновесие, ему проводить запретили, а после попытки Верде сделать это тайно от коллег ещё и следили, чтобы они с Тсунаёши не оставались один на один. Гениально, не правда ли? И никакой возни с необразованными малолетками. Проблемы начались чуть позже, когда Колонелло, осоловевшими глазами наблюдавший за тем, как Тсуна играет с роботом, вдруг спросил: – А что это он лопочет? – Просто детский лепет, – пожала плечами Лар, отыгрывающая за ещё одного робота-злодея. – Да нет же, кора! Он повторяет одно и то же слово, слышишь? Только не могу понять какое. Лар задумалась. – Если так подумать, то у детей трёх лет уже должен быть солидный запас слов, а мы до сих пор не смогли добиться от него даже членораздельной просьбы что-нибудь дать… Колонелло, вообще-то не представлявший, что там дети должны знать к трём годам, с энтузиазмом закивал: – Вот именно! Возможно, это потому, что мы просто не понимаем, на каком языке он говорит? Парочка военных переглянулась между собой. – И… что теперь делать?..

***

Восемь человек пристально смотрели на сидевшего в центре круга ребёнка. Тсунаёши по очереди смотрел на них, явно не понимая, что происходит. – Итак, – Верде поправил очки, – вы полагаете, что эта малявка уже умеет говорить? Луче погладила собственный круглый живот: – К трём годам дети могут знать до тысячи разных слов. Сомневаться в словах будущей матери никто не стал. – А вдруг мы не знаем языка, на котором он говорит? – испугался за бедного ребёнка Скалл. Фонг покачал головой: – Маловероятно. Нас здесь восемь человек, и каждый знает несколько самых распространённых языков. Думаю, мы сумеем понять его, если прислушаемся. – Пф, – Вайпер скрестил руки на груди. – Если мне не заплатят, я не буду переводить его слова. Аркобалено закатили глаза. – Подожди, может, ты ещё и не сумеешь это сделать, кора! Возникала пауза. Шестеро мужчин и две женщины вновь пристально уставились на ребёнка, катающего полицейскую машину и издающего звук, понятный на всех языках мира, но, к сожалению, не являющийся словами: «Брм-брм-ррррр!» Звук «р» звучал на удивление чисто и ясно для трёхлетки. – И… как нам узнать, на каком языке он всё-таки говорит? – задал волнующий всех вопрос Скалл. – Пф, тоже мне проблема, – хмыкнул Реборн, поднимаясь со стула. Лар угрожающе нахмурилась: – Если ты в очередной раз собираешься его пугать… – Зачем же такие сложности, – ухмыльнулся мужчина, забрав со стола вазочку и присев перед Тсуной. – Эй, мелкий, хочешь это? В глазах мальчика засверкали звёздочки. Он потянулся рукой к печенью, но Реборн в последний момент отодвинул вазочку, удерживая в пределах видимости Тсуны. – Нет, так не пойдёт. Если хочешь, ты должен сказать мне об этом. Мальчик наклонил голову набок, видимо, пытаясь понять, почему ему не дают только что предложенные вкусняшки, и встал сначала на четвереньки, а потом и на ножки, чтобы дотянуться. Реборн нахмурился и поднял руку повыше. – Ask me. – Ну, ты и садист, семпай, – пробормотал Скалл, с сочувствием посмотрев на Тсуну. Мальчик снова потянулся к печенью, киллер снова отодвинул тарелку. –Wèn ta, – подключился к игре Фонг. – Это ненаучно, – пробормотал Верде под нос. – Хотя чего ещё от вас ожидать? Надувшийся, но ещё не ревущий Тсуна сделал попытку подползти к вожделённому лакомству, но Реборн снова отодвинулся. Аркобалено переглянулись и на разных языках попытались донести до мальчика, что от него требуется. Реборн неумолимо отодвигал вазочку, пока неуверенно следующий за ним малыш всё-таки не плюхнулся на зад и не разрыдался. – Доволен? – спросила Лар, будто бы даже радуясь такому результату. – Твой план провалился. И ты опять расстроил Тсунаёши. – Ну, нет, – пробормотал киллер, понимая, к чему идёт дело. – Не в этот раз! Вазочка с печеньем взлетела вверх. Реборн кинулся к ближайшему окну, сообразив, что остальные выходы заблокировали коллеги-Аркобалено. Тсуна самозабвенно рыдал от обиды, не обращая внимания на происходящий вокруг хаос. – Куда это ты собрался, Реборн? – мило улыбнулась Луче, преграждая последний путь отхода. – Я киллер, а не нянька! – Как и все мы, Реборн, как и все мы. Будь мужчиной и исправь то, что сделал. Окажись на месте Луче кто угодно другой, он проигнорировал бы эти слова, но этой женщине возражать было невозможно. И всё же Реборн попытался. – Да я же хотел как лучше! – Вот именно. И у тебя лучше всех получается его успокаивать. – Тем более, он уже молчит, – хмыкнул Верде, обратив всеобщее внимание на то, что шум в комнате создают только взрослые. – А кстати, почему? Спорщики обернулись к Тсуне и увидели, как Скалл скармливает довольному мальчишке поднятое с пола печенье. – Скалл, – Лар умудрилась прорычать имя каскадёра, несмотря на то, что буквы «р» в нём не было. – Ты никогда не слышал о том, что нельзя кормить детей с пола? – А что такого? – удивился Аркобалено Облака. – Я же подул. И вообще, пять минут не пролежало, значит, микробы не успели залезть! – Идиот, – пробормотал Верде, – даже маленькие дети не верят в такую чушь. – Ага, – согласился Колонелло. – Идиот, но зато как удачно для Реборна! Слышишь, кора? Ты должен будешь его поблагодарить… если останется кого, – добавил молодой мужчина, глядя на побледневшего Скалла и надвигающихся на него Лар с Луче. – Перебьётся, – отрезал Реборн, незаметно переведя дух. – Но если умрёт, я принесу ему цветы на могилку. Поздно вечером, когда Лар вытирала искупанного Тсуну полотенцем, в ванну зашла Луче, потому что была её очередь укладывать малыша спать. – Okāsan! – широко заулыбался мальчик и спрыгнул со стульчика, чтобы обнять женщину. – Okāsan? – повторила Лар. – Точно не английский. И не итальянский, конечно же. – Всё-таки похоже на китайский, – согласилась Луче, погладив прижавшегося к ней ребёнка по голове. – Или… – Японский! – хором закончили женщины и рассмеялись. По-японски у них говорили Реборн, Фонг и Скалл.