Дылда и однорукий

— Чтобы что-то переделать, нужно сначала это что-то сделать, - поморщилась Бриенна. - А у нас вообще ничего не получается. Одну половину прутьев испортила она, вторую половину – Подрик. У неё заготовки для стрел переламывались, у него – сгорали во время подсушки. — Миледи, мы же уже сделали сам лук, - пробормотал Подрик. - Может, возьмём для него обычные стрелы… — Даже самая хлипкая стрела, сделанная мастером, переломит наш лук пополам, - вздохнула Бриенна и откинула в сторону надломившийся в её руках прут, в который она пыталась вставить наконечник из тонкого заострённого камушка. — Может, мы недостаточно стараемся, миледи… Бриенна усмехнулась. Подрик всё это время до того старательно пытался настрогать прут, что аж кончик языка высунул. — Толку-то от стараний, - сказала она и поднялась на ноги, - если мы этого не умеем. — Но миледи… Она откинула ногой переломанные палки, которым не суждено было стать стрелами, и подошла поближе к пруду. — Мы же рано или поздно научимся… Бриенна наклонилась к пруду и стала отмывать руки, испачканные в смоле и опилках. — Мы так можем хоть весь Королевский Лес перепортить, а толку всё равно не выйдет. — Тогда может… - протянул Подрик, - всё-таки попробуем обратиться к кому-нибудь за помощью? — К кому? - Бриенна вздохнула, распрямилась и стала вытирать руки о подол своего камзола. - Новый егерь отца понятия не имеет, как изготовляется его же оружие. Мейстер ни про какое оружие вообще ничего не знает, плотника я найти не могу, а кузнец деревом вряд ли заинтересуется. — Тогда… - нерешительно пробормотал Подрик, но запнулся и замолчал. Бриенна критическим взглядом осмотрела их «полевую оружейную». Жалкое зрелище. Подрик камнем пытался заточить наконечники будущих стрел. Подобранные ими камни не были достаточно острыми, а из замка они выскочили так поспешно, что Бриенна умудрилась забыть свой кинжал, а Подрик не взял охотничий нож, который наточил специально с вечера. При этом клинок его меча оказался просто непозволительно тупым – настолько, что он едва не схлопотал подзатыльник от своей леди, а свой меч леди использовать для такого не собиралась – это было бы святотатством. Лук-то они с горем пополам сделали – хоть это немного радовало. Бриенна во время очередной прогулки заметила надломившуюся ветку и отметила, что она, должно быть, с неё ростом, а Подрик сказал, что если бы они всё-таки решили делать лук, то примерно такой длины ветка им бы и понадобилась. Дальше всё закрутилось как-то само собой: та ветка не подошла – оказалась слишком ссохшейся, и они сначала искали другие палки, потом долго и тщательно их обрабатывали, еле-еле сделали две заготовки для лука, но одна разломилась – слишком уж старательно её Бриенна вытягивала, а вот из той заготовки, что вытягивал Подрик, всё-таки получился лук. Невероятно кривой и непрочный, но получился. Лук-то они сделали – совместными страданиями, занозами и молитвами неким малоизвестным богам, которых на ходу придумывала Бриенна, гневно ругаясь. А вот со стрелами уже который день была проблема – то подходящих веток не находилось, то Подрик умудрился их сжечь в процессе подсушки, то вот – дожили! – оба забыли в замке ножи. Вся эта история с луком началась совсем давно, когда они в Диких Землях наткнулись на свежий труп, испещрённый стрелами. Подобных находок на пути было много, но эта отличалась тем, что тело покойного было продето в дорогой, изящный лук. Они поспешили убраться, потому что столкновение с шайкой разбойников, сотворивших такое, им было явно не по плечу – Подрик ещё ни черта не умел, а Бриенна не видела никакого смысла лезть на рожон в одиночку. Подрик попытался завести разговор, но тему, как обычно, умудрился выбрать самую неподходящую – он спросил, не владеет ли его леди луком, и Бриенна смерила его таким убийственным взглядом, что Подрик чуть с лошади не упал – возможно, дело было в его неумении толком держать поводья, но он предпочитал думать, что всему виной был именно злой взгляд его леди. Подрик, сообразив, что снова брякнул что-то не к месту, стал бормотать какие-то извинения, которые Бриенна пропустила мимо ушей – слушать она тогда его ещё как-то не умела. Много позже Бриенна вернула ему его вопрос, и Подрик сказал, что в детстве его немного учили, но он всё забыл. Бриенна ответила, что она тоже – вроде учили в детстве, но она моментально потеряла всякий интерес к оружию дальнего боя, когда ей позволили взять в руки настоящий меч. Позже старый отцовский егерь пытался научить её самостоятельно делать лук, но ничего толкового из этой затеи не вышло: у неё никогда не получалось создавать что-то своими руками – ни рукоделие, ни оружие. Бриенна сказала, что не слишком этому расстроилась – всё равно это было бы не более, чем детской забавой. Подрик, кутаясь в тонкое одеяло у еле как разведённого костра, мечтательно протянул, что может, они сделают когда-нибудь себе луки – хоть бы и в качестве детской забавы. — Может быть, - ответила Бриенна, тяжело вздохнув. - Если кончится война, и мы оба будем живы. Подрик сдвинул брови и потупил взгляд. — Если мы к тому моменту не разлучимся. Бриенна тоже потупила взгляд – она, неожиданно для самой себя, очень привязалась к мальчику, и уже не хотела с ним расставаться. — Если у нас найдётся полно свободного времени на бесцельные забавы. Голос её был полон горечи. Она говорила, но ни на секунду не верила в собственные слова. Тогда казалось невероятным, чтобы хоть что-то из этого стало возможным. Но несколько лет спустя они шли по лесу Тарта – живые, сытые, довольные – рука об руку, болтали о какой-то ерунде, и не знали, чем бы себя занять после утренней тренировки. Подрик сказал, что пока он был в отлучке, разузнал кое-что о том, как делаются луки, Бриенна увидела длинную ветку, Подрик сказал, что как раз такая бы и подошла, и… так всё и началось. Ни Бриенна, ни сам Подрик не испытывали никакого интереса ни к стрелковому оружию, ни, тем более, к его изготовлению, но обоим показалось это какой-то забавной маленькой мечтой, и они решили хотя бы попробовать, раз уж война кончилась, они не разлучились и у них было полно времени. И это оказалось так интересно, что Бриенна на пару недель напрочь забыла про всё остальное – вернее, ей казалось, что забыла. Она ушла в это дело с головой – искала в книгах информацию, пыталась разузнать что-то от нового замкового егеря, подбирала подходящую тетиву. С тетивой были проблемы – Бриенна не могла сама найти достаточно крепкое волокно, у замковой портнихи она спросить почему-то стеснялась, и не могла сообразить, кто бы ей мог в этом помочь. Не надеясь на успех, Бриенна обратилась к замковому кузнецу, и тот, почесав затылок, принялся искать что-то в сундуке, а Бриенна украдкой рассматривала его кузницу. Когда она была маленькой, её сюда не пускали. Она пробиралась сюда тайком, чтобы посмотреть, как делаются мечи, и её за это всегда ругали. А потом, когда отец отдал в её распоряжение всю замковую оружейную, интерес к кузнице как-то остыл. Кузнец с её детства сменился, но в кузнице всё было по-старому: тот же горн, та же наковальня, инструменты всюду… Раньше замковый кузнец хотя бы изредка делал оружие, но теперь он изготавливал только подковы, разные кованые детали для мебели и прочие изделия не для войны, но для мирной жизни. Стол кузнеца был завален кипой бумаг с разными чертежами, записями, наработками.. Взгляд Бриенны привлёк новенький фолиант, лежавший поверх бумаг – что-то про позолоченную сталь. Бриенна уже хотела задуматься, что это такое тут собрались делать из позолоченной стали, но именно в этот момент кузнец выдал ей целый клубок тонкой сыромятной кожи, и все мысли, не касающиеся лука, моментально вылетели из головы. Лук теперь сушился в оружейной замка, а они уже который день не могли сделать стрелы. — Тогда..? — Тогда… может… всё-таки… мы могли бы… это так, к слову… но возможно, мы бы… — Под, я состарюсь, пока ты договоришь. — Я хотел сказать, - пробормотал Подрик, - может, мы могли бы спросить у сира Джейме? — Про лук? - Бриенна вскинула брови и распрямилась. — Ну да… — Давай. А потом спросим у слепого, какого цвета сегодня небо. Подрик недоумённо поморщился. — Для стрельбы из лука нужно две руки, Под, - вздохнула Бриенна и опустила взгляд на свои сапоги. - Тут уж совсем ничего не поделаешь. Даже если бы у него по-прежнему было две руки, спрашивать его про луки всё равно было бы особым видом издёвки – и непонятно ещё, над кем из них. Джейме однажды целый вечер во всех красках описывал, за что ненавидит стрелковое оружие – оно, мол, для трусов, слабаков и женщин – «кстати, не владеет ли в таком случае моя леди луком?». Пинок под ребро, и он замолчал. Буквально на пару минут – затем тирада стихийно продолжалась: тетива режет пальцы, в полноценной битве толком не прицелишься, а охота из-за лука теряет весь интерес. Бриенна страшно хотела спать. От недосыпа она становилась злее – словно её недостаточно злила компания Цареубийцы. Снова пнула его носком сапога под рёбра, только на этот раз он не замолчал, а зашипел, словно кот, которому наступили на хвост. — Ты не пробовала пользоваться словами? - фыркнул он. - Как нормальные люди. — А ты не понимаешь по-нормальному, цареубийца. — Повторяю свой вопрос: а ты пробовала? Бриенна молчала, изо всех сил жмурясь, словно действительно надеялась уснуть. — Могла бы сказать хоть раз: «Джейме, будь так любезен, помолчи, пожалуйста». А то всё это в… — Да заткнись ты уже! — Это кто из нас двоих не понимает по-нормальному, - усмехнулся он. - Я-то с тобой разговариваю. Ну, знаешь, словами. Человеческим языком. Который люди изобрели специально для того, чтобы понимать других людей. Мне всегда было интересно… — Пожалуйста, - выдавила Бриенна, по-прежнему жмурясь. - Замолчи, пожалуйста. Я очень хочу спать. Бриенна приготовилась к граду стрел-насмешек, но, к её бесконечному удивлению, в ответ она услышала только шуршание папоротника над головой и стрекотание сверчков где-то вдалеке. Она сдвинула брови, приподняла голову, и, разомкнув веки, столкнулась с таким же удивлённым его взглядом. Тишину какое-то время нарушал только шелест папоротника. — Плевать, - поморщился он, отмахиваясь правой рукой, - всё равно даже Илин Пейн более интересный собеседник, чем ты. Бриенна закрыла глаза и снова положила голову на землю. — Знаешь, почему? — Плевать, - поморщилась Бриенна. — Потому что Безумный Король приказал вырвать ему язык. — Жаль, что ему, а не тебе. Он фыркнул, огрызнулся, но замолчал. Бриенна обрадовалась долгожданной тишине, но её «собеседник» невероятно быстро забывал обиды, поэтому решил всё-таки рассказать начатую историю. Бриенна пропустила всё мимо ушей, потому что уже проваливалась в сон. Выспаться ей так и не удалось – посреди ночи она проснулась из-за того, что во сне он бормотал что-то про свою сестру. Она заткнула уши и свернулась калачиком, надеясь снова заснуть и увидеть во сне Ренли, но ни сон, ни образ Ренли к ней так и не пришли. Всё это было так давно, что воспоминания померкли, а чувства, которые они вызывали, уже несколько раз резко изменились. — Простите, миледи, - растерянно пробормотал Подрик. - Я почему-то как-то… забыл. Бриенна, к его удивлению, не ответила колкостью, а только задумчиво кивнула. Забыть о том, что у него нет руки, было легко – он мастерски скрывал это либо свисающим рукавом новенького чёрного дублета, либо спрятанным в карман запястьем. Сегодня за завтраком его локоть лежал на столе, но кисть он опустил под стол так, будто она у него была – Бриенна бы даже не обратила на это внимание, если бы была в силах поднять на него взгляд. Но ей было так стыдно за своё вчерашнее поведение, что она не смогла на него посмотреть, и весь завтрак смотрела либо в свою тарелку, либо на его руки, либо на застёжки его дублета. Она вчера так и не смогла отвернуться от окна и посмотреть на него, поэтому так и стояла, глядя на качающиеся на ветру верхушки елей, пока он не ушёл. Весь остаток вечера она сходила с ума от смущения. Если накричать на него за странное поведение она уже давно хотела, то поцелуй в её планы не входил – она не собиралась этого делать, всё получилось само собой. Ей однажды – уже очень давно – стало интересно, не будет ли колоться его борода при поцелуе – и тогда Бриенна пришла в неподдельный ужас от самой себя. Стоило испытывать глубокое отвращение при мысли о поцелуе с этим человеком, но… она уже тогда свои мысли не контролировала. Ей вроде хотелось огреть его по голове так сильно, чтобы удар не был совместим с жизнью, а вроде и хотелось… узнать, не колется ли его борода, и… и эта мысль как раз-таки была несовместима с её жизнью. Тогда его борода была жёсткой и росла как попало – щетина была не ухожена и разрослась в разные стороны. Когда его борода отросла заново, она отросла ровнее, прямее, и она не была мягкой, но и жёсткой тоже не была – она и кололась, и щекоталась одновременно. И это были ощущения, способные свести с ума. Вот она и сошла с ума. Настолько, что решила его поцеловать на трезвую голову. А он, должно быть, понял, что она сошла из-за этого с ума, вот и сбрил бороду. Или на его бороде осталось такое же ощущение её губ, что на её волосах – его руки. Бриенна весь вечер ещё больше сходила с ума от этого ощущения. Её рука сама собой лезла в волосы – туда, где недавно побывала его рука. Она сидела прошлым вечером в ванне, и, будто бы это и так не заставляло её думать о нём, она ещё и сходила с ума от этого ощущения в волосах. Боясь сойти с ума окончательно, она выскочила из ванны, схватила кинжал и быстро срезала свои локоны. Избавиться от неугодных мыслей это не очень-то помогло, а вот кинжал так и остался лежать у ванны – поэтому теперь Подрик пытался настрогать наконечники стрел камнем, а она мучилась от мысли о том, что Джейме сбрил бороду. Джейме сбрил бороду, а привычка водить по ней большим пальцем так и осталась. Он то и дело задумчиво тёр пальцем свою гладкую щёку, думая о – боги, о чём же ещё – пальцах и кудрях Бриенны, стараясь не думать о её губах – эту мысль он хотел отложить на потом, чтобы растянуть её на все те недели и месяцы, пока она будет от него прятаться. Он уже так привык по ней скучать, что не ожидал увидеть её так скоро – когда она явилась утром на завтрак, Селвин, кажется, удивился не меньше, чем он. Селвин, кажется, тоже уже привык к тому, что Джейме проводит с ним больше времени, чем его собственная дочь. Селвин не знал, удивляться ли ему происходящему или уже не стоит – и на всякий случай решил удивиться. Оба они были какими-то непонятными – его дочь, неожиданно явившаяся на завтрак и сбежавшая после новости о том, что проснулся её оруженосец, и его молчаливый зять – хоть будущий, но зять – в этом Селвин уже даже не сомневался. Оба за завтраком побуравили друг друга несколько мгновений тяжёлыми взглядами, и, не сказав друг другу ни слова, не поприветствовав друг друга, не поддержав даже элементарных норм приличия, молча принялись есть. Оба то и дело украдкой поглядывали друг на друга, но взглядами так и не встретились. Оба – боги, ну два сапога пара – внезапно решили навести марафет, и Джейме, которого Селвин ещё прошлым вечером видел совсем заросшим, гладко выбрился, а Бриенна – видимо, за компанию - подстриглась так, что её волосы стали шапкой из кудрей. Джейме был идеально гладко выбрит – что, как казалось Селвину, весьма удивительно для однорукого левши. Бриенна была так рвано подстрижена, что Селвин сразу понял – видимо, как в детстве, схватила нож и в сердцах срезала свои светлые локоны. Джейме без растрёпанной бороды посвежел и помолодел на десяток лет. Бриенна с неровной короткой стрижкой стала напоминать саму себя в шестнадцать – тоже, в общем-то, помолодела на десятилетие. Сам Селвин толком не понимал, с чем связаны такие резкие перемены и во внешности, и в поведении, потому что все предыдущие месяцы они при любой возможности смеялись и завороженно рассматривали друг друга, а этим утром обменялись убийственными взглядами и уставились каждый в свою тарелку, делая вид, что не знают друг друга. Селвин, конечно, примерно так всегда и представлял застолье своей дочери с цареубийцей, но не теперь, когда в ящике его стола лежал фамильный свадебный плащ, который ждал Бриенну, и небольшая шкатулка, которая ждала Джейме. Селвин как раз рассматривал её содержимое, когда раздался тихий, но уверенный стук – Селвин безошибочно узнавал стук своей дочери. Быстро спрятал всё обратно в ящик и разрешил ей войти. Она искала какую-то книгу, поэтому Селвин стал заниматься делами. Но книга никак не находилась, и Бриенна то и дело тяжело вздыхала. — Так какую именно ты книгу ищешь, милая? Селвин отложил собственные счётные книги в сторону и внимательно посмотрел на дочь. — Про оружие. — Про оружие? - Селвин рассмеялся. - Милая, ты – мой ребёнок. У нас в доме книг про оружие очень много. Бриенна кивнула и продолжила сосредоточенно рассматривать корешки книг на нижних полках. — Я покупал тебе всё, что связано с оружием. И с бронёй, и со сражениями, и с рыцарями. — Но ты её не мне покупал, - задумчиво сказала Бриенна и перевела палец на полку выше. - Ты её покупал кому-то в подарок. — Кому-то? — Да. Я не помню, кому. Селвин рассматривал свою дочь, которая теперь напоминала саму себя в шестнадцать лет. Одежда вся не по размеру и с мужского плеча, волосы коротко обстрижены и вьются, на лице какие-то порезы, под глазами синяки. Он не знал, чем они занимаются с оруженосцем, когда на весь день уходят в лес, но, судя по уставшему виду, это давалось ей нелегко. — И почему я так и не вручил подарок? — Что-то случилось, - пожала плечами Бриенна. - Я не помню, что. — Милая, я не смогу тебе помочь найти книгу по такому описанию, - рассмеялся Селвин. - «Книгу не помню, кому купил – не помню, что случилось – не помню». Она кивнула и продолжила водить пальцем по корешкам в кожаных переплётах. Селвин глубоко вздохнул и поднялся из кресла. — Если расскажешь мне чуть больше, - медленно объяснил Селвин, - я смогу понять, что ты ищешь, и тогда смогу помочь. — Тонкая книга. В ней описание разного оружия и рисунки. Много рисунков – больше, чем описания. — И кому я собирался её подарить? — Я не помню, пап, - Бриенна изогнула брови и растерянно посмотрела на отца через плечо. - Ты уже собирался уезжать, но прилетел ворон и ты никуда не уехал. И сказал, что я могу взять книгу в любой момент, если мне захочется. — Я мог сказать так про любую книгу, милая, - улыбнулся Селвин, подходя к дочери. - Всё, что находится в замке – твоё. Бриенна хмуро кивнула и вернулась к изучению полок. — Я не помню, кому ты её хотел подарить… Может… Может, Амброзам? Ты уже уезжал, когда мейстер принёс письмо… — А, понятно. Селвин кивнул и указал пальцем на верхнюю полку. — Она там. С самого края. Бриенна удивлённо поджала губы – не ожидала, что отец вот так вспомнит и саму книгу, и её точное расположение. Поднялась на цыпочки и стала медленно водить пальцем по корешкам. — Рядом. Рядом. Правее. Да, вот она. Бриенна сняла с полки книгу и с энтузиазмом принялась её листать. Селвин улыбнулся. — Точно, я купил её в подарок, - кивнул он. - Только не Амброзам, а Амберам, должно быть. Когда они… Селвин заметил, что его дочь нахмурилась, сморщила нос и с разочарованием рассматривала рисунки в книге. — Ну, неважно. Что-то не так? — Да. Это не та книга. Бриенна растерянно посмотрела на отца, переминаясь с ноги на ногу. — Это книга про фамильное оружие великих домов, - вздохнула она, медленно перелистывая страницы. - А я ищу просто книгу с описанием оружия. — Оружейный каталог? — Вроде того. Там было много рисунков частей оружия. Копья, кинжалы, мечи, тараны, баллисты… луки… Селвин крепко задумался, пытаясь вспомнить, кому и когда он хотел подарить подобную книгу, если не собственной дочери. — А я купил её на Тарте или привёз откуда-то? Бриенна сразу не ответила – что-то в книге её отвлекло. — Милая? — А? Нет. Не на Тарте. Тебе её кто-то привёз. — Тогда понятно, - вздохнул Селвин. - Не Амберам, должно быть, а Арренам. Когда у них… Ну да ладно, неважно. Книга, в которой рисунки частей оружия? — Да, с подписями, - кивнула Бриенна, всё ещё рассматривая страницу в книге. — У неё развалилась обложка. — Да? - переспросила она без особого интереса. - Почему? — Её кое-кто очень облюбовал. Селвин заглянул за плечо дочери, чтобы посмотреть, что она там так напряжённо рассматривала. — У тебя там что-то интересное? — Да нет… Бриенна безотрывно смотрела на рисунок меча, вычерченный тонким пером. — Милая? Она запнулась на какой-то момент, поджала губы, но кое-как собралась с силами и тихо ответила: — Тут меч лорда Старка. — А, - улыбнулся Селвин. - Понимаю. Его дочь всегда очень увлекали мечи. Про них она и от мейстера, и от него самого, и от мастера над оружием, и от кузнеца, и даже от Ильде, могла слушать часами. На седьмые именины её спросили, что она хотела бы получить в подарок, и Бриенна попросила «Справедливую Деву» – волшебный меч из Тартских легенд. Это, конечно, было шуткой, но намёк был предельно понятен. Селвин, однако, подарил ей вазу из тонкого стекла с переливами голубого и розового цветов, которую Бриенна в тот же день разбила, неосторожно махнув юбками своего нарядного именинного платья. Селвин плохо понимал, о чём он тогда вообще думал. — Тут написано, - тихо протянула она, - что он был где-то пять с половиной футов в длину. Бриенна удивлённо посмотрела на отца. — Это правда? Селвин улыбнулся и кивнул. — Он был почти по плечо лорду Старку. — Но это же очень большой меч… — Точно, милая. — Больше, чем мой, - пояснила Бриенна, внимательно глядя на отца. — Конечно, больше. А что? Бриенна покачала головой, возвращая взгляд на рисунок в книге, и Селвин рассмеялся. — Ты хочешь меч больше, чем был у лорда Старка? — Нет, - быстро ответила она. - Не в этом дело. Селвин выжидающе поднял брови, но Бриенна не собиралась объяснять, и молча рассматривала рисунок, водя по нему подушечками пальцев. Селвин решил воспользоваться моментом и как следует рассмотреть собственную дочь вблизи – с самого её возвращения у него не было такой возможности. Когда она только-только приехала, сильно вымокла под дождём, и служанки почти сразу увели её принимать ванну, а после он её несколько недель толком не видел. Он долго рассматривал лицо дочери перед тем, как отпустить её на войну – он не рассчитывал, что когда-либо увидит её снова, и хотел запомнить каждую деталь. После её возвращения он всё пытался поймать подходящий момент, но никак не мог – даже если она выходила из комнаты, то прятала лицо и не смотрела ни на него, ни на других людей. А когда приехал Джейме, её лицо вдруг до того разительно изменилось, что Селвин с трудом её узнавал. Теперь она снова выглядела как-то несчастно, и Селвину это совершенно не нравилось. — Я искала её у себя, - сказала Бриенна, захлопывая книгу, - но не нашла. А где она может быть в библиотеке – я не знаю. — Ну что же, - серьёзно кивнул Селвин. - Давай сходим и поищем. — Правда? - Бриенна широко распахнула глаза. Селвин рассмеялся, но смех получился каким-то печальным – его дочь удивляло предложение помощи даже от него. В библиотеке Бриенна, напряжённо сопя, перебирала книги, забравшись на верхние ступеньки приставной лестницы, а Селвин рассматривал полки пониже. Книга, о которой он подумал, тоже оказалось не той, что искала Бриенна – он вспомнил о книге про оружие ближнего боя, а её сейчас почему-то интересовало стрелковое. Он стал рассказывать историю о том, как пару лет назад ездил покупать книги в Скорбящий Городок, но книг в порту почти не оказалось, и он вместо этого купил лодку, так на ней ни разу в море не вышел, и подарил её своим рыбакам. Бриенна внимательно слушала и кивала, но ничего не отвечала, хотя история была занятной – она в той части Штормовых Земель, вроде как, не была. Поиски продолжались довольно долго – Селвин развлекал дочь разными историями, но она молча перебирала книги. — А, - воскликнул вдруг Селвин, громко хлопнув в ладоши от восторга, - боги, я понял! — Пап? Бриенна неловко, но аккуратно слезла с лестницы и подошла к отцу, который ушёл в совсем другую часть библиотеки и стал быстро вытаскивать небольшие книги, только и успевая читать их названия. — Вот она, - довольным тоном заявил Селвин и вручил дочери небольшую тонкую книгу с потрёпанной обложкой. - С ума сойти, до чего давно её не видел. Бриенна стала изучать выцветшие страницы, и по расцветшей на её лице улыбке Селвин понял, что это была та самая книга. — Да, - тихо сказала его дочь. - Это она. — Ну слава богам, - вздохнул Селвин, подошёл к середине комнаты и уселся на диван – так, словно за короткое время поисков безумно вымотался. Бриенна стояла напротив, медленно листая страницы. — Знаешь, почему я не сразу смог её вспомнить? - спросил Селвин с таинственной улыбкой. — Почему? — Потому что я собирался подарить её Каронам. Она захлопнула книгу и удивлённо посмотрела на отца. — Каронам? - охнула она. - Неужели это было так давно? — Да, милая. Каронам. Впервые Селвин сосватал свою дочь, когда той было семь лет. Жениха своего она видела только пару раз, и те – мельком. Когда ей было девять, Селвин как раз поехал договариваться с семьёй жениха о скорейшей свадьбе. Бриенна с одной из сиделок стояла на крыльце, провожая его в дорогу, но прямо перед тем, как повозка тронулась, мейстер принёс письмо с печальными новостями. Селвин вылез из повозки и без особых церемоний объявил дочери о том, что её жених скончался вместе со всей семьёй. Тот, кто не умер тогда от болезни, умер во время войны. — Сзади, на обложке, есть тиснение. Бриенна перевернула книгу и вздохнула. На светлой коже было несколько маленьких птичек – соловьи с герба Каронов. — Должно быть, последнее оставшееся напоминание об их доме, - вздохнул Селвин. Бриенна подняла глаза и внимательно посмотрела на отца. — Пап? - спросила она тихо. — Да, милая? — Что случилось? Селвин покачал головой, снизу вверх глядя на дочь. — Ничего, милая, ничего. Просто тему мы с тобой выбрали… наталкивающую на печальные мысли. — Какую тему? - сдвинула брови Бриенна. - Про… про моё замужество? — Нет, - печально улыбнулся Селвин. - Про Каронов. Про лорда Старка. Про Амберов, про Амброзов… Бриенна внимательно смотрела на отца, который сидел на диване, сцепив на коленях руки в замок. — Не могу свыкнуться с мыслью, что все мои друзья мертвы. Селвин глубоко вздохнул и перевёл взгляд на соседний диван. Было время, когда в его библиотеке было много диванов, и ещё кресла, и большие письменные столы, и несколько принесённых из других комнат стульев – мест всем не хватало. Он любил гостей и всегда старался принимать их со всем радушием, что в нём было – а было его в нём немало. — Многие дома сравняли с землёй. Многие – в прямом смысле. Вместе с замками. Многие лишились земель, и из-за этого быстро лишились жизни. Бриенна трепала пальцами корешок книги, наблюдая за неожиданно загрустившим отцом. Она так редко видела его без добродушной улыбки, что как-то растерялась. — Что уж про обычные дома говорить, - вздохнул Селвин, обхватив подбородок рукой, - если даже великим домам досталось. Бриенна растерянно хлопала глазами, глядя на отца. — Все мертвы, - задумчиво протянул Селвин, гладя бороду, - все мертвы. И старшие Старки, и старшие Аррены. Но у них хоть наследники остались. Не всем так повезло. Селвин опустил взгляд в пол и задумчиво рассматривал каменную кладку. — Терять наследников – это ужасно. Но терять всю семью… — Пап? - тихим шёпотом спросила Бриенна, но отец её не услышал. — Можешь себе представить? Через пару десятилетий от многих домов останется только имя. И то хорошо, если останется. Селвин глубоко вздохнул и перевёл взгляд на свои туфли из светлой замши. — Истории чаще известны имена убийц, а не убитых, - вздохнул Селвин. — Я… - тихо протянула Бриенна, сжимая пальцы на подоле туники. - Я не думаю, что кто-то станет очень скучать по Болтонам. — Наверное, нет, - задумчиво протянул Селвин. - А по Баратеонам? А по Таргариенам? Селвин задумчиво рассматривал каменную кладку, вспоминая времена, когда в библиотеке был расстелен мирийский ковёр, на котором играли дети. Почувствовав, что что-то не так – напряжённое сопение куда-то вдруг исчезло – Селвин поднял глаза и встретился с мрачным взглядом дочери. — Так и представляю, - стальным тоном сказала Бриенна, - толпы скорбящих по Станнису или по Эйрису. Особенно через пару десятилетий. — Боги, милая, - вздохнул Селвин, схватившись за лоб, - я ведь совсем не об этом. Я ведь не намекаю на него, и, уж тем более, не намекаю на тебя. Я даже не знаю, почему вообще заговорил о Таргариенах – я ведь думал про беднягу Мейса и его детей. Бриенна поджала губы и потупила взгляд. Опустила голову. Тоже вздохнула. — Но это ладно, - покачал головой Селвин, - политические интриги и заговоры, я в этом мало понимаю. Но ведь так много хороших людей погибло… Не из-за политических интриг, а в сражениях, в бойнях… Ты знаешь – хотя, наверное, не знаешь – был такой рыцарский дом… Тоже вымерли, и, кажется, во время Битвы за Винтерфелл… — Мормонты? - сдвинула брови Бриенна. — Нет, - Селвин озадаченно склонил голову. - И Мормонты тоже вымерли? Бриенна поджала губы и кивнула. — Надо же, как жаль… Нет, нет, я говорил не про северян, а про дом отсюда, из Штормовых Земель. Я не думаю, что ты про него знала, потому что дом служил Станнису, так что… — Пап… Ты говоришь про Сивортов? Про сира Давоса? — А ты была знакома с сиром Давосом? - вскинул брови Селвин. — Ты-то с ним откуда знаком? — Он гостил у меня вскоре после… твоего отъезда. Хотел… поговорить про Станниса. Я не захотел слушать, и мы разговорились о всяком другом. Хороший был человек, очень приятный. — Не знаю, почему я удивилась, - вздохнула Бриенна, - конечно, ты с ним знаком – ты же со всеми всегда знаком. Но пап… сир Давос жив и здоров. — Жив? - радостно переспросил Селвин. — Жив. Он сейчас на Севере, так мне написала леди Санса. Но я думаю, что он скоро приедет в Штормовой Предел. Джендри ведь совсем ничего не знает, ему нужна помощь. — Ты и с новым лордом Штормового Предела знакома? - ещё шире улыбнулся Селвин. Бриенна кивнула. — Ну дела, - рассмеялся Селвин. - Какой ты стала общительной во время войны. — Общительной? - резко ощетинилась Бриенна. — Бриенна? — Я ни с кем из них не общалась. — Но ты же с ними знакома? — И знакома я с ними бы вообще не была, если бы… если бы… — Милая? Селвин внимательно посмотрел на дочь, сев на диване прямо. Бриенна взволнованно сжимала кулаки, глядя в пол. — Милая? - нежнее окликнул дочь Селвин. — Если бы леди Кейтилин была жива, - тихо сказала Бриенна. - Если бы Ренли был жив. — Милая… - прошептал Селвин на выдохе. Стоило прекратить разговор раньше. Хотя, наверное, не стоило поднимать эту тему вовсе. Ему-то легко было жаловаться. Он просидел всю войну на своём острове, в тепле и безопасности, пока его дочь мотало по всем частям света. Он только из сплетен и пересудов узнавал о смертях своих друзей. Его дочь узнавала всё из первых рук – и иногда, кажется, в прямом смысле. — Я… Я… Селвин поднялся с дивана и сделал шаг к дочери. — Вот здорово было бы, если бы ты сейчас сказал – ты ошиблась, Ренли жив. Бриенна покачала головой, и Селвин с содроганием сердца заметил, как её глаза наполнились слезами. — Но это не так. Селвин тяжело вздохнул и привлёк дочь к себе. Он убрал книгу в сторону и усадил Бриенну рядом с собой на небольшой диван, и она жалобно заскулила, уткнувшись в его плечо. Его дочь горько плакала, и на глаза Селвина тоже выступили слёзы. Бриенна плакала, уткнувшись в отцовское плечо, и очень скоро перестала понимать, о чём именно – она так долго держала всё в себе, что теперь всё было в одну кучу. Длинная ночь, её детство, болезнь сира Гудвина, бесконечные скитания в Диких Землях, пари в лагере Ренли Баратеона, сбежавшая Арья Старк и сбежавшая Санса Старк, отцовский бал, колкие насмешки ото всех и всюду, королевская свадьба, очередные политические интриги на Севере, спокойное море Тарта и шатёр, в котором были ещё живые Ренли и Кейтилин. Селвин гладил коротко подстриженные волосы дочери, пытаясь и самому не разрыдаться. Ничего о её жизни после отъезда он почти не знал. Писала она редко, и письма были сдержанными и краткими. И Селвин уже не был уверен, хотел ли он обо всём знать – когда он услышал про одну только медвежью яму, его сердце чуть не остановилось. Он хоть и сразу заметил шрамы на её шее, но боялся даже предположить, что их и в самом деле оставил медведь. — Я должна была их защищать, - пробормотала Бриенна сквозь слёзы. - Но я их не защитила. Я никого из них не защитила, пап. Селвин молчал, не зная, что сказать, и только прижимал дочь к себе. Как бы он хотел, чтобы она была счастлива – только вот не знал, что ему сделать. Бриенна как была для него закрытой книгой с детства, так ею и оставалась, и Селвин не знал, что может с этим сделать. Единственное, что он мог для неё сделать – любить её всем сердцем. Так он и поступал. — Милая моя, - шептал он, перебирая пальцами её кудри. - Маленькая моя, бедная моя… — И они все мертвы, отец, - еле прошептала она, чуть оторвавшись от его плеча, - все мертвы. — Разве все? Бриенна, всхлипнув ещё несколько раз, отстранилась от отца и посмотрела в его глаза. — Ренли мёртв. Леди Кейтилин мертва. Все мертвы, пап. Селвин тяжело вздохнул. Бриенна и в детстве часто плакала, но то было другое – она сама говорила, что это не слёзы даже, а так, ничего серьёзного. «Я плачу не потому, что я слабая». Так его дочь говорила, когда была совсем юна. «Я плачу для того, чтобы быть сильной». — Все мертвы. Но то было другое. Сейчас Бриенна плакала совсем как в вечер своего приезда – горько и безутешно – упав на колени на входе в замок, кутаясь в насквозь промокший дорожный плащ, судорожно сжимая рукоять укутанного в тонкое шерстяное одеяло меча. Видеть её слёзы – настоящие слёзы – для Селвина было тяжелее всего в жизни. — Ты жива, милая. Селвин чуть наклонился, чтобы заглянуть дочери в лицо. — И я всё ещё жив. Бриенна поджала губы и кивнула. — И твой оруженосец жив. Бриенна усмехнулась сквозь слёзы и кивнула уверенне. Шмыгнула носом и снова кивнула. — И Джейме жив. Слёзы Бриенны высохли до того быстро, что Селвин сам себе удивился – как он не догадался, что это стоило сказать ей прежде всего? — Они, кстати, сейчас в беседке, - улыбнулся Селвин, наблюдая за тем, как Бриенна стала быстро промакивать рукавом туники застывшие на нижней челюсти слёзы. — Оба? - неожиданно строго спросила Бриенна. — Оба, - сказал Селвин, еле сдерживая смех. Удивительно, до чего же она менялась, когда речь заходила о Джейме Ланнистере. — Вина у них нет? Селвин рассмеялся. — Нет, наверное. Бриенна быстро поднялась на ноги, расправила тунику, взяла потрёпанную книгу в кожаном переплёте и строго посмотрела на отца. — Хорошо, - заявила она сурово, - мне надо пойти и забрать его. Селвин снова рассмеялся и удивлённо вскинул брови. — С этими Ланнистерами кто угодно сопьётся. С этими Ланнистерами кто угодно сопьётся. Так она думала, заглядывая в залы Винтерфелла. Большой зал после ужина был пуст, и все разбрелись по залам поменьше, которые проще было натопить. Она уже хотела оставить эту идею и пойти спать, когда заметила в одном из залов слишком уж знакомую фигуру – как обычно, в самом тёмном углу. Бриенна цокнула языком и закатила глаза. Джейме сидел за самым дальним столом, в самом конце скамьи, и задумчиво рассматривал свою золотую руку, лежавшую перед ним на столе. Бриенна чувствовала раздражение. Немного из-за недосыпа, немного из-за нервной атмосферы в замке, немного из-за холода, и немного – вернее, много, и даже больше всего – из-за дешёвого пластинчатого доспеха, который её страшно раздражал. Она искренне недоумевала, зачем он его носит – в бою это ещё более бесполезно, чем заклёпки Подрика – лучше бы оделся уже потеплее. — Кстати, о Подрике, - протянула Бриенна, садясь на скамью напротив. - Ты не знаешь, почему мой оруженосец так напился, что на ногах не стоит? Джейме удивлённо вскинул брови, увидев её. Прищурился, задумался и пожал плечами. — Тогда ты, должно быть, знаешь, с кем он так напился? Джейме снова пожал плечами, изо всех сил пытаясь сохранять невозмутимость, но Бриенна смотрела на него так пристально, что он не выдержал и расплылся в довольной улыбке. — Наверное, со мной, - сказал Джейме, и в его голосе слишком уж отчётливо были слышны пьяные нотки, - но это он меня заставил. — Он – тебя? — Ага. — Не ты – его? — Не-е-е-е-е-ет, - протянул Джейме на выдохе. - Он – меня. Бриенна усмехнулась и взяла в руки края своей тёплой мантии. — Подрик заставил тебя с ним пить? — Именно так, - вздохнул Джейме и налил в свой кубок ещё вина. - Очень искусно заставил. Трудно было устоять. — Это Подрику трудно устоять, - строго заявила Бриенна. - Сейчас. На ногах. В прямом смысле. — Но ничего же не случилось, - снова пожал плечами Джейме. - Никто же ещё ни от чего не умер. Мы просто выпили, немного предались воспоминаниям о спокойной жизни, поговорили о своём, мужском. — «О своём, мужском»? - рассмеялась Бриенна. - Это о чём? Бриенна думала, что если он скажет, что о броне, лошадях и оружии, то она от него места живого не оставит – особенно с учётом того, что они были на Севере, где женщины с мечом никого не удивляли. — О женщинах, о чём же ещё. Бриенна взглянула на него удивлённо и тут же потупила взгляд, теребя в руках края своей мантии. — Подрик такой любитель вина и женщин, как выяснилось, - усмехнулся Джейме. - Я думал, их союз с моим братом был наказанием от моего отца, а вот нет – благословением. Для обоих. Джейме потянулся за кубком и выпил ещё вина. — Ну хорошо, - сказала Бриенна невозмутимо. - Тогда завтра ему здорово влетит. — Влетит? — За то, что он проспит тренировку, потому что будет высыпаться после устроенной им пьянки. Джейме закинул голову назад и цокнул языком. — Почему ты такая строгая? - поморщился Джейме. - Это я, я. Я заставил его со мной пить. Бриенна склонила голову набок и поджала губы. — Я просто хотел с ним поговорить, боги всемилостивые, - Джейме тяжело вздохнул. - Не было у меня плана спаивать твоего оруженосца до отказа ног. Мне просто не с кем больше было поговорить. Бриенна потупила взгляд. С ним тут и впрямь никто больше не разговаривал после того, как Тирион уехал. Подрик почти всё время проводил с ней, а она избегала Джейме с тех пор, как её начал мучить этот проклятый вопрос – что потом? Чем бы ни закончилось столкновение в Королевской Гавани, что будет потом? — И допивать вино на кухне тоже ты его заставил? — Чего? - по-настоящему удивлённо спросил Джейме. - Нет! Я отправил его спать! — А он вместо этого пил вино на кухне. — Он меня не слушается, - поморщился Джейме. - Почему он меня не слушается? — Потому что ты заставляешь его пить с тобой и говорить о женщинах, - поморщилась Бриенна. — Почему ты так этим недовольна? - ещё больше поморщился Джейме и, уперев локти в стол, подался поближе к ней. - Парень уже взрослый, ему уже пора. — Потому что ему надо тренироваться, - ещё больше поморщилась Бриенна, повторяя его движение, - а не пьянствовать. — Почему ты не дашь ему хоть раз расслабиться? — Потому что это даже на этой неделе уже не в первый раз. — Почему хоть пару раз в неделю-то нельзя? — Потому что так люди и спиваются. Джейме скривился, пожимая плечами. — Почему ты так быстро находишь, что ответить? — Потому что я трезвая. — Да? — Да. — А почему ты такая красивая? Бриенна замерла на месте. — Потому что ты пьян, - тихо ответила она, глядя на его изогнутые брови. Джейме рассматривал её лицо в свете горящей сбоку свечи и молчал. Бриенна не выдержала его взгляд и стала рассматривать золотую руку. От одного взгляда на неё по спине пробежали ледяные мурашки. Эта штука в тот раз случайно задела её оголённую лопатку, и холод быстро разошёлся по всему телу, несмотря на тепло в комнате. Ощущение продлилось недолго, потому что это место моментально накрыла другая рука, но даже воспоминание о случайном прикосновении вызывали холодную дрожь. Джейме увидел, как она с отвращением отвернулась от его золотой руки, и усмехнулся. — И что в итоге? Подрик ушёл спать? — Ушёл, - пробурчала Бриенна, глядя на огонь в камине. - И ты иди. — И уйду, - недовольно поморщился Джейме. - Когда допью. Джейме потянулся за кувшином, но Бриенна быстро перехватила его обеими руками. — Тебе тех двух кувшинов не хватило? - нахмурился он. Бриенна смерила его быстрым убийственным взглядом, чтобы он не смел больше никогда напоминать про те два кувшина, и открыла крышку, наклоняя кувшин к свету свечи. — Так ведь он почти полный! — Вот именно! - воскликнул Джейме, перенимая её возмущённый тон. - Давай я это исправлю! — Нет, - отрезала Бриенна, отставляя кувшин в сторону. — И ты специально поставила его справа от меня? В тебе есть хоть капля сострадания, женщина? Бриенна поджала губы, скрывая улыбку. Хоть она и не любила вино, но подвыпивший Джейме становился похож на самого себя – и ей это нравилось. — Это уже слишком, - фыркнул Джейме и привстал, чтобы попытаться дотянуться до кувшина левой рукой. — Да хватит с тебя! - воскликнула Бриенна и схватила его за руку. - Если ты пил в том же темпе, что и Под, то тебя уже тоже ноги держать не будут. Джейме нехотя сел обратно. Вздохнул и сплёл свои пальцы с её. Погладил большим пальцем внутреннюю сторону её ладони. По спине Бриенны снова побежали мурашки. Только не ледяные, как от другой руки, а… тёплые. Странные. Приятные. — Я не поспеваю за его темпом, - покачал головой Джейме. - Он очень быстро пьёт. — О, я знаю, - усмехнулась Бриенна, сжимая его руку. - Уж я-то знаю. — И кто его этому научил? — «Кто его этому научил»? - рассмеялась Бриенна. - Уж точно не я. — И не я. Точно не мы с тобой, - кивнул Джейме. - Кого нам тогда в этом винить? — Ну какие у тебя варианты? - поморщилась Бриенна, чуть подаваясь вперёд на локтях. — У меня два варианта. Джейме провёл большим пальцем вниз, к её запястью, и отметил, как она от этого чуть прикрыла глаза и быстро сглотнула. — Два? — Два, - вздохнул Джейме. - Но это неважно. Бриенна с заметным разочарованием наблюдала, как он выпустил её руку и взял кубок с вином. — Иди спать, - сказала она полушёпотом, - пока не поздно. — Пока не поздно? - усмехнулся Джейме. - Там же уже ночь. Или нет, боги… На этом Севере не разберёшь – и ночью и днём темно, как в пекле. — Вот-вот, - чуть ухмыльнулась Бриенна. - Пока не поздно. Пока ты не сказал что-то подобное кому-то из местных и не ввязался в драку. — Большое ли дело – драка с северянами, - Джейме поморщился. — Большое ли? - прошептала Бриенна, подавшись чуть ближе. - В последний раз как твоя драка с северянами закончилась? Джейме фыркнул и с довольной усмешкой наблюдал за тем, как она прикусила губу и чуть склонила голову, рассматривая его. Он в тот вечер был очень странным. Но Бриенна этого не замечала. Она же не знала, что это был один из последних вечеров. Всё было окутано тёплым ощущением обманчивого счастья. — Так что иди спать, - сказала Бриенна, и из её голоса неудержимо рвалась нежность, - пока не влип куда-нибудь. Джейме кивнул и опустил голову. Вздохнул. — Уже влип, - сказал он так тихо, что Бриенна этого не услышала. — Ну что случилось? - спросила она всё с той же насмешливой нежностью. - Вино? Холод? Север? Зацепки? Мозоли? Царапины? Что опять не так? — Ты меня будешь помнить? Вопрос был до того серьёзным, что Бриенне моментально стало не по себе. — Что? - спросила она с недоверчивым смешком. — Ты будешь меня помнить? Во второй раз вопрос прозвучал ещё серьёзнее, чем в первый, и Бриенна растерянно повела плечом. — Тебя трудно забыть, - усмехнулась она. - Особенно когда ты начинаешь жаловаться всякий раз, когда я тебя вижу. — А когда ты не будешь больше меня видеть, - сказал Джейме с такой же странной серьёзностью, - ты меня будешь помнить? Бриенна молча смотрела на него, не зная, что ответить – от такой резкой перемены в разговоре у неё даже ноги похолодели. Она попыталась набрать воздуха, чтобы что-то сказать, но ничего сказать так и не смогла, не понимая, почему он так резко сменил тему. — Ты будешь меня помнить, - сказал он так низко и серьёзно, что его голос даже перестал казаться пьяным, - после моей смерти? — После твоей смерти? - тихо повторила Бриенна. Джейме кивнул, и в его глазах показались слёзы, из-за чего у Бриенны сразу встал ком в горле. — Мне надо, чтобы ты меня помнила, - прошептал Джейме, глядя на неё с заметной болью, - потому что только ты знала, кто я. От всего этого – от тяжёлого вечера, от приглушённого разговора за соседним столом, от пляшущего света свечи, от его низкого серьёзного голоса и выступивших слёз – от всего этого Бриенне стало вдруг так страшно, что она подалась вперёд и вытянула руку, чтобы накрыть его ладонь своей, но Джейме отдёрнул руку. Бриенна сжала ладонь в кулак и оставила его лежать на столе. Джейме убрал обе руки под стол и опустил голову, невидящим взглядом уставившись в деревянную столешницу. Бриенна смотрела на мантию на своих коленях и нервно кусала губу, пытаясь сглотнуть ком в горле. За соседним столом компания северян весело обсуждала, как здорово они теперь заживут, и все спрашивали друг друга, кто что будет делать после войны. Кто что будет делать после? А что будет после? Бриенне хотелось задать ему тот же вопрос. Что будет после? Что ты будешь делать после? Джейме опустил голову так низко, что она не видела его глаза. Что мы будем делать после? Бриенна смотрела на него и сжимала пальцы лежащей на коленях руки так, что становилось больно. Ты ведь знаешь, что я не хочу с тобой расставаться? Ты знаешь, что я чувствую, когда ты рядом? Ты знаешь, как я хочу, чтобы ты остался? Бриенне хотелось прямо сейчас притянуть его к себе и задать все эти вопросы. Ты знаешь, как ты мне нужен? Хотелось схватить обе его руки, сжать их и не отпускать, пока он не ответит на каждый из этих вопросов. Ты останешься со мной? Бриенне хотелось притянуть его к себе и спрашивать, спрашивать, спрашивать, пока он не ответит. Ты знаешь… Бриенне хотелось поднять глаза и спросить его. …как я тебя люблю? Но она этого не сделала. Огонь свечи задорно танцевал, отбрасывая во все стороны чудные тени. Компания за её спиной громко захохотала. Джейме глубоко вздохнул и провёл рукой по лбу. Бриенна разжала кулак и быстро смахнула выступившие слёзы. — Ладно, - сказал он обычным тоном, - я пойду спать. Бриенна кивнула, глядя на свои руки, крепко сжатые на коленях. — Только не выпивай весь кувшин в одиночку, когда я уйду, - насмешливо протянул он и поднялся из-за скамьи. Бриенна молчала, уткнув взгляд в свои колени. Прежде чем встать и выйти из зала, Джейме почему-то замедлился. Упёрся рукой в стол и, подавшись вперёд, наклонился и уткнулся в её макушку. Бриенна замерла от неожиданности. Джейме поцеловал её макушку, вздохнул и прошептал: — Спокойной ночи, сир Бриенна. И Бриенна сидела там, в тёплом зале Винтерфелла, в который раз позволив ощущению тихого, но обманчивого счастья охватить её целиком. Как будто всё и впрямь могло быть так просто. Как будто она могла молчать, и Джейме бы продолжал скитаться в одиночестве по замку, где ему никто не рад, а она бы тешилась всем этим – короткими разговорами, долгими переглядками, и даже случайными пьяными поцелуями. Как будто она могла ему всё рассказать, и что-то случилось бы иначе. Как будто её слова могли хоть что-то изменить. Как будто из-за её слов он мог остаться, и тех двух, трёх месяцев – или сколько времени прошло? – никогда бы не случилось. Бриенна сидела в кресле в своей комнате и смотрела на верхушки елей. Из-за бессонной ночи она чувствовала себя разбитой и сказала Подрику, что в другой день они потренируются на пару часов дольше, но сегодня тренировку лучше пропустить. Из тяжёлых мыслей её вырвал стук в дверь. И не во внешнюю даже, куда стучались младшие служанки, а во внутреннюю. Бриенна не стала на него отвечать, надеясь, что пришедший – кем бы он ни был – решит, что её нет в комнате. Стук был очень настойчивым, и Бриенна недовольно поморщилась. В детстве к ней иногда ломилась Ильде, если она что-то натворила. Пару раз так же громко стучал отец. — Я знаю, что ты там, - услышала она голос из-за внутренней двери. - Служанки сказали, что ты с утра не выходила. Бриенна насупилась. Никакого желания разговаривать с кем-либо, а тем более с ним, она не испытывала – шея болела, голова раскалывалась, а во всём теле была неприятная слабость. Бессонница легко лечилась при помощи сонного вина, но от снов оно не избавляло. Раздался ещё один настойчивый стук, но Бриенна не сдвинулась с места. — Дверь открыта, - сказала она, сжав руки на коленях. — И мне можно войти? — А тебе когда-нибудь требовалось приглашение? Джейме почти рывком раскрыл дверь и вошёл – почти ворвался – в комнату. Выглядел он как-то взъерошено и взволнованно. Бриенна напряглась, но с места не сдвинулась, и всё так же сидела в кресле, исподлобья глядя на гостя. — У тебя одновременно затоплен камин и открыто окно? - поморщился Джейме. — Мне холодно, но душно, - пожала плечами Бриенна. Выглядел он как-то очень странно и явно был на взводе. Одет он был словно кое-как – застёжки на дублете не были застёгнуты, тесёмки на рубашке были развязаны, и из-под неё виднелась бледно-зелёная повязка с травами – с шалфеем, судя по запаху. Выбрит он был тоже странно – как будто начал, но так и не закончил. — Подрик сказал, что тебе нездоровится. — Я в порядке. — Служанки сказали, что ты сегодня не ела. — Я не голодна. — Ты в порядке, - вскинул брови Джейме, - но с самого утра ничего не съела? Бриенна повела плечами, опуская взгляд на каменную кладку. Она не в порядке, и потому ничего не съела. Это-то он хорошо понимал. — Я думал, что увижу тебя за завтраком, - почти спокойно сказал Джейме и заходил из стороны в сторону напротив её кресла, - специально подскочил ни свет ни заря ради этого. — Жаль, что тебе не удалось поспать до полудня, как обычно, - пожала плечами Бриенна. - Я вчера спустилась только потому, что отец переживал, что я ем всухомятку, когда ухожу в лес. — Ты уходишь в лес? - Джейме остановился и недоумённо посмотрел на неё сверху вниз. - Зачем? — Гуляю с Подриком. — С Подриком, - фыркнул он. — А что не так? - поморщилась Бриенна, ёрзая в кресле. - С Подриком. Он ведь мой оруженосец. — Всё так, - поморщился Джейме, оттягивая повязку на шее. - С тех пор, как приехал Подрик, я тебя совсем видеть перестал. Бриенна скрестила руки на груди и непонимающе склонила голову набок. — На что ты злишься? — Я не злюсь, - усмехнулся Джейме и ещё больше оттянул повязку. - С чего ты взяла, что я злюсь? Она прищурилась и внимательно его осмотрела. Джейме редко злился, и своим поведением злость почти не выдавал. Его выдавал только взгляд – тяжёлый, прожигающий – такой, как сейчас. И ещё он вечно чем-нибудь разбрасывался, когда злился – едой, одеждой… людьми. — С того, что ты пытаешься содрать повязку, - поморщилась Бриенна. - И это очень глупо. — Глупо? - усмехнулся Джейме. И, словно в подтверждение её мыслей и слов, Джейме рывком вырвал из-под рубашки повязку бледно-зелёного цвета и с отвращением отшвырнул её от себя. — Глупо. Бриенна переводила взгляд то на валяющуюся под её ногами повязку, то на застывшего в странной затаённой злости Джейме. — Хватит приходить ко мне в комнату и разбрасывать свои вещи, - с замогильной серьёзностью отчеканила Бриенна, глядя на сорванную повязку. Джейме усмехнулся, но промолчал, буравя её тяжёлым взглядом. — Слушай, забавная история, - протянул он неожиданно спокойным тоном. — Надень повязку. Бриенна сидела, с силой скрестив руки, и буравила его точно таким же тяжёлым взглядом. — Нет. — Надень. — И не подумаю. — Да что ты как… - скривилась она и резко поднялась на ноги, так и не договорив. Подхватила повязку с пола, распрямилась и рывком притянула к себе Джейме за край дублета – он подался, словно тряпичная кукла. Бриенна принялась затягивать повязку прямо так – поверх дублета, и Джейме не сопротивлялся, но хмуро уставился в потолок, всем своим видом демонстрируя недовольство. — Забавная история, - снова попытался заговорить он, но Бриенна в этот момент так резко и туго затянула ткань, что он недовольно фыркнул. Бриенна чувствовала, что злится, и не совсем понимала – это его злость передалась ей или она взбесилась из-за его поведения. И то, и другое, скорее всего. Или что-то ещё злило её куда больше, чем его капризы или снова появившаяся бесцеремонность. — Ты как думаешь, - протянул он, глядя в потолок, - леди Тарт… Бриенна недовольно фыркнула – она ненавидела, когда её так называют, но ничего поделать с этим обращением не могла. — Насколько полезна будет намотанная поверх одежды повязка с какими-то идиотскими травами? — Полезнее, чем повязка с какими-то идиотскими травами, скинутая на пол, - фыркнула Бриенна, затягивая повязку сильнее, чем следует. — Я думаю, что любая повязка решительно бесполезна на человеке, который уже пару недель как выздоровел. Бриенна замерла с натянутой в руке тканью. Нервно сглотнула. Подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Злость, которую Бриенна почти никогда в нём не видела, так и кипела. — Так вот, забавная история, - негромко сказал Джейме, заглядывая в её глаза. - Услышал её от одного лекаря. Бриенна аккуратно заправила конец тонкой ткани в уже намотанную повязку и убрала руки, сжав их в кулаки. Взгляд Джейме так и прожигал, и Бриенна опустила глаза в пол – не то от его жгучего взгляда, не то от стыда. — Может, ты её тоже знаешь? Бриенна склонила голову ниже и неловко отступила на шаг. — Там про леди замка, про её лекаря и про нахер никому ненужные ежедневные перевязки. — Я… — Ты..? Бриенна покачала головой и сжала пальцами подол своей туники. Ей и до этого было холодно и душно, а теперь даже пальцы ног похолодели, и дышать словно стало совсем нечем. — Да скажи ты мне хоть что-нибудь, - вздохнул Джейме с усталостью в голосе. Бриенна молчала, глядя в пол. Слова появлялись, но мгновенно застревали в горле и собирались в ком, душивший её уже не первый месяц. — Почему ты от меня никогда не пряталась, а теперь начала? Бриенна сжала подол так крепко, что побелели костяшки пальцев. — Накричи на меня, если злишься. Только объясни, за что, потому что я не понимаю. Похолодели не только ноги, но и пальцы стали словно бы неметь от холода. — Я тебя не понимаю, - сказал Джейме, пытаясь заглянуть в её лицо. - Ну объясни мне, что не так? Бриенна покачала головой, не зная, как избавиться от кома, в котором застряли все скопленные за эти дни – эти недели – эти месяцы – слова. — Пожалуйста. Бриенна, не в силах поднять взгляд, покачала головой и пробормотала: — Я… Мне надо идти. — Идти? Это же твоя комната. Бриенна стояла неподвижно, глядя на каменную кладку. — Хорошо, - сказал он тихо. - Я тебя понял. Это мне надо идти. Она стояла, всё так же молча глядя в пол. Даже когда он ушёл. Даже когда служанка оставила у внутренней двери поднос с едой. Даже когда огонь в камине затух и начали тлеть угли. С Ривеном было просто разговаривать. С Ильде было просто разговаривать. С Селвином было просто разговаривать. С Подриком было просто разговаривать. С Джейме никогда не было просто. Ни находиться рядом, ни понимать его, ни, тем более, разговаривать. Каждый разговор с ним – даже самый безобидный – что тогда, что сейчас, был острым лезвием прямо по сердцу. Её трудно было задеть – особенно словами. Слова – это ветер. Ветер не мог её задеть. Уж к словам она за всю жизнь привыкла. Но с Джейме всё было не так. Всё не так. Каждая его фраза врезалась в память и оставалась там навсегда. Она, должно быть, помнила каждое сказанное им слово. И Джейме очень хорошо знал, как задеть словами. Но ничто её так не задевало, как собственные слова, сказанные ему. Особенно в одну холодную ночь. Она ненавидела ту ночь. Ненавидела собственный сонный шёпот. Ненавидела убаюкивающее ощущение обманчивой безопасности. Ненавидела свою тёплую комнату в Винтерфелле. Ненавидела большой зал Винтерфелла. Ненавидела малые залы Винтерфелла. И больше всего на свете она ненавидела его внутренний двор. Зато внутренний двор Закатного ей очень нравился – особенно с тех пор, как отец разрешил не прятаться в фехтовальном зале и тренироваться на улице. С сиром Гудвином они, по старой памяти, так и занимались в замке, но после его смерти Бриенна всегда тренировалась только на улице. Пока Подрик не приехал – Подрика можно было взять с собой даже в фехтовальный зал, который стал очень дорог её сердцу после смерти наставника. Но если погода была хорошей и смысла чахнуть в замке не было, Бриенна выводила мальчика на тренировку во внутренний двор. Садовников в замке было, наверное, больше, чем всех остальных слуг вместе взятых. Кто-то занимался деревьями, кто-то – цветами, кто-то ухаживал за водными растениями, а кто-то просто дёргал сорняки. Ей больше нравился внешний двор, потому что она в детстве просто обожала лазить по деревьям, но и цветы на внутреннем дворе ей очень нравились – почти так же сильно, как отцу. Подрик после тренировки сказал, что собирал с садовниками цветы, пока она болела, но ничего достаточно красивого не собрал. Бриенна на это только улыбнулась – особого трепета перед цветами она не испытывала, но было очень приятно знать, что садовники многие цветы вырастили специально для неё, а Подрик специально для неё их срезал и каждые два-три дня приносил ей собственноручно собранные букеты. Полевые цветы ей нравились больше, чем садовые, но она не знала, как об этом сказать. Шнуровка на её кожаном камзоле постоянно расходилась. Бриенна редко надевала броню для тренировки с Подриком. К своей броне она относилась с особой бережностью и не видела смысла надевать её для боя тренировочным мечом. У неё была длинная стёганка тёмно-фиолетового цвета, как обычно, с мужского плеча, и манжеты неудобно висели. Стёганки и камзола из варёной кожи вполне хватало для защиты от случайных ударов – особенно с учётом того, что Подрик сейчас отрабатывал защиту и блок, а не нападение. Подрик очень старался, и Бриенна его даже похвалила – сдержанно и кратко, но похвалила – и сказала, что теперь они могут пойти и доделать проклятые стрелы, потому что лук уже давно высох и не дождётся поскорее сломаться в их умелых руках. Подрик побежал относить тренировочные мечи в оружейную замка, а Бриенна мерила ногами дорожку из белого камня. По обеим сторонам дорожки были разбиты две клумбы. Одна была украшена коваными оленями с герба их сюзеренов и их собственными гербовыми звёздами и полумесяцами. Другая была украшена частями всех ваз и горшков, что она за всю жизнь перебила, и это была очень большая клумба. Бриенна мерила шагами дорожку между клумбами, и ей казалось, что ощущение обманчивого спокойствия снова охватывает её с какой-то тревожной скоростью, и поспешно положила левую руку на эфес своего меча. Она никогда не тренировалась с Клятвохранителем – не только потому что боялась прирезать Подрика, а ещё и потому, что валирийская сталь просто разрубала мечи противников пополам. Но в какой-то момент Бриенна попросту перестала расставаться со своим мечом и начала его носить просто так – на тренировки, на прогулки, и даже внутри дома… Её меч был не просто мечом. И дело было вовсе не в том, что валирийская сталь была волшебна и бесценна. И не в том, что меча лучше не существовало на свете. Дело было в золотых львах на рукояти. Дело было в словах, с которыми она получила этот меч. Дело было в человеке, подарившем ей этот меч. В человеке, который понуро шёл к ней через весь двор. Бриенна замерла на месте, увидев Джейме, и почувствовала, как сердце пропустило удар. Вытянула руки по швам и вцепилась в него взглядом. Выглядел он так, что у Бриенны отчего-то снова побежали мурашки. И дело было даже не в том, что он был каким-то подавленным, а во всём остальном – в длинных дорожных перчатках, в новом плаще из светлой кожи, в зашнурованном камзоле под ним. И чем ближе Джейме подходил, тем отчётливее она видела шпоры на его сапогах. Бриенна сжала руки, не зная, за что ей цепляться – за края своей стёганки, за подол его плаща, за рукоять своего меча или за обманчивое ощущение защищённости, которое она только что испытывала во время тренировки с Подом. — Сир Джейме? - негромко окликнула она его, когда он подошёл совсем близко, и Джейме невесело усмехнулся. — Мне уехать? — Что? Бриенна замерла, удивлённо распахнув глаза, словно и впрямь не услышала вопрос. Словно всё внутри похолодело вовсе не из-за него, а из-за дуновения ветра. — Я спрашиваю, - тихо сказал Джейме, подойдя на расстояние шага, - стоит ли мне уехать? Он остановился и стоял перед ней так, словно ждал приказа. В лице его при этом была до того странная печальная покорность, что у Бриенны закололо в рёбрах. — Ты явно не хочешь меня видеть, - голос Джейме был тихим и грустным, - и не хочешь со мной говорить. Бриенна покачала головой – даже не понимая, соглашается она этим жестом или возражает. — И я чувствую себя ужасно оттого, что тебе приходится прятаться от меня в собственном доме. И без того большие глаза Бриенны стали огромными – не то от ужаса, не то от удивления. — И вся эта история с лекарем… Джейме медленно и тяжело вздохнул, словно не зная, что сказать. — Я могу объяснить, - тихо сказала Бриенна. — Просто скажи, - так же тихо сказал Джейме, заглядывая в её широко распахнутые глаза, - стоит ли мне уехать. — Я… Я… - пролепетала Бриенна и прикрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями. - Послушай, я… Даже сейчас слова давались так тяжело, словно их надо было выковывать. — Я спросила у Ривена, многое ли тебе ещё надо вылечить… - еле как выдавила Бриенна. - И он сказал, что остались только ожоги и общее самочувствие… Но… Но… Джейме внимательно слушал, сдвинув брови и разглядывая её побледневшее лицо. — Но он очень хорошо умеет лечить ожоги и шрамы, и я… я спросила, нет ли… чего-то, что он может ещё для тебя сделать, и… Бриенна чувствовала, как от стыда даже щёки покрылись румянцем. — Он сказал, что лишним не будет, и профилактика точно не повредит, - быстро выпалила Бриенна, чувствуя, как от стыда все слова застревают в горле и не хотят выходить, - и, к тому же, он помогает тебе бриться, и… — В том-то и дело, - усмехнулся Джейме, - что теперь единственное толковое, что он делает – помогает мне бриться, а всё остальное – какая-то хрень с травками-муравками. — Да, - кивнула Бриенна, печально поджимая губы, - я… я понимаю. Это было нечестно. Она невидящим взглядом уставилась на завязки на его плаще и почувствовала неприятное покалывание в икрах – как будто растянула связки. — Это было нечестно и низко. Мне не стоило так делать. Я… Я знаю. Джейме вздохнул и устало провёл рукой по лбу. — Что-то я не понимаю. Ты сказала: хочешь меня видеть, но отчего-то не можешь. Теперь выясняется, что лекарь проводил со мной по полдня просто так – но для чего? Чтобы я тебе подольше на глаза не попадался? Потому что ты меня на самом деле не хочешь видеть? — Нет, - еле выдавила Бриенна, чувствуя, как пылают щёки, - вовсе нет. — А что тогда? Бриенна попыталась сглотнуть собравшийся ком из слов, но ничего не получалось, поэтому она только захватила ртом воздух. — Поговори со мной, пожалуйста, - тихо сказал Джейме, и в его голосе слышалась нескрываемая боль. - Я так ничего и не смогу понять, если ты мне не расскажешь. — Я думала, - еле выдавила она, - что ты уедешь, как только долечишься. Джейме усмехнулся, но скорее удивлённо, чем насмешливо. — А лекарь-то тут при чём, - вздохнул Джейме. - Ты ведь могла просто попросить меня остаться. Бриенна подняла на него взгляд и посмотрела с недоверием. — Просто попросить? — Просто попросить. Порыв тёплого ветра потрепал её волосы и пригнул к земле цветы на клумбах. — И ты бы остался? — Конечно, я бы остался. Со внешнего двора доносились чьи-то голоса, но Бриенна слышала их словно через толщу воды. — «Конечно»? — Конечно. Бриенна пожала плечами, и, поджав губы, покачала головой. — Я тебя один раз попросила. И ты не остался. Все слова – все-все слова за многие месяцы – снова свернулись в один огромный ком и не хотели выходить наружу. Ветер был тёплым, но Бриенне стало так холодно, словно она стояла посреди пурги. «Слова – это ветер». Она слышала эту поговорку с самого детства, и так часто, что уже сама не понимала, что она означает. «Ветер – это слова»? Полная бессмыслица. Ветер не может её задеть, каким бы он сильным не был. Она крепкая – уж под ветром она выстоит. «Слова – это ветер». А вот слова могли согнуть её пополам и заставить разломиться. — Так вот в чём дело? В голосе Джейме было такое облегчение, что у Бриенны даже в лопатках заныло. Как будто она переживает из-за сущего пустяка. Как будто она выплакала все слёзы из-за ерунды. Как будто она всего лишь разбила очередную вазу, а не выпустила из собственных рук самое дорогое, что у неё было. В том как раз-таки и было дело. У неё этого не было. Джейме у неё не было. Как можно лишиться того, чего у тебя нет? Бриенна краем глаза заметила, как Джейме кому-то кивнул, и рефлекторно обернулась. Подрик вернулся с её плащом и охапкой перьев для наконечников стрел. Она уже занесла ногу, чтобы поскорее уйти туда, где было безопаснее – поближе к Подрику. Уж где было тепло, так это с Подриком. Подрик в ту ночь усадил её к камину и накрыл всеми тёплыми мантиями, шкурами и одеялами, что только смог найти. Уж где было безопасно, так это с Подриком. Подрик в ту ночь увёл её со двора, хотя она не хотела идти и еле переставляла ноги. Уж где было спокойно, так это с Подриком. Подрик в ту ночь утешал её всеми словами, что знал. Она почти развернулась и ушла, но рука в кожаной перчатке обхватила её запястье, и Бриенна замерла в оцепенении. Перчатки явно были уже другими, но ощущения были теми же. Таким было последнее его прикосновение. Бриенна не знала, за что ей это. За что ей это нежное поглаживание большим пальцем, если он оставлял её одну на морозе. — Не уходи, пожалуйста, - услышала она его голос, в котором почти слышалась мольба. - Почему ты не хочешь поговорить? Подрик, увидев, что сейчас не до него, развернулся и поспешно скрылся из виду. Бриенна глубоко вздохнула. Слова не были ветром. Ветер был лёгким порывом, а вот слова давались тяжело. — Потому что мне больно. Джейме так и держал её руку за запястье, а она смотрела на небесно-синие цветы на клумбе и не могла поверить в то, что сейчас медленно наступало восточное лето – ей всё казалось, что теперь всегда будет северная зима. — Когда ты уехал, это… Бриенна закрыла глаза, и из них моментально побежали слёзы – словно попытка смыть вставшую перед глазами картину пустого двора Винтерфелла. — Мне никогда не было так больно. Вместе со словами сразу вырвались всхлипывания, и Бриенна закрыла рот рукой – словно за эти месяцы она не убедилась, что это не остановит слёзы. — Я не… Мне каждую ночь снятся кошмары. Ты жив, но мне каждую ночь снятся кошмары, что уже нет. Я… Я каждое утро просыпаюсь, и… Бриенна судорожно вздохнула – слова душили, от них было больно. — Мне было так страшно, когда я проснулась, а тебя нет рядом. Но знаешь, это… Это и в половину не так страшно, как думать, что тебя больше никогда рядом не будет. Она попыталась вытереть глаза рукой, но это было без толку – слёзы катились непрерывным потоком. — И мне каждую ночь снится, как ты уезжаешь, и это… - её голос надломился и перешёл на шёпот. - Это больно. Очень больно. Каждую ночь она видела, как Джейме убирает от себя её руки и шепчет что-то, от чего ей не хотелось больше спать, но и просыпаться тоже не хотелось. Джейме в этих снах был не таким, совсем не таким. У Джейме из этих снов были две руки и длинные светлые локоны, нахальная юношеская насмешка и презрительный взгляд, окровавленный белый плащ и начищенная до блеска золотая броня – всё вперемешку – прямо как у Цареубийцы из чужих рассказов. Её Джейме был сломленным одноруким мужчиной с потемневшими волосами и глубокой печалью во взгляде. Её Джейме был самым честным и смелым человеком, которого она знала. Её Джейме с нежностью гладил её руку, прежде чем убрать её от себя. Джейме не был её – никакого «её Джейме» не было. Но дело было в том, что в те ужасно долгие месяцы вообще никакого Джейме не было. И если Джейме оставался только в её памяти, то он должен был остаться хорошим человеком – таким, каким и был – и она всеми силами сохраняла ощущение нежного поглаживания большого пальца, обтянутого кожаной перчаткой. Слёзы слепили, а всхлипывания глушили, и Бриенна уже не только не видела сотни хрупких голубых цветов из-за затянувшей взгляд пелены, но и не слышала ничего из-за собственных рыданий. Джейме крепче сжал её запястье и попытался развернуть к себе, но Бриенна сопротивлялась и как вкопанная стояла на месте – словно боялась, что сейчас повернётся, а там будет привратник, пытающийся привести её в чувство, или Подрик, тянущий её по коридорам замка на негнущихся ногах. — Посмотри на меня. Голос Джейме звучал тихо, но, боги, это был голос Джейме – тёплый и мягкий, как свет из камина в Винтерфелле – хрипловатый медовый голос, который там, в Винтерфелле, она уже не надеялась никогда услышать. Он отпустил её руку, и Бриенна почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Как будто всё ей только что привиделось. Как будто вот сейчас она обернётся, и там вообще никого не будет. — Посмотри на меня, - повторил он и дотронулся до её щеки. Бриенна развернулась и подалась вперёд, проводя щекой по его руке, потому что даже в перчатке это была его рука, и это был её Джейме, даже если по-настоящему её он не был. Она их всех потеряла. Она всех их подвела и потеряла. Ренли был её королём. Кейтилин была её леди. Джейме не был её. Нельзя потерять то, чего у тебя нет. Но она его потеряла, потому что выпустила его в ту ночь из своих рук. И терять его было больнее всего на свете. — Мне тоже, - сказал Джейме, большим пальцем смахивая слёзы с её щеки. - Мне тоже каждую ночь снятся кошмары. Мне тоже никогда не было так больно. Бриенна кое-как сморгнула пелену из слёз и посмотрела на Джейме. — А мне однажды отрубили руку. И это было не так больно, как оставлять тебя одну на морозе. Джейме тоже плакал, и Бриенна с глубоким ужасом понимала, что он плакал и в ту ночь. Она думала, что это снег с его волос тает на её ногах, но это Джейме плакал, пока она засыпала, убаюканная собственным сонным шёпотом и диким ощущением обманчивой безопасности. — Я… Я… - еле как выдавила она через всхлипывания. - Я не знаю, как мне без тебя жить. — И я не знаю, как мне – без тебя. И не знаю, зачем. И я не хочу без тебя жить. Бриенна отвела взгляд в сторону и качала головой, пытаясь дышать хоть немного ровно, но из-за всхлипываний ни черта не получалось. — Ты меня слышишь? - спросил Джейме и аккуратно приподнял её лицо, чтобы вернуть себе её взгляд. - Ты сказала, что я хороший человек. Ты ведь понимаешь, что я стал хорошим только из-за тебя? Из-за слёз ничего не было видно, только расплывчатые очертания его лица. Можно было вытереть слёзы рукавами, можно было обхватить ладонью рукоять своего меча, можно было сделать хоть что-то – но Бриенна не могла разжать пальцы и оторвать руки от своих бёдер, поэтому только бессильно плакала и качала головой. — Не слышишь? Или не веришь? Плакать уже не хотелось, но слёзы катились холодным градом, а всхлипывания буквально вырывались из груди. — Я тебе не верю. Джейме глубоко вздохнул, и Бриенна почувствовала, что он убрал руку. Слёзы хлынули с новой силой – это было почти так же тяжело, как когда он в ту ночь убрал от себя её руку. Но он стянул перчатку и снова дотронулся рукой до её щеки. — Я понимаю, что… что всё было не так, как я поняла, но… Джейме вытер её слёзы, и Бриенна через силу посмотрела в его глаза. — Я доверяла тебе больше, чем себе. И когда ты… Когда ты… Когда ты уехал… Хотелось сказать всё – абсолютно всё, что накопилось – но слёзы буквально душили и не выпускали слова наружу. — Ты мне доверяла? — Больше, чем себе. Она даже не знала, что можно кому-то до такой степени доверять. Доверять никому было нельзя. Полностью – никому, даже отцу или Подрику. Но Джейме… Джейме смеялся над ней метко и колко, но никогда не задирал просто так. Джейме даже в самом начале их знакомства переставал издеваться, когда видел, что ей по-настоящему больно. Джейме всегда защищал её, даже когда сам оказывался полностью беззащитным. Он спас её от изнасилования. Он спас её от дикого зверя. Он спас её от оживших мертвецов. Он вернулся за ней в Харренхолл. Нигде и никогда не было так спокойно и безопасно, как рядом с Джейме. Слова – это ветер. Слова ничего не значат, значение имеют только поступки. И Бриенна уже так привыкла к громким словам и бесчестным поступкам… Но Джейме не разбрасывался словами – его слова не были ветром. А его поступки… Даже его бесчестные поступки оказывались до странного честными, потому что он никогда ничего не отрицал. Потому что он знал цену каждому своему поступку, и готов был за каждый из них расплатиться. Боги. Если хоть кому-то в мире можно было доверять, то только ему. Над Бриенной смеялись всю жизнь. Она так привыкла к этому, что начинала смеяться первой, чтобы не остаться одураченной. Но Джейме не смеялся. Это казалось нелепой шуткой, странным жестоким розыгрышем – посвятить её в рыцари в комнате, полной едва знакомых мужчин. И она бы даже с места не сдвинулась. Если бы это не был Джейме. Которому она доверяла больше, чем себе. Потому что он ни разу не солгал ей. Он ни разу не сделал ничего, что причинило бы ей боль. До той блядской ночи. До той холодной ночи, когда он пришёл весь замёрзший и солгал, что всё хорошо. До той ужасной ночи, когда он видел, как ей больно, и всё равно продолжал говорить. До той страшной ночи, когда она умоляла его остаться, а он запрыгнул на коня и уехал умирать. И всё бесконечное доверие разбилось о ту ночь. О его руку в перчатке. О стук копыт по мёрзлой земле. Джейме выругался, но Бриенна не услышала даже, что именно он сказал, потому что ревела, до боли вцепившись в края своей стёганки. — А ты смогла бы снова мне доверять, - почти прошептал он, - хоть немного? Бриенна стиснула губы, пытаясь не разреветься ещё отчаяннее. Джейме Ланнистер всю жизнь был последним человеком, которому стоило бы доверять. Но он заставил её доверять ему больше, чем самой себе. И даже в том, что доверие до полусмерти замёрзло во внутреннем дворе Винтерфелла, виноват был не он, а она. Головой-то она это понимала, но сердце сжималось до крошечных размеров всякий раз, когда Джейме пропадал из виду – казалось, что она его больше не увидит. — Бриенна? Джейме потянулся большим пальцем к её лбу и разгладил складку между бровей, и из-за этого жеста Бриенна едва не начала жалобно скулить – в каждом его прикосновении было столько нежности, что почти становилось больно. Она смогла только бессильно пожать плечами. — Я возьму твой меч? Бриенна вскинула брови и быстрым движением руки вытерла слёзы. Это был её меч. Может, он и был когда-то мечом Неда Старка. Может, он и был выкован специально для Джейме Ланнистера. Может, украшения в виде львиных голов и рубинов не имели никакого отношения к её гербу. Но это был её меч. Даже в ту ночь – уже под утро – она кое-как смогла заснуть, только когда прижала к себе Клятвохранителя – один уехал в морозную ночь, но другой остался с ней. Меч был всего лишь оружием, и нельзя было так привязываться к оружию, но, боги, едва ли было что-то более ценное, чем её меч – и дело было вовсе не в цене валирийской стали. Даже если она лишится всего на свете, свой меч она никому не отдаст. И, вопреки этому, Бриенна кивнула. Джейме убрал руку от её лица и потянулся к её мечу. Его пальцы дрожали, и Бриенна почему-то заметила это со слишком уж мучительной нежностью. Слёзы прекратились и высохли почти моментально, потому что происходящего Бриенна совсем уж никак не ожидала. Он опустился на колено. Он снова опустился перед ней на колено. Только в этот раз положил перед собой её меч. Бриенна судорожно вздохнула, пытаясь хоть немного восстановить дыхание. — Бриенна Тарт. Он заговорил настолько твёрдо и серьёзно, что Бриенне снова захотелось плакать. Но происходящее настолько изумляло, что она смотрела на него широко распахнутыми глазами и не шевелилась – если не считать бившую её мелкую дрожь. — Я, сир Джейме Ланнистер из Утёса Кастерли, сын Тайвина, глава дома Ланнистеров, верховный лорд Западных Земель и Хранитель Запада, хочу дать клятву на этом оружии. Джейме поднял голову и посмотрел на неё снизу вверх, сдвинув брови. — Я бы поклялся всеми богами – и старыми, и новыми, и мёртвыми, и живыми, но я… не уверен, что они есть. Бриенна сжала руки и захлопала глазами. Это уже не было похоже ни на одну известную ей клятву, и она окончательно растерялась. — Я рыцарь почти всю свою жизнь, и единственное, в чём я уверен – это меч и… клятва. Поэтому я клянусь тебе клятвой рыцаря, на мече, потому что не знаю, чем ещё могу поклясться, кроме как собственной честью. И если ты веришь, что она у меня есть, то… то клянусь своей честью… Бриенна выглядела так изумлённо, словно он там молился на высоком валирийском, а не говорил на самом понятном ей языке из рыцарского кодекса чести. — Я клянусь, что никогда не оставлю тебя. Бриенна глубоко вздохнула и закрыла лицо руками. — Клянусь, что не покину тебя – ни в печали, ни в радости. Казалось, что сейчас задребезжит противный утренний свет и она проснётся. Но когда она разомкнула пальцы и открыла глаза, Джейме стоял перед ней на колене, положив перед собой её меч, и это было слишком изумительным даже для безумного сна. — И я клянусь ни за что не отворачиваться, если буду тебе нужен. По всему телу бежали мурашки – и тёплые, и холодные, и странные, и приятные – все вперемешку. — И чтоб меня второй руки лишили, если я нарушу эту клятву. Он сказал это с такой грозной серьёзностью, что даже у самой Бриенны запястье левой руки заломило. — Хотя нет, подожди… во второй раз как-то не так уж и страшно. У Бриенны вырвался смешок, а вместе с ним такое облегчение, словно до этого она целого дракона на себе тащила. — Не смейся, - пробурчал он, потирая рукой переносицу, - дай я придумаю, чем поклясться. Хотелось плакать, но слёз уже как будто не осталось, и теперь почему-то очень уж сильно хотелось улыбаться. — Очень тяжело клясться, когда твои клятвы ничего не значат. — Не для меня. Джейме поднял взгляд и заглянул в её лицо со всей любовью, что в нём была. Да так, что Бриенна это как будто даже почувствовала. — Чем мне поклясться? — Моим мечом. — Потому что ты сама мне им голову снесёшь, если я нарушу клятву? — Потому что ты уже начал на нём клясться. Поздно клясться руками, ногами и всем остальным. — «Руками»? Это очень жестокая оговорка. — Это не оговорка. — Очень грубо. — Ты там весь день будешь стоять? — Слушай, хватит уже грубить, я тут клясться пытаюсь. — Ну так клянись, а не жалуйся. — Да всё, хватит с тебя, - поморщился Джейме и поднял меч с земли. - Общую суть-то ты поняла. — Общую суть? - усмехнулась Бриенна и забрала из его руки свой меч. — Что я не хочу тебя оставлять, - мягким голосом сказал Джейме и задержал свои пальцы на её пальцах. Бриенна одной рукой сжимала его руку, а другой рукой держала рукоять своего меча. Боги, всемогущие боги... — И не хотел тебя оставлять. Ну за что ей Джейме Ланнистер? — И я бы тебя не оставил, если бы мог. За что он был и проклятьем, и благословением? — Но я не мог. Бриенна медленно кивнула, рассматривая его гладкие щёки. — Я знаю. Она аккуратно убрала меч в ножны и взяла вторую его руку. Ощущение наступившего счастья было до того обманчивым, что Бриенна даже не вспомнила, что второй руки у него нет. Холод от позолоченной стали она через перчатку не чувствовала, и судорожно сжимала его золотую руку. — Тебе лучше? Этим вопросом её мучили и лекари в Винтерфелле, и отец со служанками в Закатном – но она совсем не знала, что на него ответить. Какое тут лучше или хуже, если она не понимает, как ей жить. Но Джейме гладил её запястье большим пальцем, и ей становилось лучше. Бриенна медленно кивнула. — Мне ещё что-нибудь сделать? Она снова кивнула и опустила голову на его плечо. Стоять ровно было тяжело – особенно сейчас, когда хотя бы часть слов из давящего кома ушла, избавив её от неподъёмного груза. Джейме обхватил её плечи руками, и ощущение мирного тёплого счастья быстро растеклось по всему телу – так же быстро, как по заготовке растекается расплавленная сталь, когда выливают мечи. Приглушённо гудел тёплый ветер. — Отпусти бороду.