***
Большую часть дня Санса провела в своих покоях. Накануне вечером она решила перестать думать о Тирионе, перестать искать причины, чтобы искать его. Ей нужно было сейчас же начать готовиться к неизбежной разлуке и вернуться к прежней жизни в полном одиночестве. Это не было её желанием, но было долгом. И чему Санса Старк хорошо была обучена с детства, так это долгу. Поэтому она провела весь день не читая, не прогуливаясь с Тирионом и не наблюдая с ним за тренировками мужчин, а просматривая счета Винтерфелла и строя определённые планы относительно отъезда Джона. Раньше она избегала этого, но теперь совершенно очевидно осознала: Джон ещё не покинул Винтерфелл, не приехал в Королевскую Гавань, не женился на Дейенерис и не занял свое законное место Десницы из-за неё. Раньше она старалась не думать об этом слишком много. Она не хотела, чтобы Джон оставил её одну. Потому что, по правде говоря, Санса скучала по своей стае. Два года войны были ужасны, потому что рядом с ней никого не было. Она сама заботилась о себе и своих людях. Ей некому было довериться, у неё не было настоящих друзей. Она была ужасно одинока. Но ещё она была эгоисткой. Она поняла это особенно сильно, после расспросов Дейенерис о Джоне — то, как королева была занята правлением, в одиночку неся тяжесть Семи Королевств на своих плечах. Дейенерис скучала по Джону, и Санса знала, что Джон скучал по ней. Санса тоже будет скучать по брату, но с её стороны было нечестно держать его вдали от пары, лишь потому что она не могла встретиться с Винтерфеллом одна. Поэтому она писала торговые соглашения и планы по переходу власти для новой должности Джона в качестве десницы. Она пересматривала собранные налоги, создавала работоспособный график восстановления. Так за приготовлениями прошёл весь день. Санса забыла о полуденной трапезе и оторвалась от работы только после наступления сумерек, когда раздался стук в дверь.***
Бордель был новым, но тот, кто его перестроил, очевидно, решил, что ему нравится первоначальный план этажа, поскольку Тирион сразу же узнал его и направился к входу. Это заведение было одним из его любимых по целому ряду причин. Там был большой выбор талантливых девушек. А главное, оно принадлежало не Мизинцу — он всегда ненавидел этого скользкого человека — а женщине, которая сама когда-то была шлюхой. Она хорошо относилась к девочкам, учитывая род их занятий. Кроме того, под ним был туннель, который вёл прямо к замку. Тирион находил это особенно полезным, когда его отец был в городе. Хозяйка сразу же узнала его, когда он подошёл к столу, встала и улыбнулась. — Лорд Ланнистер! Я не знала, что вы в городе. — Я недавно приехал, — ответил Тирион, оглядываясь на нескольких девушек, растянувшихся на диванах, болтающих и наблюдающих за ним. — Понятно, — ответила она, проследив за его взглядом и чувствуя, что он не в настроении разговаривать. — Так сколько девочек, вы хотели бы, чтобы позаботилось о вас сегодня вечером? — Только одна. Она быстро кивнула. — Девочки! — крикнула она пронзительным голосом. Они все встали, неторопливо подошли и выстроились перед ним. Он сложил руки за спиной и прошёлся вдоль линии, рассматривая каждую из них и замечая несколько знакомых. — Ну что? Вам нравится кто-нибудь? Да, на самом деле, была одна рыжая, которая бросилась ему в глаза, но это не соответствовало бы поставленной цели. Он остановился, подбородком указывая на невысокую светловолосую девушку, такую худую, что были видны её ребра. — Ты хорошо владеешь своим языком? — Да, милорд. Это одна из моих специальностей, — она прикусила губу и рукой провела по бедру. — Это Лорейн, — откашлялась хозяйка и встала рядом с ним. — Показать ли вам комнату? — Да, благодарю. Девушка — Лорейн — взяла его за руку и повела за собой, хихикая. Он попытался расслабиться — это не было чем-то, что он не делал уже тысячу раз прежде. А ещё для такой худышки у неё была потрясающая задница. Это не должно было быть проблемой. Когда дверь за ними захлопнулась, она тут же упала на колени, схватила его за камзол и притянула к себе. — Я слышала о тебе, — сказала она, начиная расстёгивать пуговицы. — И что же? — пробормотал он рассеянно, расслабляясь от прикосновения. Она улыбнулась ему и кивнула. — Девочки скучали по тебе, когда ты уехал из Королевской Гавани в Винтерфелл, много лет назад. Сказали, что ты действительно умеешь пользоваться членом. — Ты говоришь это каждому мужчине, который приходит сюда, не так ли? — он заставил себя прикоснуться к ней, протягивая руку, чтобы погладить её плечо, пока она продолжала работать с его пуговицами. — Не каждому мужчине, — она покачала головой, наконец-то закончив с его камзолом, и сбросила его с плеч. — Кроме того, я говорю правду, — она сделала паузу, проводя рукой по его груди. — Карлик с прекрасным петухом, как они сказали. — Хм, — ответил он, позволяя своей руке погрузиться в её волосы. — Тебе вовсе не обязательно гладить моё самолюбие, дорогая. Я не большинство мужчин — я действительно просто хочу то, за что заплатил. Она секунду смотрела на него, затем пожала плечами и встала так, что ему пришлось её отпустить. — Хорошо, — сказала она, стряхивая с себя повязку на груди, которая с самого начала едва прикрывала что-то, а затем отбросила лоскут ткани на талию. — А так? Он посмотрел на её маленькие сиськи, узкую талию. — Лучше. — Хорошо, — она снова опустилась на колени, на этот раз не заботясь о его льняной рубашке, а сразу же взялась за шнурки на бриджах и вытащила член. Он зашипел, и это прикосновение внезапно заставило его вспомнить годы воздержания. — О, он такой чувствительный? — дразнила его Лорейн, грубо поглаживая и привлекая к себе внимание. Он уставился на неё, собираясь возразить — но та восприняла это как знак взять его в рот. Он начал задыхается от тепла, окутывавшего его, схватил её голову, когда она выполняла обещание умелого языка, облизывая, дразня, посасывая, боги — Ему было хорошо, в действительности, почти слишком хорошо, и на долю секунды он не смог вспомнить, почему он отказался от этого, почему он решил пойти на целибат, когда мог иметь мягкое тело, прижатое к нему, вокруг него. Было так хорошо, что почти больно. Он начал помогать ей вести себя, прижимая её к себе немного сильнее (хотя она явно не нуждалась в инструкциях), не в силах остановить жалкий звук, срывающийся с его губ, когда она поднималась выше, выше, выше - Именно этот момент выбрало его сознание, чтобы вспомнить лицо Сансы. Но не такое, которое могло бы помочь в данный момент, нет — это было бы слишком просто. Он увидел её образ в момент, когда она узнает об этом. Широко раскрытые голубые глаза Талли, неизбежный взгляд разочарования. Вздох удивления, лёгкий укол боли. Девушка — девушка с слишком светлыми волосами и слишком худым телом — смотрела на него снизу вверх, пока отсасывала, постанывая для его же блага. И несмотря на все его усилия, несмотря на то, как легко — он знал, — что это должно быть, он не мог этого сделать. Он схватил девушку за голову и оттолкнул от себя. — Нет — стоп, — он натянул бриджи и посмотрел на неё, тяжело дыша. — Нет, не могу. Она странно посмотрела на него, когда Тирион отошёл, и он увидел вспышку раздражения в её глазах. Она решила, что ей не заплатят. — Милорд, — промурлыкала она, опираясь на руки и подползая к нему, чтобы лучше показать свои висячие груди. — Я думаю, что можешь. — Нет, — он покачал головой и слегка повернулся, — к сожалению, я не могу, — он полез в карман, достал кошелёк с монетами и отсчитал приличную сумму — гораздо больше чаевых, чем она обычно получает. — Возьми это и уходи, — приказал он, протягивая руку. Она молча повиновалась, натягивая одежду и выскальзывая за дверь. Он сел на кровать, к которой они не прикасались, и закрыл лицо руками, изо всех сил стараясь сдержать слёзы, обжигающие глаза.***
Это было последним местом, куда он должен идти, но когда он возвращался в Красную крепость той ночью, он каким-то образом оказался перед дверью Сансы и тихо постучал. Когда она не сказала ему немедленно войти, он пришёл в себя. Он не мог быть здесь. Что он скажет? — Я сегодня пытался трахнуть шлюху, но не смог, потому что думал, что тебе это не понравится, или — я пошел в бордель, чтобы выбросить тебя из головы, но вместо этого купил тебе ожерелье, или — я плакал, как ребенок, потому что буду скучать по тебе, или — Санса, я влюблен в тебя. Он быстро ушёл, завернув за угол, как раз в тот момент, когда услышал, как открывается дверь. Он прижался к стене, пока не услышал, как она закрывается, и снова вытащил проклятое ожерелье. Он уже знал: сегодня ночью ему не удастся заснуть.***
Ей показалось, что стук был немного странным, но не слишком задумывалась над этим. Она предположила, что слуга пришёл дать ей поесть и, возможно, что-то забыл, а может быть, кто-то нашёл не ту дверь. Мысли об опасности мелькнули у неё в голове лишь на мгновение, но она быстро прогнала их. У Дени был член королевской гвардии за пределами башни, который командовал примерно двадцатью людьми в любой момент времени. Тогда она решила закончить работу на сегодня, наконец-то съев несколько фруктов, оставленных слугой на боковом столике несколько часов назад, и готовясь ко сну. Однако, оказавшись в постели, она не перестала думать о разных возможных сценариях отъезда Джона, о будущем Семи Королевств. Её желудок урчал — она была голодна, и это не совсем помогало. Прошёл примерно час до того, как она наконец решила пойти на кухню, чтобы найти остатки чего-нибудь и утолить свой голод. Она схватила свечу, тихонько пробралась в прихожую и спустилась по лестнице на кухню. Ей пришлось порыться в поисках еды, но в конце концов она нашла пирог с голубями и корзину яблок. Она наелась досыта, жалея, что не догадалась взять с собой чего-нибудь выпить, и расправилась с тем, что осталось. Затем Санса снова отважилась выйти в коридор и уже собиралась повернуть к лестнице, когда заметила слабый свет, идущий из соседней комнаты — библиотеки. Она знала, что это должен быть Тирион — никто другой не проснулся бы в этот час и не читал. Она машинально вошла и тихонько постучала в открытую дверь. Она увидела, как он быстро поднимается со своего места на мягкой скамье, вытягивая шею, чтобы посмотреть, кто его прервал. На его лице проявилось удивление. — Санса. — Тирион, — она подошла и села рядом с ним. — Почему ты не спишь? — Не могу, — признался он, отмечая место книги, которую читал, и откладывая её в сторону. — В последнее время я стал беспокойным. А ты? Она сжала пальцы на своей сорочке (и запоздало поняла, что ей определенно следовало захватить халат, прежде чем покинуть пределы своей комнаты). — Тоже. Она не смотрела ему в лицо, но знала, что он смотрел на неё, приподняв одну бровь. Санса бросила на него быстрый взгляд, и убедилась в своей правоте. — Я собираюсь сказать Джону, чтобы он попросил руки Дейенерис. Сначала Тирион не ответил, молча откидываясь назад и погружаясь в мягкую обивку сиденья, а через мгновение пробормотал «понятно». — Он этого заслуживает. Они оба заслуживают, — опустила взгляд на свои колени она. — Счастья? Она хмыкнула в подтверждение. — Я была эгоисткой, пытаясь удержать его у себя на севере. Он любит ее. Она его любит. — Ты вовсе не была эгоисткой, — пробормотал он. — Разве? — она встретилась с ним взглядом. — Я сказала ему, что не хочу управлять Винтерфеллом, что это его право. Всё это время я уговаривала его остаться. Нечестно просить его об этом, мы оба это знаем. Снова наступила полная тишина, и она откинулась на подушку рядом с ним. — Это не эгоистично — не хотеть быть одной, — наконец тихонько вздохнул он. — Да, если я заставляю его страдать вместе со мной. — Не говори так. Ты не делаешь своего брата несчастным. — Он скучает по ней, — она закрыла глаза, — я знаю, что скучает. Они переписываются, но это никогда не заменит реального общения. Я просто… я просто не хочу, чтобы он скучал по своей жизни, по своей любви, потому что он беспокоится обо мне. — Так ты собираешься взять Винтерфелл? — он посмотрел на неё сверху вниз. Она кивнула головой. Рядом с ней что-то зашуршало и она обернулась посмотреть, как он пытается залезть в карман. — Вот, — сказал Тирион, вытягивая кулак. Она взглянула на него с любопытством, протягивая раскрытую ладонь. Он положил ей на руку металл, согретый в том месте, где он сжимал его. Санса наклонилась вперёд, чтобы лучше рассмотреть его при свете свечи. — Ожерелье? — сказала она, когда перевернула. Оно было прекрасно — чардрево, похожее на то, что было в Винтерфелле, искусно сделанное, но маленькое и простое. Украшенное сверкающими рубинами. — Я увидел его сегодня на рынке. Решил, что тебе понравится. — Я… — она посмотрела на ожерелье, проводя большим пальцем по заплаканным рубиновым глазам. — Да, очень нравится. Спасибо. Он небрежно пожал плечами, как будто ему было всё равно на её слова, словно этот жест ничего не значил. Но за последние несколько недель она научилась читать Тириона Ланнистера — и сейчас он был очень доволен, что она его оценила. — Всегда пожалуйста. Она сжала его в руке и положила себе на колени. — Что ты читал? — спросила она, меняя тему разговора, не желая анализировать эту конкретную находку, пока не останется одна. — Это касается Рейегара Таргариена, — он взял книгу, которую положил на маленький столик перед ними. — По большей части это уже неправда, но… — он протянул ей том, — всё же интересное чтиво, если хочешь. — Разве ты не был в самой её середине? — Я её уже читал, — отмахнулся он. — Кроме того, у меня есть вот это… — он достал из стопки книгу, которую она раньше не замечала. — чтобы приступить к изучению. — Хорошо, если ты закончил, — уступила она, открывая книгу. Затем они устроились, откинувшись на спинку дивана рядом друг с другом. Она знала, что сидит слишком близко к нему, но на самом деле ей было всё равно. Вокруг не было ни души. Кроме того, формально она была его женой и могла делать всё, что захочет. Поэтому она села достаточно близко, чтобы их ноги соприкасались, чтобы она могла чувствовать тепло его тела, излучаемое через её тонкую рубашку, прежде чем начать читать книгу. Они читали до глубокой ночи, и она ощутила, что её глаза довольно скоро начали слезиться. Она не собиралась спать, просто прикрыла их на мгновение, чтобы те перестали гореть. Она твердила себе это до тех пор, пока наконец не задремала, а её голова соскользнула вниз, чтобы приземлиться на плечо Тириона. Через несколько мгновений он уже лежал на ней, дыша спокойно и ровно. Забытая книга выскользнула у него из рук и упала на пол.