Платина и шоколад

Глава 3

— «Приспешники Люциуса Малфоя»! — громогласно возвестил Симус, хлопая открытым на первой странице «Пророком» о стол. — Доброе утро, Хогвартс! Рон подскочил на месте и едва не плюнул тыквенным соком в тарелку с гренками. — Спокуха, Уизли. — Симус поднял руки, перекидывая ногу и седлая лавку Большого зала. — Просто свежий «Пророк». Ты в безопасности. — Заглохни, Финниган, — буркнул Рон, проглотив сок и злобно хватая газету. — Можно было и предупредить. Я мог подавиться и умереть. Финниган потянулся к нему, сжал пальцами плечо, заглядывая в глаза, и клятвенно заверил: — Я сделал бы тебе искусственное дыхание. — Тогда я бы выбрал смерть. — Рон отпихнул его руку локтем и нахмурился, уставившись в газету. — Гарри… Гарри вытянул шею, читая заголовок на первой странице. — Вот чёрт, — тяжело вздохнул он. — Снова это. Представить не могу, сколько ещё слухов будет крутиться вокруг их семейки после того, что случилось летом… Взгляд Рона забегал по строкам. Симус схватил с общего блюда грушу и с хрустом откусил жёлтый бок. — Это слухи, — он равнодушно пожал плечом. — Магический мир сейчас от любого шороха впадает в панику. Стоит кому-то слишком громко пёрнуть — Скитер пишет об этом на первую полосу и приписывает: «это был Люциус, блядь, Малфой». У-у! — Мы тут едим, Симус, — Гермиона саркастично подняла брови, прекращая резать в своей тарелке жареный бекон. — И не могли бы мы хотя бы позавтракать без упоминания Малфоев? — Кто-то не в настроении? — умилился Симус, но оборвал сам себя, напоровшись на взгляд Гарри, который тут же сделал страшные глаза «не трогай её сегодня». — Короче. Хотите моё мнение? После смерти Сами-Знаете-Кого у этих ебалаев точно началось обострение. — У кого? — устало спросила Гермиона, откладывая приборы и смирившись с тем, что её утро всё же могло стать ещё ужаснее. И становилось. — Не мог бы ты выражаться на общечеловеческом языке? Симус проигнорировал последнюю фразу и многозначительно указал виском в сторону стола Слизерина. Неубедительно кашлянул: — У Пх-ожирателей! — Будь здоров, — любезно подыграл Рон, не отрываясь от статьи. Затем осторожно добавил: — Тут написано, что какая-то семья магглорождённых считается без вести пропавшей. Гермиона тут же перестала жевать и подалась вперёд. — Что ты сказал? Гарри недоверчиво нахмурился: — Что за чушь? — Скитер предполагает, что это последователи Люциуса. — Их всех казнили, — резко ответил он. — Всё кончено. — Сами посмотрите, — сказал Рон, передавая Гермионе «Пророк». Она торопливо встряхнула первую страницу. «Дело Люциуса Малфоя снова открыто?» — Что?.. — Она быстро прочла мелкий текст, извещающий о пропаже семьи маглорождённого волшебника Джорджа Бэллоу, которая сейчас активно разыскивалась властями. Гарри тоже читал, наклонившись через её плечо. — Но Люциус мёртв, — произнесла она, сжимая страницы газеты так, что бумага моментально измялась. — Его казнили в начале лета, как и всех, кто на него работал. Об этом трубили все газеты. Это подтверждённая Министерством информация. — Он мёртв, — убеждённо согласился Гарри, садясь ровно. Кивнул и уверенно повторил: — Люциус Малфой мёртв. А это — просто дурацкие слухи. Гермиона смотрела ему в глаза и чувствовала, как в груди медленно закручивается холодное, почти болезненное ощущение, опасно напоминающее страх. Тот же, что был в прошлом году. — Эй! — Симус почесал затылок свободной рукой и протянул: — Я уверен, Скитер просто решила поддержать всеобщую панику, и на самом деле никто не пропал. Забей, Гермиона! Этой бабе ещё в детстве моча в голову ударила! — Даже Скитер ничего не пишет просто так, — пробормотала она. Гарри опёрся локтями о стол и заглянул ей в лицо. — Послушай, это ведь не первая такая статья. — Да, — подтвердил Рон. — Отец летом читал. В «Диванном вестнике». В итоге оказалось, что это просто глупости. — Не сравнивай «Диванный вестник» и «Ежедневный пророк», Рональд. — В «Придире» тоже писали, — добавил Симус, ковыряясь в зубах хвостиком от груши. — Потом опровергли. Гермиона прикусила губу, сверля взглядом заголовок. Господи! Будто ей и без того было мало проблем. Министерство давно подтвердило казнь Люциуса Малфоя и всех его прихлебателей. Сам Кингсли выступал с интервью, где заявил, что всё кончено и отныне волшебники и их семьи могут спать спокойно. То, что творили эти животные, — ужасно, и Гермиона с ума сходила от беспокойства о своих родителях. А теперь — снова статья о пропавшей семье. Если Рита Скитер на самом деле пытается таким образом удержать рейтинг своего загнивающего имени, она выбрала крайне неудачный способ. — Просто вспомни, что она написала о нас с тобой, когда увидела, что мы обнялись в палатке, — пробормотал Гарри, многозначительно поднимая брови. Гермиона послала ему сложный взгляд, а Симус цокнул краем рта и разулыбался: — Но фотка была зачётная! — Сложный взгляд переместился на него. Он поднял руки, зажимая хвостик в зубах: — Я безоружен, не стреляй. Серьёзно, Гермиона, — добавил после паузы и шлёпнул ладонями по столу. — Не бери в голову. Вы вообще знали, что Скитер сейчас пишет книгу о Снейпе? Книгу, блин! «Северус Снейп: сволочь или святой?» Кто после этого поверит её статье? — Снейп будет счастлив, — Рон заметно расслабился и снова вернулся к еде. — Хочешь, я спрошу у Дамблдора? — негромко спросил Гарри, наклоняясь к Гермионе, которая всё ещё хмурилась, глядя в газету. — Если они считают, что это что-то серьёзное, он наверняка… — Нет. — Она закрыла «Пророк» и отложила его в сторону, заголовком вниз. Обхватила чашку с тёплым какао, чтобы согреть похолодевшие пальцы и занять руки. — Всё в порядке. Это правда ерунда. Посмотри, все вокруг спокойны, — сказала, указывая на завтракающих учеников, и тут же застыла. В Большой зал как раз заходил чёртов Драко Малфой. Сердце заколотилось моментально. От ярости, разумеется. В голове тут же заплясало всё, что он вчера устроил в их гостиной. Господи, Гермиона поклялась себе не думать об этом. Не вспоминать ни на секунду! Но вот оно: стоило ему появиться в поле зрения, и память окатила её вчерашним вечером с головы до ног. Следом за ним шла Паркинсон, цепляясь пальцами за рукав его мантии. Отвернись. Отвернись! Гермиона торопливо отвела глаза, заставив себя смотреть на Рона и Симуса, начавших какой-то очередной глупый спор, в котором активно фигурировал капитан команды Шустрых Мётел Брай. Краем глаза она видела, что Малфой прошёл на привычное место за столом Слизерина и уселся за стол.­ Ей даже показалось, что он посмотрел на неё, но, покосившись в их с Паркинсон сторону, она убедилась, что просто тронулась. Малфой сидел, расположившись в привычной царской манере, слушая, что ему бормочет на ухо Пэнси. Взгляд его блуждал по тарелкам, задерживаясь то на одном, то на другом блюде. Даже не заметил, что Гермиона сидит здесь. Её затопило раскалённым унижением, как плавленым золотом. Она покрылась им изнутри, оно жгло её невыносимо больно, и сидеть сейчас здесь, делая вид, что ничего эдакого не случилось, сидеть, бросая колкости Симусу и задыхаясь от беспокойства из-за статьи, было единственным, что она могла, чтобы не рухнуть в унизительные воспоминания с головой. «Не думай, что я хотел этого…»­ От его слов, прозвучавших в голове, непроизвольно сжались зубы. Ублюдок. Она послала его к чёрту. ­ Он ничего не ответил. ­ А когда Гермиона позже спустилась в гостиную, кресло и чайный столик были перевёрнуты. На полу валялись осколки вазы. С помощью Репаро прибраться не составило труда, но кое-что она поняла с премерзким холодом в животе. Отвращение. Он разнёс столик и вазу потому, что ему было мерзко после их... Мерлин. Она не могла этого сказать даже мысленно. После их почтипоцелуя. Дикость, Господи. Он смотрел ей в глаза, а Гермионе казалось, что его ресницы сейчас опустятся, что он наклонится к ней и… Хватит! Ей просто необходимо отвлечься. Она целую ночь провела в попытках занять себя другими мыслями. Об учёбе, о Курте Миллере с Когтеврана, о Гарри и Роне… а что в итоге? Лежала, глядя в потолок, пока утренний свет не затопил комнату серой дымкой. Пока в своей спальне не зашевелился Малфой. Если прислушаться, можно было различить, как открываются дверцы шкафов. ­ Потом Малфой прошёл в ванную, и звук стал ближе. ­ Босыми ногами прошёл по полу, включил воду в раковине и вычистил зубы. ­ Конечно, Гермиона не представляла себе, как он выглядит после сна. Она уже видела его таким. И не собиралась вспоминать, как сонно он тогда моргнул. Не собиралась вспоминать след от подушки на лице. Не собиралась. Но в сознании Гермионы — непослушном, полностью захватившем её — он стоял в пижамных штанах, без рубашки, босой. Наклонившись над раковиной и умывая лицо. А вода стекала по рукам к локтям. По шее, собираясь в углублении ключицы. Влажные волосы липли ко лбу и вискам. Он сплевывал зубную пасту и промокал полотенцем лицо. Поднимал взгляд и смотрел на себя в отражении зеркала. Поворачивал голову сначала в одну сторону, затем в другую, чтобы проверить, по-прежнему ли идеальна его кожа.­ Конечно, идеальна.­ Он же, блин, Малфой.­ Затем он небрежно перебросил полотенце через плечо, включил воду в ванной и спустил резинку пижамных штанов, от которой на белоснежной коже подтянутого живота остался легкий след. По которому неожиданно захотелось провести кончиком пальца, ощущая неровность… ­ И этот след внезапно тоже стал идеальным на его теле. ­ — Гермиона! ­ Она подскочила на месте, пролив какао себе на руку. Тихий ужас от собственных мыслей едва не заставил поседеть.­ — Ты из-за него сегодня такая смурная? — напряжённо спросил Рон, и Гермиона выставила подбородок, готовясь всё отрицать, потому что Гарри тоже смотрел на неё с беспокойством, пережёвывая тост с сыром. Оказывается, она столько таращилась на Малфоя, что пропустила, как ушёл Симус. — Что?! Нет! — Он что-то сделал? Мне поговорить с ним? — Не нужно с ним говорить. Мы… — она постаралась не юлить и смотреть прямо. Оказалось, это сложно, учитывая, что с того момента, как она вчера покинула гостиную старост, дело было всецело в Малфое. Но она не могла себе даже примерно представить, какими словами можно объяснить мальчикам то, что произошло, чтобы Рон в ту же секунду не бросился Малфоя колотить, а Гарри не выхватил из кармана палочку. — Обычный спор. Ничего важного. И у нас сегодня первое патрулирование… — быстро добавила она, резкими движениями вытирая ладонь о салфетку. Внутренности сжимались от одной мысли об этом. — Сходить с вами? Гарри бросил на Рона утомлённый взгляд. — Не нужно, Рон. Спасибо, — она вежливо улыбнулась. — Мы всё равно не общаемся. Просто пройдёмся в полной тишине, и дело с концом. Рон занёс руку, словно хотел что-то сказать, но передумал. Почесал ею нос, задумчиво посмотрел на Малфоя, а потом решительно повернулся и выдал: — Малфой — гадина, но посмотрите на него. Будто за всю войну только ему и доставалось, — он скривил губы, глядя за слизеринский стол со странной смесью жалости и отвращения. — Я точно знаю, что он… раскаялся. Но в то же время ведёт себя, как чёртов… Малфой. — Не жалей его, — Гарри отставил пустую тарелку и потянулся за «Пророком». — Он помог нам только потому, что знал: Волан-де-Морту конец. А мы перед этим спасли ему жизнь. — Он перевёл взгляд на Гермиону, поднимаясь. — Мы квиты, и ты ничего ему не должна. — Да, и мы не дадим тебя в обиду, — отозвался Рон, закидывая в рот последний кусок бекона. — Но даже если вам придётся общаться, ты справишься. ­ Гермиона рассмеялась почти против воли, тоже вставая и забирая с лавки сумку. — Точно, Рональд. ­ — Но для этого тебе придётся закаляться, поедая каждый день порцию драконьего кала, — добавил он. — Спасибо, Рональд. ­ Они пошли в сторону выхода из зала, и Гермиона не удержалась — посмотрела. Снова. Малфой лениво закинул руку на плечо Пэнси, позволяя кормить себя ломтиками яблок. Острый взгляд блуждал по лицам Крэбба и Гойла, которые что-то бубнили, сидя напротив него и показательно игнорируя «Пророк», лежащий на столе.­ Судя по позам, им не терпелось прочесть новости, но они опасались реакции Малфоя. ­ Хм. А ведь для человека, об отце которого снова написали в газете после такого скандала, он выглядел даже слишком спокойно. Возможно, это только маска, конечно. Да. Скорее всего, обычный малфоевский фасад, потому что, переведя взгляд на слизеринцев, сидящих чуть поодаль, Гермиона убедилась — то и дело кто-то, будто ненароком, косится в его сторону. Бросит взгляд и тут же отвернётся, склонившись над ухом соседа и что-то шепча.­ Конечно, Малфой далеко не из робкого десятка. С детства привык, что имя его семьи чаще всего звучит из уст толпы и фигурирует в Министерстве. В особенности за последние пару лет. Люциус будто нарочно старался очернить его, однако род Малфоев по сей день оставался уважаемым, едва ли не коронованным. ­ В дрязги эти лезть не хотелось. Публичность была Малфою не чужда, поэтому можно предположить, что невозмутимость его совершенно искренняя.­ Гермиона отвела глаза и бросила взгляд на «Пророк» в руке идущего впереди Гарри. Ты не о том думаешь, отругала она себя. Если статья правдива, нужно срочно связаться с родителями и попросить их соблюдать крайнюю осторожность. Вот чем тебе нужно заняться, а не считать ресницы своего врага и смотреть, как он ест яблоко с чужих рук. Прекрати думать о том, что случилось. Потому что на самом деле не случилось, чёрт возьми, ничего.

***

Особенность Блейза состоит в том, что он всегда оказывается именно там, где нужен. Малфой не уверен, это магия такая, или ему просто все и всегда рады. Он, если честно, сам не понял, в какой момент они с Блейзом стали достаточно близки, чтобы называть это дружбой. Малфой просто помнил, как позволил себе при нём стиснуть зубы и кулаки, зажмуриться, сжавшись в жалкое подобие человека, и давиться собственными слезами, стоя на коленях прямо посреди пустого холла Малфой-Мэнора, из которого министерские псы только что вывели его отца. В какой-то степени Блейз, наверное, спас Малфою жизнь, хотя сам об этом не догадывался. Не догадывался, что если бы не рука, которая неожиданно крепко легла на плечо и помогла подняться с колен, Малфой бы сейчас, наверное, не сжимал древко метлы и не чувствовал сентябрьского ветра в волосах. Малфоя бы вообще здесь не было. Он раньше даже представить себе не мог, что у отчаяния есть точка невозврата. Черта, которую можно перейти всего раз, а в следующий момент тебя попросту заполнит водой и утащит ко дну, как чугунный чайник. Блейз поймал Малфоя за шкирку как раз в тот момент, когда он её пересекал. И возвращаться к этой мысли всегда было не по себе. Потому что… вдруг бы его там не оказалось? Вряд ли он сделал это намеренно, чтобы потом напомнить про должок или свести счёты. Блейз не был корыстен. Блейз не был сволочью. Просто… особенность Блейза состояла в том, что он всегда оказывался именно там, где нужен. Малфой соскочил с метлы и вытер рукавом куртки пот со лба. Тренировки по Квиддичу почему-то всегда проясняли голову, словно ветер выдувал из неё всё ненужное дерьмо, оставляя только простые и понятные факты. Тренировки успокаивали. Снитч в руке трепетал слегка примятым крылом. Тёплый и тяжёлый. Сто пятьдесят золотых, победных очков. — Молодец, Малфой! — Грэхэм спустился со второго воздушного уровня и навернул круг на метле, зажимая подмышкой квоффл. — Для первой тренировки после лета — очень даже! — Не сказал бы, — нахмурился Драко, не останавливаясь. — Сейчас передохну, и ещё раз. Всю сноровку похерил. — Нагоним, забей! — крикнул он через плечо и снова взмыл вверх. — Уоррингтон, ты загонщик или хуй на блюде?! Тебе биту в руки дали не для того, чтоб ты её дрочил! Бладжер только что долбанул Гойла! Разуй глаза! Пэнс и Блейз пришли к средине тренировки, уселись в первом ряду нижнего сектора трибун и выглядели как два человека, получающих удовольствие от жизни. Она, напялив очки, подставляла обеденному солнцу курносый нос, а Блейз, закинув длинные ноги на ограду и сложив руки на груди, сквозь ленивый прищур наблюдал, как мётлы гоняют над полем. Эти двое плотно спелись ещё на третьем курсе, а с пятого к их дуэту как-то незаметно примкнул Нотт. Малфоя они приняли к себе последним, после чего набор в команду закрылся, но началось всё именно с Паркинсон и Забини. Пару раз даже ходил слух, что они трахаются, но Пэнс слишком давно и безнадёжно вздыхала по Малфою, так что этот слух как-то не прижился. Да и Блейз обычно не западал на таких, как она. В его духе были сладкие девочки вроде Дафны Гринграсс: стильные умницы со спокойными глазами, мягким голосом и приятными формами. В девушках у него был весьма классический вкус. Даф ему подходила. Он подходил Даф. Они легко сходились, когда хотели тепла, и легко расходились, как только в очередной раз понимали, что слишком похожи, чтобы это превратилось во что-то настоящее. Малфой немного завидовал честности их отношений. Совсем немного. Ведь каждому своё, так? Наверное, так. Может, Малфою просто не нужна была честность. Он громко свистнул Блейзу, а когда тот повернул голову, замахнулся и бросил снитч. Мячик сверкнул в воздухе, как золотая лента. Блейз поймал его легко, со звонким хлопком, и довольно хохотнул: видал? Даже ноги с ограды не убрал. Малфой усмехнулся в ответ, бросил метлу в траву и принялся на ходу стаскивать куртку с разгорячённого тела. — Напомни, почему ты до сих пор не в команде? — спросил, кидая куртку на крепкую деревянную ограду перед трибунами и обмахиваясь горловиной влажного свитера. Было жарко, почти как летом. — Привет, Пэнс. — Напомнить, почему я три раза в неделю не рискую свернуть себе шею в сорока метрах над землёй? — рассмеялся Блейз, подкидывая снитч в руке. — Потому что у меня есть мозги? — Ты говнюк, Забини. — А ты славно играешь, — мурлыкнула в улыбку Паркинсон, поднимая с кончика носа солнцезащитные очки. Она смотрела так, будто была бы не прочь вылизать Малфоя с ног до головы, несмотря на то, что его облепило мокрой от пота одеждой. — Для человека, который никогда не садился на метлу — да, — недовольно ответил он, кривя губы. — А для ловца — сомневаюсь. — Детка, — она подалась вперёд и чмокнула его в щёку. — Не забивай себе голову. — Легко сказать. — Драко ненавязчиво отвёл лицо в сторону и опёрся об ограду локтями, принимаясь расстёгивать ремни кожаного нарукавника. — Правый совсем разболтался, — пробормотал он, замечая тень обиды в глазах Пэнс. Только сцены сейчас не хватало. — Не поможешь? — Конечно. — Она тут же расцвела и принялась с энтузиазмом расстёгивать ремешки, закусив пухлую губу. Салазар, как мало ей нужно, чтобы почувствовать себя счастливой, — подумалось вдруг, и что-то неприятно укололо внутри. Что-то от мысли о Блейзе, Даф и честных отношениях. Почему с Пэнс было так сложно? Может потому что она любит тебя, мудило? Малфой стиснул зубы и отвёл взгляд. Блейз заметил его выражение лица и цокнул языком. — Эй. Расслабься, Драко. Никто от тебя не ждёт подвигов в первый же день тренировок. — Я их от себя жду. — «Я» — последняя буква алфавита, — важно заметил Блейз, и Малфой закатил глаза. Детский сад. А потом осёкся, потому что увидел, что рядом с ним на скамейке лежит «Пророк». Значит, и он уже читал. Очевидно, читал. Теперь ясно, почему они пришли на тренировку. Это наверняка инициатива Блейза — он словно добровольно подписался присматривать за Малфоем в любой ситуации, которая как-то связана с его семьёй. Почему-то от этого стало тошно. Он был остро благодарен Забини в девяносто девяти случаях из ста, но его тошнило от того, что дружба с ним может быть похожа на долбаный присмотр за ребёнком. — Группа поддержки! — заорал откуда-то сзади Нотт, заметивший, наконец, и других зрителей, кроме младшекурсников, с энтузиазмом наблюдающих за тренирующимися слизеринцами. Малфой обернулся через плечо и увидел, как Тео стрелой летит к ним на стареньком Нимбусе. — Ты тоже сегодня показал класс, — похвалила Пэнс, когда разрумяненный и растрёпанный ветром Нотт ловко затормозил прямо над оградой, толкнувшись в неё обеими ногами. Он и так светился, как чищенный кнат, а после похвалы вовсе расцвел. — Это такой кайф, Пэнс! — выпалил, сияя глазами. — Как я соскучился по своей детке! На секунду показалось, что Тео кинется лобызать метлу, но он только тяжело дышал и зубасто улыбался, стирая пот со стриженного виска. Тёмные волосы густо вились на макушке и липли на мокрый лоб. Блейз хмыкнул и отвёл глаза. Снова подкинул снитч в ладони, со смехом качая головой: — Вы чокнутые. — Конечно, Блейз. — Тео подался вперёд, залихватски опираясь предплечьем на древко метлы и покачиваясь в воздухе. — Это мы чокнутые, а вовсе не ты зануда, Блейз. — Отвали, — засмеялся тот, пиная его по ноге. Потеряв опору, Нотт чуть не навернулся, но успел схватиться за метлу. Открыл было рот, чтобы возмутиться, но девчонки с верхних рядов весело расхохоталась, так что Тео застыл. А потом бросил на них хитрый взгляд и исполнил мастерский оборот метлы без рук, замерев в театральном поклоне, обращённом пятикурсницам десятью рядами выше. Они моментально захлопали и запищали. Блейз и Малфой закатили глаза почти синхронно. — Выпендрило, — пробормотал Забини в ответ на крайне довольную улыбку. — Завидуй моему обаянию молча, — протянул Тео, а затем внезапно заметил «Пророк» и лицо его тут же помрачнело. Он кивнул на газету: — Уже читали? Такой бред. Драко, ты как? Не загоняешься? — Нет, — бросил Малфой. Он уже снял нарукавник и теперь разминал руку, не поднимая взгляд. — Грёбаная Скитер никак не успокоится, всё строчит и строчит эту дичь, как долбанутая, — процедил сквозь зубы, снова чувствуя накатывающую злость. Пэнс погладила его по плечу и громко уверила: — В гостиной Слизерина никто ни слова не сказал. Не переживай. — В эту херню никто даже не поверил, — подтвердил Блейз. Теперь он говорил куда серьёзнее. — Малфой, это не стоит внимания. — Да, — Тео слишком легкомысленно отмахнулся, закатывая глаза. — У этой бабы давно чердак свистит. Отец сто раз говорил, что Рита Скитер — чёрная метка всего волшебного мира. И анус на лице журналистики. — Узнаю мистера Нотта, — пробормотала Пэнс, и Блейз негромко рассмеялся, осторожно расправляя помятое крыло снитча. Малфой провёл руками по лицу, качнул головой. — Да насрать, — пробормотал он, натягивая нарукавник и затягивая ремешок. — Плевать мне, что написала эта сука. Если бы у какой-то грязнокровки действительно убили семью, об этом бы уже трубили по всей школе. — Если этот парень вообще из Хогвартса… — пробормотала Пэнси, теребя край «Пророка», и тут же столкнулась с предупреждающим взглядом Блейза. — Прости, я не имела в виду… это полная чушь. Конечно, это чушь, Драко. Малфой тяжело вздохнул и оттолкнулся от ограды. — Всё, закрыли тему, — сказал он, подхватывая куртку и натягивая на плечи. — Возвращай снитч, Забини. Пора тренироваться. — Да! — воскликнул Тео, отталкиваясь от ограды и облетая вокруг Малфоя, кайфуя от каждой секунды полёта. — Наконец-то! Не хочу пропустить свой любимый аттракцион под названием Монтегю снова членососит Кассиуса. Забини ухмыльнулся и медленно спустил ноги на пол. Поднялся, замахнулся и, закусив губу, херанул снитч с такой силой, что он пролетел золотой стрелой почти до средины поля и только потом косым зигзагом взмыл вверх. Тео уважительно присвистнул. — Я болею за тебя, детка! — крикнула Пэнс, роняя очки обратно на нос. Малфой ухмыльнулся ей краем рта, бросил, проходя мимо метлы: — Вверх! — и запрыгнул на древко, срываясь с места в воздушную гонку с Ноттом, который уже мчался рядом и улюлюкал во всю глотку, подставляя лицо ветру. — Да ёб твою мать, Уоррингтон! — взревел откуда-то сверху Грэхэм, и Тео счастливо заржал, на ходу оборачиваясь через плечо: — Ну! Что я говорил!

***

Самым ужасным занятием, по мнению Гермионы Грейнджер, было ожидание. И сейчас она сидела на постели в своей спальне и ждала. ­ Вечер наступил незаметно, несмотря на то, что последний час, проведённый в библиотеке, она то и дело посматривала на часы. Мечтая хорошенько опоздать на патрулирование — будто Малфоя это могло достать хотя бы каким-то образом.­ Скорее всего, он бы впал в ярость из-за того, что его слизеринское величество проторчало в ожидании лишних пару минут.­ В итоге Гермиона не только не опоздала, но ещё и пришла раньше, усевшись в своей спальне на кровать напротив зеркала и гипнотизируя взглядом зачарованный дневник, выглядывающий углом из выдвижного ящика стола. ­ После того дня, когда Малфой шарахнул её о шкаф, вторая тетрадь пропала из гостиной. Гермиону съедал интерес, взял ли он её себе. Поэтому, сидя на трансфигурации, она незаметно открыла дневник на первой же странице и быстро написала: «21.00, в гостиной. Патрулирование». И, закусив губу, скосила взгляд на Малфоя, сидевшего в соседнем ряду, на несколько парт дальше. ­ Он встретил её взгляд и скривился.­ Она чуть приподняла дневник, показывая, что сделала запись.­ Его верхняя губа раздраженно дрогнула. Он поднёс два пальца к своему кадыку, делая вид, что его тошнит.­ Она закатила глаза и отвернулась. Содержательное общение на этом закончилось. Ответной записи он не сделал, однако когда Гермиона снова обернулась к нему, заметила, что дневник лежал на краю парты. Очевидно, сообщение этот упрямый баран прочитал.­ И губы чуть не растянула триумфальная улыбка от мысли, что он принёс тетрадку с собой.­ Глупая. Дура. Идиотка. ­ Она зажмурилась.­ Как случилось так, что Малфой начинал занимать всё больше мыслей в её голове, вытесняя остальные? Вроде зачёта по зельям, успеваемости младших курсов и даже, прости Мерлин, мыслей о старостате. Сколько же ненужных вопросов роится в голове.­ Как так получилось?! И — самое главное — как это остановить?­ Взгляд упал на часы. Без пяти минут девять.­ Патрулирование обещало быть очень долгим. Очень неприятным.­ Гермиона вздохнула, ощущая, как сердце начинает колоть. Встала и потёрла холодеющие руки друг о друга. Она не боялась его, ещё чего. И совершенно не нервничала. Схватила с прикроватной тумбочки палочку и застыла. Перевела взгляд на собственное отражение в высоком овальном зеркале на подставке. Задержала дыхание и расправила плечи, поднимая подбородок. Лицо в полутьме казалось совсем бледным.­ Совершенно никакой нервозности.­ Мы взрослые. Она медленно вдохнула и почувствовала, как расслабляется пружина, сжатая в груди. Нервяк отступал. Вот так. Хорошо. Она поправила на себе клетчатую рубашку и вышла из комнаты, не спеша пошла вниз по лестнице. На нижней ступеньке уже почти по привычке остановилась. Сжала губы и шагнула в гостиную.­ Малфой стоял к ней спиной, держа в руках газету, покачиваясь с пятки на носок. Впервые за целый день решился прочесть, что же пишут о Люциусе? Почему-то Гермионе казалось, что он не позволял себе прикоснуться к «Пророку», пока был на виду у остальных.­ Огонь обрисовывал контуры его тела.­ Малфой был без мантии, в легком черном свитере, обтягивающем напряжённые плечи. Брюки идеально выглажены, до чётких борозд. ­ Гермиона смотрела, как на его скуле двигаются желваки. Он злится? На кого? Снова на «проклятую Грейнджер»? Нет, вряд ли, потому что взгляд его скользил по строкам как-то… ожесточённо. Это снова был тот самый Малфой, но в то же время — кто-то совершенно чужой. Никому неизвестный. Настолько, что она ощутила, как внутри всё сжимается от прохладного, непривычного ощущения. В следующий момент послышался треск разрываемой и мнущейся бумаги, и Гермиона вздрогнула, еле слышно втянув в себя воздух. Чёрт. ­ Он с шумным выдохом смял «Пророк» в небольшой бумажный снежок и швырнул его в огонь, опираясь о каминную полку локтями и опуская голову. Гермиона не решалась пошевелиться, понимая, что наблюдает за чем-то очень… личным?­ Взгляд её приковался к его рукам, которыми он зарылся в волосы. ­ Тонкие, красивые, со слегка выпирающими костяшками и узелками вен у запястий.­ Она зачарованно наблюдала, как они сжимаются в кулаки, пропуская волосы сквозь пальцы. Платиновые, блестящие в свете огня. Таких нет больше ни у кого. И теперь почему-то она совершенно точно была уверена — прикосновение к ним напоминает прикосновение к шёлку. ­ Было видно, как поднимаются его плечи от тяжёлого дыхания. Свитер облегал тело Малфоя так, будто был его второй кожей. Но не белоснежной. А совершенно чёрной.­ Гермиона поджала губы. ­ Никак не могла заставить себя шаркнуть ногой или же пошевелиться, чтобы выдать свое присутствие. Какая-то дикая, безумная её часть, хотела просто смотреть, пока другая Гермиона, настоящая Гермиона, колотила кулаками по прутьям клетки и кричала: «Не позволяй! Не позволяй себя обмануть, идиотка!» — Ты топаешь как грёбаный слон. Я услышал тебя еще на ступеньках, грязнокровка, — приглушённый голос проколол её, будто воздушный шарик, который с хлопком выпустил весь свой воздух. ­ Стало даже немного легче. ­ — Всё нормально? — спросила как ни в чём не бывало, подходя ближе. ­ Он повернул голову. По его профилю запрыгал свет, отбрасываемый камином, отчего показалось, что кожа на момент стала не такой холодной. Каменное лицо не выражало ничего. ­ — Поиздеваться решила? ­ Действительно. С какой радости ты вдруг решила поинтересоваться у Малфоя, всё ли у него нормально?­ Гермиона мысленно выругалась. Если она и старалась вести себя «как обычно», то у неё это выходило из рук вон плохо.­ — Нет, — прохладно ответила она. — Показалось, что ты… взволнован.­ Пожалуйста, заткнись, Гермиона. Она молча наблюдала, как он поворачивается к ней. Встретила прямой взгляд. Не моргнула, только бровь приподняла, когда он начал демонстративно её осматривать. Взгляд почти физически ощущался на старой рубашке, слегка потертых джинсах и кроссовках. Захотелось прикрыться, но она только с вызовом подняла подбородок. ­ Он скривил губы и промолчал. ­ — Что, Малфой, не твой уровень? — протянула она, с сарказмом приподнимая брови. ­ — Заткнись, Грейнджер. Предлагаю побыстрее закончить это. Я не в настроении терпеть тебя слишком долго.­ — О, поверь, это взаимно.­ Он фыркнул и молча вышел из гостиной. ­ Она несколько секунд смотрела ему в затылок. Ну, конечно, лишь Малфой может, не сказав ни слова, послать тебя куда подальше. Просто развернувшись и подставив яростно-бессильному взгляду свою спину.­ Ничего, засранец. В это можно играть вдвоём. Гермиона зашагала за ним, сжимая зубы и заставляя себя смотреть перед собой.­ Минута, ещё минута.­ Десять. Пятнадцать. Они молчали. Он шел немного впереди. Она — за ним. ­ Патрулировать оказалось не так уж и плохо. Когда они закончили с первым этажом, Гермиона совсем расслабилась, посвятив себя осмотру любимых стен и портретов, поглядывая время от времени на фигуру Малфоя, почти сливающуюся с мраком.­ Лишь волосы выделялись ярким пятном.­ Она переводила на него взгляд каждый раз, когда ей надоедало всматриваться в темноту, замечая, что плечи его хоть и были прямыми, но с каждым разом сутулились всё сильнее. ­ Он засунул руки в карманы, уставившись прямо перед собой, весь в собственных мыслях. Желваки вновь ожили на челюсти. ­ О чём он думал? ­ Странно видеть Малфоя подавленным. Настолько, что даже такая возможность, как общее патрулирование наедине, не была использована, чтобы попытаться снова морально задавить её своими подколами и идиотскими шуточками. ­ Как было бы в прошлом году.­ Сейчас же он просто… шёл. ­ Молча.­ Она отвела глаза и заставила себя не смотреть на него вовсе. Разве не радоваться она должна? Ему не до неё. О его отце трубит «Пророк», и неважно, выдуманная это новость или нет. Возможно, кто-то начал дело, продолжающее дело Люциуса. А возможно, Малфой надеется, что это так. Или он думает, как то, что о Малфое-старшем вспомнили газеты, отразится на нём самом. ­ Такой самодур всегда будет заботиться лишь о собственной шкуре. Пусть даже дело будет касаться родной крови.­ Кровь Малфоев. Кристально чиста. ­ Гермиона скривилась. Ей стало противно и оттого — спокойнее. Вот. Вот то, что она ощущала к нему всегда. И будет ощущать. ­ Отвращение. ­ Ненависть.­ Она так обрадовалась, что даже почти улыбнулась своим мыслям. ­ — Ты, мать твою, можешь так не топать? — неожиданно прорычал он, резко оборачиваясь. ­ Приглушённый сжатыми челюстями и низкой яростью голос заставил её застыть на месте. Ладно. Она правда этого не ожидала.­ — Прошу прощения, что не умею передвигаться, не касаясь пола, — ядовито бросила она. Малфой скривил губы, сощурился и уставился на неё своими ледяными глазами, будто пытаясь придумать, что бы ещё сказать, но она в пару шагов обошла его, подняв подбородок. Темнота и воскрешённое чувство гадливости, обращённое целиком на него, очень помогали игнорировать эти иглы, которые он метал в неё своим убийственным взглядом. И, тем не менее, он снова промолчал. Молча обогнал её, едва не задев плечом, и пошёл впереди. Да что с ним такое? ­ Второй раз за вечер он не ответил ей. Второй раз позволил себе смолчать. ­ Почему? ­ Ощущение, что всё идет не так, взвинтило раздражение Гермионы на тот уровень, где обычно тоненькая ниточка рвётся. И человек теряет терпение. ­ Видимо, поэтому её ноги резко топнули по каменному полу. Намеренно. Она услышала его сдавленный выдох. Он остановился. ­ — Что не так? — выпалила Гермиона прежде, чем он успел обернуться. ­ — Грейнджер. Не выводи меня. ­ — Ответь мне! — Она сделала шаг к нему и остановилась. — Я знаю тебя, Малфой. Знаю почти всю жизнь. Что происходит?­ Он смотрел на Гермиону, сжимая губы. ­ — Отвали, ясно?­ Да нет же, чёрт возьми! Это не ответ! Гермиона сама не своя с тех пор, как заняла должность старосты. С тех пор, как их поселили в одну чёртову башню! И если то, что творится с Малфоем, так влияет на неё, нужно выяснить, что происходит, прямо сейчас!­ — Ты другой! — выпалила она. Малфой изогнул брови. — Не понял? — Ты знаешь, о чём я! Если это одна из твоих дурацких попыток вывести меня или Гарри с Роном, то… ­ — Тупая идиотка.­ Обогнув Гермиону, он возобновил шаг, однако прежде чем она успела остановить себя — схватила его за локоть. ­ — Малфой!­ Он замер. И она тоже.­ Повернул голову так резко, что платиновые волосы упали на лоб и глаза. ­ — Убери. Нахер. Руки, — прошипел, вырывая локоть из её пальцев. ­ Сердце на секунду остановилось. Мягкая ткань свитера словно продолжала касаться кожи Гермионы, пока она смотрела на ладонь так, будто прикоснулась к раскалённой головешке и не обожглась. Подняла глаза. ­ — Отец, да? ­ Что-то очень недоброе вспыхнуло в лице Малфоя на секунду раньше, чем этот рёв:­ — Не лезь в мою жизнь, чёртова сука!­ Эхо понеслось по каменному коридору.­ Она отшатнулась, как если бы её наотмашь ударили по лицу. Но он не ударил.­ Он бы не посмел.­ Злость вперемешку с раздражением, сочувствием, этим чёртовым сочувствием, заставили её глаза загореться. Сочувствие — не то, что она должна испытывать к нему. Никогда она не будет сочувствовать Драко Малфою. Он никогда не будет этого достоин.­ — Да ты посмотри на себя! Ты жалок! — выпалила она, делая непроизвольный шаг вперёд. — Что ты есть? Что? Кроме твоих вечных подколов, этих… идиотских шуточек. Раздутого самомнения. Мнимой власти, которую купил твой отец. Что. Ты. Есть?!­ Он зарычал, обнажая зубы.­ — Ты ни хера не знаешь, Грейнджер. Не смей открывать свой поганый рот. Мы с ним совершенно разные. Совершенно. Ты не знаешь меня, не знала моего отца! Не смей даже в мыслях произносить что-то в его адрес. Я не позволю тебе.­ — И что ты сделаешь? Ты больше не прикоснёшься ко мне. После того, как прижал к шкафу в гостиной. Но даже тогда ты побоялся сжать пальцы, как трус! Мерлин, Малфой! Это так нелепо!­ Драко выдохнул, одёргивая свитер.­ — Я до сих пор хочу, чтобы ты сдохла. Каждую секунду хочу, — прошипел он, уничтожая её взглядом, — чтобы ты и тебе подобные не загрязняли этот сраный мир. Чтобы грязнокровок не было в чёртовом Министерстве и в этой школе. Вы повсюду. Развелись как тараканы. Разбежались по свету. Но на каждого таракана… на каждого, Грейнджер, есть подошва, которая раздавит его.­ — Но эта подошва — не ты, не так ли? — Она вздёрнула подбородок, ощущая, как холодеют сжатые пальцы. — Ты ничего не можешь сделать своими руками. Даже этих идиотов, Крэбба и Гойла, ты используешь как пешек. Почему так? Ты подражаешь отцу, который ничего и никогда не делал сам? ­ — Я сказал… — он вновь чуть не сорвался на ор, однако сцепил зубы, проглотив рычание. Коридоры слишком далеко разносили голоса. — Я сказал тебе. Чтобы ты не смела. Говорить о нём. ­ Какое право этот ублюдок имеет затыкать ей рот?­ Она уже хотела выразить всё своё возмущение вслух, однако… ­ Вдруг поняла, что ощущает: от этого ублюдка пахнет шоколадом. И этот запах схватил её за шкирку, отшвырнув во вчерашний день. В угол гостиной. К его расширенным зрачкам и тяжёлому дыханию. Полным губам, застывшим в паре сантиметров от её губ.­ «…тогда почему ты трясёшься?..» Лёгкие скрутило.­ Как он оказался так близко? Что за чёртова способность вдруг загораживать собой всё вокруг — и даже её саму.­ Он нависал над Гермионой, с подрагивающими от бешенства губами и взглядом, способным, кажется, убить её. Сейчас. Прямо сейчас убить, в этом коридоре. Но ей не было страшно. ­ Это был очередной вызов. Громкий и яростный.­ — Правда глаза колет? — шепнула она, сдерживая желание приподняться на носочки, чтобы сказать это, глядя ему в лицо, а не снизу вверх. Но тогда бы она наверняка задела носом его подбородок. — Ты уже взрослый мальчик, Малфой. Пора принимать её. Самую горькую, знаешь?­ Он сделал шаг, загоняя Гермиону в каменный угол. Вряд ли он хотел оказаться ближе. Скорее, это было желание её подавить. Заткнуть. Указать её место. Так типично для Малфоя.­ Она отступала, распрямив плечи до боли. Видела, как раздуваются его тонкие ноздри и как сжимаются челюсти. ­ На кой чёрт она доводит его? Чего она добивается? Очевидно, что Малфой в бешенстве. Он продолжал подходить, от чего кожу по всему телу, как жгутом, скручивало мурашками.­ — В чём твоя правда, грязнокровка? — выплюнул Малфой. — В том, что этот идеальный мир примет всех, даже таких ущербных, как ты и твоя семья? По этой установке живут только идиоты. Или уроды.­ — Ты не имеешь права так говорить.­ — Да что ты?­ Кто мне запретит? Он сделал ещё один шаг. Она немного сдвинулась вбок, но его рука, врезавшаяся в стену около головы Гермионы, тут же отрезала ей пути к отступлению.­ — Или твоя правда в том, что грязная кровь располагает к жалости? — он усмехнулся. Гадко. Как умел только он. — Мне не жаль тебя. Мне отвратительно. Когда ты проходишь мимо. Когда пялишься на меня в Большом зале. — Её сердце застыло, а дыхание оборвалось. Он видел, как она смотрела. — Когда сидишь рядом в классе. Когда я пытаюсь уснуть в своей спальне и осознаю, что ты лежишь за стеной. За долбаной стеной. Я ненавижу это ощущение. Думаешь, эти мысли о твоей ущербности вызовут жалость? Вот уж вряд ли.­ Гермиона задохнулась, глядя на него. Она не поняла, откуда, но на глаза навернулось горячим, жгущим, злым. Солёным. Она сильно моргнула, сгоняя эту пелену, потому что она скорее умрёт, чем покажет ему свои слёзы. Хотелось отвернуться, потому что всё это было гадко-противоестественным. Малфой был лишним рядом с ней. Он и его слова.­ Грязная. Грязь. ­ — Моя семья хотя бы любит меня, — голос у неё хрипел. Это выдавало её с головой, и, кажется, Малфой понял. Потому что у него зажглись глаза. — И не имеет значения, какая у них кровь.­ — И это я — ребёнок, Грейнджер? Твои аргументы — просто бессвязное мямленье.­ — Нет!­ — «Моя семья любит меня», — перекривлял он и скрипнул зубами, встретив на себе недоумённый взгляд. — Такой бред. Несусветный бред, Грейнджер. Ты сама не понимаешь.­ Она не понимала другого: зачем ему подходить так близко? Слишком близко. Это мешало нормально дышать и соображать, оставляя только ощущение его запаха и собственной разбуженной злости.­ — Не моя вина, Малфой, что ты не можешь похвастать тем же. ­ Его сердце оборвалось.­ — Что ты сказала?­ — Тебя просто некому любить. Это лишний раз доказывает то, как ты ведёшь себя. — Он смотрел на неё. Будто не верил, будто до него доходило очень медленно. — Это же не ты.­ — Что за хреновы попытки вскрыть мою голову? — прошипели его губы; взгляд оставался холодным и напряжённым.­ — Это не попытки. И ты не виноват в том, — она сглотнула, — что отец никогда не…­ Прежде чем она успела закончить свою сраную фразу, он саданул ладонью по стене. Грейнджер моргнула, но продолжала сверлить его взглядом. Глаза пекло, но отвернуться сейчас она не могла. ­ — Не смей говорить ничего подобного своим грязным ртом!­ — Вот откуда эта злость, да? — прошептала, скользя взглядом по бледному лицу, так хорошо выделявшемуся в темноте. — Ты просто завидуешь.­ Его взгляд дрожал. Он весь дрожал. ­ — Грейнджер, — угрожающе прошипел он. — Это не так, поняла?­ К тихой настойчивости добавился крошечный, колкий страх.­ — Скажи, что не мечтал бы променять свою… кровь на отца и мать, которые любили бы тебя и… ­ — Я сказал: заткнись! — заорал он.­ Пусть эта тупая дура заткнётся. Просто потому, что она сама не понимает, что несёт. Только жмёт губы и снова сглатывает, от чего тонкая шея напрягается.­ — Я бы хотел, чтобы ты сдохла, — снова произнёс он. — Ты и твоя кровь. Исчезли. ­ Молчи, Гермиона. Лучше молчи.­ И она молчала, чувствуя, как жалость и злость к этому человеку, застывшему так близко, накрывает с головой. У него не было семьи. Ни сейчас, когда отца казнили, а мать почти сошла с ума, ни раньше. У него не было семьи никогда, и теперь мир прикладывал все силы, чтобы создать точно такого же монстра из самого Драко.­ То же напыщенное ничего.­ Миру удалось.­ — Но ты не можешь ни хрена, — она подняла глаза, моля Мерлина, чтобы в них не блеснули слезы. Голос почти не дрожал. — Твоих пешек здесь нет. — Ты не знаешь, что я могу, Грейнджер. И не советую испытывать судьбу. — Он резко оттолкнулся от стены, встретившись с ней глазами. Сделал шаг назад, глядя на неё так, будто она действительно была насекомым. Огромным жирным жуком посреди накрытого стола. — Одна семья грязнокровок уже пропала. Я уверен, и тебе ждать осталось недолго. ­ Сердце ударило в груди очень сильно, а он отвернулся. Просто отвернулся, поворачиваясь к ней спиной, собираясь продолжить патрулирование. Оставить Гермиону у стены, с вылетающим сердцем и горящими внутренностями. И предательскими злыми слезами, кипящими на глазах.­ Это было слишком.­ Я уверен, и тебе ждать осталось недолго. Гермиона оттолкнулась от стены и со всей дури пихнула его в плечи. — Ты ничем не лучше своего отца, Малфой! — отчаянный выкрик ударился о спину. Он, чёрт возьми, даже не споткнулся. Даже не потерял равновесия. Лишь слегка подался вперёд и застыл. Застыл. Гермиона знала, что за слова сорвались с губ, однако возвращать их не собиралась. Малфой не единственный, кто может делать больно. Обида хлыстом стегала её по рёбрам.­ Светлая кожа, кажется, приобрела ещё более пепельный оттенок, когда он развернулся и сделал быстрый шаг обратно. Шаг к ней.­ Не смей. Не смей, Малфой. Пожалуйста.­ — Я лучше него, — процедил он сквозь зубы, застывая в нескольких сантиметрах от её лица, и от этого… снова накрывало.­ Дождливое утро, шоколад. Запах Малфоя. Когда он стал таким узнаваемым? Если он не отодвинется, всё полетит к чертям.­ Она почувствовала, что услышала то, что не полагалось услышать её ушам. Что-то, что выдралось из самой глубины холодной души Драко Малфоя. Что-то, во что он сам хотел верить.­ — Чем? — произнесли её губы. Выдохом. ­ Она могла поклясться, что на этот раз добилась своего. Вывела его окончательно. Сейчас он сделает какую-то глупость. Ту, что из разряда Малфоя. За которую потом сам же поплатится. Например, замахнётся и ударит её или… Однако происходило что-то совершенно другое. ­ — Я жив. ­ Она во все глаза смотрела Малфою в лицо, впитывая эмоции, что ожили в нём на какой-то миг.­ Отчаяние. Надежда. Страх.­ Чёрт возьми, это действительно был панический страх. И он был так чертовски близко к краю. Захотелось отдёрнуть Малфоя назад, чтобы он не упал в эту яму. И не задаваться вопросом: на кой чёрт ей это надо?­ — Я жив, — снова выдохнул, внезапно сжимая пальцами её плечи. ­ Встряхивая так, будто она не понимала очевидного. Встряхивая вновь и вновь, и её голова запрокинулась, коснулась стены.­ — Я жив, мать твою!­ От его задушенного крика стало вдруг тяжело дышать. ­ Его безумие накрыло её с головой. Его запах. Его руки. Его близость. Он прекратил трясти её, почти касаясь носом её носа. Он продолжал убивать её взглядом. ­ Боль от сжатых на плечах пальцев была практически ничем по сравнению с тем, что Гермиона видела в серых глазах, что заглядывали в неё. Непозволительно глубоко. Просверливали в ней две сочные раны. ­ — Какого хера ты смотришь на меня вот так? — голос Малфоя был тихим и низким, слегка задушенным, будто он произнёс эту фразу мысленно. — Когда ты уже научишься затыкаться вовремя, твою мать?­ Она приоткрыла рот, боясь сказать хоть слово. Боясь спугнуть его руки, которые прожигали её сквозь ткань рубашки, внезапно показавшиеся ей такими сильными. Совсем не аристократичными. Сильными, держащими. И ещё… он горячий.­ Это открытие поразило её. ­ Действительно горячий, разогретый собственной злостью.­ — Я… — она смотрела на его рот.­ — Ты сдохнешь, Грейнджер. А я посмотрю на это, — тихо. Почти не разжимая губ. Слова бились о стенки её мозга и разлетались. Теряли свой смрадный смысл. Был лишь его запах. Запретный, чёрт возьми.­ Было его запретное тепло, сжимающие пальцы. Был он и не было его слов. Они будто оседали на нём самом. Прокладывали глубокие морщины от крыльев тонкого носа до углов губ. Почти против воли Гермиона попыталась поднять руку, чтобы стереть их, однако он лишь крепче сжал её, чуть выше локтя, не позволяя коснуться себя. ­ А она никак не могла стряхнуть с себя облако этого оцепенения.­ — Ты слышишь меня? — беззвучно. — Ты сдохнешь… ­ Сантиметр, застывший между ними, почти горел. Господи. Это же Малфой.­ И от этого осознания по спине промчал неровный строй мурашек. И прежде чем Гермиона осознала, что делает, она приподняла голову, приближаясь к его губам. Заставив его замереть. Это была не она. Его запах делал это с ней.­ Настоящая Гермиона, закрытая у неё в груди, кричала, вцепившись в прутья своей клетки. Малфой снова тряхнул её за плечи, легонько. Словно догадался, что она собирается сделать. Словно испугался. Она сама была в ужасе.­ — Не смей, — ещё тише, чем предыдущее. А взгляд потерян, как и её собственный.­ «Не смей!» кричал внутренний голос. Не смей. — Ладно.­ Чувство режущего дежавю исчезло. Все мысли в голове сжались в одну твёрдую точку, когда Гермиона снова слегка приподнялась.­ Когда она едва тронула губы Малфоя своими. Когда — и это было самое страшное — он не пошевелился. Только окаменел ещё сильнее. А его губы, кажется, в одно мгновение стали ледяными и обжигающими одновременно.­ Годрикова борода! Это конец, наверное. Потому что от ощущения тёплого дыхания на щеке и чужого неподвижного рта на своём собственном у неё едва не подогнулись ноги. Тихий млеющий выдох, граничащий со стоном, вырвался из груди, она просто не успела его сдержать.­ Хватило одной секунды. Одного удара сердца, чтобы руки его тут же сжались ещё сильнее, будто он собирался оттолкнуть её. Конечно, он оттолкнёт её. Он даже не закрыл глаз. Смотрел на неё в немом недоумении.­ А она смотрела на него, чувствуя, как ледяной взгляд считывает из её глаз этот сумасшедший вызов — ну же, оттолкни меня, давай, пожалуйста, оттолкни — и не двигается. Словно… провоцируя?­ Гермиона пообещала себе умереть после этого. Сразу же. И, опуская ресницы, медленно приоткрыла рот. Осторожно потерлась им о его плотно сжатые губы. Не соображая, слыша лишь, как грохочет в ушах собственное сердце.­ Это ничего не значило. Ничего.­ Это было прекрасно.­ Лёгкое и самое горячее прикосновение в её жизни, которое послало ток по всему телу, переворачивая внутренности. Она целовалась и прежде, конечно. Виктор дважды целовал её, глубоко и мокро. Тогда она думала только о том, насколько долго он собирается терзать её рот и не идёт ли это вразрез с поддержанием гигиены и уровня кислотного баланса во рту.­ А сейчас… Мысли не было ни одной.­ Она замерла, когда он осторожно выдохнул. Когда вдруг его рот приоткрылся, и горячий язык Малфоя скользнул по её нижней губе, в голове будто разорвалось целое море петард.­ К собственному ужасу из груди снова вырвался этот стон. И внезапно Гермиона так сильно ощутила, что он касается её только губами и руками. Непроизвольно прогнулась в спине, словно пытаясь почувствовать его грудную клетку. Его живот. Она так хотела ощутить ближе. Поцеловать так, как она видела, целовала Малфоя Паркинсон. Глубоко, зарывшись пальцами в его мягкие волосы, прикосновение которых она ощущала на своём лбу. ­ Жёсткие руки спустились по её плечам и замерли чуть выше локтя, сжимаясь сильнее, не позволяя придвинуться.­ Это длилось всего пару секунд. А затем он остановился. Будто обмер. Отстраняя лицо и вперив в неё свой серый дикий взгляд. Гермиона открыла глаза, всматриваясь в него. Чувствуя, ощущая всем своим существом грань, на которой он балансировал. Он сейчас оттолкнёт её.­ Сейчас.­ И это будет правильно. ­ Вот оно. Сопротивление. Сжимающиеся челюсти. ­ — Сука, — прорычал он в её губы. Громкий хриплый голос. Она ощутила, как в рот толкнулся его выдох. — Твои дружки даже не научили тебя целоваться. ­ Он оттолкнул её, отпуская плечи, отчего она ударилась спиной о стену, глядя на него своими огромными глазами. ­ Что он только что...­ — В постели ты такая же? Скучная и деревянная, — он оскалился, делая шаг назад.­ Гермиона не двигалась, ощущая, как наливаются огнём губы. Нижняя — всё ещё влажная от невесомого касания его языка. ­ Малфой смотрел так, будто она упала в его глазах ещё ниже. Ниже, чем то дно, на которое она уже опустилась. Поднёс руку и вытер рот рукавом, брезгливо морщась.­ Отвернулся и сплюнул.­ — Я не знаю, кто из них тебя трахает, Уизли или Поттер, — произнес он, делая шаг в темноту коридора, — но я даже сочувствую этому неудачнику. Я бы на их месте… выбрал кого-то попривлекательнее. В ком сексуальности хоть немного больше, чем у полки для книг. ­ Она приоткрыла рот, глядя, как он уходит. Ощущая его вкус. ­ Впервые в жизни не находя слов. Ни одного словечка, чтобы бросить ему вдогонку. А он летел по коридору, считая удары своего сердца.­ Поворот. Поворот. Ещё поворот. Грёбаный бесконечный Хогвартс. Только на тридцать четвёртом ударе он позволил себе остановиться, сжимая кулаки. Она не шла за ним. Наверное, так и стояла у стены. ­ Вкус её губ заставил закрыть глаза. Он поднёс руку ко рту, проводя по нему пальцами. ­ Он поцеловал её. ­ — Сука, — прохрипел и, не сдержавшись, ударил кулаком о каменную стену. ­ Это ощущение невесомого скольжения… Она потянулась к нему. Она.­ Напряжённый член натягивал брюки так, что было больно. Чёрт. У него стоит от недопоцелуя. От вида её огромных, влажных, карих глаз. От её густых, растрепанных волос. ­ Херова грязнокровка. Как она допустила это? ­ Как она могла допустить ЭТО? ­ — Сука… — Он снова начал судорожно вытирать губы рукой, зная, что на них всё равно останется её вкус. ­ Вкус мяты и корицы. Наверное, она добавляла её в чай. ­ Он ненавидел корицу. ­ Он ненавидел её.­ Ненавидел всем тем, что жило в его душе. Всем, чем он был. Всем своим существом.­ И клял Салазара за то, что сердце грохочет в глотке, а губы ощущают её рот. И он снова принялся их яростно тереть. ­ Никогда больше. ­ Никогда. Больше.­

***

Когда он бровью не повёл, столкнувшись с ней в коридоре, Гермиона не поверила сама себе. ­ Всё случилось как-то спонтанно. Она мчалась на трансфигурацию, а Малфой выходил из-за угла. Это была крайне нежелательная встреча. И крайне… внезапная. Она просто уткнулась носом в его зелёно-серебристый галстук. И не успела глаз открыть, когда поняла, что это он. По запаху, слегка перебитому мягким одеколоном. ­ Она охнула, а Драко просто отпихнул её в сторону одним резким движением и прошёл мимо. Гермиона пришла в себя и взглянула ему вслед, когда он уже был в добрых метрах двадцати от неё. Это ещё что? Он ни слова не сказал? Не обозвал её растяпой, неуклюжей, грязнокровкой… ­ Он просто отодвинул её в сторону. ­ Это не то, чего она ожидала после вчерашнего. Она предвидела злость, раздражение… хотя бы что-то. Она думала, что они пересекутся в гостиной с самого утра и перегрызут друг другу глотки. Она думала, что он хотя бы что-то… как-то… А его в гостиной не было. И это страшно испортило Гермионе настроение, потому что…­ В голове метались заранее заготовленные фразы. Их было много, так много! ­ Она хотела ткнуть пальцем в его наглое лицо и сказать, совершенно спокойно, с достоинством: «Ты гадкий, отвратительный, мерзкий козёл! Вчерашний поцелуй — это худшее, что я ощущала за всю свою жизнь! Лучше бы я проглотила чёртову змею, чем ощутила твоё тело рядом с собой». Спокойно и с достоинством. ­ Несмотря на то, что внутри эти слова гремели воплями, разрывая барабанные перепонки. ­ А он. Молча. Отодвинул её в сторону. ­ «Кто из них тебя трахает…»­ «Скучная и деревянная…»­ «Полка для книг…»­ Кулаки сжались сами собой. ­ — Да пошёл ты к чёрту, ублюдок! — крикнула она и сама поразилась тому, каким громким было эхо, доносящее эти слова до его ушей.­ С плотно сжатыми пальцами она наблюдала, как он останавливается. Оборачивается. Выражения глаз не видно, но угадывает это вечное безразличное выражение лица. ­ — Великое дело, грязнокровая сука. Бросать слова в спину, — ироничный голос звучал очень тихо, но она слышала каждое слово. Знала, что занятие по трансфигурации уже началось. Но ноги будто приросли к полу. В голове звенел тревожный колокольчик.­ — Я могу говорить это тебе в лицо! Вечно! Поверь, мне есть, что сказать! — её голос был очень высоким. И, кажется, его это забавило. ­ Он не верил? Да пожалуйста!­ Да, чёрт возьми, пожалуйста! ­ Она сорвалась с места и уверенным шагом направилась к нему, а стук собственных туфель отдавался в голове ритмичным маршем:­ «Ты, гадкий, отвратительный, мерзкий козёл! Гадкий, отвратительный, мерзкий козёл!»­ Чем ближе она становилась, тем кривее ухмылка растягивала его губы. Он действительно не верил! Она сжала зубы, чувствуя, как внутри всё подбирается от злости.­ «Гадкий, отвратительный, мерзкий козёл! Гадкий, отвратительный!.. Гадкий!»­ Он был уже достаточно близко, и шаги её стали мельче и тише.­ «Гадкий…» Она остановилась и уставилась в его лицо.­ — Гад, — выпалила, замечая, как его брови приподнимаются.­ Снова. Он смеется над ней.­ Серые глаза смотрели с пренебрежением, от которого хотелось рвать на себе волосы. ­ — Всё? — поинтересовался он, складывая руки на груди.­ — Ты… гадкий и отвратительный. Мерзкий козёл, — Гермиона сжала губы, шумно выдохнула, зло глядя ему в глаза. Это было далеко не всё, что она собиралась ему сказать. Она набрала в лёгкие побольше воздуха. — Я бы лучше проглотила мерзкого слизня, чем повторила то, что было вчера! В его глазах мелькнуло предупреждение. Гермиона послала его к чёрту и повторила ещё громче: — Лучше сожрать слизня, чем ещё раз поцеловать теб…­ Она захлопнула рот, потому что его лицо внезапно оказалось в опасной близости. От былой насмешки не осталось и следа.­ Губы Малфоя сжались. ­ — Ничего не было. ­ Гермиона едва сдержала истерический смешок, делая шаг назад. ­ — У тебя деменция, Малфой? — Ни черта. Не было. Поняла? — Ну да. Как же.­ — Послушай сюда, дура-Грейнджер. — Он быстрым движением облизал губы, и Гермиона приложила все свои силы, чтобы не проследить это движение взглядом. Вспомнила его вкус и к собственному ужасу ощутила тянущее чувство внизу живота. Мерлинова борода! Она никогда больше не позволит ему поцеловать себя. Никогда. ­ — То, что ты полезла ко мне вчера, ничего не значит. ­ — Я полезла?! — Гермиона вновь ощутила накатывающую волну злости, задирая подбородок. — Ты прижал меня к стене! ­ — Захлопни свой грёбаный грязнокровный рот, — глухо прорычал он, резко поворачивая голову вправо и глядя на пробегающих за поворот двух пуффендуйцев. Когда в коридоре снова повисла тишина, он опустил на неё презрительный взгляд. — Ещё не хватало, чтобы этот тошнотворный слушок промчался по Хогвартсу. Клянусь, Грейнджер, если ты поделишься с кем-то этой нелепостью, я убью тебя. ­ — Да уж знаем, проходили, — ядовито ответила она, отворачиваясь. ­ Он схватил её за подбородок ледяными пальцами. Повернул голову к себе, и она почти почувствовала, как расширяются её зрачки. ­ — Ты услышала меня?­ — Отвали, Малфой, — она отвернулась, пытаясь высвободиться, но он с силой дёрнул её обратно, и Гермионе показалось, что она услышала хруст. ­ Он едва не вывихнул ей челюсть. Она резко выдернула лицо из его пальцев, ощущая его дыхание на лице, но он поймал её за подбородок снова и вернул себе ненавидящий взгляд. Словно упивался им. ­ Она не понимала, что это было, но она была полна чего-то неопределённого. Будто полна всего сразу — и совершенно пуста одновременно. Из-за него. Отнюдь не из-за того, что он говорил. Ощущение, будто стоило его телу коснуться её хотя бы кончиком пальца, внутри начинали вертеться шестерёнки, которые прежде не двигались. ­ Одна, вторая, третья… и вот они уже гонят кровь так, что, кажется, сосуды сейчас загорятся.­ И плевать, что он действительно может прикончить её. ­ Она будто неслась по течению, отчаянно пытаясь остановиться, но ноги лишь упирались в бурлящую воду, что заносила её всё глубже. Всё дальше.­ — Я клянусь, — прошипел он, наклоняясь, — я клянусь, что ты пожалеешь. Если об этом. Не забудешь. ­ Сердце било в рёбра.­ Услышь, что он говорит. Услышь, идиотка.­ — Чёртов трус, — шепнула она сквозь зубы, ощущая, что пальцы Малфоя сжимаются сильнее. Боль. Она яростно сморгнула мутную пелену перед глазами. Он наблюдал за этим с мрачной гордостью. ­ — Я могу сломать тебе челюсть, — произнёс он, — своими руками, грязнокровка.­ — Нашёл, чем гордиться. ­ — Я надеюсь, ты поняла, что я хотел донести до тебя. ­ — Ничего ты не хотел донести. Очередные пустые…­ — Иди ты. — Она поморщилась, когда жёсткие пальцы выпустили её подбородок, а сам Малфой быстро пошёл по коридору, будто и не было вовсе их стычки. ­ На секунду обернулся через плечо и бросил:­ — Я мучился от кошмаров всю ночь, Грейнджер. Так что не смей больше подходить ко мне.­ И пошёл дальше.­ Она стояла, дыша приоткрытым ртом, глядя ему в спину. ­ Урод. ­ Заносчивый ублюдок. ­ Развернулась и помчалась в класс трансфигурации, осознавая, что опоздала. Совершенно опоздала. И не понимая, почему ей настолько всё равно, что ей сейчас скажет удивленная МакГонагалл. Все её мысли были направлены на чёртового Малфоя. ­ Уйди из моей головы.­ Уйди.­ УЙДИ.­

***

Блейз, сидящий в кресле напротив камина и читающий «Ежедневный пророк», покосился на вошедшего Малфоя. Тот лишь кивнул, бросил сумку на стол, а сам с удовольствием упал на диван, проваливаясь взглядом в каменный потолок слизеринской гостиной. Однако уставшие глаза быстро закрылись, несмотря на то, что был разгар дня.­ — У нас гости. Староста, сэр, как поживаете?­ — Можешь не вставать, Забини. Но почести я приму. ­ Блейз фыркнул, протягивая руку к корзинке и выбирая себе самое большое и зелёное яблоко. Малфой повернул голову, глядя на него.­ — Пойдёшь на трансфигурацию?­ Забини покосился на часы.­ — Да. Жду Даф. Думаю, не опоздаем. Ещё двадцать минут есть.­ — Даф? — Малфой усмехнулся, глядя на него. Забини почему-то — нет. Только слегка нахмурился и покачал головой. — В королевстве снова неспокойно? — Мы не вместе, — спокойно ответил Забини. — Тут нечего обсуждать. Я просто её жду. Друг Забини ждёт свою подругу Даф. — И тебе хреново? — Мне? — он на секунду оторвался от «Пророка» и приподнял брови. Почти удивился. — Нет. — Хорошо, — Малфой пожал плечом, глядя на Блейза. — Ты не с Даф, но ведёшь себя так, будто с кем-то другим. Забини снова стрельнул в него взглядом и рассмеялся: — Серьёзно, Малфой? Давно ты в психологи заделался? Малфой вздохнул и уставился в потолок, закидывая руки за голову. Протянул: — Нет… — Вот и славно. Пойдёшь с нами на трансфигурацию?­ — Не знаю, — Драко с хрустом потянулся, прикрывая глаза.­ Было странно не проводить вечера вот так — здесь. Не ощущать прохладу подземелий. Не спускаться сюда каждый день. Даже родной камень начинал казаться холодным и чужим. К собственному разочарованию он понял, что уже привык к Башне старост. Собственно, ему было практически всё равно, где жить. Главное, что условия были куда лучше, чем в тесной комнатке с одной ванной на всех. Однако осознание того, что гостиная Слизерина стала для него уже почти непривычной, неприятно давило под рёбрами. Будто он предал её. Всех их предал.­ Блейз молча перевернул страницу газеты, вгрызаясь в зелёное яблоко.­ Преданным он не выглядел. — Тебе неинтересно, каково это? — спросил Драко. — «Это­»?­ Он вопросительно приподнял брови, жуя и не отвлекаясь от «Пророка».­ Кажется, там был какой-то волшебный кроссворд. Забини их обожал. Малфой усмехнулся. После его назначения на пост старосты Блейз сначала всецело поддерживал эту мысль, а потом начал безобидно подъёбывать. Это было даже приятно. Приятно, по сути, было всё, что отвлекало от Башни старост.­ Малфой сам не понял, почему назначили именно его вместо дородного Финч-Флетчли. Может, Малфоя просто спасали? Идиотская попытка вытащить его за уши из дерьма, свалившегося на голову. А ведь, наверное, этот пост по праву принадлежит Забини. Но в тёмных глазах не было и толики зависти. Только — ставшая хронической — обеспокоенность. После всего, что было.­ Малфой на секунду прикинул, как бы с Грейнджер ужился Блейз. Почему-то ему казалось, что они бы поладили. Несмотря на заносчивый характер Забини и доставучесть грязнокровки. Да, они бы определённо поладили. ­ Эта мысль не понравилась Малфою.­ С ней нельзя ладить. Её нужно воспитывать. Она слишком много о себе возомнила. Чёртова заучка. Упрямая, гордая, повсюду со своим ядовитым языком.­ Стала слишком много появляться перед носом. ­ Он стал слишком часто замечать её. Её идиотские лохматые волосы. Её невыразительные губы… которые имели вкус мяты и корицы.­ Грёбаной корицы.­ Он сжал челюсти и на секунду прикрыл глаза. Голос Забини напомнил ему, где он находится.­ — Каково это — что? ­ Ах, да. О чём это он.­ — Иметь собственную спальню. Собственную гостиную.­ — А-а, — протянул Забини, бросая на Малфоя быстрый взгляд, — а я думал, каково это — жить с Грейнджер. Уже оприходовал её?­ Её стон. Движение всем телом — к нему. Но он крепко держал, чувствуя непреодолимое желание потереться о неё пахом, почувствовать, как пульсирующее возбуждение подстёгивается прикосновением к ней — горячей, жаждущей… она сама потянулась к нему.­ Лицо Драко моментально потеряло беззаботное выражение. Он приподнялся на локте.­ — Какого фига ты несёшь?­ Забини снова укусил яблоко. Неторопливо пережевал.­ — Да ладно тебе, Драко. Дружеская шутка. ­ — Это до офигения херовая шутка. — Малфой поймал на себе удивлённый взгляд и быстро добавил: — Меня чуть не стошнило. ­ Он хмурился, ложась обратно на диван. ­ Тишина в гостиной начинала напрягать. ­ — Что здесь нового проис… ­ — Ох. Нет, Малфой… Не может быть.­ Забини смотрел на него со смесью ужаса, удивления и насмешки. Драко уставился на него с холодным безразличием.­ — Что «нет, Малфой»?­ — Ты действительно трахаешь её?­ — Ты что, кретин? — Малфой хохотнул, проводя руками по лицу и вновь уставившись в потолок. — За кого ты меня принимаешь? Если я буду спать со всем, что попадется мне под руку, это буду не я.­ — Но ты ведь и так спишь со всем, что… — Блейз замолчал, встретив ледяной взгляд, и снова уставился в газету.­ — Я выбираю лучших. — Безотказных. — И не подбираю то, что валяется на полу, никому не нужное. ­ — Не кипятись, Драко. Это была шутка. Но выражение лица у тебя такое, будто…­ — Просто… заткнись, ладно? Она в печёнках у меня сидит. Я спустился сюда, чтобы отдохнуть. А не выслушивать бред. — Злость заставила его сжать кулаки. — Она бесит меня, — прорычал Малфой. — Грёбаная грязнокровная дура.­ В гостиной снова повисла тишина. Блейз кашлянул. Доел яблоко. Отложил газету и сел ровно, опираясь локтями о колени. ­ — Ты не узнавал… как Нарцисса? ­ — Нет, — глухо отрезал Малфой.­ — Тебе неинтересно? ­ — В Малфой-Мэноре безопасно, тем более, весь этот бред в газетах… это грёбаная канитель. ­ — Никто в школе этому не верит, — согласился Блейз, перелистывая страницу. — Но если семья пропала, это напряжёт Министерство. ­ — Они умудрились привязать к пропаже семьи покойника, блядь, — Малфой резко сел, проводя руками по волосам. — Кто-то считает это нормальным?­ — Здесь не написано, что это сделал твой отец. Здесь говорится о приспешниках.­ — Какого хера, Забини? Прекрати доставать меня подобными темами. ­ Блейз поджал губы. ­ Малфой тяжело вздохнул.­ — Даже если это правда. Если какой-то псих решил продолжить то, что начал отец… моя мать в безопасности. После того, как ей стерли память, она не представляла бы никакой ценности даже для Него, для… — он быстро исправился, — Волан-де-Морта. Всё, что она знала… — Драко покачал головой. Ему вообще не хотелось поднимать эту тему. Даже в собственных мыслях он обходился без имен родителей. ­ Он просто не знал, как о них думать. ­ Как думать об отце, которого больше нет? ­ Уважать ли его за то, что он сделал для Драко? Или, скорее, для себя самого, конечно. Однако на Драко это оказало немалое влияние. Бояться ли его, как и при жизни? ­ Нет. Малфою до чёртиков надоело бояться. Всё изменилось. Он изменился. Он сам должен принимать решения. ­ Больше некому.­ Люциус мёртв. А Нарцисса…­ Драко вспомнил пустые глаза матери после Обливиэйта. Неуверенную улыбку и лёгкий наклон головы в сторону волшебника, присланного Министерством, чтобы отнять у неё память.­ — Кто этот молодой человек, мистер Томпсон? ­ — Это ваш сын, Нарцисса, — чиновник явно смущён и не осмеливается поднять взгляд на застывшего Драко, который в этот момент не чувствовал ничего. Даже ударов собственного сердца.­ Просто смотрел на неё, пытаясь узнать собственную мать в родных чертах. И не мог.­ Это не она.­ Будто сломанная. Будто… игрушка. Смешная замена.­ Фальшь. ­ — Я рада знакомству. У меня очень красивый сын, — улыбка, обращённая на Драко с губ матери, была чужой.­ Такая адски чужая, что в глазах и носу вдруг начало колоть.­ А потом сердце так больно ударило в груди, что с тех пор ощущать боль стало для него невозможным. Будто что-то под рёбрами сжалось и никогда больше не разожмётся. Будто он никогда больше ничего не почувствует… ­ …Он и не хотел. ­ Кроме хронического презрения, что текло вместо его крови по венам. Кроме злости на весь мир, что колола иглами под кожей. Все кругом были виноваты в том, что он остался один. Совершенно один. ­ Как хорошо, что ему было всё равно.­ — Ладно, прости. — Забини потянулся к корзинке с фруктами. — Яблоко будешь? ­ Малфой приподнял голову. Несколько секунд смотрел на него слегка отстранённо. Забини о чём-то молчал. Вторая его особенность состояла в том, что ты раскрываешь ему всю свою душу, выворачиваешься наизнанку, демонстрируешь все свои слабые стороны, а он считывает тебя, и в то же время остаётся твоей закрытой книгой. Твоей. Но закрытой. Он уважает и умеет хранить свои секреты. Малфой не умел. Малфой не мог им не восхищаться. Он коротко кивнул. ­ С хлопком поймал брошенное яблоко и усмехнулся, погружая в хрустящую кожуру зубы. ­ Мне всё равно.­

***

Гермиона чувствовала, что книга, венчающая стопку в её руках, вот-вот соскользнет на пол. ­ Не падай. Не падай. Не падай! Уже почти пришли! ­ Она с пыхтением преодолела последнюю ступеньку, когда поняла, что том по зельеварению всё же падает. Зажмурилась, ожидая, когда неустойчивая стопка развалится в ее руках, однако ничего не произошло. ­ Неуверенно приоткрыла один глаз и уставилась в тёплые карие глаза с лучиками морщин в уголках.­ — Привет, староста девочек Гермиона. — Белозубая улыбка и плутоватое выражение лица. Волосы, собранные в короткий хвост на затылке с несколькими непокорными прядками, падающими на лоб. Он держал часть книг и злосчастный том по зельеварению. ­ — Курт! — Гермиона радостно рассмеялась. — Спасибо, — она перехватила книги поудобнее. — Что ты здесь делаешь? ­ — Иду от профессора Флитвика, — Миллер снял со стопки большую часть книг. — Давай, помогу. ­ — Спасибо! — Она правда пыталась заставить себя прекратить улыбаться. — Я думала, что сейчас упаду вместе с этой стопкой прямо на ступеньки. ­ — Книги не слушаются тебя в последнее время, Гермиона, не находишь? — он тоже улыбался, заразительно поблескивая глазами. — Что же, я рад выступать в роли твоего Книжного Спасителя. Куда идти?­ — Сюда, — Гермиона зашагала по коридору, ведущему к портрету с Жёлтой дамой. Какое-то время они молчали, но это было вполне дружеское и допустимое молчание. С ним было приятно молчать, переглядываясь время от времени. ­ — У тебя проблемы с предметом заклинаний? — спросила Гермиона, называя пароль и впуская Курта внутрь. Он вошёл первым, с интересом осматриваясь.­ — Да… — протянул он, останавливаясь и вертясь вокруг себя. — Ух ты, здесь неплохо. ­ — Я уже привыкла к этой гостиной за две с половиной недели. — Она закрыла дверь, указывая свободной рукой на стол. — Поставь вон туда, пожалуйста. ­ Сгрузив книги на крепкий стол, Миллер вновь закрутился вокруг себя.­ — Это похоже на нашу общую гостиную, только меньше. ­ — Да, — Гермиона обхватила себя руками, тоже осматриваясь, почувствовав вдруг себя неуверенно. — Это ведь… тоже мини-гостиная. Маленькая.­ Она поджала губы, морщась.­ Что ты несешь? ­ — Присаживайся, — спохватилась она, заметив, что Курт закончил осмотр и смотрит теперь на неё. ­ — Уютно, — похвалил он. Обошёл диван и сел, беря одну подушку и откладывая её в сторону. ­ Гермиона присела в кресло, складывая руки на коленях, отчаянно пытаясь придумать тему для разговора. — Так… что у тебя с профессором Флитвиком? ­ Миллер слегка нахмурился. Затем подозрительно фыркнул, прикрывая рот, будто пытаясь скрыть смешок. ­ — У нас… не заходит дальше отношений учитель-ученик, слава Мерлину, — произнёс он подрагивающим голосом. Что он… ох чёрт! Гермиона уставилась на Курта, а затем запрокинула голову и расхохоталась. ­ Пока он любовался открытой улыбкой, она пыталась успокоиться и в конце концов, промокнув уголки глаз кончиками пальцев, произнесла:­ — Прости, я такая идиотка. ­ — Ты очень милая, когда смущаешься, — быстро сказал он. — А я просто пошутил. Больше не буду. — Он немного наклонился в её сторону и заговорщически прошептал: — У меня проблемы с последней темой, что мы проходим. ­ — А что вы проходите? — Гермиона тут же посерьёзнела, сцепляя руки перед собой.­ — Водную группу заклинаний. У меня… не очень складывается с произношением. ­ — О! В этом нет ничего сложного! — глаза Гермионы загорелись. — Водная магия требует особой сосредоточенности, потому как жидкость — это не плотная материя и… ­ — Послушай, — он приподнял руку, и она застыла, прерванная на полуслове. ­ Черт. Ну вот сейчас он встанет, скажет, что ему это неинтересно. Что ты заучка. Нужно поскорее извиниться.­ — Прости, я не хотела… ­ — Я бы хотел попросить тебя помочь мне с этим. ­ Они произнесли это почти одновременно и замерли. ­ — За что ты извиняешься?­ — Помочь тебе с этим?­ Снова одновременно. И снова рассмеялись. ­ — Говори первый. ­ — Нет уж, давай ты. За что ты извинилась?­ — Когда дело касается учёбы… — Гермиона неопределённо взмахнула руками, — я могу немного увлечься, и это… не всегда интересно слушать. ­ Курт покачал головой, отчего в его темных волосах запрыгали огненные лучики от камина. Вспомнились светлые волосы, которые в свете огня становились золотыми, и она мысленно себя отругала. ­ — Мне нравятся девушки, на которых можно положиться.­ — О… И ты думаешь, что я — такая девушка?­ — Ты умница. Я буду очень благодарен, если ты немного поможешь мне. ­ Гермиона радостно кивнула. ­ — Мы могли бы встретиться в библиотеке, например, — предложила она воодушевлённо. — Когда тебе удобно? Допустим… завтра в четыре? ­ — Прекрасно. У меня занятия заканчиваются в половине четвёртого. — Миллер хлопнул в ладони, потирая руки. — Спасибо тебе.­ — Завтра и поблагодаришь. ­ — Что же… я пойду? ­ Когда она снова кивнула, он встал, ещё раз осматриваясь и делая несколько шагов к двери.­ — Вам повезло. ­ — В самом деле? — Гермиона прошла перед ним.­ — Поговаривают, что у вас здесь отдельная ванная, — сказал он краем рта. Так, будто это было страшным секретом. Она рассмеялась, кивая. ­ — Да. И иметь собственную спальню не так уж плохо. Хоть и…­ Дверь распахнулась прежде, чем Гермиона успела к ней прикоснуться. ­ Ох, чёрт. ­ Она сжала губы, тут же ощущая, как улыбка сползает с лица. На пороге стоял Малфой.­ Высокий, загораживающий дверной проём своими широкими плечами, засунувший руки в карманы брюк. Как всегда — великолепный, гриндилоу его задери. ­ На секунду захватило дух, но она заставила себя нахмуриться.­ Платиновые волосы падают на лоб, лицо чуть опущено. Глаза наполняются гневом. Холодный взгляд исподлобья скользнул по Курту. Затем остановился на Гермионе. От него захотелось отмахнуться. Гадкого, иронично-вопросительного. И челюсти, сжатые почти до хруста. ­ — Привет, — видимо, Курт не заметил океана неприязни, который только что обрушился им с Гермионой на головы, потому что с улыбкой протянул Малфою руку для пожатия. ­ — В такое время гостям здесь находиться нежелательно, — голос глухой, он будто цедил свои слова, обращённые к ней. К Миллеру он даже не повернулся.­ Курт вопросительно взглянул на Гермиону. Та легко взяла его под руку, подталкивая к выходу и вынуждая Малфоя немного посторониться. ­ — Увидимся завтра, — она заставила себя улыбнуться, однако улыбка показалась уже не такой искренней, какой была до этого. ­ Миллер кивнул и поднял глаза, глядя на Драко поверх её головы. Пока дверь не закрылась, Курт и Малфой упрямо сверлили друг друга глазами.­ Мерлин. Тихий щелчок — и Жёлтая дама со скрипом задвинулась. ­ Гермиона позволила себе на секунду прислониться к двери лбом, а затем выпрямила плечи и обернулась к Малфою, который стоял, глядя на неё и по-прежнему кривя губы. Будто молча требуя объяснений. ­ — Ты не мог бы быть хоть немного радушнее с моими гостями? — произнесла она, всплёскивая руками в бессильном раздражении. ­ — Какого хера он здесь делал? ­ От его тона ей стало не по себе. ­ — Он помог мне принести книги. ­ — Какие ещё книги? ­ — Те, что на столе, Малфой.­ Он даже не взглянул в ту сторону. Вместо этого взгляд приковался к диванной подушке, которая лежала с другой стороны. Не там, где обычно. ­ — Трахались на диване? — бросил он небрежно, покачиваясь с пятки на носок, вцепившись взглядом в её глаза. — Он не загнал себе заноз в член, мисс долбаная Деревяшка? — с издёвкой добавил, с удовольствием наблюдая за тем, как наливаются кровью её щеки. ­ — Прекрати эти тупые шуточки, или я немедленно… ­ — Я не шучу.­ — Малфой. Не будь придурком.­ Она обошла его и решительно направилась к столу. Нужно готовиться к зачету по травологии. И разложить принесенные Куртом книги.­ Он следил за ней с порога, не отрываясь.­ — Беги, беги. Всё как обычно, грязнокровка. ­ — Я не бегу. ­ — Ты не можешь находиться со мной в одной комнате.­ Она услышала самодовольство в глухом голосе, перекладывая книги со стола на книжную полку. ­ — Мне всё равно, здесь ты или тебя вообще нет. В Хогвартсе, в Англии, на этом свете… — Гермиона пожала плечами. — Я бегу не от тебя. Мне нужно заниматься.­ — Конечно. ­ — Я могу заниматься здесь.­ — Ну уж нет. ­ — Почему? — Гермиона повернулась к нему, складывая руки на груди. — Может, это ты не можешь находиться со мной в одной комнате? А я «бегу, как обычно».­ — Ты права, — вдруг сказал он, — у меня голова раскалывается, когда ты рядом.­ — Ну и при чём здесь я?­ — То, как ты выглядишь. Мои глаза этого не выдерживают.­ Она вздохнула так тяжело, будто другого ответа и не ожидала. Вновь отвернулась, перекидывая копну волос набок, чтобы не мешали, а он смотрел на её напряжённые плечи и позвонки, выступающие на шее, когда грязнокровка наклоняла голову. Хрупкие косточки притягивали. Хотелось коснуться их кончиками пальцев, ощущая их мягкие, тёплые волны под кожей. ­ Сознание тут же подкинуло ощущение тонких рук, которые он вчера стискивал, удерживая на месте. А затем — мягкого подбородка под кончиками пальцев. Это чертовски не нужно ему в голове.­ Драко отвёл глаза, сжимая зубы. Пусть просто проваливает в свою нору. Он не хотел уподобляться ей, наблюдая, пока она не видит.­ Это гадко. Отвратительно. — Поторапливайся, чёрт возьми.­ — Что такое? — невинно поинтересовалась она, наклоняясь над столом и ища что-то в ящике. ­ Мантия обрисовала линии бедер и округлой задницы. Тонкую, едва заметно выступающую полоску позвоночника. ­ Провести по нему рукой, слегка нагибая и надавливая на шею…­ Его челюсти почти заскрежетали. ­ — Ты жуть как бесишь меня, грязнокровка.­ Она обернулась через плечо, заметив его выражение лица и выпрямляясь. Тонкие брови приподнялись.­ — Проблемы, Малфой?­ Она. Она была проблемой. ­ Драко приблизился к Грейнджер и почувствовал, как напрягается верхняя губа, а под кожей покалывает от раздражения.­ — Пошла. Вон. ­ Горячий взгляд карих глаз буром вошёл в его ледяные зрачки, плавя сетчатку. ­ — Нет, — её голос дрогнул, и стоило ему наклониться ниже, дыхание замерло в груди грязнокровки. ­ — Я уничтожу тебя. ­ Её выдох. Он ощутил его на языке. Тревожный звон в голове оповестил о том, что лучше бы ему убираться отсюда.­ Мятный вкус с откликом корицы. Малфой перекатывал его на языке, пока она упрямо сверлила его глазами. ­ — Ты хочешь доказать мне что-то? — его голос был густым и низким, он сам не узнавал его, лишь жадно вдыхая её запах, который вблизи окутывал его с головы до ног. Жадно. Жадно. — Только лишь то, что это твоя слабость, а не моя.­ Он засмеялся. Получился слишком резкий и ненастоящий звук. ­ — У меня нет слабостей, херова ты дура.­ Гермиона опустила длинные ресницы и коснулась взглядом его губ, будто соизмеряя расстояние между ними.­ — Почему тогда ты в нескольких сантиметрах от меня? Снова.­ Последнее слово она произнесла еле слышно.­ Он мазнул взглядом по гриффиндорскому галстуку, затянутому вокруг её шеи, будто надеясь, что это приведет его в чувство, а затем снова поднял на неё глаза. Губы Грейнджер были слишком близко, чтобы не думать о них. ­ Красный и золотой цвета потерялись в какофонии запахов и ощущений.­ Жадно. — Малфой.­ Он знал: она скажет что-то, что заставит его ощутить ярость. Снова ярость. Но сейчас, так близко от неё, он не ощущал. Лишь внезапное, накатывающее желание проникнуть в грязный рот. Двигать в нём своим языком. Такой тугой, такой влажный. Такой отвечающий. Ему, а не какому-то грёбаному Курту Миллеру. Ему. ­ Она бы вцепилась пальцами в его плечи или зарылась в волосы. Прижалась бы к нему, ощущая его адский стояк, который уже топорщил штаны. От мыслей. Всего лишь от мыслей о том, как она выдохнет в его рот. И выгнется. А он позволит.­ Я, блядь, свихнулся. ­ Яхочугрязнокровку.­ — Ты сам сказал, чтобы я забыла о вчерашнем, — дрожащий голос. Она шумно, глубоко дышала. Драко хотел, чтобы ей нравился его запах. ­ Он знал, что нравился.­ Ее слова проникли в мозг. На секунду вернулась злость.­ — Ты думаешь, я собираюсь целовать тебя? Чтобы я потом выхаркал все свои внутренности? ­ Она молча сжала зубы, но промолчала. ­ — Он хорош, да? ­ — Кто? ­ — Миллер.­ — Что ты несёшь?­ — Ответь мне, блядь. Хорош? Он засовывал свой язык в твой грязный рот? Или, может, еще куда? — прорычал он ей в лицо.­ Гермиона смотрела на него, не понимая, зачем он говорит все эти гадкие вещи. Почему его это хоть как-то заботит и зачем она вообще пригласила Курта пройти в гостиную старост.­ А когда смысл слов дошёл до неё, она прошептала:­ — Ты, чёртов козёл, не смей говорить подобные вещи обо мне.­ — Я забыл, сучка, что ты фригидна как…­ Тонкие руки толкнули его в грудь, и он от неожиданности сделал шаг назад, а она метнулась к лестнице. Дикий взгляд серых глаз словил её за секунду раньше, чем сомкнувшиеся на её тонком локте пальцы. ­ «Зачем ты остановил её?!» — заорало подсознание.­ И тот же вопрос кричали её горящие глаза, когда она повернула к нему голову, отчаянно дыша приоткрытым ртом.­ Я не знаю. Я не знаю.­ — …не знаю. ­ Это ничего не значило. ­ Совершенно. Он даже почти ничего не чувствовал.­ Она снова сама подняла голову к нему, он мог поклясться. Конечно, сама. Он не мог первым потянуться к грязнокровке. ­ Просто…­ Просто его губы с силой впечатались в неё. Со всей силой того, как она завела его своим маленьким, влажным, тёплым ртом, скользящим в нескольких сантиметрах от его губ и сводящим с ума, и выводящим из себя — вчера, сегодня, постоянно. Неощутимым и оттого ненавистным, желанным, необходимым. ­ Он чувствовал, как в его губы толкнулся её тонкий протест. Она постаралась отвернуть голову. Он удержал.­ Он сильнее.­ Грязнокровке было больно, он знал это, вжимая её губы в стиснутые зубы, надеясь, что эта боль отрезвит и его, и её. Не отрезвляла. Не отрезвляла, а только сильнее заводила. Её губы были горячими и такими неправильно-вкусными.­ Остановился, почти со стоном. Поднял голову, глядя на неё. В глаза.­ На реакцию. Последовавшую тут же за его взглядом.­ — Нет, Малфой! — она вырвала руку из его пальцев, в ужасе распахивая глаза, собираясь сделать шаг назад, но он резко привлёк её обратно, сжимая плечи, ощущая, как отключаются мозги. — Отпусти, хватит! Мал…­ Он снова поцеловал её. Коснулся губами движущихся, говоривших губ, прикрывая глаза и тихо выдыхая, ощущая её вкус. Её вкус. ­ Ему это было нужно. Потому что… он заметил ещё вчера. Он думал, что показалось — но нет. Сейчас снова.­ Демоны под кожей замолчали. Успокоились. А сердце в груди — с такой силой, будто вот-вот разорвётся. Удары эти разносятся в тишине головы и комнаты. А он целует, лижет, пьёт до самого дна, всасывая поочерёдно то нижнюю, то верхнюю губу Грейнджер. И когда поцелуй из сплошной полосующей жестокости стал таким всеобъемлющим? Стал чем-то, что перекрывало воздух. Не позволяло отпустить её плечи, которые то норовят прижаться ближе, то отпрянуть.­ Нет, Грейнджер. Ещё немного.­ Дай-мне-почувствовать.­ Драко не сразу понял, что следующее её движение не было протестом, пока оно не повторилось. ­Неумело, осторожно. Как давно она не сопротивлялась? Шевельнула губами в ответ, легко лаская его рот, отчего горячая волна пронеслась по спине, а волоски на всём его теле встали дыбом. ­ Она ответила. И снова, на этот раз — раскрываясь. Встречая язык и пытаясь втянуть его в себя.­ Он тихо зарычал, против воли прижался к маленькому телу, терзая, кусая. Вбирая. Не отрывая рук от её тонких плеч, которые теперь с силой тянул на себя, но в то же время не позволял ей прикоснуться к нему. ­ Чтобы не сойти с ума прямо здесь.­ Хотя он уже сходит. ­ Прихватывает зубами припухшие губы. Рычит. Обводит языком, едва сдерживаясь, чтобы не застонать от ощущения, что приносили трущиеся о напряжённый член брюки. ­ Останови это. Прекрати.­ Чёрт, он хочет глубже.­ Малфой отпускает одно плечо и поднимает руку к её пылающему лицу. Надавливает на узкий подбородок большим пальцем, не отрываясь от её рта, чувствуя, как послушно открываются губы. Проникает языком внутрь.­ Глубоко. Жарко. Влажно. ­ Её задушенный стон. Она выгибает спину, прижимаясь к нему. ­ Мерлин.­ Если ты не прекратишь извиваться и тереться об меня, я трахну тебя прямо здесь.­ И в тот момент, когда Грейнджер протягивает освободившуюся руку, чтобы зарыться в волосы на его затылке, в сознании вспыхивают собственные слова.­ «…не подбираю то, что валяется на полу, никому не нужное…»­ Они прогремели в голове внезапно и показались такими чужими, что стало страшно. На секунду Драко подумал, что их произнёс отец. И это заставило его резко поднять голову, открывая глаза. ­ Реальность опустилась на него густым, давящим облаком. ­ Карие, распахнутые — прямо на него. И дрожит. Всем телом. ­ — Какого… ­ Блядски распухшие, закусанные и зацелованные почти до кровоподтеков губы трясутся. ­ Малфой оттолкнул её от себя, делая шаг назад. Она продолжала смотреть так, будто он только что совершил убийство. Ужас в её глазах был непередаваем. Даже ему на секунду показалось, что он испугался. ­ — Какого… хера ты не остановила меня? — голос хриплый и чужой. ­ Она молчала. Поднесла руку к губам. Её оглушённый вид заставлял и его выглядеть растерянным.­ Он облизал губы, ощущая её вкус. Чертыхнулся. ­ Неважно. Всё неважно. Ему нужен ледяной душ. ­ Он резко развернулся и пошёл в свою спальню, прислушиваясь к шагам. Чувствуя, как вылетает сердце и как тесно в штанах. ­ Этого не было? Он не хотел этого?­ Было.­ Хотел. ­ Руки тряслись, когда он открыл дверь. Желудок сжался. ­ Малфой еле дошёл до ванны и согнулся над унитазом, мыча от давящей боли в штанах, давясь воздухом в глотке. ­ Он хотел выблевать грязнокровку из себя, если это было возможно. Из себя. Из своих мыслей. Из своей головы.­ Но был лишь воздух. ­ И её вкус на языке.­