Синей пастой на пожелтевших страницах

      « —       Эта идиотка пришла спустя четыре дня! Я знала, знала, знала, знала, что всё так и случится. Но всё же, почему же? Почему?       У Норы случился приступ, она орала и отчаянно отбивалась ото всех:       — РАВЕЛЬ! РАВЕЛЬ! ОХ, ЗЕВС, ОСТАВЬ ЕГО! НУ ХВАТИТ УЖЕ!       С трудом её удалось успокоить и она заснула. Я была рядом, когда Нора пробудилась ото сна. Девочка посмотрела на меня и заплакала.       — Зевс и её забрал, Гера. Спасайся и беги. Других ты уже не сможешь уберечь.       Я вышла от неё и увидела в окне удаляющуюся спину Марии. В тот момент я очень ясно осознала, что всё пропало, и что глупо было сопротивляться. Он сильнее.       Ко мне через несколько минут подошёл Алекс. Я ждала его, знала, что Мария всё рассказала. Я ожидала, что он будет злым, предчувствовала свой близкий конец.       Почему я тут же не побежала, чтобы обратиться за помощью? У меня достаточно доказательств для полиции. Я боюсь ИХ.       ОНИ везде и всё время шепчут о предательстве. Я отгоняю ИХ, стараюсь не слушать, но с каждым днём это становится всё сложнее. На меня уже абсолютно все косо смотрят и предлагают взять отпуск, и даже уволиться и найти другую работу, это даже Алекс как-то предложил. Хах… От меня так просто не избавиться. Я не оставлю его преступления безнаказанными. Я не позволю его жертвам остаться неотмщёнными.       Алекс пришёл ко мне, он выглядел на удивление печальным и уставшим. Он молча сел напротив меня и так посмотрел прямо в глаза… Мне безумно захотелось броситься в его крепкие объятья, целовать, молить защитить от НИХ. Почему-то мне тогда показалось, что с этим человеком меня ждёт избавление от всех кошмаров наяву, которые преследуют меня.       Но ведь они появились из-за него. Только это и удерживало меня от роковых поступков.       Знание истины и правда способно спасти от безрассудств, на которые толкают чувства.       Я всё ещё люблю его. Но за что?       Скорее всего за то, что было раньше. Но всё равно это глупо и ужасно.       Мы молча смотрели друг на друга несколько минут, пока он наконец не произнёс:       — Сандра, я всё знаю, ты всё знаешь. Остановись, ты всё равно ничего не изменишь и никого не спасёшь. Тебе не одолеть меня. Посмотри, что с тобой сделало это бессмысленное противостояние.       На удивление, его голос был тихий и вкрадчивый, и в нём было столько нежности, как раньше. Во мне всё дрогнуло. Но я не позволила обдурить себя.       — Зачем ты всё это делаешь?       Алекс не ответил, он лишь тяжело вздохнул, поднялся, как будто на нём была непомерная тяжесть, и, с трудом ступая, вышел.       Я никогда не видела его таким. Возможно, никто не видел.       Что же случилось? Он всегда так заботился о своём образе сильного, обаятельного и неуязвимого мужчины.       Или это блеф для меня?       Я ничего не понимаю.»       « —       Мария выскочила на дорогу и её сбил грузовик.       Её не было два дня, ко мне зашёл Алекс и сказал про это. Его слова звучали как приговор для меня. Он словно говорил: «Довольна? Вот видишь, ты обречена на провал, я всегда буду одерживать верх». Однако на его лице не было никакой насмешки, ни следа триумфа. Просто факт.       — Она умерла?       — Нет, она выжила. Но теперь Мария прикована к постели.       Я вздрогнула, мне стало так обидно, глаза застлали слёзы, ещё и извечные ОНИ позади меня начали язвить и насмехаться над моими бесполезными потугами в попытке уберечь хотя бы эту женщину.       — Остановись, ты можешь спастись. Ещё не поздно, — голос Алекса был таким монотонным и умиротворяющим, что мне снова невольно захотелось сдаться.       — Прекрати это делать, — прошептала я и подняла на него глаза, полные слёз. — Остановись сам, и тогда прекращу я. И всё забуду.       Мне показалось, что он изменился в лице на секунду. Но только лишь показалось.       Он молча смотрел на меня, на то, как я плачу от досады и бессилия, после развернулся и стремительно вышел.       Как же горько, больно, обидно, какое унижение и разочарование.       Я знаю, что являюсь очередной его игрушкой. И никому не спастись. Никому, мне тем более.»       « —       Какой день? Какой год? Я ничего не могу понять, всё расплывается и смешивается в кашу. Позвонила маме и плакала в трубку, после сказала, что просто устала. Пойду завтра навещу Марию.»       « —       Меня не сразу пустили к ней. Мария выглядит ужасно и постоянно шепчет какую-то бессмыслицу. Ничего вразумительного. На вопросы совсем не отвечает. Когда я уходила, она повысила голос и, ни к кому не обращаясь (или всё же обращаясь к кому-то воображаемому), сказала:       — Ты знаешь, откуда взялась Атлантида? Положите карты рубашками вниз, господа собутыльники, пришло время показать, что у вас там есть. Дружище, ты не зря меня столько ждал под дверью, ха-ха…       Врач сказал, что она навсегда останется парализованной, и что она сошла с ума.       Парализованная и безумная. Вот такая судьба. А что ожидает меня?»       « —       Сегодня Алекс пригласил меня к себе на ужин. Я не понимаю, зачем? Я отказалась.       Хотя нет, понимаю.       Он решил покончить со мной.       Я отказалась, но он настаивал.       Он сказал, что зайдёт за мной после работы.       Мне страшно, я хочу убежать, но не могу.»

***

      Это последняя запись в её дневнике. Я закрыл его и тяжело вздохнул. Она умерла. Он убил её. Вот так.       Голова кругом идёт от всего, столько дел надо будет поднять из-за этого обмутка. Чёртов Алекс, скольким же ты кровь попортил, урод моральный, скольких людей погубил ни за что.       Ну ничего, тебе это просто так с рук не сойдёт.       Когда я зашёл к нему, он сидел в своём кабинете и был абсолютно спокойным. Его улыбка была отстранённой, он смотрел в окно и вертел в руках маленькую красную бархатную коробочку. Его арестовали. Он даже не удивился. Он знал.       Он знал о дневнике Сандры, о её расследовании, и не препятствовал этому, не уничтожил их и её намного раньше. Он знал, что я всё прочёл.       Да, он кружил, пытался не дать мне добраться до всех этих тетрадей, которые являлись сокровищем и надеждой девушки, но в итоге этот человек сдался. И как-то быстро и легко, по моему мнению. Он выглядел уставшим.       Алекс отказался от адвоката и полностью признал свою вину на суде. Все были возмущены, и семьи жертв без конца проклинали того, кто погубил их родных. Я бы разорвал в клочья эту тварь, если бы он посмел тронуть мою жену или дочь.       Но Алекс вёл себя так, словно ему безразлично абсолютно всё. Он выглядел отстранённым, как будто о чём-то глубоко задумался. Присяжные потребовали пожизненного заключения. Все испытывали к этому чудовищу ненависть, я в том числе, что очевидно. И ему дали пожизненный срок. Я решил с ним встретиться.       — И тебе совсем не было жалко Сандру? — задал я вопрос, давно мучивший меня.       Этот изверг среди людей поднял на меня свой тяжёлый взгляд: его лицо было осунувшимся, под глазами легли тёмные круги. Алекс усмехнулся.       — Дайте мне толстую тетрадь с новой ручкой, и я напишу вам свою историю. И ещё, помните, в день ареста я держал в руках красную коробочку, а потом положил на стол? Что с ней? Я хотел бы, чтобы вы мне её принесли. Это важно.       — Важно, как же! Для тех, кого ты сгубил, и для их близких тоже многое было важно!       Но я выполнил то, что он просил. Мне было любопытно, я хотел знать историю этого чудовища, его мысли и чувства, побуждения, мотивы. Я всё время гадал, что же его сподвигло стать таким. И почему он так легко позволил превратить себя в обычного заключённого, которому суждено гнить в тюрьме до самой смерти. Он умный, почему не позаботился об уничтожении улик заранее и почему хранил в лёгком доступе для всех компромат на самого себя?       Я принёс ему всё, что тот просил, хоть и были сомнения. Стоило ли потакать той твари? Насчёт тетради с ручкой не было вопросов, даже с профессиональной точки зрения я хотел знать о его мотивах, а вот та коробочка…       — Скажу, что не нашёл.       Моя драгоценная жена с осуждением взглянула на меня.       — Ну что? — я отставил кружку с кофе. — Ты же знаешь, я не могу нормально завтракать, когда ты так на меня смотришь. Хочешь, чтобы у твоего мужа было несварение или что-то вроде того? — я состроил страдальческую гримасу. Не помогло.       Эта женщина настолько умна и верна своим убеждениям и правилам морали, что подобные дурачества на неё не действуют вообще. Нет, они бы подействовали, будь это что-то незначительное, мелочь, моя Мила всё же не строгий столп на пороге чего-то там, она и пошутить любит, и подурачиться, но тут…       — Ты не посмеешь, — ох, какая же она строгая.       — Да, я не посмею, — мне оставалось лишь вздохнуть и согласиться.       Улыбнувшись, Мила подошла и ободряюще потрепала меня по голове.       И вот, как уже говорил не раз, я принёс Алексу всё, что он просил. Когда тот увидел свой заветный коробок, то почему-то улыбнулся. Он бережно взял коробочку, покрутил в руках и положил в карман.       — Вы знаете, что там? — Алекс смотрел на меня с каким-то лукавым любопытством.       — Нет, — сердито буркнул я.       Меня так и подмывало посмотреть, но от одной только мысли о том, как на меня в таком случае осуждающе посмотрит жена, а дочь с ужасом скажет: «Но пап, ты ведь говорил, что нельзя лезть в чужие дела и рыться в вещах, если это не обыск!», мне становилось плохо. Я так и не заглянул туда.       — Хорошо, так даже лучше. Я сообщу вам, когда закончу писать о своей жизни. Если что-то понадобится, то сразу же свяжусь. До встречи.       Я был глубоко возмущён нахальным поведением этого засранца, но ничего поделать не мог. В этом человеке было что-то неуловимо-властное.       Через месяц он мне позвонил, я забрал тетрадь. Выглядел Алекс совсем хреново. По заслугам.       Мы с женой и дочерью (хоть я и был против, но возражать всё же не стал) сели вечером, и я стал читать его историю.       Небо ясное, солнце светит ярко, перед могилой стою только я и внимательно на неё смотрю, а в голове пустота. Бобик подошёл ко мне.       — Всё не пойму, самоубийцу же не должны хоронить на христианском кладбище. Или что-то поменялось? Бабуля говорила, что это грех.       — Эх ты, Бобик, — я махнул на него рукой. — Какая к чёрту разница, кто какой религии и какой смертью умер, если он уже труп и больше ничего? От человека остались только кости, он и так при жизни был заключён в панцирь суеверий и предрассудков, так хоть после смерти тело оставьте в покое.       Я развернулся и ушёл. Я не чувствовал ни досады, ни злости, ни чего-либо ещё кроме безмерной усталости. Я решил взять отпуск и провести его лишь с двумя моими любимыми женщинами.       А на могиле я оставил маленькую красную коробочку, которую наверняка сопрут, но это уже и не важно. Я всё равно сюда больше никогда не вернусь.