Синей пастой на пожелтевших страницах

      Итак, наблюдая за этим маленьким цыганёнком, я понял, что в нашем мире не всё так просто, и то, что делал он – не фокусы, это магия! Именно благодаря этому я с ним и познакомился. Ему лет девять от роду, ну или десять. Он маленького роста и очень сообразительный, появился в наших краях где-то месяц назад, или около того, и быстро привлёк к себе внимание. В обносках, худой, лохматый и ловкий, он вытворял такое! Всякие штуки, которые даже профессиональные фокусники не могут сделать, для него были естественны так же, как и дыхание. Когда я впервые увидел этого мальчишку, он взял разодетую таксу у одной такой же разодетой девушки, подкинул собаку, хлопнул в ладони и… Такса оказалась на крыше соседнего магазина. Потом ещё раз «хлоп!» и собачонка в руках у недоумевающей хозяйки. Вау, просто вау! Вам так не кажется? Так у меня появился кумир, и дня не проходило, чтобы я не наблюдал за ним, за тем, что он вытворяет на публике! За деньги и еду, конечно же. Мой маленький кумир, когда у него спрашивали о его прошлом, всегда отвечал: «Не так важно то, что было в прошлом. Гораздо важнее то, что есть в настоящем, и то, что будет в будущем». Я впитал в себя эти слова и принял их как религию. Я долго не мог подойти и заговорить с ним, смущался отчего-то, хотя никогда и не был робким. Но всё же в этом мальчишке было что-то такое… А потом похолодало, зачастили дожди, и больно было видеть, как он дрожит своим тощим тельцем в драной рубашке и дырявых штанах, абсолютно босой. Дома я нашёл свою старую зимнюю куртку и со всех ног, под ледяным проливным дождём, рванул в то место, где он выступал. Цыганёнка нигде не было, и я метался по всей улице в поиске места, где он мог укрыться, пока не нашёл старое полуразрушенное здание, в котором и обнаружил этого ребёнка. Он слегка удивлённо и нежно смотрел на меня. Под этим взглядом я был не в силах хоть что-нибудь из себя выдавить, просто достал куртку из пакета и протянул ему. Он принял её. Он сказал: «Спасибо». Он закутался в куртку полностью, так как она была ему очень велика. Он улыбнулся мне. Улыбнулся ему и я. Так началась наша дружба. У него было странное имя… Адель. Я сначала не поверил, думал, шутит. Но у него было такое серьёзное и в то же время мягкое и печально выражение лица, ласковая улыбка… - Моя мать и дедушка ждали девочку. - О, - я не нашёл, что сказать. - Мой дедушка хотел вторую дочь. У него было четыре сына и одна дочь, моя мать. - Вот как. Я заметил, что Адель как-то странно сжался, будто… Даже не знаю, с чем сравнить. Раздался его короткий смешок, цыганёнок ещё сильнее закутался в уже несомненно его куртку, спрятал голову и глухо произнёс: - Мой дедушка является моим отцом. - Аааа, – я опять не нашёл, что сказать. И только несколько мгновений спустя до меня дошёл смысл сказанного. - Подожди-ка, что!? Второй раз за этот дождливый вечер я не мог поверить своим ушам. Да, суровая реальность. Мать Адель умерла, когда в седьмой раз пыталась родить «дочь» от своего отца. Каждый раз рождались мальчики и практически сразу же умирали. Адель был единственным, кто смог выжить. Дед-отец ненавидел своего сына-внука и всячески издевался, и тому пришлось бежать. Бедный Адель, он был несчастен с самого рождения, дитя порока, вынужденный, не зная любви, скитаться и побираться, выживая лишь за счёт своего уникального магического дара. - Откуда он у тебя? - С рождения. Я сразу проникся сочувствием, нежностью и любовью к этому мальчишке. Он был необыкновенным и невероятно умным ребёнком. Пусть его рождение и было противозаконным, тем не менее он имел полное право на жизнь и счастье, и даже больше, чем многие законнорожденные люди. Если честно, в его рождении и жизни было что-то демоническое, и я бы охотно поверил, что Адель – сын дьявола, но даже это не заставило бы меня отвернуться от этого тощего мальчишки с загадочными и печальными, слегка косящими, глазами. Я взял Адель под свою опеку, а он взамен начал обучать меня и посвящать в тайны своей магии. С одной стороны, это было мучительно и невыносимо, у меня ничегошеньки не получалось, но с другой… Постоянная поддержка Адель, его успокаивающий тёплый взгляд, мягкая и уютная улыбка, такие тёплые руки, которыми он накрывал мои, чтобы приободрить – всё это того стоило. Мне начало казаться, что я живу только ради этого, что вся моя жизнь, начиная с самого момента зачатия, была только для того, чтобы встретиться с ним и пережить, прочувствовать те бесценные моменты, когда мы были вместе. Я был бестолковым, но усердным учеником, а он, хоть и маленьким, но терпеливым и талантливым учителем. И скоро у меня начало что-то получаться. Да, это было что-то незначительное, например, сдвинуть пустую банку на пару сантиметров, но мне было чем гордиться, и я видел, как мой юный учитель расцветал, словно самый прекрасный цветок от первых лучей солнца, при малейшем моём успехе. Ради этих моментов я старался ещё больше, ещё сильнее, чтобы осчастливить моего Адель, и, любуясь его горящими глазами, счастливой улыбкой, румяными щеками, я мог забыться и не думать о гнетущих меня семейных проблемах. Этот мальчишка, мой бесценный Адель, был моей панацеей. Только с ним я чувствовал себя самим собой и мог быть счастливым. Так Адель и стал смыслом всей моей жизни, а я старался всё своё свободное время проводить с ним. Но мне мешали, непрестанно учиняя досадные помехи. - Я хочу их всех уничтожить! Адель, научи, как их убить с помощью магии? – с такими словами ворвался я в милое моему сердцу убежище Адель, а по сути никому не нужное полуразрушенное здание. Адель грел руки у догорающего костерка и испуганно вздрогнул, вперив в меня свои тёмные проницательные глаза. Я же тем временем не прекращал ругать всех людей, которые словно сговорились и не давали мне поскорее увидеться с моим драгоценным другом. - Перестань браниться, пожалуйста, - тихий и мягкий голос Адель вмиг успокоил меня, и мне стало неловко. Адель не любил, когда ругаются и громко кричат. - Прости, - я потупил взгляд. - Мы не будем никого убивать. Никто не будет никого убивать, магия нужна не для этого. Она должна греть сердца людей, а не раскалять их скверной зла и ненависти. Она должна нести спасение, а не погибель. Если мы все будем причинять друг другу зло, то что же тогда будет с миром? Зло удвоится, утроится, будет увеличиваться и плодиться, а в конце затопит всё вокруг, уничтожив саму суть Человека и заодно всё человечество. Не усвоив эту главную заповедь магии, ты не сможешь постичь все её тайны. Я чувствовал, как моё лицо буквально горит от стыда, и я надолго замолчал, прежде чем осмелился задать вопрос, волнующий меня с первого дня нашей дружбы. - Адель… Почему ты, владея безграничными магическими знаниями и способностями, не воспользуешься ими для… Для лучшей жизни? То есть, её улучшения? Ты живёшь впроголодь, мёрзнешь, да ещё и в таком месте… Почему? Адель улыбнулся своей очаровательной и столь милой мне улыбкой и мягко ответил: - Потому что я постиг все её тайны не для собственного телесного обогащения, а для духовного обогащения радостью других. И магия платит мне взамен не меньшей радостью в моём сердце. Он… Невинен. Другого слова я подобрать не в силах. Передо мной сидел маленький смуглый ангел, взъерошенный и грязный, в обносках, но с ясным и по родному тёплым взглядом. Не понимаю, как я раньше жил без всего этого? Без него? А на следующий день меня ждал другой ангел, ангел смерти, дьявол, видеть которого я был обязан четыре раза в неделю, а после встреч с ним, бежать со всех ног к милому моей душе мальчишке… И так изо дня в день, из ада к спасительному раю. Но время шло, а рай приносил всё меньше избавления, от нарастающего в голове шума становилось всё сложнее избавиться. - Бедный… Несчастный… Злую магию он на тебе использует, поработить твой дух хочет, - мягкий мелодичный голос моего друга, как услада, вливался в мои уши, заглушая непрекращающийся шум внутри моего черепа. Моя голова мирно покоилась на коленях Адель и, казалось, ничего не могло потревожить наш маленький рай. - Не ходи к нему, - голос моего цыганёнка отчего-то дрожал, но был решительным. - Не могу, я же говорил, - из моей груди невольно вырвался тяжёлый вздох. - Можешь, не ходи. - Послушай, Адель, - я заёрзал, не зная, стоит ли мне встать или оставаться в том же комфортном положении. – Ты знаешь о последствиях, мы тогда не сможем с тобой видеться. - Последствия более худшие ожидают тебя, если продолжишь встречаться с этим человеком. - Ничего он мне не сделает, - я встал с колен Адель, меня начал раздражать этот разговор. Ну почему он никак не хочет понять? Адель взглянул на меня, и его пронзительные тёмные глаза, казалось, проникали в глубь моей души и узнавали все мои секреты. Я ощутил себя голым под этим внимательным взглядом и ничего не мог сделать. У меня не было сил, чтобы оторваться от этих пленительных глаз. Не отрывая от меня свой взор, каждое слово он произнёс, словно отсекая ударом топора, спокойно и внушительно; зловеще. - Семя, которое он посадил в тебя, давно проросло. Меня охватила волна гнева. Семя? Проросло? Да что он вообще несёт!? Не в силах больше сдерживаться, я заорал: - Да ты что, вообще тупой!? Но этот выплеск злости только усилил раздражение и я, схватив так удачно подвернувшийся под руку камень, вскочил и замахнулся на Адель. Он не шелохнулся, лишь с болью в своих больших глазах посмотрел на меня, и сжал в тонкую полоску побелевшие губы. Я замер, не в силах пошевелиться. Так продолжалось несколько секунд, меня трясло от желания со всей силы запустить этим холодным и тяжёлым камнем прямо в его маленькую голову… Но что я такое делаю? Это же Адель, МОЙ Адель, и он… Я разжал пальцы и, не в силах вынести произошедшее, бросился прочь. И всё же я успел заметить, что Адель плакал. Мой маленький Адель, с такой теплотой и нежностью всегда относившийся ко мне, бережно согревавший и оберегавший нашу дружбу под этим холодным полуразрушенном массивом, молча плакал, не сказав ни слова упрёка, не издав ни одного звука. Он просто с тоской смотрел на меня, и слёзы струились из его глаз. Мне показалось, что сердце вот-вот разорвётся от боли. Не в силах сдерживать нахлынувшие на меня чувства, я упал на землю и закричал. Мне казалось, что чья-то злая рука сжала моё сердце, и её хватка только усиливалась. А на следующий день я снова пошёл к тому ангелу смерти. Моя голова словно разрывалась на части, а сердце всё не желала отпускать та самая рука. Я не спал всю ночь, перед моим взором стоял образ заплаканного Адель, и я не мог себе простить то, что совершил. Я должен был непременно перед ним извиниться. В нерешительности стоял я перед этой злополучной дверью и вспоминал всё то, чему учил меня Адель. Наконец я открыл дверь, увидел того всегда улыбающегося человека и вмиг понял, что не нужен мне ни он, ни кто-либо другой. Адель познал великие тайны магии и ушёл ото всех, стал жить своей независимой жизнью, и я тоже только что наконец смог понять самые скрытые и важные магические секреты. Отныне я могу быть со своим цыганёнком, и никто нас не разлучит. Только он и я, и целый мир, принадлежащий нам двоим. Я сорвался с места и побежал к нему, МОЕМУ. Я не разбирал дороги, мир вокруг слился в один сплошной серый цвет, из всех звуков остался только стук сердца, отдающийся во всём моём теле, и я оказался ТУТ. Я постиг, я смог, я переместился в пространстве и оказался перед Адель. Этот ребёнок сидел на полу, скрестив ноги, тощий и грязный, смотрящий на меня… Со страхом. - Адель… - я не узнал своего голоса. Он вдруг закричал, а я не мог понять, чего он так боится? Я приблизился к нему, чтобы попросить прощения. Я обнял его, испуганно вжавшегося в стену, и почувствовал что-то тёплое и мокрое. - Адель? Он лежал на моих руках, в его потухающих, смотрящих на меня глазах, был ужас. Безмолвный, маленький, хрупкий. Я опустил взгляд. В руке у меня была половина разбитой бутылки, которую я с силой воткнул в его живот. - Что я сделал? Не помню, что чувствовал, что было дальше. Помню только, что много позже я бежал и кричал, кричал и кричал, а на улице распускалась весна.