Ангел сделал своё дело. Ангел может уходить

Пока Майкрофт добирался домой, пошёл дождь, да ещё сильно похолодало. Выбираясь из машины Холмс долго воевал с зонтом. Его выгибал ветер, швыряя ангелу в лицо горсти листьев и брызги воды. Но вот что-то надёжно встало между мужчиной и непогодой, заслонив его, да ещё раскрыв над головой зонт.  – Спасибо, – проговорил политик, думая, что это водитель. Распрямился и увидел Грегори Лестрейда. Хмурого и расстроенного. – Грегори... доброго дня. У вас... – Холмс окинул взглядом промокшую и явно продрогшую фигуру, – у вас какое-то дело?  – Да. Важное и срочное. Вы позволите задержать вас на пару минут? – тихо и как-то отчаянно проговорил инспектор.  – Лучше поднимемся ко мне. В тепле и за чаем говорить удобнее. – Майкрофт разглядел, что в другой руке Лестрейд держит квадратную коробочку с тортом.  Грегори кивнул, не глядя на собеседника.  Квартира политика поразила полицейского своими крохотными размерами. Кухня даже без стола, только с узенькой стойкой как в баре, гостиная с парой кресел и торшером на длинной ножке, да спальня. Через открытую дверь Лестрейд увидел узкую (двоим не лечь) постель под однотонным голубым покрывалом и единственной плоской подушкой.  Пока Грег мыл руки и чуть отогревался под струями горячей воды, чайник успел закипеть, а Холмс выудить откуда-то крохотный – ниже колена – круглый столик, подкатить его к креслам, заварить простой магазинный чай из пакетиков и порезать торт.  Лестрейд застал его любующимся этим натюрмортом, отогревающим руки о чашку.  – Очень... аскетично для человека вашего уровня, – сказал Грегори, беря чай.  – Не люблю больших пространств, – глотнул напиток политик, – да и бываю тут редко.  Чай оказался неплох, торт тоже вполне удался. Пили не спеша, перебрасываясь ничего не значащими фразами. Но вот чашки опустели, оба согрелись. Грегори выпрямился и посмотрел прямо на Майкрофта. Тот даже чуть смутился под этим взглядом.  – Почему? – спросил инспектор. – Почему, мистер Холмс? С чего вдруг человек вашего уровня обратил внимание на меня? Несколько ваших слов, пара звонков, и вот мне уже дают повышение, увеличивают зарплату, переводят на участок ближе к дому. Даже оплачивают стоматолога.  – Вы это заслужили, – Майкрофт поставил свою чашку.  – Есть куда более достойные.  – Всегда кто-то есть, но в этот раз взгляд пал на вас.  Майкрофт не знал по каким критериям отбирают людей, которым оказывается божественная помощь, он просто выполнял поручения.  Но Грегори не отставал. Он встал, нависая над политиком, и повторил свой вопрос.  – Вы не рады? – забеспокоился тот. Он не привык чтобы на него смотрели сверху вниз другие ангелы, не то что люди.  – Я... вам признателен. Но хочу знать причину, – Грег положил руки на подлокотники кресла Майкрофта, нарушая все существующие виды субординации.  – Мммм... – впервые на своей памяти ангел высокого ранга, без пяти минут архангел, растерялся. Беспокойно завозился. Человек смотрел на него хмуро и не собирался отступать, не получив ответа.  – Я влюбился в вас инспектор, – неожиданно для себя выдал Майкрофт. Увидел, как распахнулись серые глаза Лестрейда и тот плюхнулся Холмсу на колени.  – Что???!  Ангел прикусил губу. Не лучшая его идея, но сработала. Больше объяснений не понадобится.  Лестрейд неплохо научился вычислять лжецов и жестоких шутников. В полиции без этого никак, но тут никаких признаков обмана не наблюдалось.  – Влюбились?! Вы?! В... меня?!  – По... почему вас это так шокирует? – политик ожидал, что инспектор встанет, но тот словно не замечал их позы.  – Я не молод, почти совсем седой, не красавец... Я мужчина, в конце концов.  – И... что? – Холмс осторожно обхватил лицо Лестрейда ладонями. Кончики больших пальцев коснулись уголков его губ, остальные погладили щёки и скулы. – Вы... такое чудо, Грегори.  А потом был поцелуй. Осторожный и нежный, будто они были не два взрослых мужика, а пара трепетных подростков. Губы Майкрофта, узкие и прохладные, бережно касались губ Грега, легонько скользил язык и чуть поглаживали пальцы.  Первый и последний раз Лестрейд целовался ещё в колледже. Её звали Трейси Джоес и он поймал её за кражей велосипедов у младшекурсников. Она носила джинсы в облипку и топики-маечки кислотных цветов, розовые и салатовые. Была огненно-рыжей с короткими пушистыми кудрями. Поняв, что её спалили, она поцеловала Грега. Потом ещё раз. И ещё. Объяснила, если не принесёт Бугаю денег, он не только сам оттрахает её (тут деваться некуда, его девушка как ни как), но и отдаст своим дружкам.  Пока шокированный поцелуями и откровениями Грегори приходил в себя, воришка убежала. А через три дня не пришла в колледж. Трейси Джоес исчезла без следа.  Бугая пару раз вызвали в полицию, но на том дело и кончилось. Близких родственников у девушки не было, даже заявление о пропаже никто не писал. А Грегори просто отфутболили. Совершеннолетняя барышня имеет право ехать куда хочет ни перед кем не отчитываясь.  Грег бросил экономический и пошёл учиться на полицейского. Чтобы больше ни одна девушка, которую некому защитить, не оказалась один на один с проблемами этой жизни. С отчаянным пониманием, что ей никто, совсем никто не поможет. И даже не будет искать, пока она, плача, бьётся в каком-нибудь подвале, во власти такого вот бессловесного и бесчувственного Бугая... Всё это Лестрейд вспомнил под ласками Холмса. Трейси старалась отвлечь его. Политик явно делает то же самое.  С огромным трудом Грег отстранился, открыл глаза.  – Что происходит на самом деле, мистер Холмс? Что вы хотите скрыть?