Цена спасения

Вокруг стучала музыка, неподалёку смеялась какая-то парочка, бренчали стаканы, которые бармен то и дело опускал на стойку перед тем или иным посетителем, но ни один из этих звуков не достигал сознания демона, который сидел за столом в самом дальнем и самом тёмном углу заведения. Если бы сейчас кто-то потряс Кроули за плечо, тот бы, наверное, и не заметил — так глубоко ушёл в мысли, чему довольно сильно способствовало количество выпитого. На столе рядами стояли опустошённые бутылки. Раз за разом, точно прогоняя себя через мясорубку, демон ворошил в памяти события сегодняшнего дня. С едкой усмешкой он вспоминал тот крохотный луч надежды, который толкнул его заявиться к Азирафаэлю. Как только в голову взбрело, что его могут принять после предательства? После того, как он воспользовался беззащитностью ангела, вторгся в его душу. И на самом деле не важно, вернёт Азирафаэль память или нет. Исход будет один. Удивительно, что они вообще так долго продержались вместе… Демону и ангелу не положено ошиваться рядом, они не должны улыбаться друг другу и пить вместе вино, не должны касаться, чувствовать… Демоны не должны так желать кого-то столь чистого и прекрасного. Теперь всё встало на свои места, как если бы они никогда не встречались, не знали друг друга, не нарушали волю Небес и Ада. Теперь всё правильно. Так почему же так горько, так звеняще пусто, и нутро — как изъеденная термитами деревяшка, как космический вакуум, как умирающая на морозе дворняга, выкинутая хозяевами за порог? Почему хочется согнуться, сломаться пополам, и рыдать, а когда кончатся слёзы, выплакать кровь до последней капли? Почему, если так и должно быть, Кроули кажется, что его вот-вот втянет в себя собственная пустота, вывернет наизнанку? Почему… Сегодня надежда угасла, точно свеча под колпаком; внутри воцарилась тьма, какая бывает на самом глубоком круге Ада. Можно сказать, теперь Кроули носил Ад в себе, разве не мило? Даже Небеса не смогли бы придумать наказания лучше, даже святая вода не была бы столь ужасна, как эффект, который произвели на Кроули слова ангела. Оставалось, как в клишированном кино, напиваться в баре. Демон не знал других лекарств от одиночества. Закинув в рот очередную порцию виски, Кроули потёр озябшие предплечья. Ни перчатки, ни алкоголь не спасали от холода, а знобило нещадно. Ледяным холодом горела теперь не только грудь, но и спина, плечи, шея и даже стопы. Но сильнее всего ныло под сердцем, там, где начинается душа. Если у демонов была душа, конечно… Кроули вспоминал мягкое лицо Азирафаэля. Его горячие руки и губы, его светлую ангельскую кожу, улыбку… И его ледяные, полные презрения глаза, отстранённый голос, скрещенные руки, резкое, твёрдое: «Это только твоя дружба… Я словно отсёк лишнее». Было обидно. Было больно. Ангел был готов так запросто выбросить Кроули из своей жизни, и пусть он его не помнил, но демону казалось, что Азирафаэль должен был что-то чувствовать, какую-то связь между ними. Ангел должен был хотя бы попытаться поговорить, выяснить причины ночного… происшествия… «Ничего он тебе не должен. Он ангел, а ты ползучая тварь», — одёрнул себя Кроули. Ангел имел право быть таким, демон заслужил его ненависть, но так хотелось вернуться назад, найти другие слова, даже если снова будет больно, пробовать ещё и ещё… Нет, Азирафаэлю это не нужно. Он ясно дал понять, чтобы Кроули оставил его в покое, а демон, вместо того, чтобы услышать желание (теперь бывшего) друга и принять его… выдернул в реальность ангельские крылья. Чёрт его дёрнул, не иначе! Магии и так было слишком мало, чтобы пускать её на мелочную пакость. Но слишком хотелось стереть с лица ангела надменное бесчувственное выражение, показать, что зря он отказывается от магии… И от Кроули. И, может быть, самую маленькую секунду, демон надеялся, что это поможет Азирафаэлю вспомнить… Пусть даже отношения уже не исправятся, но… Чуда не случилось — демон понял это по испуганному лицу ангела, по неловким движениям, по скинутым с полок книгам. Чуда не случилось, потому что Мать не оставила для Кроули божественных чудес, он лишился права на них так же, как лишился когда-то белых крыльев. Демон уже решил, что, чуть позже, когда город будет спать, он вернётся к магазину, не заходя потянется остатками магии через стены, и, если окажется, что Азирафаэль ещё не справился с крыльями, поможет их спрятать. После Кроули уедет на другой конец света… Может потом попробовать обратиться к Адаму? …Если метка, конечно, позволит это «потом», а даже если нет, вряд ли демон будет уж очень жалеть о ничтожном одиноком потом, которого вдруг не случится. Плеснув себе ещё виски, Кроули попытался поднести стопку ко рту, но руки так задрожали, что он вылил половину мимо, забрызгав рубашку, штаны и столешницу, и хотел уже привычно щёлкнуть пальцами, но вовремя остановился. На магию теперь был наложен строгий лимит. — Эй, красавчик! Помощь нужна? — проворковали откуда-то сверху, и демон не сразу понял, что обращаются к нему. А когда поднял взгляд, увидел девушку в кожаной мини-юбке и топе, едва прикрывающем грудь. От девушки кисло несло текилой и сигаретами, улыбаясь, она протягивала салфетки. — Ха, а зачем ты носишь окуляры в помещении? Хотя, не отвечай, так более таинственно. Знаешь… А давай я сама, — пьяно подмигнув, она вдруг наклонилась, оперевшись о стол локтём, и медленно промокнула виски сначала на рубашке Кроули, потом на ремне… Может быть в другое время в другом месте другой Кроули и не преминул бы поразвлечься, но сейчас демону хотелось остаться одному, поэтому он весьма грубо перехватил настырную тусовщицу за руку, грубо дёрнул её к себе так, чтобы девушка оказалась на уровне его лица, и прошипел, не жалея яда: — Алис-с-са, а ты знаеш-ш-шь, что от курения бывает рак, а от секс-са дети? Я бы на твоём месте проверился и на первое и на… — Что ты делаешь?! — раздался сверху голос, который Кроули узнал бы из тысячи. От неожиданности он разжал хватку, и испуганная Алиса, потеряв равновесие, навалилась сверху, весьма нескромно вжимаясь в демона грудью. Но тут же пискнула что-то, отскочила, как ужаленная, и побежала куда-то вглубь зала. Рака у неё не было, в отличие от ребёнка, но, по крайней мере, какое-то время курить она точно не захочет. Рядом и правда стоял хмурый Азирафаэль, одет он был в огромный кремовый плащ, который странно топорщился на спине, точно у ангела на плечах росли два горба… ну, или два крыла. Выглядело это довольно забавно, но Кроули решил, что посмеётся как-нибудь в другой раз. Он вынужден был признать, что ангел оставался недосягаемо-прекрасным даже в этом нелепом плаще, светомузыка подсвечивала светлые локоны, отражалась бликами в голубых глазах, заставляя их гневно светиться. Сердце демона тяжёло ударилось о рёбра, болезненно сжалось и снова ударилось, словно хотело выбраться наружу и укатиться куда-подальше. Невовремя проснулась и обида. Отвернувшись и налив себе виски, Кроули глухо спросил: — Как ты нашёл меня? Ангел зашелестел крыльями. Демон чувствовал, как Азирафаэлю неприятно стоять тут и привлекать всеобщие взгляды, поэтому Кроули прикрыл глаза и через боль потянулся остатками магии к белоснежным крыльям. «Прощайте», — мысленно шепнул он, прежде чем заставил их исчезнуть. Азирафаэль облегчённо вздохнул. Кроули опустил глаза в стол, пережидая приступ боли. Каждый вдох острым штопором вкручивался в лёгкие, так что пришлось вспомнить, что кислород нужен только людям, а демоны вполне могут обойтись и без него. Холод обступил плотным кольцом, и Кроули не хотелось, чтобы Азирафаэль что-то заметил, не хотел заставлять его чувствовать себя в чём-то виноватым. Увидеть в его глазах жалость было худшим, что можно было себе представить. Теперь уже поздно было что-то менять, что-то говорить, удерживать. Болезнь подобралась слишком близко, наверное, даже на кончиках пальцев не осталось чистого участка кожи. Демоническая магия истощилась настолько, что её едва хватило бы на самое плохонькое чудо, и даже если бы ангел вдруг согласился на обмен телами, Кроули просто не наскрёб бы на него сил. Кроули подумалось, что надо закругляться с выпивкой и попытаться добраться домой. Отлежаться и отогреться… Может быть утром он что-нибудь придумает… — Думаю, это было чудо. — Что? — Кроули вскинул голову, мимолётно удивляясь, что ангел всё ещё здесь. Мало того, он уселся на стул напротив и уже наливал себе виски. — Ты спросил, как я тебя нашёл, — неожиданно мягко объяснил ангел, слишком внимательно вглядываясь в лицо демона напротив. — Я почувствовал, где ты. Сильно захотел, и всё получилось, как тогда, с очками… — М-м, ясно… — пробормотал демон. Он думал, ангел спросит, зачем Кроули был нужен недавний трюк с крыльями, но Азирафаэль спросил нечто совсем другое: — Так чем ты был занят… с той девушкой? — С какой?.. О… Ничем особенным. — Она выглядела напуганной… — Естественно. Я же исчадие Ада, мне положено пугать. — Что ты ей сказал? — ... — Я видел, как она выкинула сигареты в урну… — Слушай... какого чёрта, ангел? — не выдержал Кроули. — Ты хочешь светской беседы? Иди поищи себе более ангельскую компанию, а меня оставь в покое! Азирафаэль не двинулся с места, только лицо у него снова стало хмурым, как грозовая туча, а голубые глаза продолжали впиваться в лицо напротив, словно что-то выискивая и не находя. — У тебя что-то странное с шеей и… со скулами… вены — они… чёрные… — начал Азирафаэль, но запнулся, замолк, потому что Кроули скривился с таким отвращением, словно ему под нос сунули дохлую крысу. — Я демон, не забыл? И, знаешь… Мы все такие: с венами и чёрными пятнами, слизью на ушах и… ластами, хвостами. Один мой знакомый носит ящерицу на лбу. Демоническая природа и всё такое. Просто считай, что я возвращаюсь в свой истинный облик. Готовлюсь для долгой прогулки в Ад. Меня там, вроде как, заждалис-с-сь. — Но я думал… — Просто, ос-с-ставь меня в покое, ладно?! — прошипел демон. Обхватив голову руками, он упёрся взглядом в стол, пытаясь подавить болезненную дрожь. «Я подыхаю, ангел! — хотелось закричать ему, но он только сильнее сжал зубы. — Побудь со мной ещё немного», — хотел попросить он, но продолжал молчать, ожидая, когда ангелу надоест биться лбом о стену. Кроули ненавидел чувствовать себя слабым, а тем более слабость показывать, и не мог ничего поделать с рвущимся наружу злым сарказмом. Разве не ангел недавно выгонял его? И правильно делал. Может быть позже… Когда-нибудь… Они ещё встретятся, поговорят за бокалом вина (в чём демон сильно сомневался), но сейчас Азирафаэль должен был уйти. Кроули не хотел бы отключиться прямо у него на глазах, а боли было столько, что казалось, именно это вот-вот и случится. Если бы только можно было снизить чувствительность магией… — Ты так ведёшь себя, потому что я не тот? — вдруг спросил Азирафаэль с такой странной, непривычной горечью, что демон поднял на него взгляд. — Чего? Теперь настало время ангела смотреть в стол: — Я знаю… знаю о том, что связывало вас с прежним Азирафаэлем, и понимаю, что я — не он. У меня нет его памяти, его эмоций, я не понимаю ваших с ним шуток, не знаю ваших мест и ресторанов, и даже «любимые пончики» попробовал сегодня впервые. Наверное, тебе кажется, что продолжать быть со мной вместо него — это измена, но я бы хотел, чтобы ты понял и мои чувства… — ангел говорил торопливо, без остановки, точно боясь, что если возьмёт паузу, хотя бы для вдоха, то не сможет продолжить дальше. Скулы его залило смущение, а пальцы вцепились в салфетку. Кроули запутывался с каждым новым предложением, чувствуя, словно его заперли в каком-то лабиринте из бессмысленных слов. Высоко поднимая брови, он вслушивался в этот бред, смотрел на румяные щёки ангела и не мог взять в толк, в чём же дело. — Если тебе настолько противно касаться меня, — почти обморочно шептал ангел, — то зачем ты продолжаешь вести себя так? Все эти свидания, пончики, разговоры за вином… А потом врёшь, когда я спрашиваю, что же с тобой происходит. Убегаешь, стоит мне зайти чуть дальше… взглядов. Какой реакции ты ждёшь от меня? Называешь нас друзьями, а сам… думаешь только о том, как вернуть прежнего Азирафаэля! А если не получится, то что? Сделаешь из меня его плохонькую замену? Или… — Подожди, стой! — Кроули поднял ладони, и Азирафаэль замолк на полуслове — к этому моменту он был красный, как помидор, и только глаза воинственно блестели. — То есть ты думаешь… что мы… — демон поперхнулся, пытаясь подобрать слова. Услышанное никак не желало уместиться в голове. — Думаешь, что мы с… Как ты это называешь? Прежний Азирафаэль?.. Думаешь, мы с ним встречались? Вместе до гроба и всё такое? — Я знаю это, — прошептал ангел. — … Нет, ты… ты серьёзно?! И откуда ты это взял? — впервые за этот день демону стало весело. Так, чёрт его дери, весело, что хотелось рассыпаться прахом прямо под ноги смертным, чтобы по нему ходили, смешивая с пылью, чтобы налипнуть на подошвы и больше никогда не существовать. Это было бы забавно, гораздо забавнее, чем слышать этот адовый бред из уст божьего ангела. В груди поднимался истерический смех. — Ладно, ангел, не важно откуда… Но ты чертовски ошибаешься. Мы и друзьями-то были с натяжкой. Азирафаэль уязвлено улыбнулся, откидываясь на спинку, выдавил с несвойственным себе ядом:  — Вот, снова… Тебе просто неприятно видеть меня на его месте? Признай это, и мы разойдемся. — Ты не в себе… — Это ты не в себе, Кроули! — не выдержал Азирафаэль, багровея от гнева. — Думаешь, вместе с памятью у меня и мозгов не стало?! Думаешь, не помню, как тебя передёрнуло, когда… когда… Демон не стал больше выслушивать этот бред, а просто приподнялся, перегибаясь через столик, и, подтянув к себе ангела за грудки, впился в его рот болезненным, яростным поцелуем. Внутри точно разверзлась бездна, в которую демон шагнул, не глядя. Каждая частица демонической души выла от тоски, а собственный стук сердца напоминал бой древнего барабана во время казни. Губы ангела оказались обжигающе горячими, но, скорее всего, так казалось потому, что Кроули по температуре был ближе к ледышке. Ангел напряжённо замер, как олень под фарами, и только испуганно дрогнул, когда язык Кроули скользнул в его приоткрытый рот. Демону казалось, что в этом горьком поцелуе заключена вся его жизнь, и он бы с радостью отдал её Азирафаэлю, вместе с дыханием, памятью, чувствами, если бы тот попросил. Если бы принял. Этот поцелуй переломил внутри какой-то невидимый стержень, который ещё позволял демону как-то держаться. Ангел не отвечал, но и не вырывался, точно прислушиваясь к чему-то. Холод в метке вдруг усилился, болезненной волной хлынул к горлу… Кроули грубо укусил ангела за губу, впился пальцами в покатые плечи, оставляя следы, вынуждая Азирафаэля прийти в себя, оттолкнуть. Со стола полетели бутылки, ангел своротил локтём стакан — должно быть, весь бар сейчас следил за ними, но Кроули было плевать. Кроули хрипло, надтреснуто смеялся, сотрясаясь точно в конвульсиях. Ему казалось, он сейчас высмеет собственные лёгкие, но остановиться было невозможно. Господи, ну почему даже смеяться так больно… Холод сковывал челюсть, пальцы почти не гнулись, и только губам было хорошо, практически жарко, но и они остывали, теряя крохи драгоценного тепла. Азирафаэль сидел напротив, испуганно глядя на явно сошедшего с ума демона. Сквозь смех, Кроули заметил, что на его локте, прямо на бежевой ткани выступила кровь — должно быть, белокрылый порезался о разбитый стакан… Рядом уже нарисовался официант, так что красному, как рак, ангелу пришлось объяснить тому, что всё в порядке, и они заплатят за ущерб. Кроули тем временем, не прекращая смеяться, вывалил на стол денег и поправил съехавшие было очки. Смех перешёл в надтреснутый кашель. — Зачем ты это сделал? — сбивчивым шёпотом спросил Азирафаэль, когда от них отстали, а у демона закончились силы смеяться. Горло саднило. Эмоции сменялись на лице ангела как в калейдоскопе, точно он не знал, следует ему злиться, удивляться или всё-таки радоваться. Губы припухли и смотрелись очень соблазнительно. — С-сделал что?! Ос-ставил денег? — Ты знаешь о чём я! — А, ты про поцелуй? Понравилос-сь? Мог бы сразу попрос-с-сить, а не ходить вокруг да около, — сипло выговорил Кроули, натянув на лицо самую гадкую из своих ухмылок. План созрел практически мгновенно, но слова застревали, их приходилось выталкивать из горла едва ли не силой: — Ангел, глупенький мой серафимчик, — осклабился Кроули, — как я и говорил, скоро мне нужно будет вернуться в Ад. Они меня вроде как простили, и вообще Лондон мне надоел, слишком холодно… Возвращаться сюда я не собираюсь, так что и правду смысла скрывать больше нет. Демон откинулся на спинку, развалившись так похабно, как только мог. Во рту пересохло от ещё несказанных слов. Это было как озарение, Кроули вдруг с кристальной ясностью понял, что они с ангелом больше не увидятся. Что даже если Кроули выживет, то будет держаться подальше. Потому что, как оказалось, его странная болезнь реагирует на Азирафаэля, тянется к нему также, как тянется сам Кроули. Во время поцелуя, демон ощутил, как холод дрогнул от прикосновения к ангелу, поднялся от груди к горлу, затем потянулся к губам, точно стремясь перетечь с них на губы Азирафаэля… Хорошим это закончиться не могло. Им нельзя больше видеться. Рисковать ангелом Кроули был не готов ни при каком раскладе. Но если тот нашёл демона сейчас, то сможет найти и потом… Однако всегда можно сделать так, чтобы он не захотел искать. В конце концов, разрушать что-то гораздо проще, чем строить, особенно если ты демон. Ухмыльнувшись, Кроули хрипло сказал: — Ты прав, ангел, я тебе лгал, но не про отношения. Забавно, конечно, вышло, что ты уверовал в нашу близос-сть, — он похабно облизнулся, надеясь, что это произведёт впечатление. Но ангел не изменился в лице, казалось, он прислушивается к чему-то в глубине себя. — Ангел и демон вместе, вот бы небеса посмеялись! Хотя, вряд ли у них есть для этого чувство юмора… Жаль, я не знал раньше о твоих заскоках на счёт нас-с, а то бы воспользовался моментом. Когда ещё мне удалось бы совратить ангела господня, а? — он поиграл бровями для убедительности. — А вот потеря памяти — моя идея. Ох и мороки было, но всё получилось, как видиш-шь. Демон замолк и потянулся к единственной устоявшей на столе бутылке, глотнул прямо из горла. Алкоголь по странной причине сегодня на него не действовал. Он ждал от ангела какой-нибудь реакции — возмущения или вопросов, — но тот молчал, глядя так пристально, что надменная маска демона рисковала треснуть вместе с напускным ехидством. Взгляд невольно снова зацепился за намокший от крови рукав Азирафаэля — ангел, кажется, ничего не замечал. Кроули поторопился продолжить: — Даже не хочеш-шь узнать, в чём с-состоял мой гениальный план? — голос то и дело срывался в шипение. — Ну и дьявол с-с тобой — так рас-скажу. Просто пока ты не умеешь владеть магией, то не можешь защитить с-свою ангельскую душ-шу. Вчера ночью я как раз развлекался тем, что запустил в неё лапы, но с-случайно заразил своими эмоциями, похотью, если хочешь знать, так что ты проснулся и тебя немного занесло… Но этим ты себя спас-с от падения в Ад. Поздравляю, с-святоша. А теперь, когда мы всё прояснили, я вынужден откланяться. Грешники не ждут и всё такое. Обещаю больше не беспокоить, так что спи с-спокойно. Или не спи… Ты же в курсе, что тебе не обязательно с-спать? Кроули поднялся, стараясь не смотреть в потемневшее неподвижное лицо Азирафаэля, и, обходя посетителей, разболтанной походкой двинулся к выходу из бара. Перед тем как переступить порог, он на миг зажмурился и с усилием щёлкнул пальцами, выпуская последние крупицы магии в сторону Азирафаэля. А едва двери за ним закрылись, согнулся пополам в болезненном спазме. Кроули мог гордиться собой, но почему-то было до безумия тошно, хотелось вернуться, всё объяснить… Вместе они могли бы что-нибудь придумать, разве нет? «Ну ты и трус, — ожесточённо сказал себе Кроули, заставляя ноги двигаться. — Сам же знаешь — будет лучше, если он никогда не узнает. Не сейчас, не после… Не попытается искать. С него станется решить, что он в чём-то виноват… Теперь главное уйти побыстрее…». Ночной Лондон тонул в снегу, и Кроули петлял по нему, ослеплённый, оглушённый болью, желая только убраться как можно дальше от злочастного бара, от Азирафаэля, от своего безумия. Машину он взять не рискнул, но старался двигаться в сторону дома. Почему-то казалось, что если добраться до него, то боль и холод отступятся, а горячая ванна отогреет, и жить будет можно — пусть даже так, со сквозной дырой в груди, без капли магии. Ведь пока ты жив, всегда можно что-то придумать, как-то выкрутиться. Так Кроули думал до тех пор, пока его ноги не подогнулись, и он не свалился посреди очередного переулка. «Хорошее место, чтобы немного передохнуть. Ничем не хуже других», — сказал себе Кроули, пытаясь даже от самого себя спрятать липкий, удушливый страх. Ему вдруг показалось, что краем глаза он заметил высокую фигуру Смерти. Внутренности перекрутило от очередного болезненного спазма. Страх сплёлся с холодом, пронизывая тело, сковывая мысли, придавливая к земле. Демон с ужасом почувствовал, что болезнь в один миг перекинулась и на его крылья, и теперь, судя по ощущениям, вгрызалась в них с яростью дьявольской гончей, переламывая кости. Нечеловеческий крик родился в горящей груди Кроули, но не осталось воздуха, чтобы вытолкнуть его наружу. Запертый в теле крик звучал в ушах, стучал в висках, застилал ослепшие глаза. Демоническая энергия уже едва теплилась, болезнь обступила её вплотную, сжала каменный кулак на последней дрожащей искре. Сдавила, ломая, не давая дёрнуться, погружая сознание в тревожную ледяную кому. Тьма внутри перетекла на мир снаружи, поглощая его целиком.