(Ты можешь) Отбросить свою браваду

      Отвезти Лэнса домой было проще простого: он был достаточно сговорчив, тихо бормотал, куда повернуть на каждом светофоре. Парень не говорил с тех пор, как внезапно взорвался за обедом.              — Лэнс, пожалуйста.              Кит толкает его и разжимает руку, вытягивая ладонь вверх. Макклейн фыркает, скрестив руки на груди: не хочет отдавать ключи от входной двери. Когане поднимает кулак.              — Тогда я постучусь, — говорит он, постукивая костяшками пальцев по двери.              Снова фырканье.              — Лэнс, чувак, это просто твоя семья. Они поймут.              Кит сдвинул брови. Лэнс боялся встретиться с ними лицом к лицу?              — Если они этого не сделают, я увезу тебя далеко отсюда, хорошо? Но тебе нужно попробовать, — искренне добавляет парень.              Если его друг не захочет здесь находиться, он заберёт его. Далеко от всех.              Кубинец вздыхает, признавая поражение, открывает сумку и начинает копаться в ней. Ремешок лежал на дне, под папками и тетрадями. Подросток вытаскивает его: с ремешка свисают ключи и несколько брелоков.              Кит забирает чёрный шнур, приподняв брови. Лэнс бросает короткий взгляд, когда тот удовлетворённо ухмыляется, отпирая дверь.              — Кто там? — спрашивает чей-то голос.              Парни вошли в дом, и короткостриженая девушка (очень похожая на Лэнса) с любопытством наблюдала за ними.              — Лэнс? Что ты здесь делаешь? Академия открыта ещё три часа, — незнакомка поправляет очки на лице, на секунду или две напоминая Киту Адама.              Кубинец лишь стоит, скрестив руки на груди, словно защищался, словно обнимал себя. Когда Макклейн не отвечает, Когане подходит ближе.              — У него был приступ тревоги, очень сильный.              Глаза девушки расширились.              — О, чёрт, похоже, так и было, раз ты пришёл так рано. Мама на кухне, хочешь шоколада? — спрашивает она, кивая в сторону коридора.              Лэнс пожимает плечами и идёт за девушкой на кухню. Кит бежит следом.              — Мама, это Леандро, — говорит она, отступая, чтобы показать ребят.              Женщина немедленно прекращает делать то, чем занималась, и бежит к сыну; на её лице беспокойство.              — Лин! Наконец-то! Ты испугал меня! Ты в порядке, сыночек? — спрашивает она, лихорадочно вглядываясь в отстранённое выражение лица.              Кит наблюдает, как женщина наклоняется, чтобы обнять мальчика, но тут же отскакивает назад, как только замечает оборонительную позицию. Лэнс без эмоций пожимает плечами, отводя глаза. Кит опускает плечи.              — Хочешь горячего шоколада? Да? Я принесу его в твою комнату, хорошо? — ещё раз пытливо спрашивает его мама.              Ей кивают. Дама устало улыбается, оборачивается и просматривает шкафчики в поисках (как Кит предполагает) кастрюли. Лэнс поворачивается к другу с обеспокоенным выражением лица, а тот улыбается и качает головой.              — Всё нормально, парень, ты можешь побыть один, если хочешь, — уверяет Когане, махнув рукой.              Макклейн посылает ему взгляд, который он может истолковать только как восхищённый (или, может быть, просто может быть, нежным).              Как только Лэнс скрывается из виду, мать бросается к гостю и крепко его обнимает. Тот подпрыгивает от неожиданности и неловко кладёт руки на спину. Молодая девушка наблюдает за этим с довольным выражением лица.              — Спасибо, что присмотрел за Лином, Кит. Это многое значит, — говорит женщина, мягко улыбаясь.              Парень улыбается в ответ, мягко высвобождаясь из объятий.              — Это то, что делают друзья. Я беспокоюсь о Лэнсе, — бессвязно бормочет подросток, краснея. — Он был рядом со мной; он заслуживает того, чтобы кто-то был рядом с ним, понимаете? Приступы тревоги — отстой.              Выражение лица мамы превращается во что-то такое, что Когане не может распознать; всё, что он понял, — это то, что это… не плохой взгляд.              — Да, согласна. Друзья должны быть рядом друг с другом, — говорит она, а затем её брови хмурятся. — Кстати, можешь называть меня Розой. Почему мы никогда раньше не встречались?              Кит подпрыгивает на носках.              — Я познакомился с Лэнсом… три или четыре недели назад? Я только недавно перевёлся в Алтеанскую академию. Может, вы знаете моего брата Широ? — спрашивает он.              Когане чувствует себя странно, когда говорит о брате, особенно после того, что случилось. Он злится на него? Может быть… Кит не знает.              — Ах да! Чемпион! — ухмыляется сестра Лэнса. — Ты его брат?              — Чемпион? — спрашивает подросток в замешательстве и хмурит брови.              Роза согласно кивает.              — Да, Чемпион! Лин обычно проводил вечера игр со своими друзьями: Широ, Ханком, Пидж, Мэттом… и ещё тремя ребятами. Широ, Мэтт и Лин всегда ввязывались в битву, но в конечном итоге Широ побеждал, — объясняет она.       — Да! — поддерживает сестра. — Неважно, во что они играли: «Clue», твистер или шарады. У нас также есть постоянный запрет на монополию и «Скрэббл», потому что Лэнс и Пидж не соглашаются с тем, кто на самом деле выиграл. Впрочем, не имеет значения: Широ — чемпион по настольным играм, — говорит она, жестикулируя, чтобы доказать свою точку зрения.              Поза Кита меняется. Слушать, как незнакомцы говорят о брате в такой привычной манере, было неприятно: как будто эти люди знали Такаши лучше, чем он сам. Но, возможно, так оно и было, учитывая тот факт, что он даже не знал о любви Широ к настольным играм. Он готов поспорить, что Адам был в курсе.              — Кстати, я Вероника, — улыбается девушка.              Кит кивает, едва услышав её имя.              — Лин проводил вечера игр со своими друзьями.              «Привыкай. Привыкай. Привыкай».              Когда Лэнс в последний раз приглашал их?              — Интересно, почему они перестали, — отстранённо бормочет Роза и уходит, чтобы сделать горячий шоколад.              Кит мог закричать. Они не знали. Они ничего не знали. «Блядь».              — Ты вернёшься в школу, Кит? — спрашивает женщина, когда Вероника протягивает ей банку с палочками корицы.              Парень перемещает свой вес на одну сторону, затем на другую. Слышно, как примерно две пары ног бегают по всему дому за пределами кухни. «У Розы есть младшие дети?»              — Эм, ну, — Когане вытащил телефон и посмотрел на время, — не думаю, что успею. В любом случае прошла половина пятого блока.              Роза кивает.              — Тогда ты останешься на ужин? — спрашивает она, помешивая шоколад пластиковой ложкой.              Гость нерешительно делает шаг вперёд, когда Вероника выходит из кухни и кричит на кого-то в коридоре.              — Я бы с удовольствием, если вы не возражаете.              Он никак не может вернуться домой: там будет Широ.              — Конечно! Добро пожаловать в любое время! В любом случае давненько у Лина не было друга в гостях. Это для него полезно.              Роза зачерпывает горячий шоколад в кружку, а затем ставит её на стойку и идёт к холодильнику, чтобы взять банку взбитых сливок.              «Давненько у Лина не было друга в гостях… Блядь».              Гора сливок сбрасывается в шоколад, и кружка аккуратно помещается в руки Кита.              — Отнеси это Лину, ладно? — доброжелательно просит Роза, и подросток твёрдо кивает. — Первая дверь справа, — добавляет она.              Женщина оборачивается, чтобы вернуться к тому, чем она занималась до прихода ребят. Что это было? Неизвестно.              «Вы ведь многого не знаете, не так ли?»              Кит хмурится про себя, прежде чем покинуть кухню в поисках спальни Лэнса. Он находит её без особых проблем: дверь была распахнута настежь, и подросток мог узнать людей на фотографиях, прикреплённых к ней.              — Тук-тук, — говорит Когане и входит.              Владелец комнаты лежит на кровати Queen size в углу, с одеялом на коленях, а между его прикрытых ног сидит маленькая девочка. Маленькие ручки держат левую руку Лэнса и красят ногти в (отвратительный) зелёный цвет. У изножья кровати мальчик что-то строчит на доске.              — Привет! — сияет девочка и машет рукой со своего места.              Кит смотрит на друга, который застенчиво улыбается.              — Привет, — наконец подаёт голос Когане, переводя взгляд на девочку.              Дитя широко улыбается, поспешно закручивая флакон. Как только делает это, она вскакивает с кровати и бежит к незнакомцу.              — Я Надя! А ты? Как тебя зовут? Ты друг дяди? — лепечет она, дёргая его за руку.              Старший осторожно подходит к столу, следя за тем, чтобы не пролить не-такой-уж-холодный шоколад, и ставит кружку подальше от разбросанных бумаг. После этого действия Надя не теряет время и снова тянет человека, на этот раз с большей силой. Когане спотыкается, когда его тянут за собой, и падает на кровать.              — Прекрасно! Ты можешь сидеть с Лином! — усмехается Надя.              Лэнс визжит, когда парень практически падает ему на колени. Кит краснеет, рассыпается в извинениях и убегает.              В конце концов Когане располагается спиной к стене, горизонтально, закинув свои ноги на чужие. Макклейн садится вертикально, прислонившись спиной к изголовью кровати, а Надя перелезает через него и устраивается между парнями, в углу.       — Я Сильвио! Как тебя зовут? — спрашивает мальчик с доской.              — Кит, — застенчиво говорит он и неловко улыбается.              — Круто!              Сильвио быстро реагирует и так же быстро покидает комнату, крича что-то о том, что тоже хочет горячего шоколада.              — Красивое имя. Ты симпатичный человек, знаешь? Дядя, ты знаешь? — спрашивает Надя, возвращаясь к покраске ногтей Лэнса, на этот раз на правой руке.              Старший Макклейн краснеет от смущения, когда кивает. Кит чувствует, как его лицо вспыхивает.              — Дядя тоже очень хорошенький. Да? — спрашивает она на этот раз гостя, заканчивая наносить первый слой лака.              Когане может только кивнуть, не доверяя своему голосу, чтобы не сказать что-то смущающее.              — Эй, могу я раскрасить и твои тоже? Пж? — спросила девочка с надеждой.              Он тает в её щенячьих глазах и слабо скрипит: «Хорошо», прежде чем дитя убегает в поисках бог знает откуда ещё косметики.              — Так… это Надя?              Кит заканчивает вопросом после неловкого молчания. Второй слегка кивает, бормоча: «Да». Когане едва слышит это, но догадывается, что, технически, это прогресс.              Девочка вбегает обратно в комнату, запрыгивает на кровать и переползает через две пары ног. Лэнс хихикает, когда она снова начинает лепетать, занимаясь покраской ногтей Кита в светло-розовый оттенок.               — Я думаю, розовый прекрасно смотрится на твоих руках! Верно, дядя? — с энтузиазмом спрашивает мастерица, перейдя к другой руке; она была чертовски быстра.              Лэнс гудит, кивая. Племянница сияет и быстро заканчивает дело. Затем сидит тихо, беспокойно глядя на взрослого и желая знать, что тот думает о своём незатейливом маникюре. Когане издаёт смешок и дует на мокрые ногти.              — Выглядит потрясающе, Надя, — говорит он, произнося имя с латиноамериканским акцентом.              Макклейн на секунду растерялся, его глаза расширились. Кит знал испанский?               — Да! — радостно закричала девочка, подняв кулак. — Отлично! Что теперь? — спрашивает она, нахмурив брови.              Ребёнок сидит в своём углу и думает, сосредоточенно глядя на открытую дверь. Она сдаётся через несколько минут, пыхтя от поражения. Это напомнило Киту Лэнса, когда тот отказывался войти внутрь.               — Ах, смотри-ка! Как красиво!              Надя задыхается, протягивая руки к уху Когане. Маленькие пальцы теребят одну из серёжек, и подросток бормочет: «Спасибо».              Затем девочка замирает: смотрит на Лэнса, потом на Кита. Снова на Лэнса, снова на Кита. Теперь уже парни нервно переглядываются, гадая, было ли внезапное молчание чем-то плохим.               — Они похожи! — визжит от восторга ребёнок.              Девчушка бросается на гостя, крепко обнимая за шею. Человек издаёт сдавленный звук, прежде чем удариться затылком о стену. Надя, кажется, не замечает, да и Кит не ждёт от неё этого.               — Не могу поверить! Ты намного красивее вживую! — говорит она, чередуя английский с испанским, когда не помнит определённых слов.              Её дядя давится слюной, а мальчик с маллетом в замешательстве смотрит на неё.              — Что?              — Ты парень Лина, не так ли? — улыбается Надя, отстраняясь.              — Парень? — хмурится он и повторяет, подражая её произношению.              Нади яростно кивает, вскакивая с кровати.              — Так и знала! Я скажу маме и Нике!              Она выбегает из комнаты, хихикая и выкрикивая мешанину испанских слов, которые сложно разобрать.              — Что это было? — спрашивает Кит, задыхаясь.              Он поворачивается к Лэнсу, чьё лицо стало темнее, чем раньше. Вместо ответа кубинец хватает лежащую рядом подушку и с воплем швыряет её в лицо. Кит хихикает.              — Она думает, что мы встречаемся, — тихо говорит Макклейн, убирая подушку.              Второй удивлённо вскидывает брови. Его лицо сильно теплеет.               — Эм, ты всё ещё хочешь горячего шоколада? Хотя, наверное, он уже остыл, — говорит Когане, слезая с кровати.              Он хватает кружку со стола, взбитые сливки теперь ровным слоем лежат на поверхности шоколада. Друг кладёт кружку в ожидающие смуглые ладони, и Лэнс прячет улыбку. Обычно Макклейн терпеть не может, когда с ним заботливо обращаются, но поскольку именно Кит уделял ему всё своё внимание, он не возражал. Это заставляло его чувствовать себя важным. В безопасности.              Владелец комнаты потягивает горячий шоколад (который стал тёплым), пальцы крепко сжимают кружку. Другой садится на край кровати, колеблясь теперь по поводу того факта, что он не знал, было ли Лэнсу комфортно с ним или нет. Кубинец посылает лёгкую улыбку, и ребята впервые за этот день разделили спокойный и тихий момент.              Но их прервали слишком рано: Сильвио и Надя поспешили обратно, гордо носящие усы из взбитых сливок.              — Мама сказала, что ужин почти готов, — сообщил Сильвио, подняв брови. — Твой парень действительно хорошенький, дядя.              Он выходит, девочка следует за ним. Кит проигнорировал румянец на своих щеках и повернулся к человеку по соседству.              — Может, рассказать им? — спросил Когане.              Лэнс, казалось, понял это, потому что неловко пожимает плечами, ничуть не обеспокоенный. Он встаёт с кровати, кивая в сторону двери. Кит раздражённо фыркает и следует за ним обратно на кухню. Неужели вся семья думает, что они встречаются?              — Сейчас приедут твой папа и Луис. Помоги Веронике накрыть на стол, — заявляет Роза.              Её сын кивает и идёт помогать сестре. Он берёт тарелки и чашки, расставляет их на обеденном столе вместе с Вероникой.              Кит стоит у стойки, неловко переминаясь с ноги на ногу. Что именно он должен был сделать? Он никогда раньше не останавливался в доме друзей. Так вот на что это похоже?              — Роза, — обращается Когане, раскатывая букву «р», как и положено, — вам нужна какая-нибудь помощь?              Женщина удивлённо оборачивается и восклицает в восторге: «Неужели!». Затем роется в шкафчиках и достаёт из нижнего отдела разделочную доску. Она находит острый нож в одном из ящиков и осторожно протягивает предметы.               — Мне просто нужно, чтобы ты порезал салат и помидоры. Помидоры нарезать кубиками, спасибо.              Роза подходит к холодильнику, хватает несколько помидоров и кочан салата и передаёт их помощнику. Он принимает овощи и занимает место за стойкой, стараясь занять как можно меньше места. Парень быстро моет руки, когда Роза протягивает ему две миски.               — Одна — для салата, другая — для помидоров, — говорит она и возвращается к плите.              Кит кивает и начинает резать кочан салата.               — Что именно вы делаете? — спрашивает он, пока женщина отскакивает от брызг масла.              — Сопе, — напевает она, кладя что-то на сковороду; Кит не мог разобрать с того места, где стоял.               — Что это? — любопытничает он, сдвигая ножом салат с разделочной доски в стеклянную миску.              Роза оборачивается, подняв брови, и сверкает глазами.              — Ты никогда не ел сопе?              — Не могу сказать, что да, —весело качает головой Кит, пожимая плечами.              Женщина широко улыбается, накладывая ещё еды на сковородку.               — О! Твой брат обожает их! По сути это домашние тортильи, но намного толще. И, когда они ещё тёплые, ты приподнимаешь края, чтобы они выглядели вот так.              Дама протягивает одну штуку, чтобы Кит смог увидеть. Она опускает её в масло, вынимая последнюю щипцами.               — Затем поджариваешь их, пока они не станут мягкими и коричневыми. После этого ты просто кладёшь на них столько овощей или других ингредиентов, сколько сможешь. Обычно это бобы, какой-нибудь вид мяса, салат, помидоры, сыр и сливки. Или сметана. Сальса или гуакамоле, если хочешь. Это похоже на буррито или тако, но все ингредиенты открыты.              Роза объясняет, непрерывно поджаривая столько сопе, чтобы заполнить чашку возле плиты. Сколько людей сегодня едят? Кит клянётся, что они могут накормить всю округу этой едой.               — Звучит неплохо, — говорит подросток, продолжая нарезать помидоры кубиками.              Вероника появляется из ниоткуда, на секунду пугая Кита.               — Да, чёрт возьми. Но я думаю, что картофельный такитос лучше, — подчёркивает она, бросая взгляд на маму.              Юноша с удивлением наблюдает, как Роза закатывает глаза.               — Ты же знаешь, что папа — настоящий хищник, — шутит женщина.              Её дочь стонет и достаёт бутылку воды из холодильника. Кит фыркает.               — Настоящий хищник? — спрашивает он, всё ещё забавляясь семейным общением.              Вероника кивает, опираясь на стойку.               — Наш папа буквально ничего не ест, если в этом нет мяса. Курицы, стейка, рыбы — чего угодно, — поясняет она, а затем начинает подражать отцу, размахивая руками: — О, есть немного риса, бобов и тортильи? Почему бы тебе не приготовить курицу на гриле? О, у нас есть только яйца? Как насчет ветчины, любовь моя?              Лэнс заходит на кухню, и сестра пользуется случаем, чтобы жестом подозвать его.              — Верно, Лэнс?! — спрашивает она, подняв брови.              Парень выглядит застигнутым врасплох, переводя взгляд то на Веронику, то на маму, то на Кита. Последний перестаёт резать овощи и хихикает в ладонь. Старший Макклейн прищуривается на сестру и медленно кивает. Та удовлетворённо ухмыляется, а Роза фыркает, возвращаясь к жарке.              Кубинец бросает на Кита растерянный взгляд: тот только пожимает плечами и улыбается. Лэнс фальшиво усмехается и идёт к импровизированной станции Кита.              — Тебе не нужно было… — скрипит он, указывая на разделочную доску.              Кит удивлённо моргает, заглядывая другу через плечо. Ни Роза, ни Вероника не услышали этого, занятые своими делами. Чёрт, он едва слышал его.               — Я не против, всё нормально. Адам не позволяет ни мне, ни Широ что-либо делать, когда дело доходит до готовки. Это пожароопасно, — объясняет Кит, продолжая резать.              Лэнс улыбается и идёт открывать один из шкафчиков, чтобы достать другую разделочную доску.              — Я помогу, — шепчет он, доставая нож из того же ящика, что и мама.              Когане отступает в сторону, освобождая место у стойки.              Они режут, режут и режут около десяти минут; кухня нагревается из-за готовящегося цыплёнка на плите.              Когда они оба заканчивают готовить овощи и моют руки, кто-то захлопывает входную дверь. Женский голос зовёт: «Я дома!» — а затем его владелица входит на кухню в тот момент, когда парни направляются к выходу.              — О, привет, красавец, — улыбается незнакомка, слегка наклоняясь.              Её длинные волосы падают на плечи. Если Кит думал, что Вероника очень похожа на Лэнса, то эта девушка была Лэнсом. Только женского пола.              — Я Рейчел, а ты?              Молодая особа приподнимает бровь, слегка ухмыляясь. Когане краем глаза видит, как юноша краснеет от смущения.              — Большой гей, — прямо отвечает Кит.              Лэнс становится ещё темнее. Рейчел, вздохнув, тут же бросает заигрывание.              — Чёрт возьми, Лэнс. Каждый раз, — говорит она, подходя к холодильнику, и хватает бутылку с водой. — Ты поймал горяченькую штучку, Лин. Я в деле.              Её брат стонет в ладони, его лицо горит. Макклейн проходит из кухни в гостиную, а Кит следует за ним, хихикая (и краснея) в ладонь.              Надя волшебным образом появляется из ниоткуда, хватаясь за края их рубашек.              — Давайте сыграем в игру! — смеётся она и тянет ребят к дивану.              Они довольно долго играют в виселицу и шарады на доске; Рэйчел, Вероника и Сильвио присоединяются к ним на половине игры.              К тому времени, когда отец семейства возвращается домой, они вшестером валяются по всей гостиной: на диванах и на полу. Когане заканчивает смеяться над тем, что только что сказала Вероника, даже не помня, что это было. Он поворачивается к покрасневшему Лэнсу, который колотит подушку в попытке перестать смеяться. Его движения напоминают Киту тюленя, поэтому он запрокидывает голову назад, кудахча. Кубинец оглядывается на источник звука, продолжая смеяться так сильно, что не издаёт ни звука.              — Ты… ты… выглядишь… так… Боже мой, твоё лицо! — тяжело дышит Кит, у него болит лицо. — Я не могу… блядь… дышать!              Две сестры хихикают вместе.              — Я не могу, блядь, дышать! — шутит Рейчел.              Кит смеётся ещё сильнее, начиная хрюкать. Лицо Лэнса морщится от восторга при этом звуке.              — Боже мой! Ты храпун! — кричит Вероника.              Гость быстро качает головой в попытке успокоиться. Он отвечает: «Заткнись!» — и вытирает глаза, так как начал плакать.              — Как дела, семья?! — кричит Луис, войдя в гостиную.              Сильвио и Надя мгновенно вскакивают и подбегают, чтобы поприветствовать отца.              — Когда… Когда ты приехал? — спрашивает Вероника, пока пытается выровнять дыхание.              Она встаёт со своего места на полу и подходит к брату.              — Минут пять назад. Мы поужинаем, а потом отправимся домой, — объясняет Луис, когда Кит, Лэнс и Рэйчел наконец успокаиваются.              — Молодец, — издевается Рейчел, издавая последний смешок.              Когане выдыхает через нос, ухмыляясь. Лэнс неловко хихикает.              — Ещё один парень, Рейчел? — ухмыляется Луис, глядя на подростка с маллетом.              — Не мой, — усмехается она, указывая на младшего брата.              Кит видит, как Лэнс теряет весь цвет лица, когда смотрит на старшего. Тот злобно ухмыляется.              — О, это тот самый печально известный парень-даритель подарков? — спрашивает он.              Лэнс смотрит на Луиса (или на Надю, которую тот нёс на руках, Кит не уверен), качая головой. Когда кажется, что он собирается что-то сказать, Когане задерживает дыхание. Вместо этого кубинец поджимает губы.              — Я думаю, ты перепутал меня с кем-то другим, — вмешивается подросток, вставая с пола. — Я просто друг Лэнса, Кит.              Надя хмурится. Луис поднимает бровь и спрашивает:              — Так… это не ты подарил моему брату кольцо?              Девочка шепчет ему на ухо. Когане уверен, что старший Макклейн знает ответ на этот вопрос.              — Да, конечно. Это я, — признаётся юноша, пожимая плечами.              Луис весело хмыкает. Надя требует, чтобы её отпустили, и отец подчиняется, опуская ребёнка на деревянный пол.              Взрослый мужчина смотрит на гостя с выражением, которое нельзя было расшифровать. Кит спросил про себя: «Почему эта семья такая загадочная?»              — Папа дома. Ужин готов, — говорит Луис и уходит.              Надя с Сильвио следуют за ним. Вероника — тоже.              — Пошли, геи, — зовёт Рейчел, подзывая рукой оставшихся парней.              Кубинец краснеет, а человек рядом с ним усмехается.              Они втроём проходят на кухню, к обеденному столу. Лэнс занимает своё место, а Кита толкают на стул рядом с ним.              — Ты можешь сесть здесь, — улыбается Роза.              Кит кивает, и внезапно ему в лицо суют еду.              — Мама сказала, что ты их никогда не пробовал, так что начни с двух.              Вероника протягивает тарелку с двумя приготовленными сопе.               — Спасибо, —демонстрирует он полуулыбку.              Девушка кивает, садясь на своё место. Лэнс получает тарелку с четырьмя сопе, любезно предоставленными его матерью.              — Тебе нужно поесть, — говорит Роза, бросая на сына взгляд.              Он вжимается в кресло, Когане скрывает улыбку.               — Па, это Кит. Линин… друг, — ухмыляется Луис.              — Я говорила, что у него есть парень! — подпрыгивает Надя на своём месте и начинает копаться в еде.       — Парень? — спрашивает отец и смотрит на пару в замешательстве              Лэнс стонет. Кит качает головой, видя, что друг не собирается отвечать.              — Она просто так думает, — поясняет подросток.              Отец семейства поднимает бровь.              — Ладно… Тебе здесь рады в любое время, Кит. Я слышал о том, что ты сделал, спасибо, — кивает он.              Когане пожимает плечами, лицо его пылает.               — Всё в порядке, правда. Я просто сделал то, что сделал бы любой другой, — настаивает он.              Человек сбоку от него ковыряется в листьях салата, которые упали с одного из сопе.               — Фактически…              Прежде чем он успел добавить что-нибудь ещё, Роза поднимается и ставит перед мужем тарелку.              — Оставь их, Мигель. Ты их смущаешь, — дразнит она.              — Но они просто друзья, нет? — удовлетворённо улыбается Мигель. — Они ведь не встречаются, правда? — И оглядывается на Кита.              Подросток моргает, пытаясь уловить вопрос, и даёт отрицательный ответ. Рэйчел мурлычет со своего места.              — Конечно, — тянет она.              Вот оно. Кит умрёт от смущения. Причина смерти? Чрезмерное поддразнивание со стороны семьи парня, который ему нравится.               — Ладно, ладно. Перестань, — хохочет Роза, наконец садясь на своё место. — Ешь, пока не остыло.              Стол заливается смехом, а позже переходит к светским беседам. Члены семьи передают по кругу миску с сальсой, начиная со стороны Луиса. Она перебирается на другую сторону, и Вероника отдаёт посуду Лэнсу. Брюнет загорается, зачерпывая из неё еду. Потом он протягивает миску другу, который качает головой, и смеётся.              — Это не слишком остро, я обещаю, — улыбается он, подталкивая еду в руки.              Когане уверен, что Лэнс не хотел говорить громче шёпота, но он это сделал. И все услышали. У Кита перехватило дыхание, когда он увидел, как на несколько секунд стол затих, замирая точно так же, как это сделал он.              Но момент проходит так же быстро, как и наступил, и все возвращаются к разговору. Лэнс, казалось, ничего не замечает, потому что всё ещё выжидающе смотрит на друга.              Кит краем глаза замечает Розу, широко улыбающуюся со слезами на глазах. «Ох».               — Но я люблю острую пищу, — отвечает Когане, накладывая немного сальсы к своей остальной еде.              Макклейн закатывает глаза, всё ещё улыбаясь. Они едят в уютной тишине, разговаривая только тогда, когда семья втягивает их в разговор.              Кит заканчивает свой четвёртый сопе (что? Они были действительно хороши), улыбаясь, как идиот. Эта семья была такой… теплой. Все добры и приветливы, атмосфера вокруг живая и уютная. Ему это нравилось.              Лэнс заканчивает свой третий сопе и пододвигает тарелку к Рейчел, которая без колебаний принимает её. Он извиняется и бросает быстрый взгляд на маму. Роза кивает, махнув рукой, и сын уходит в свою комнату.              Когане встаёт, собираясь последовать за ним. Прежде чем он успевает это сделать, Роза встаёт, чтобы положить руки ему на плечи. И крепко прижимает его. Подросток так же смущён, как и в первый раз, когда на него набросились. На этот раз он слышит, как женщина всхлипывает.              — Большое спасибо, Кит. Я не знаю, что ты сделал, бог знает. Но, пожалуйста, продолжай это делать. Леандро уже долгое время не был так счастлив. Он не разговаривал месяцами, — признаётся она с блеском в глазах.              Черты лица мальчика смягчаются.              — Спасибо, Кит. За то, что был рядом с ним, — добавляет она.              Парень мог начать плакать. А Роза уже.              Он оглядывается через женское плечо: весь стол благодарно на него смотрит, слегка улыбаясь. Подросток чувствует першение в горле.              Затем Роза отстраняется, лениво улыбаясь.              — Спокойной ночи, Кит, — говорит она и машет рукой.              Парень улыбается в ответ, вытирая глаза.              — Скажи Лину, чтобы он принял лекарства, пожалуйста, — вставляет слово Вероника.              — Лекарства? — моргает Когане, нахмурив брови.              — Да, — кивает девушка, поправляя очки. — Его антидепрессанты и лекарства от СДВГ.              Он вновь моргает. «Ох».              — Ты… не знал?              Вероника подозрительно косится. Глаза Кита расширяются.              — Э-э, нет, просто… обычно их не принимают так поздно.              — Да, — девушка понимающе кивает, — но они помогают ему засыпать, так что… беспроигрышный вариант.              Кит кивает в ответ, отворачивается и идёт прямиком к спальне Лэнса.              Он входит как раз в тот момент, когда владелец комнаты заканчивает расстилать несколько одеял на полу.              — Вероника сказала, что тебе нужно принять лекарства перед сном.              Лэнс замирает на секунду, прежде чем кивнуть и выйти из комнаты. Гость садится на импровизированное гнездо на полу. Кубинец быстро возвращается, коротко улыбаясь.              — Так тебя зовут Леандро? — спрашивает Когане, поднимая бровь.              Макклейн кивает и садится рядом.              — Лэнс — это прозвище?              Кивок.              — Круто. Меня зовут не Кит.              Макклейн улыбается, сбитый с толку. Другой пожимает плечами.              — Все мои школьные документы и прочее оформлены на имя Кит, кроме свидетельства о рождении. Я назвал себя так только тогда, когда мы поселились здесь, в Америке. Я родился в Корее.              Друг кивает. Затем бросает взгляд на человека рядом, глаза Кита расширились.              — Я не назову тебе своё настоящее имя, — он качает головой.              Лэнс дуется.              — Нет! Этого не случится!              Кубинец стонет, закатывая глаза, и пихает подушку в лицо Киту. Тот смеётся и бьёт в ответ этим же предметом.              — Иди в постель!              Макклейн качает головой, хватается за свою подушку и хлопает соседа по плечу.              — Лэнс, я не займу твою постель.              Его снова бьют. Кит лупит в ответ.              — Я не собираюсь занимать твою кровать! — визжит подросток, уворачиваясь.              Проходит несколько минут борьбы и шлепков, но Кит выигрывает битву. Макклейн фыркает, вставая со своего места.              «Маллет» ухмыляется, когда в конце концов лежит на полу в связке запасных одеял и подушек. Хозяин спальни выключает свет и обходит человека; плюхается на кровать и натягивает одеяло до подбородка. Парень не любил проигрывать, но ему нравилось находиться в тепле.              — Ты в порядке? — шепчет Макклейн после небольшой молчаливой паузы.              — Да, — гудит Кит, кивая, хоть этого и не было видно. — Надеюсь, ты не наступишь на меня утром.              Лэнс глушит смех толстым одеялом, не желая никого будить. Когане ухмыляется. Они снова замолкают, глядя в потолок.              Кит уверен, что друг не спит, даже после тридцати минут молчания. И не выдаёт ничего, кроме приглушённого шёпота.              — Лэнс, — зовёт он.              Слышится слабый гул в ответ. Человек на полу возится под одеялом.              — Гм, это нормально… говорить, понимаешь? Ты можешь поговорить со мной… если хочешь. Ты не обязан, но… да.              Макклейн молчит, забывает дышать на секунду или две.              Когане с тревогой ждёт ответа, чего угодно. «Ответь мне что-нибудь, Лэнс».              Тот собирается с духом.              — О… чём?              Лэнс съёживается от своего нерешительного тона. Кит слышит, как он устраивается под одеялом, и цепляется за собственное.              — О чём угодно, Лэнс. Просто… поговори со мной. Тебе дозволено, — отвечает подросток, и его брови тревожно сдвигаются.              Глаза кубинца горят, он сглатывает. Он не может просто… говорить. Не может просто…               — Расскажи мне о себе, — шепчет голос внизу. — Я ничего о тебе не знаю, серьёзно.              Макклейн застревает в астрале. Он думает о своей семье, о себе; потом — о друзьях, и затем — о Ките. Руках Кита, мягких и тёплых на его щеках; улыбке Кита, нежной и с плотно сжатыми губами; глазах Кита, тёмных и заботливых.              Он думает о дружбе, привязанности и… любви.              — Красный цвет… хороший, — бормочет Лэнс.              Когане широко улыбается.              — Ты помнишь это? — он тихо хихикает.              — У меня есть мозг… — бормочет второй, пожимая плечами. — Спасибо тебе большое.              Человек на полу фыркает в одеяла.              — Фиолетовый… мой любимый, — добавляет Лэнс.              Кит шепотом спрашивает, почему, и парень сомневается, что он на самом деле заинтригован так, как кажется.              — Синий… спокойный, холодный, успокаивающий, комфортный. Как любовь, — шепчет он в ответ, закрывая глаза. — Красный… яркий, огненный, страстный, смелый… как любовь. Фиолетовый.              Кит молчит в раздумьях. Макклейн начинает беспокоиться.              — Да. Как две половинки одного сердца, — добавляет кореец, удивляя другого.              — Да…              Фраза обрывается. Тишина врывается в разговор, ни один из них не произносит ни слова.              — …любовь, — шепчет затем Лэнс, немного напугав друга.              Кит хмурит брови, сосредоточившись на ровном дыхании соседа.              — Хм?              — Я… хочу, чтобы кто-нибудь… да, — бормочет Макклейн.              Когане моргает, глядя в потолок и переваривая слова.              — Любил? — заканчивает он.              Смуглый паренёк скручивается в простынях, чувствуя себя неловко. Кит понимает, почему: это не та тема, о которой можно просто… поговорить. Он рад, что Лэнс доверяет ему достаточно, чтобы поделиться таким.              — Ну, гм, вроде того? Не то чтобы… любил. Но как, м-м…              Когане задерживает дыхание, терпеливо ожидая объяснения. Он ни за что не собирается его прерывать.              — Не то чтобы любил, — повторяет кубинец, подыскивая правильные слова. — Но чтобы кто-то… кто-то был… с тобой? Как… нет. Чтобы… кому-то доверял? Заботился, утешал? Чтобы кто-то… был… с тобой.              Парень на полу гудит в понимании и спрашивает:              — Вроде как… по-домашнему?              Он слышит, как Лэнс снова шевелится.              — Да. Как… лучший друг? Просто… не так платонически? Да. Кто-то, рядом с кем ты можешь быть самим собой. С кем тебе комфортно.              — Но не любил?              Лэнс сдвигается.              — Не совсем… почти… ещё не любил. Просто чтобы был кто-то, ради кого можно быть рядом… Быть нежным…              Кит шевелится.               — …в мелочах… бытовых вещах. Как держание за руки.              Брат Широ чувствует, как его лицо становится горячим.              — Просто… руки. На твоём колене, бедре, щеке… Руки на талии. Лицо, которое уткнулось в шею. Объятия в целом…              Когане мог вспыхнуть пламенем. Макклейн прижимается лицом к холодной стороне подушки.              — …поцелуи, маленькие… у тебя на лбу… висках, щеках, носу, шее, плечах, животе… руках… кончиках пальцев. Не в сексуальном плане… просто чтобы почувствовать. Чтобы убедиться, что ты… да. Хм, от кого-то, кто любит тебя так же сильно, как и ты его…              Лэнс чувствует, как у него сжимается горло, а на глаза наворачиваются слёзы. Он шмыгает носом.              —Я… хочу этого, понимаешь? Я… хочу… Я-я не… Но я не…              Он отключается; слёзы беззвучно текут по щекам, сверкая в лунном свете, что выглядывал из-за занавесок.              Кит моргает, моргает и вновь моргает. Зрение размыто, и он едва различает лампочки на потолке. Слышно, как его друг шмыгает, даже под толстым серым одеялом.              Кит сглатывает; его голос срывается, когда он наконец подаёт голос:              — Ты заслуживаешь этого, Л-Лэнс. Ты… ты через многое прошёл. Ты был таким сильным. Ты заслуживаешь этого… Пожалуйста, не думай иначе.              Макклейн прерывисто вздыхает и шмыгает. На минуту воцаряется тишина. На две. Пять. Спустя десять Когане уверен, что сосед заснул.              Поэтому утыкается лицом в одеяло и закрывает глаза, позволяя ровному дыханию Лэнса убаюкать его.