Ангел

Тому, кто умеет ждать...

Мелек поглаживала свой живот, который теперь можно было назвать необъятным, её встречи с Османов сократились, и теперь она видела его лишь во время трапез, которые он не делил с Мустафой. Дверь в покои отворилась, открывая дорогу Эмине-хатун. — Госпожа? — Я здесь, Эмине. Будто ей было куда идти. Мустафа сдержал свое слово, и когда-то любимые покои превратились в самую ужасную темницу. Девушка помогла Султанше подняться. — Искандер-Паша здесь. — Проси. Мужчина вошёл в покои, склонив голову. Если бы не затруднительное положение Мелек, она упала бы на колени перед ним. — Госпожа. — Спасибо, что пришёл, Искандер. — Я получил ваше письмо, но боюсь, что не смогу дать вам желаемого. —Я прошу тебя спасти не мою жизнь, Паша, а жизнь моего сына. — Шехзаде бы никогда.. — Речь не о нашем Шехзаде, путь Османа будем долгим и непростым. И я прошу тебя быть рядом с ним, стать для него учителем, защитником. — Госпожа.. — Я щедро заплачу тебя, - она кивнула за сундук, где покоились её украшения. — Забирай все. — Я обещаю защитить вашего сына, Госпожа, не взяв ни одного камня из вашей сокровищницы. — Мне больше нечем тебе заплатить. — Молитесь за мою душу, Госпожа. На прекрасном лице Мелек залегли глубокие морщины скорби и печали, и лишь обещание Искандера подарило ей улыбку, в глазах вспыхнула надежда. Она вручила жизнь своего сына в лучшие руки, которые только могла найти в окружении Мустафы. — Я буду молиться за твою душу, каждый день, что отмерил мне Аллах, Искандер Паша. Мужчина поклонился, и в смешанных чувствах покинул покои. Он ничего не мог сделать для спасения Мелек, светлый ангел, который в одиночестве противостоял матери Шехзаде. Искандер клялся защищать семью будущего наследника, и дал себе обещание, хотя бы попытаться, опровергнуть гнусные обвинения, и очистить репутацию юной Госпожи. Эмине-Хатун сидела возле окна, в руках верной помощницы Мелек, изысканное полотно с вышивкой, девушка обещала украсить колыбель будущего малыша. Мелек задумчиво смотрела на звезды, что сегодня казались гораздо ближе, небольшой удар, вероятнее всего ногой, пришелся на левый бок. Девушка задумчиво поглаживала живот, не отрывая взора от небосвода. — Госпожа. — Да, Эмине? Ее мысли витали далеко отсюда, в тысячах километрах от полюбившейся Империи, в тихой деревушке в заводи реки, где ночью, лежа на теплой земле, что пахла травой и молоком, мать рассказывала своим дочерям истории о звездах. — Как вы думаете? Это будет еще один шехзаде или маленькая Госпожа? За несколько месяцев, проведенных в заточении, они ни разу не подняли тему о предстоящем рождении, потому что сводилось к мысли, что придется отсчитывать дни до нового траура. Но больше игнорировать этот факт было нельзя, живот рос, и каждый день мог оказаться финальной точкой интересного положения. — Если Аллах позволит, рожу дочь – помощницу, надежду, - произнесла Мелек, ей нельзя было даже мечтать о будущем, рядом со своими детьми, теперь ее надежды окрасились в серый цвет. — Я бы плела ей невероятные косы, - девушка улыбнулась, отвлекаясь от своей работы. Мелек улыбнулась, она завидовала Эмине, в хорошем смысле, у нее впереди был целая жизнь, и девушке бы очень хотелось, чтобы хоть немного своей любви она подарила ее детям, чтобы заменить отсутствующую мать. Материнская любовь – самая сильная вещь, что встречалась в жизни Мелек. И если Осману в этом смысле еще повезло, в его памяти останется хоть какой-то образ, то в жизни маленького человека, ее роль займет кто-то другой. — Я помню с какой невероятной нежностью Михримах- Султан говорила о своей прелестной дочери,- Мелек все еще получала письма от любимой дочери Султана. Переписка в довольно дружеской манере ограничивалась повседневными темами: материнство, рукоделие и следующая встреча в зеленых садах. — Госпожа, - осторожный тон Эмине-Хатун не сулил ничего хорошего. — Быть может вам стоит попросить защиты у Михримах-Султан? Мелек улыбнулась, и, погладив свой живот, отрицательно покачала головой. Ее достоинство не опуститься до уговоров. — Я не стану просить об этом дочь Султана, такая просьба может подставить ее в глазах старшего брата. Я не хочу семейных распрей, Эмине. Ночь тихо опустилась на Дворец, только сон никак не желал забирать Мелек в свои объятия, странное чувство зародилось в душе когда-то любимой наложницы шехзаде Мустафы. — Госпожа, - сонный голос Эмине раздался откуда-то со стороны. — Вам нужен отдых. Скоро все закончится. — Ты права, Эмине, - в небе вспыхнула звезда, и с безумной скоростью устремилась куда-то в космическое пространство. — Все закончится совсем скоро. Девушка вернулась на кровать, грудь разрывалась от слез, которые скопились за время ее заточения. Мелек так хотелось увидеть солнце, почувствовать запах травы, и ощутить росы на босых ногах. Она сбежала бы при первой возможности, оставив в прошлом былую любовь к наследнику престола. Ее судьба была решена, и живот, похожий на праздничный фейерверк, отмерял время ее жизни. —Эмине, - произнесла Мелек, и минутой позже повторила чуть громче, — Эмине! — Госпожа? – сон невидимыми нитками порабощал разум юной служанки. — Кажется, пора звать повитуху, - она сжала руку своей единственной подруги. — Все закончится сегодня, Эмине. Добрая старушка спешила по коридору, как могла, впереди нее развивалась юбка Эмине-Хатун, которая винила себя за долгое отсутствие, ее Госпожа нуждалась в ее присутствие, и девушке искренне не хотелось терять минуты ее короткой жизни. Дверь распахнулась, в покоях стояла духота, влажные волосы разметались на подушки, и служанка сразу же метнулась к кровати, сменить компресс на лбу своей Госпожи. — Мы спешили, как могли, Госпожа, - пролепетала Эмине в свое оправдание. — Ничего, - Мелек попыталась улыбнуться, но новый приступ схваток захватил ее тело, — Малыш, я думала, мы договорились. — Будет больно, - предупредила седая женщина, омывая руки. — Я привыкла. Боль захватила тело Мелек с новой силой. За время, проведенное в одиночестве, она мечтала умереть в момент родов, даже не взглянув на своего малыша. Ей гораздо больше нравилась мысль о таком уходе, чем о болезненном расставание. Никакая боль не смогла сравниться с тем чувством, что она уже испытывала раньше, ей не хотелось снова переживать разлуку с ребенком, но и на этот случай Мелек подстраховалась. За сундуком с ее сокровищами и нарядами, хранился маленький пузырек со спокойствием и вечной жизнью. Но не только в покоях Мелек отсутствовал сон. Мустафа, подобно разъярённому зверю, мерил свои покои большими шагами. Осман беспокойно спал на его постели, мальчик капризничал весь день, как и последний месяц, отказывал от еды и шалил на занятиях, искал лазейки для встречи с матерью. Сердце Мустафы болезненно сжималось, он и сам рвался к Мелек, ему хотелось пасть на ее колени, и лежать, пока солнце не озарит небосвод, но вечные разговоры матери о том, что такое предательство нельзя простить, поселили в его душе подозрение ко всему живому. Раздался стук в дверь. Кого только принесло на ночь глядя? — Войдите, - негромко произнес Мустафа, стараясь не разбудить Османа. Мальчик завертелся, и перевернувшись на левый бок засопел. — Шехзаде, простите за столько поздний визит, но ждать до утра я не мог, - Искандер склонил голову, представ перед наследником престола. — Что привело тебя, Искандер-Паша? – Мустафа уселся за стол, ожидая подробностей, что могли прервать чуткий сон его ребенка. — Я о письмах Мелек-Султан. Мустафа помрачнел еще больше, в первый же день он вручил их Паше, не желая иметь ничего общего с этим преступление. — Тебе удалось что-то выяснить? – угрюмо поинтересовался наследник Султана Сулеймана. — Да, и думаю, это основательные доказательства невиновности Мелек-Султан. — Мальчик, Госпожа, - старушка с улыбкой водрузила младенца на ее грудь. Светловолосый сморщенный комок, который спел стать для Мелек самым красивым на свете, смешно причмокивал губами в поисках еды. — Видишь, как получилось, Эмине, - Мелек сглотнула, — Маме, мечтающей о дочери, Аллах даровал двух сыновей. Дверь отворилась, служанки пропускали вперед Мустафу, Мелек прижалась губами к светлой макушке, даря свой последний поцелуй новорожденному сыну. Вот и настал финал ее недолгой истории.