Синей пастой на пожелтевших страницах

      А потом я полюбил Агнес. Я любил её долго, мучительно и жадно, но она никогда не была моей, а потом я увидел тьму, что царила в её душе. К тому времени я был уже в почёте у многих врачей и других людей, я стремительно строил свою карьеру и постигал тайны гипноза, изучал всевозможные препараты, смеси и травы. Тогда я и придумал, как стану изводить людей, я становился Богом, распоряжался судьбами смертных, я жаждал отомстить всем, показать им, насколько они жалкие, грязные, ничтожные и двуличные.       Конечно я признаю, что являюсь таким же, как и они, но моё отличие в том, что мне это прекрасно известно, я отдаю себе отчёт в своих поступках и мотивах, и я не пугаюсь своей сущности. Я ВЫШЕ этого.       Агнес была слегка нервной женщиной.       — Ляг на кушетку и поудобней устройся, расслабься и не переживай.       — В точности исполняй всё, что я велю. Я погружу тебя в сон посредством счёта вслух до двадцати пяти.       — Когда я буду называть числа, ты должна открывать глаза и снова закрывать их.       — Теперь же закрой свои глаза и держи их закрытыми до тех пор, пока я не начну считать.       — Когда я скажу «раз», на секунду открой глаза, взгляни на меня и снова закрой. Когда я скажу «два», снова взгляни на меня и закрой глаза. И так всё время.       И я начинал считать с промежутками между цифрами в пять секунд, затем в десять, а после в пятнадцать.       С первых сеансов она легко поддавалась, а вот Дарис сопротивлялся и не доверял. Он ревновал, хоть и не признавал это. С ним пришлось повозиться, но я нашёл верный способ: положил одну руку ему на лоб, а другой закрыл глаза. Я сказал:       — Ты не в состоянии бодрствовать, хотя бы и желал.       — Ты чувствуешь наклонность ко сну, у тебя появляется сонливость, сейчас ты заснёшь. Спи крепко, стоя на ногах.       Свои экспериментальные препараты я сначала использовал на бездомных и детях-беспризорниках, а чуть позже и на пациентах больницы. Я творил, наблюдал и снова творил, экспериментировал, торжествовал. Записи об исследованиях хранятся на чердаке моего дома. Поищите, почитайте, может пригодится, не пропадать же труду. Там есть средства, способные излечить многие болезни. Я смог излечить парочку пациентов от того, что казалось неизлечимым, и отпустил этих людей на волю, доживать в радости дни свои. Но это интересно мне не было. Всё, чего я хотел — обнажать и разрушать людские жизни. Пусть целительством занимаются другие. Конечно, с моими лекарствами дело пошло на лад, и я научился использовать свои препараты, гипноз и знания о людской психике как мне угодно. Знаете, я ведь гений, и вы сами человек умный, поэтому понимаете это.       Вам интересно, почему одним я помогал, а других, наоборот, топил в пучине их грязи? Я охотно отвечу. Потому что люди, по большей части, скучны. И грязь у них скучная, однообразная и противная. Я хотел большего, и я его находил — ту самую грязь, ту самую тьму, желания, пороки, страхи, которые я хотел вытащить наружу и облечь в определённую форму, показать её этим людям. Я устраивал для них спектакли, где главными действующими лицами являются они и вся их гниль, а я — режиссёр, декоратор, постановщик, изредка принимающий участие в некоторых сценах. Я создавал миры, писал сценарии, которым следовали. Но мой сценарий был написан так, что оставалось много места для импровизации, и мне оставалось только с удовольствием наблюдать за тем, как души моих жертв метались и ломались. Истинно забавное зрелище.       Да, так я мстил миру за Наставницу и за себя. Таким образом я заполнял дыру во мне, которая осталась после смерти моего божества.       Однако есть кое-что, чего я так и не смог постичь и что напугало меня, то, что не поддаётся никакому логическому объяснению.       Во-первых, Адель и Богдан. По рассказам этот неизвестно откуда взявшийся цыганёнок творил невообразимые вещи, и я сам один раз видел, как он делает то, что я никак не могу понять. Помню, после его выступления он посмотрел мне прямо в глаза, и я буквально почувствовал, как он копошится в моей голове. А затем Адель одними губами сказал: «Ты скоро сам захлебнёшься в своей грязи». Я ушёл и предпочел больше с ним не сталкиваться. Богдану нужно было убить его. Мне стало интересно, кто кого? В итоге Богдан без каких-либо проблем убил Адель. Почему тот не защищался? Он же мог. Он же знал. Может, причина в его миролюбии? Мне больше недели казалось, что дух Адель преследует меня, впервые я испугался того, что натворил. А с Богданом после стало твориться что-то невообразимое: двери в его палату всегда были открыты, однако он всё время просто сидел без какого-либо движения. Даже камеры показывали, как двери медленно, сами по себе, открываются. Меняли замки, двери, палаты — одно и то же. Потом просто оставили как есть. Я спросил у Богдана, как он это делает. Ответ был прост:       — Я знаю все тайны магии.       Во-вторых, старуха Варвара и Сирарпи. Когда Сирарпи нашла убежище этой ведьмы и рассказала мне о нём, я сразу же отправился туда. Меня интересовало, пользовалась ли она гипнозом и какие у этой старухи мотивы. Я ожидал увидеть погрязшего в пороках человека, и мне было интересно узнать её оправдания. Варвара меня ждала, она жутко улыбалась, я почувствовал неприятный липкий страх и пожалел, что пришёл. Эта ведьма превосходила меня, её видели многократно за совершаемым преступлением, и никто не останавливал это, не сопротивлялся ей. Все знали, что происходит, но проходили мимо.       Я желал докопаться до причины, я жаждал такой же силы.       — Подходи, дружочек. Я знаю всё про тебя, ты мне не враг и не угроза. Моя сила в другом, тебе её не достичь.       Было в ней что-то такое, что было в Адель, только злое, извращённое, чёрное.       — Я тоже несла свет, как тот цыганёнок, но мой мальчик исчез, и теперь я ищу его. Я не могу найти сына светом, так хоть тьмой попытаюсь. А та девочка ко мне ещё скоро придёт, я чувствую это.       Странно, что она не почувствовала свой скорый конец в огне из-за «девочки», которую она так ждала. Варваре нужна была преемница, которая продолжила бы искать её сына. Сирарпи была молода, полна сил, потенциала и ненависти. Я подтолкнул девушку в нужном направлении, и она не раз приходила ко мне и рассказывала о своей жизни с Варварой. Всё было похоже на бред. А однажды я проснулся у себя в комнате, окно было настежь открыто, хотя я точно его закрывал. Сирарпи сказала:       — Я благодарна вам за всё, прощайте.       И она исчезла. Я вскочил и включил свет. На полу были следы от её грязных ног. Я только и смог выдохнуть: «Твою мать». Вскоре в городе произошла «охота на ведьм», и обе «ведьмы» сгорели заживо. Если честно, я облегчённо выдохнул.       Сандра значительно усложнила мою жизнь. Она появилась, такая милая и забавная, немного неловкая и осторожная, с жадным интересом и неподдельным любопытством смотрящая на всё. Она была молода, она была ребёнком, но над этим юным телом и неиспорченной детской душой царил незаурядный ум. Да, она сразу же поддалась моему обаянию, а меня покорила её очаровательная непосредственность и живой ум, и всё было хорошо, но потом она докопалась до истины и узнала, кто я. Сандра испугалась, я сразу заметил это в её поведении, она была заметно напряжена рядом со мной, однако от своего не отступила. Она была крайне осторожной, и я не сразу понял, что именно ей известно. Пришлось перестраховаться, и я немного перестарался со средствами. Я потерял над собой контроль, такое произошло впервые. После я решил оставить девушку в покое и посмотреть, что она предпримет, и был просто восхищён. Сандра развернула против меня масштабную деятельность, узнавая тайны моих любимых заключённых, вместе с этим она взрослела прямо на глазах. Всё в ней становилось строгим и сдержанным, и я даже начал скучать по той полной жизни и радости девушке, которая была мне когда-то знакома. Мы всё же были с ней близки, и эта связь была мне дорога, хоть я и не ожидал этого. Я привязался к этому чудному созданию, но она развернула против меня подпольную волну, и мне пришлось сделать то же самое. Во мне разгорелся азарт, я хотел узнать, до какой черты она дойдёт, на сколько её хватит, что она сделает дальше, когда отступит, и отступит ли.       Сандра стала тенью себя прошлой, постепенно она начала угасать, хоть я и был осторожен, хоть я и не хотел её уничтожать как личность и убивать. Если бы она остановилась, остановился бы и я, и даже мог бы вернуть то состояние, в котором она была до этой войны. Но Сандра была упёртой, и я чувствовал её напряжение и отвращение, которое она испытывала, находясь со мной. Меня это задевало. А после Сандра разорвала со мной отношения, и я разозлился. Я был как ребёнок, у которого отобрали его любимую игрушку. Богу не понравилось, что Сатана, Ева и Адам разрушили его безупречный игрушечный домик, нарушив царившую в нём идиллию, и он наказал непослушные игрушки. Я с Сандрой сделал то же самое. Но мне чего-то не хватало.       И тут появилась Мария. Я сразу же ощутил эту энергию безмерного сострадания к живым, а также огромную пустоту и нехватку любви. Эта женщина была одинока, хотела любить сама и быть любимой всеми, но эта любовь нужна ей была в огромном количестве. Она буквально создана для того, чтобы быть матерью по меньшей мере троих детей, а то и больше. Но она была всего лишь одинокой женщиной с неудавшимся браком, с пустой и бессмысленной жизнью.       Ещё когда Ася рассказала о Марии, я понял, что грядёт что-то интересное, и даже если бы она была неимоверно скучна, я всё равно собирался использовать её, чтобы посмотреть на реакцию Сандры. Я желал заставить её действовать. С тех пор, как у нас с ней началась так называемая война, прошло почти три года. Сандра отчаянно сопротивлялась мне, собирая информацию о моих пациентах, и я медленно отравлял её разум.       Ни разу за всё время я не думал о том, чтобы остановить её, что это может меня уничтожить. Я играл. Играл с ней и был захвачен этой игрой, я позволял ей делать то, что она захочет, а с появлением Марии всё стало куда интереснее и живее. Во-первых, Сандра ещё активнее зашевелилась и стала энергичнее мне препятствовать. Во-вторых, я от души развлекался с Марией, обнажая её душу, облекая в форму её мысли, и эта женщина была послушна мне — марионетка. Я делал с ней всё, что хотел, лепил из неё всё, что желал, не встречая никакого сопротивления, такая безликая и послушная Мария с одной стороны, и такая неспокойная бунтарка Сандра с другой. Я сидел в своём кабинете с Марией и был словно в стенах надёжного убежища, вне которого бушевал неутомимый ураган, чьё имя было — Сандра.       Она стала практически хладнокровной, Сандра отлично научилась владеть собой, и даже освоила навыки манипулирования людским разумом. Я был восхищён, она не показывала и тени страха, не была растеряна, когда я ловил её на попытках вставить мне палки в колёса, и даже смогла обойти меня, когда убедила покорную и всецело преданную мне Марию не появляться некоторое время. Я правда был восхищён. Но воля случая точно была против неё, и я решил, что пора с Марией кончать, это уже было опасно. Сандра принимала решительные меры, стала действовать дерзко и открыто. Тогда я понял, что наша война близка к развязке.       Если вдруг кого интересует, в каких отношениях я состоял с Марией, пока не добил её рассудок окончательно, то это был флирт. Флирт вперемешку с моим непрестанным анализом её жизни и действий. Я был свободен, и мне не хватало тех отношений, которые были с Сандрой, как бы странно это не звучало. Да, мы с ней играли в опасную игру «кто кого», но если бы она и дальше оставалась в неведении о моих манипуляциях, то всё было бы хорошо. С Сандрой было спокойно и уютно, я действительно отдыхал и отрешался от всего, мог расслабиться и слегка забыться наедине с ней. Но это, увы, продолжалось недолго.       Поэтому я и решил, ещё больше подшатав нервы Сандре, устроить небольшой роман с этой женщиной, но быстро осознал, что дальше обычного флирта это не зайдёт. Я был у Марии в спальне, я мог бы сделать с ней всё, что хотел, но… Я не хотел. Мне не нужна была эта женщина. Игрушка, с которой весело — да, я даже начал что-то к ней чувствовать, мне нравилась её покорность, я ощущал себя всемогущим Богом, но с сопротивляющейся Сандрой я чувствовал себя более живым и настоящим. И мне нравилось это больше. Намного. Я желал сражения.