Обещание льва

Дополнительные люди не замедляли их так сильно, как думала Санса. Они справлялись почти также быстро, как и с полудюжиной; хотя они не успевали к следующему трактиру до заката, Бронн был уверен, что они доберутся к нему вечером следующего дня. На разбитие лагеря также ушло чуть больше времени, пусть её палатку и установили первой. К счастью, кто-то заметил пару оленей на краю поляны, которую они выбрали на ночь, обеспечив тем самым ужин. Санса не знала, кто именно их обнаружил и кто поджарил, но если бы знала, то заставила бы Джона посвятить того в рыцари. Она понимала, что, вероятно, выглядела неподобающе, когда ела так, словно не делала этого несколько недель, но прошло уже больше дня с тех пор, как она ела что-то действительно существенное, несмотря на все усилия Тириона. Она не торопилась с последним кусочком, задаваясь вопросом, осталось ли что-нибудь ещё. Она просто смирилась, готовая уйти не проверив (конечно, мужчинам это было нужнее, чем ей), когда появился Тирион, держа ещё две порции, и сел на пень рядом. Он молча протянул вторую тарелку. Она покраснела. — Ты уверен, что остальным будет достаточно? — Санса, — перебил её Тирион, выгибая бровь и подмигивая. — Просто возьми её. Она взяла. Она могла быть леди, но ещё она была голодна. Пока они ели, Тирион непривычно молчал. Может быть, все дело в холоде, — думала она, глядя, как он всё ближе придвигается к пляшущим перед ними языкам пламени. С каждой ночью становится все холоднее; если бы они не направлялись на юг, она бы беспокоилась о том, что придется спать на улице в течение следующих двух недель. Порывистый резкий ветер перемещался немного быстрее, чем обычно; они находились ещё не слишком далеко к югу, поэтому вполне возможно, что их ждала метель. — Ты ведь не была в Королевской Гавани с тех пор, как сбежала, не так ли? — спросил Тирион, прерывая ход её мыслей. Возвращалась ли она на место смерти своего отца? Унижений и избиений её мальчишкой-королём? Постоянных тревог, постоянных беспокойствах о том, достаточно ли убедительны её слова и сомнений, доживёт ли она до восхода солнца на следующий день? — Нет, — хотела сказать она, — и не хочу возвращаться сейчас. Вместо этого она тихо пробормотала: «Нет». Он сделал ещё один глоток из своей чаши, смотря на звёзды. — Я не могу представить, что ты в восторге от возвращения туда, но могу сказать с относительной уверенностью, что это не то место, которое ты помнишь. Когда она на мгновение замолкла, позволяя тишине повиснуть в воздухе, он продолжил: — Надеюсь, ты слышала, что Красная крепость сгорела во время осады? — Да, — Санса отставила свою тарелку, наконец опустошенную. — Я слышала, что твоя сестра позволила дикому огню захватить половину замка, в попытке защитить его. Он вздохнул. — Она была сумасшедшей, не так ли? — посмотрел он на неё. — Но да, большая его часть сгорела. Дейенерис, конечно, перестраивает его, и, судя по полученным мной отчетам, к тому времени, как мы прибудем, он, скорее всего, будет почти закончен. — Я рада, что у Её Светлости нет проблем с восстановлением замка, — ответила Санса. Он прочистил горло. — Я не знаю, знаешь ли ты, но башня десницы была частью того, что было разрушено в огне, а затем восстановлено. Конечно, технически я больше не десница, но это то, где я останавливался в прошлом. Я просто хотел сказать вам, миледи, что если вы не хотите оставаться в" Девичьей башне", то есть много комнат, в которых вы более чем желанны, — он посмотрел на неё, нахмурившись. — Конечно, если ты хочешь, — поспешно добавил он. Она видела глубину этого предложения: он не хотел, чтобы она оставалась во враждебном месте, которое укрывало так много призраков её детства. Он не озвучил этого, но ему и не нужно. Он просто… знает, и она знала, что он знает. Этот жест был… трогательным. Она размышляла об этом ещё до того, как они покинули Винтерфелл, когда он сказал, что им нужно ехать в Королевскую Гавань. Она знала, что никогда не хотела возвращаться туда, ходить по коридорам, через которые её тащила Королевская стража день за днем, но она думала, что сможет справиться с этим. Она все еще так думала, но он предлагал, а она не из тех, кто хотел терпеть ненужную боль. — С удовольствием, — ответила она, встречая его пристальный взгляд. — Спасибо. Затем вновь наступила тишина, наполненная… чем-то, что она не могла определить. Чем-то плотным, значимым, что висело в воздухе, когда они приходили к молчаливому пониманию. Они разделяли её всё больше и больше в последнее время. Это выбивало её из колеи. Она прочистила горло и прервала зрительный контакт, вместо этого оглядываясь на пламя. — Несмотря на твои слегка тревожные привычки к выпивке и ужасные постоянные жульничества в кайвассе, — сказала она беспечно, — думаю, что предпочту твоё общество обществу придворных дам. Он слишком долго не отвечал, и она чувствовала, что к этому моменту он тоже был дезориентирован. Ему удалось, однако, издевательски вздохнуть и принять обиженное выражение, которое он определенно переоценивал. — Вы раните меня, миледи! Вы ставите под сомнение мою честь? Да я бы никогда! Она приподняла бровь. — Милорд, я не верю, что когда-либо играла с вами в какую-либо игру, во время которой вы бы не жульничали. — Как я мог жульничать в карты? — спросил он, имея в виду те, в которые они играли в Винтерфелле. — Они были твоими! — Ты их считал, — обвинила она, не в силах сдержать улыбку. — Ну, — сказал Тирион, потягивая вино, — я не верю, что в правилах есть что-то о том, чтобы не считать их. Он посмотрел на неё, когда его чаша опустела. Санса нашла это немного смешным, но выражение его лица приблизилось к надутому, когда он взглянул на дно. Она взяла кувшин с другой стороны и протянула ему, чтобы он мог снова наполнить кубок. Тирион сделал ещё один глоток, прежде чем додумался спросить: — Подожди, а ты откуда знаешь? Она почувствовала, как краснеют её щеки, пока она пыталась придумать ответ. —Я… я просто заметила, что ты… Но на это ушло слишком много времени, и он понял. Его лицо расплылось в улыбке. — Леди Санса, вы жульничаете в картах! — Нет! Я — нет! — запротестовала она, хотя звучало неубедительно даже для её ушей. — Но ты же их считаешь? — Только иногда, — настояла она. Это правда; в детстве ей не нужно было беспокоиться о Роббе, Джоне или отце — они были настолько ужасны, что ей достаточно было только взглянуть на их лица. Только с Арьей она прибегала к подсчёту, трюку, которому научилась после того, как её слишком много раз разочаровывал младший брат. — Иногда означает «да», — утверждал Тирион. — Тебе не кажется, что это немного лицемерно — так сурово судить меня за нарушение правил? Она изумлённо посмотрела на него. — Обман в кайвассе и подсчёт карт — это совсем другое! — Разве ты только что не сказала, что я жульничал в карты минуту назад? Она молча смотрела на него, размышляя. Но он был прав, и она сама на это напросилась. — Да, — признала она, и он торжествующе засмеялся. — Мы обязаны сыграть в Красном Замке. Я верю, что Её Светлость тоже жульничает, но ещё не поймал её. Возможно, если бы мы смотрели вместе.? — спросил он. Санса засмеялась. — Ты хочешь, чтобы я помогла тебе поймать Королеву на жульничестве в карты? — Да ладно тебе, — сказал он, — разве это не то, что потом можно будет рассказывать внукам? — Да, — ответила она, — но я не уверена, что у неё будет время, если то, что я слышала, правда. — Возможно нет, — согласился он, пнув обуглившуюся деревяшку, выпавшую из огня. Сейчас слишком темно, чтобы разглядеть его как следует; огонь угасает, но Сансе кажется, что она могла представить, как он выглядел. Его разум, без сомнения, жужжит, и он, вероятно, смотрит на дыру в траве с напряженностью своих мыслей. Через мгновение она перестала смотреть на него, понимая, что он, вероятно, снова почувствовал на себе её взгляд, и повернула глаза к небу, где тёмные облака затеняли полную луну. — Думаю, мне надо немного поспать, — сказала она, вставая. — Спокойной ночи, милорд. Он поднял свою чашу в ответ на её слова. — Спокойной ночи, миледи.

***

Неистовый, пронзительный ветер будит её в ночи, проносясь сквозь палатку и принося с собой груды снега. Она была права насчёт метели. Она здесь. Санса поднялась на ноги, отряхиваясь от снега и заворачиваясь в меха, под которыми спала. Палатка, в которой она находилась, пока слабо сопротивлялась ветру, но она сомневалась, что это продлится долго. Снег уже навалился и давил на другую сторону. Она схватила свои сапоги для верховой езды и надела их, прежде чем выйти наружу, заслоняя лицо рукой. Ветер здесь был ещё сильнее, и она почти упала на землю. Снег здесь не был мягким, он твёрдый, почти ледяной, колол ей в лицо так, что она думала, в нём наверняка появилась дюжина дырок. Тем не менее, ей удалось удержаться на ногах, и она напрягла зрение, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь темноту и хаос. Полная и тяжелая луна над ними, предлагала единственный свет; огни были давно задуты. Мужчины, которых она могла разглядеть, кричали и бегали вокруг, пытаясь остановить улетающие палатки. Она видела, как мимо нее пронёсся Талтон, останавливающий беглую лошадь, которая волочила за собой ветку. Она пошла к нему, отталкиваясь от резких порывов ветра. — Талтон! — закричала она. Каким-то образом он услышал её сквозь шум ветра и повернулся, хватая её за руку и помогая идти. — Вставай! — Сказал он, подталкивая её к лошади и помогая сесть. Он схватился за седло и устроился позади неё, пришпоривая лошадь. Они недолго ехали на обжигающем ветру; вскоре в белом Санса смогла различить очертания небольшого дома. Он повёл лошадь к двери и спешился, помогая ей спуститься. Она снова чуть не упала, снег и лёд толкали её на землю. Талтон пинком распахнул дверь и повёл её внутрь. — Помогите ей, ну же! — сказал он, помогая ей сесть. — Она замёрзла, так что поторопись. Я соберу лошадей и скоро вернусь. Она не знала, кто тащил её к огню, потирая ей руки в ладонях и заворачивая в меха. Ей казалось, что кто-то говорил, но она не могла разобрать из-за стука собственных зубов, дрожащих непрерывно. И ей было холодно, так холодно, что она замерзала, может быть, уже замёрзла, становясь льдом, зимой, которой всегда славились Старки. Должно быть, так оно и есть, думала она, начиная неметь и переставая чувствовать. Она превращалась в лед.

***

Бронн — это тот, кто вытащил Тириона из палатки в ледяную метель. Он вывел его в заброшенную хижину в полумиле от лагеря. Тирион ругнулся, упав на землю, когда Бронн толкнул его внутрь. Бронн отряхнулся, смахивая снег на землю. — Спасибо, Бронн, что спас мне жизнь. Я не мёртв, благодаря тебе. Я дам тебе всё, что захочешь, Бронн? Тирион смотрел на него, открывая рот, чтобы ответить, когда Бронн поднял палец. — Всё что угодно, Бронн, конечно, просто назови это! — Он продолжил, протягивая руку человеку на полу. — Лорд Тирион, вы мне льстите! Мне бы хотелось руку этой хорошенькой девушки Тирелл, если вы не возражаете. Тирион закатил глаза. — Да, Бронн, я подумаю о том, чтобы найти тебе жену. А теперь, где, чёрт возьми, все? — Не знаю. Большинство из них замерзает до смерти, полагаю. Кажется, я видел, как несколько человек направлялись на Запад. Талтон должен прийти сюда в любой момент, если ему удастся найти леди Сансу до того, как та окоченеет. Бронн подошёл к маленькому камину, ковыряясь в его содержимом прислонённой к нему кочергой. — Ты видел Талтона? — Да, как я уже сказал, пытается поймать лошадей. И ищет твою жену, так что перестань думать о том, чтобы попытаться сделать это самому. Ты умрешь, пытаясь, так что сядь, — Бронн толкнул его к маленькому костру, который разжёг, — и согрейся, пока твои яйца не замёрзли. Они сидели и ждали гораздо дольше, чем хотелось бы Тириону. Огонь был слаб, едва согревая пространство перед ним, но в комнате, кроме них, никого не было. Прошло по меньшей мере пятнадцать минут, и он начал волноваться. — А что, если он не сможет её найти? Что, если она… — он прикусил щёку так сильно, что потекла кровь. — Бронн, а что, если… — Я уверен, что с ней всё в порядке! Вы встречали Талтона, не так ли? Этот человек убьет себя ради этой девушки. Он найдет ее. Тирион покачал головой и схватил меха, разбросанные по земле. — Нет. Он уже должен был быть здесь. Я собираюсь найти ее. Бронн схватил его за плечо, отталкивая назад. — О нет, это не так! Я не позволю тебе умереть, не с теми деньгами, что ты мне должен! — Отпусти меня, я должен идти… Дверь с грохотом распахнулась, в комнату ворвался холодный воздух, и Талтон ввалился внутрь, поддерживая Сансу. Талтон прокричал что-то о лошадях и отпустил её, оставляя Тириону. Тот словил её прежде, чем она упала на пол, и направился, чтобы её усадить. Она моргнула, но он не думал, что она действительно что-то видела. Её глаза — как стекло. — Полегче, полегче, — сказал он, подводя её к огню. — Вот, стой спокойно, — он накинул ей на плечи меха, которые всё ещё держал в руках, и обхватил её руки. Они были ледяными. Его лоб поморщился. — Она такая холодная, — прошептал он. — Тогда согрей её, умник! — сказал Бронн, набрасывая меха на плечи. — Сними мокрую одежду и держи её у огня. Мне нужно убедиться, что Талтон не потеряет единственных лошадей, которые у нас есть. Тирион тёр её руки между своими, дул на них и подталкивал ближе к огню. — Ну же, Санса, не спи, пожалуйста, — он положил руку ей на лицо и провёл большим пальцем по виску. — Остаться со мной. Но её глаза были закрыты, а зубы перестали стучать. — Нет, нет! — затряс её он. — Проснись!

***

Тирион разбудил её, и всё, о чем она могла думать, это то, как сильно она хочет, чтобы он этого не делал. — Дай мне поспать. — Ты не можешь, — сказал Тирион. — Ты можешь умереть. Останься со мной, пожалуйста. Клянусь, я больше никогда ничего у тебя не попрошу. Она не знает как, но из неё вырвался смех. — Я почему-то сомневаюсь в этом. Он гладил её руки, вверх и вниз, прижимая к себе меха. — Нет, я обещаю, просто не спи. Я больше никогда тебя не побеспокою. Я оставлю тебя в покое. Она начала просыпаться более полно сейчас, и поняла, что действительно ничего не чувствовала. Большая часть её тела онемела. Ей даже не было холодно. Это плохо. — Я ничего не чувствую, — прошептала она ему и почти всхлипнула. — Тирион, я ничего не чувствую. Выражение его лица изменилось, и он сглотнул. — Конечно. Твоя одежда, должно быть, всё ещё мокрая, — он откинул её голову назад, перемещая со своей груди на пол. — Могу ли я?.. — он оглядел её сверху вниз, на его лице была написана боль. — Санса, я должен её снять. Или ты умрешь. Несложно почувствовать его колебания. Но её скромность не стоит ни её жизни, ни его утешения. — Просто сделай это, Тирион. Его голова дёрнулась в жесте согласия, и он осторожно начал её раздевать. Она снова почти заснула в процессе, а голова упала на грудь только для того, чтобы Тирион снова мягко её встряхнул. Закончив, он вытер Сансу мехами, затем завернул в них и положил ближе к угасающему огню. Она наблюдала, как он расстилает её одежду и тычет пальцем в огонь, прежде чем сдаться и сесть рядом с ней, потирая руки. — Так лучше? — спросил он, не глядя на неё. Она издала звук согласия, плотнее закутываясь в меха. — Как ты думаешь, теперь я могу уснуть? Он выглядел так, будто собирался сказать «да», но потом снова посмотрел на огонь, который теперь превратился в тлеющие угольки. — Скоро станет намного холоднее, а буря ещё не кончилась. Я не думаю, что тебе стоит это делать. Она разочарованно вздохнула. — Ну, так мы оба замёрзнем насмерть, — она придвинулась ближе к нему. — Мы должны поделиться своим теплом. Это лучший для нас вариант. Она рискнула взглянуть на него, но трудно было разглядеть лицо в темноте. На нём отразился шок, когда Тирион взглянул на неё, но через несколько мгновений он кивнул. — Да, конечно. Поделиться нашим теплом. — Тебе придется… — она откашлялась, отводя взгляд. — Тебе придётся снять верхние слои. Он кивнул и подчинился, а затем нерешительно сократил расстояние между ними. Санса подтянулась и выпуталась из мехов, позволяя ему проскользнуть внутрь. Тирион отвернулся от неё, и они не соприкасались, но он был достаточно близко, чтобы она могла слышать его дыхание, почти чувствовать биение его сердца. Поэтому, несмотря на высказанный ранее совет, этот звук убаюкал её.