НаСвязи

Суббота — день потустороннего. День призраков. День тихий, спокойный, таинственный. День замерший, застывший между разнузданной пятницей и отрезвляющим светлым воскресением. Суббота — день Сатурна. День откровений, день знания, день смерти. Именно в субботу Лена решила, что пора завязывать с игрой в цветные картинки, полунамеки и мутные метафоры. Пора встретиться с Фомой лицом лицу и выяснить, что да как. Так его звали при жизни — Фома. Фомка. Томас. Странное, редкое, древнее имя. Немного смешное, но милое. Служил Фома в одном офисе в одной уже давно не существующей фирме. Занимался с утра до ночи тем, что кодил. Лена видела его на общей фотографии, любезно предоставленной ей администрацией сайта «НаСвязи»: когда-то Фома был молодой и сероглазый, и однозначно — необщительный. Тихий, как промзона в субботу. Туда Лена и отправилась вечером — в промзону: по адресу, указанному в контактной информации. Подождала, пока стемнеет, села в машину и поехала на юг. Как именно умер Фома, Лене не сказали. Мол, несчастный случай на производстве, и все. Утверждали, что это не было самоубийство. По их намекам выходило, что то ли его током дернуло, то ли он упал и разбил голову, то ли подавился чем и задохнулся. Фома никогда не был женат. На момент смерти ему было тридцать шесть. Детей, естественно, тоже не имелось. Это и неудивительно: такой взгляд, как у него, бывает только у очень закрытых или стеснительных людей. В общем, оборвалась жизнь Фомы рано и как-то нелепо...

***

В субботу промзона похожа на кладбище. Вместо надгробий — темные свечки небоскребов. Вместо могильных насыпей — склады. Вместо цветов — ровные ряды фонарей. И бесконечная пустая дорога, уводящая, наверно, на тот свет. Лена подъехала к темной заправке. Датчики тут же среагировали на движение и зажгли яркий голубоватый свет. Лена вздрогнула. Осмотрелась — вокруг, естественно, никого. Закрыла глаза и глубоко вдохнула. «Только спокойно». Открыла глаза. Свет на стоянке моргнул и потух. — Нервирует-то как. Ладно, оставлю машину прямо здесь. Едва ли в ближайшее время кто-то захочет заправиться. Лена отворила дверь — датчики среагировали и снова включили голубоватый свет. Она неуклюже вылезла из салона. Постояла с минуту в нерешительности, обняв саму себя за плечи. Свет несколько раз выключался и загорался вновь. «Воздух как застыл. Кажется, словно все здесь ненастоящее. Прямо как декорации». Зачем-то стараясь идти, как можно тише, Лена вышла с заправки и направилась к интересующей ее высотке. Медленно вышагивала прямо по середине дороги и не сводила глаз с единственного освещенного этажа — пятнадцатого. Резко остановилась, заметив прямо перед собой пару горящих желтым огнем кошачьих глаз. Кошка сидела прямо на проезжей части и спокойно смотрела на Лену, явно не собираясь пугаться и куда-то убегать. — Ну? Чего ты молчишь и даже не мяукнешь? Такое ощущение, что, кроме меня, звуки здесь никто издавать не умеет? Свой собственный голос показался Ленке песней. — Не уступишь мне дорогу? Наглая какая! Кошка повернула голову и посмотрела куда-то наверх: там, на одном из высоких заграждений сидела еще одна кошка. А вот уже и снизу, из-под ближайших ворот, бесшумно вылезает третья. — Походу я в ловушке, — усмехнулась Лена и ускорила шаг. Свернула в проход между высотками. Идти осталось совсем немного, буквально метров пятьдесят по острой гальке — хорошо, что сегодня Лена надела кроссовки. Наконец она вышла на ровный тротуар. Затаив дыхание, подплыла ко входу. Дверь открыта. Она ступила в прохладный вестибюль. Лифты рабочие. Вызвав один из них, Лена впервые за долгое время вспомнила имя бога.