Дылда и однорукий

Бриенна внимательно наблюдала за Мирой, которая только что забрала пустое блюдо и подала обжигающе горячий – прямиком из печи – пряник с черникой. — Ты меня слушаешь? Бриенна глянула на отца, кивнула и снова перевела взгляд на Миру у буфета. — Тогда что я только что сказал? — Что переплётчики, сапожники и швецы поссорились, - ответила Бриенна и опустила взгляд в свою тарелку. — А до этого? — Что у главного корабельщика родилась дочь, - сказала она, и, чуть помедлив, добавила, - горе в семье. Селвин тяжело вздохнул и жестом показал Мире, чтобы унесла его посуду. Бриенна встревоженно глянула на служанку, но, не увидев в её поведении ничего подозрительного, отвела взгляд и принялась руками ломать пряник на блюде. Если тихая ссора с отцом длилась уже неделями, то тревожные мысли о разговорчивости служанки мучили Бриенну всего пару дней. Мира не производила впечатления доносчицы, однако с её совсем ещё девчачьей непосредственностью она всегда могла взболтнуть чего-то, не подумав. Вместо того, чтобы терзать себя разными домыслами и догадками, можно было просто спросить её. Вот только что спросить? «А мой отец уже знает…»? «Ты уже рассказала лорду Вечерняя Звезда…»? «В курсе ли лорд Тарт…»? Если бы Бриенна была настоящей леди, а не её жалким подобием, она бы понимала, как спросить у служанки, донесла ли та лорду замка о том, что нашла его дочь в постели с мужчиной. Бриенна отдёрнула пальцы от обжигающе горячей коврижки и задумчиво склонила голову. Можно было рассчитывать на то, что завтрак – сначала один поднос, а затем и второй – в то утро принёс Подрик. Но Бриенна, как обычно, рассчитывала на самое плохое. Самым плохим, пожалуй, было бы явление в то утро отца собственной персоной. Или нет – ещё хуже было бы вторжение Ильде. Вот ей бы точно больше всех понравилось, что её воспитанница сладко посапывает в объятиях Джейме Ланнистера. Но ни Ильде, ни отца в то утро в замке не было. Подрик бы в её комнату без видимой на то причины не вошёл, а всей остальной прислуге вход в комнату Бриенны был воспрещён. Мире было позволено входить в комнату её леди, но она всегда оставляла еду и одежду в специально устроенном для этого месте между внешней и внутренней дверьми в комнату. Хотя когда в тот тёмный период Бриенна отказывалась от еды, Мира приходила к ней в комнату и уговаривала поесть. Теперь она могла решить, что заболевшей леди стоит сразу подать завтрак на стол. Как, в таком случае, любезно было принести второй поднос для Джейме. Тут бы любой служанке поднять шум – как же так, мужчина в кровати незамужней леди. Но Мира заботливо принесла завтрак, чтобы он подкрепился… после ночи, проведённой в кровати незамужней леди. Бриенна, уже сгорая от стыда за собственные мысли, потянулась за кубком и сделала несколько глотков лимонной воды, которую отец любил пить за завтраком. — Так… - неуверенно попыталась возобновить разговор Бриенна. — Так – что? — Из-за чего там рассорились швецы и сапожники? Селвин снова тяжело вздохнул и внимательно посмотрел на дочь из-под густых бровей. — А знаешь, - сказал он, - я расскажу тебе, когда ты начнёшь себя подобающе вести. Бриенна фыркнула. Лучше бы отец и впрямь отчитывал её за неподобающее незамужней леди поведение – тут хотя бы было, за что. — Я всё равно не понимаю, почему ей нельзя быть на конюшне. — А я уже устал повторять, что ей можно просто быть на конюшне, но нельзя там работать. — И почему? — Потому что если её по голове лягнёт конь, она умрёт. — Кто угодно умрёт, если его по голове лягнёт конь… — Но девочка умрёт скорее, чем мальчик, - возразил Селвин. — Я в этом сомневаюсь. Селвин промолчал, и Бриенна принялась ломать пряник пальцами. — Почему мне можно было проводить время на конюшне, а деревенской девочке – нет? — Тебе было нельзя, - снова возразил Селвин. - Но ты, как всегда, не слушалась. — «Как всегда», - фыркнула Бриенна и, оставив пряник, скрестила руки на груди. - Если бы меня лягнул конь, я бы выжила. — Если бы тебя в двенадцать лягнул конь, ты бы не выжила, - вздохнул Селвин, складывая руки перед собой на столе. - Если бы меня в двенадцать лет лягнул конь, я бы не выжил. Если бы Миру, - Селвин кинул быстрый взгляд на служанку, - в двенадцать лет лягнул конь, она бы не выжила. Если бы твоего оруженосца… — Моего оруженосца кони лягали несколько раз. — Если бы твоего оруженосца конь лягнул в двенадцать лет, он бы не выжил. Да даже если бы сира Джейме в двенадцать лет… — Сир Джейме сам стал оруженосцем в двенадцать лет, - встрепенулась Бриенна, - и ты думаешь, его ни разу лошадь не лягала? Кровь, как обычно, моментально вскипела в тот момент, когда речь зашла о Джейме. — Он же ведёт себя так, словно его лошади по голове всю жизнь лягают. И ничего, жив до сих пор. Селвин нахмурился и строго посмотрел на дочь. — Это что ещё за заявления? К тому же, о госте? Бриенна быстро посмотрела на отца, быстро глянула на Миру, и обиженно отвела взгляд в сторону. — Давай сойдёмся на том, что двенадцатилетним девочкам не стоит получать копытами по голове, - предложил Селвин, - и закончим, наконец, этот разговор. По голосу отца было слышно, что он уже теряет спокойствие, но Бриенна не могла остановиться и принялась с новыми силами разламывать пальцами пряник. — Она не получит копытами по голове, если будет осторожна. — Она не получит копытами по голове, если вообще не будет работать на конюшне. — Если она будет работать на коню… — Не будет она работать на конюшне, - отрезал Селвин. - Не в моём замке. — Но это и мой замок, - встрепенулась Бриенна. — Не пока я жив, - встрепенулся Селвин в ответ. - Либо дождись моей смерти, либо выйди замуж, и в собственном замке твори всё, что в голову взбредёт. Бриенна подняла взгляд и тяжело посмотрела на отца, но Селвин уже приготовил для неё такой же тяжёлый взгляд. — Хотя боюсь даже представить, что вы там в собственном замке вместе с мужем натворите, - продолжил вошедший в раж Селвин. - Особенно если им будет человек, которого не единожды кони били по голове. Раздался скрип ножек стула по полу – Бриенна резко распрямилась и встала. — Я доела, - объявила она, обращаясь к Мире. - Спасибо за еду, всё было очень вкусно. — Но, моя леди, - пробормотала служанка, издалека глядя на тарелку, - вы даже не попробовали медовый пряник. — Не хочу. Он раскрошился, - пробурчала Бриенна, выходя из-за стола. Бриенна услышала тяжёлый вздох отца, и на мгновение ей стало совестно – захотелось вернуться за стол, извиниться и попытаться спокойно поговорить – но она тут же вспомнила, что спор их длится уже не день и не два, а больше двух недель, и все спокойные разговоры безрезультатны. — Бриенна, съешь пряник, - примирительным тоном предложил отец. — Нет. Могу же я, как леди, рождённая в этом замке, хоть что-то решать. Бриенна ещё раз окинула Миру подозрительным взглядом и вышла из столовой. До конца не было понятно, что именно её беспокоило – то, что служанка увидела их в обнимку с Джейме или то, как она их увидела. Бриенна плохо помнила, как события разворачивались во времени. Но помнила, что когда она проснулась от кошмаров, подскочить на кровати ей не позволили крепкие объятия. Бриенна кое-как пришла в себя от тягостного ощущения, тянущегося за ней из холодного двора Винтерфелла, и сначала долго не могла сообразить, что происходит. Боги. Она уже так привыкла подскакивать посреди ночи в холодном поту с мыслью о том, что Джейме нет рядом, что теперь в его присутствие не верилось. Она сама себе не верила. Всё лежала и смотрела на его лицо в свете огня из камина. Слушала его дыхание. Только спустя четверть часа, убедившись, что это действительно он, и всё действительно происходит наяву, Бриенна осторожно встала с кровати. Кинула дрова в потухающий камин и окинула взглядом бушующее за окном море. Снаружи так страшно штормило – ветер, волны, дождь, холод. Именно так она и ощущала себя каждую ночь, когда просыпалась от кошмаров. Но сейчас всё было все совсем не так – было тихо, тепло и спокойно. И внутри её комнаты, и внутри неё самой. Потому что она была в своей комнате. В детстве ей казалось, что даже если сгинет весь мир, то её комната останется. Что ж. Возможно, так бы всё и было. Когда она была в лагере Баратеона и её обвинили в цареубийстве, в её комнате было спокойно. Когда она была в плену у разбойников Болтона, в её комнате было тихо. Когда к Винтерфеллу подступала бесконечная армия мертвецов, в её комнате было пусто. И когда Джейме уехал в огненное пекло в Королевской Гавани, в её комнате было безопасно. Много лет назад она уходила отсюда, преисполненная уверенностью и надеждой. Много лет спустя она вернулась, разбитая и надломленная. Когда она уходила, комната ещё защищала её от всех горестей мира, от насмешек и обид, от неудач, неприятностей и нежеланного общения. Когда она вернулась, комната уже не могла ни от чего её защитить, потому что ей уже ничего не угрожало. Всё самое страшное уже случилось. И с этой мыслью она жила много недель. И ей ни к чему были ни толстые стены, ни прекрасный вид из окна, ни тёплый камин, ни мягкая кровать. Но сейчас всё было не так. Сейчас в её комнате снова было спокойно, тихо, тепло и безопасно. И Джейме был здесь. Бриенна вернулась в кровать, забралась сразу под два одеяла, натянула их до самого носа и провалилась в сон, едва её голова коснулась подушки. Оказывается, ничто так не усыпляло, как барабанящий в окно дождь, целиком поглощающее ощущение безопасности и тепло лежащего рядом тела, которое Бриенна словно чувствовала через два одеяла. Закрыв за собой дверь столовой, Бриенна тяжело вздохнула и с тоской огляделась по сторонам. Ссориться с отцом она ненавидела. Вернее, ссориться они и не ссорились – она просто ненавидела иметь с ним разногласия. Селвин был упрям, но переубедить его было возможно. Пусть это и занимало много времени, но это было возможно. Бриенна же упрямство отца не только переняла, но и приумножила в несколько раз. Уж если она что-то решила, то стояла на своём до последнего. В детстве над ней вечно подшучивали все вокруг, что она похожа на ишака и внешне, и характером. Обидно было чертовски. Но Бриенна всё равно всегда стояла на своём. Она с детства была настойчива и крайне упряма, и только поэтому была той, кем сейчас и была. Именно поэтому она сейчас была сама собой. Когда её не пускали на кузницу, она всё равно пробиралась туда тайком, подсматривала за тем, как куются подковы, точатся мечи и выправляются погнутые доспехи. Когда все старшие её наказывали за то, что она дралась с задиристыми мальчиками, она всё равно продолжала с ними драться. Но едва ли можно было сказать, что Бриенна «всегда» не слушалась отца. Едва ли вообще можно было сказать, что она его не слушалась. Селвин никогда не вёл себя так, чтобы у Бриенны появлялся повод его не слушаться. Напротив, что бы он ни сказал, она неукоснительно выполняла. Она научилась всему, что полагается уметь леди – и шить, и вышивать, и петь, и играть на флейте, даже танцевать научилась. Получалось, правда, ужасно. Просто отвратительно. Она и платья носить не умела, и этикет до конца так и не освоила. Ну не суждено ей стать леди – что уж тут поделаешь? Селвин упрямился этому почти всю её жизнь. Убедить его было нелегко. Очень нелегко. Но у неё получилось. Бриенна заглянула на кухню, взяла два уже остывших пряника с черникой, быстро прошла по замку, вышла во двор и дошла до конюшен. Девочка, как и предполагала Бриенна, уже ждала её там. Один пряник Бриенна отдала ей, и девчонка накинулась на него как оголодавшая. Хотя её можно было понять, пряники в Закатном пекли такие, что даже Бриенна, не очень любившая сладкую выпечку, обожала их. Бриенна прошла по конюшне, заглядывая в каждый из денников. Отец всегда любил лошадей. Он с большим удовольствием проводил время на конюшне – ему даже больше нравилось проводить время с лошадьми, чем выезжать на них. Он всегда говорил, что лошади – это очень уж умные животные, подчас умнее многих людей. Бриенна не любила лошадей. Вернее, лошадей-то она любила, а привязываться к ним ненавидела. Всё дело было в жестоких уроках сира Гудвина и старого отцовского конюха. И в любимой лошадке, которая во время прогулки в проливной дождь испугалась грозы, скинула всадницу – у Бриенны тогда остался огромный синяк на плече – погнала, оступилась и упала, сломав не одну, а целых две ноги. И, к ужасу ещё совсем юной Бриенны, сир Гудвин тогда силком притащил её к распластавшейся на земле кобылке, подробно объяснил, почему лошадей с ломаными ногами убивают, а затем вложил в её дрожащие руки меч. Те мгновения ещё много лет преследовали её в кошмарных снах, а предсмертное ржание своей любимой кобылки она помнила до сих пор. Рыдала она тогда так, что сир Гудвин – сам сир Гудвин! – стал успокаивать юную наследницу Тарта. «Что уж тут поделаешь», - вздыхал её будущий наставник. «Может, хоть теперь перестанешь играться в мальчика», - строго сказал ей после этого отец. Не перестала. Мало что могло сломить её боевой настрой даже в детстве, и Бриенна на следующий же день оседлала другую лошадь. А гостившая тогда у отца леди из какого-то младшего дома спросила, зачем Бриенна сама убила лошадь, ведь на это есть конюхи, рыцари, тот же мастер над мечом, палачи, пажи в конце-то концов. А Бриенна тогда подумала, что в том и суть жизни леди – самой натворить дел, а потом заставить других с ними разбираться. Да и куда честнее было то, что Бриенна сама, как хозяйка и наездница лошади, отправила её к Неведомому. Бриенна подошла к одному из денников, в котором стояла вороная кобыла с узкой проточиной на морде, и указала на неё рукой. — Сможешь сама вывести её? Девчонка говорила, что её никто ничему не учил, но кое-что она всё-таки умела. Девочка очень умело надела на лошадь недоуздок, вывела её из стойла и поставила на развязки. Справилась она с этим куда спокойнее и быстрее, чем это сделал бы тот же Под. — Что ещё ты умеешь? - спросила Бриенна, когда девочка повернулась к ней. — Немного умею их чистить, - пробормотала девочка, - а больше ничего, леди Бриенна. Да не леди она. Бриенна набрала воздуха, но тут же выдохнула. Что ей сейчас надо было ответить? Что она не леди, и чтобы девчонка из деревни звала её просто по имени? Что она сир, хотя наличие у неё рыцарского титула всеми на острове упорно игнорируется? Что её в замке уже привыкли называть леди Тарт, чтобы и без того ничего не знающая девочка совсем запуталась в этикете? — Тогда покажи то, что умеешь. Мой оруженосец сказал, что показал тебе, как правильно чистить копыта. — Да, леди Бриенна, - пробормотала девочка. - Сир Подрик показал мне, как… — Он пока не сир, - покачала головой Бриенна. - Он ещё оруженосец. Просто Подрик. — Подрик позволил мне вчера самой почистить его лошадь, леди Бриенна. — Хорошо. — И показал на вашей лошади, как чистить копыта. — Хорошо. Ты всё поняла? Девочка улыбнулась, обнажая кривые зубы с щербинкой, и кивнула. — Тогда покажи, что умеешь. Девочку звали Бет. Полное имя, по словам девочки, ей и самой не было известно. Сиротка из деревни. Отца нет – считается, что и не было. Мать работала на кухне на постоялом дворе, пару лет назад была случайно убита во время какой-то потасовки. Бет хотели взять на кухню постоялого двора вместо матери, но как-то так всё сложилось, что её отдали в Закатный. На кухне дела для неё не нашлось, и тогда девочку взяли к себе прачки. У Бет всё получалось довольно посредственно. Другие прачки её ругали, девочки постарше на неё жаловались, да и саму её «не тянуло к стирке». Зато тянуло к лошадям. И, как уже поняла Бриенна, девочке с лошадьми удавалось справляться намного лучше уже выученных конюшат. Так Бет и стала причиной для ссоры лорда Вечерней Звезды и его дочери. Началось всё с того, что Бриенна позволила девочке покормить лошадей. Самой леди никто ничего сказать не решился, зато об этом моментально донесли лорду Селвину. Селвин ограничился мелким замечанием вскользь, и Бриенна его как будто бы приняла к сведению. Но потом она позволила девочке вывести одну из лошадей на пастбище – Бриенне снова никто ничего не сказал, кроме Селвина, который считал, что глупо позволять девочке одной выводить лошадь, которая вдвое – а то и втрое – больше неё самой. Бриенна это замечание тоже не восприняла, и в следующий раз, вернувшись с прогулки с Подриком, позволила поджидавшей её Бет самой увести и расседлать её лошадь. Вот так и начался тихий, но никак не прекращавшийся спор. «Ну как ты не поймёшь, что девочке не подобает возиться с лошадьми?», - каждый раз спрашивал Селвин. «Я ведь девочка, и я начала возиться с лошадьми даже раньше, чем с людьми». «Но ты – леди, милая. Ты – дочь лорда. А простой девочке не полагаются такие развлечения». «Развлечения? Что такого увлекательного в работе на конюшне? Ты думаешь, кормить и поить лошадей – такая уж забава?». «Кормить и поить лошадей, Бриенна, лошадей… Девочке! Крохотной!». «Не понимаю, к чему ты ведёшь». «Таскать огромные вёдра с водой к поилкам!». «Таскать те же огромные вёдра с водой, которые таскают прачки». Селвин в тот раз замолчал, изумлённо уставившись на дочь. «Да где ты научилась так спорить?», - спросил он тогда. Убедившись, что Бет действительно поняла, как правильно чистить лошадь, Бриенна повернула голову и посмотрела на денник в другом конце конюшни. Из него на неё смотрел белый жеребец. Ещё когда она мельком увидела его в первый раз, несколько месяцев назад, у неё ни на секунду не возникло сомнения, кому принадлежит этот конь. Бриенна с опаской глянула на девочку, словно та могла её в чём-то заподозрить. Но Бет была так увлечена чисткой конской шеи, до которой она едва дотягивалась, что не обращала никакого внимания на происходящее вокруг. Тогда Бриенна, крутя в руках свой пряник, направилась к деннику в другом конце конюшни. Белый жеребец выглядывал из стойла и не сводил с неё глаз, следя за каждым движением. Высокий, породистый, белоснежно-белый жеребец. Бриенна не сдержалась и фыркнула при мысли о том, сколько же золота он может стоить, а конь Джейме словно бы фыркнул в ответ. Она подняла руку и аккуратно поднесла её к морде коня – тот сначала дёрнулся в сторону, заржал, ещё раз фыркнул, и даже пристукнул копытом. А потом вдруг подался головой вперёд и уткнулся мордой в её ладонь. Какой хозяин, такое и животное. Бриенна потрепала коня Джейме за гриву и невольно задумалась о самом Джейме. Через несколько часов она снова резко очнулась ото сна – только уже не от такого, как обычно. Вовсе не от кошмара, в котором Джейме был далеко. Совсем наоборот. Это был один из тех снов, в которых Джейме был близко. Очень близко. Слишком даже близко. Бриенна, с трудом соображая, подхватила его правый локоть и вытащила золотую руку, которая каким-то образом оказалась под запахом халата. Чёрт знает, сколько времени она уже лежала на её груди... Семеро, что за..? За что? Бриенна с силой сжала руки на груди и уткнулась подбородком в своё плечо. Чёртовы сны. С такими снами она ничего поделать не могла. Даже если бы захотела. А она… не то, чтобы очень уж хотела. Сначала она их, конечно, ненавидела. Очень злилась на себя за то, что всё-таки позволила Цареубийце с этими его грязными шутками залезть в её голову. Затем она смирилась – несмотря на всё остальное, Джейме Ланнистер был самым красивым мужчиной из всех, что она когда-либо видела, отрицать его притягательность было бы просто нелепо. А теперь… У неё теперь… Он, в конце концов, лежал в её постели… Причём, уже не впервые… И теперь у неё как будто было полное право видеть такие сны. Когда правую руку Джейме она от себя убрала, другая его рука принялась как-то очень уж по-хозяйски обвивать её талию – но хоть целая рука никуда залезть не пыталась и лежала на поверхности одеяла. Бриенна заворочалась, взяла его левую руку и уже хотела откинуть от себя, но резко замерла на месте, боясь, что может разбудить его. Вот он проснётся, а она вся раскрасневшаяся, смущённая, с размётанными по плечам запахами халата, ещё и разбрасывается его руками… И что тогда? Пока Бриенна пыталась понять, что сделать с его рукой, Джейме сам всё решил – сплёл свои пальцы с её и притянул её руку к себе. Бриенна смотрела на занимающийся рассвет за окном и не понимала, что чувствует. Вот бы она знала об этом всём до своего отъезда. Вот бы она в последнюю свою ночь перед поездкой в Хайгарден знала, что не просто вернётся, но ещё и вернётся без единой мысли о Ренли. Вот бы она в ту ночь перед отъездом лежала в этой кровати и знала наперёд, что настанет день – вернее, ночь – когда с ней здесь будет лежать Цареубийца. Что он будет рассказывать про свои турниры. Обнимать её и шептать что-то на ухо, когда она уже засыпает. Держать её за руку во сне. Вот бы она знала, что вернётся, всем сердцем любя Джейме Ланнистера. И вот бы она знала, что он, чёрт знает, по какой причине, будет так о ней заботиться. Вот бы она знала, по какой причине. Бриенна, не зная, как перебороть нахлынувшие чувства, накрыла его руку своей и уткнулась носом в ворот его рубахи. И, пока она задумалась, конь потянулся к её руке и отобрал медовый пряник. — Пекло… - охнула Бриенна, наблюдая за тем, как конь сжёвывает её завтрак, да ещё и роняя большую часть пряника на пол конюшни. - Что за… Конь встрепенулся и заржал – весьма, по всей видимости, довольный своим поведением. — Такой красивый, но такой невоспитанный. — Доброе утро, миледи, - донёсся до неё голос с другого конца конюшни. — Доброе утро, Под, - кинула она через плечо, всё ещё не в силах отвести возмущённый взгляд от белого жеребца. - Ты уже позавтракал? — Ещё нет, миледи. Бриенна повернулась и уже занесла ногу, чтобы уйти, но конь резко подался вперёд и укусил её за руку, которая так и зависла в воздухе на уровне его морды. Этому она уже не удивилась – коня Джейме Ланнистер явно выбирал под стать себе. — Тогда помоги девочке, - сказала Бриенна и щёлкнула жеребца пальцами по носу, - проследи, чтобы она всё сделала правильно. — Конечно, миледи. Бриенна отвернулась от наглого животного и направилась к Подрику. Конь заржал ей вслед и забил копытом, но она не обратила на это внимание. — И, если всё сделано правильно, можешь доверить ей свою лошадь. — Конечно, миледи, - сразу согласился Подрик. - А… для чего доверить? Бриенна подошла к развязке, на которой Бет чистила её лошадь, беглым взглядом проверила, всё ли у девочки получается, и повернулась к Подрику. Он всё никак не мог решить, бриться ему или нет – и Бриенна видела его то с гладко выбритыми щеками, то с отросшей щетиной. Когда он показывался ей на глаза с гладкими щеками, Бриенна без зазрения совести звала его мальчиком. Но когда у него появлялась щетина, называть его мальчиком уже язык не поворачивался. Да и наряды он подбирал интересные – то ли Бриенне так казалось из-за того, что она так и не привыкла видеть его не в багровом цвете Ланнистеров, то ли Подрик действительно чудно выглядел в камзоле пурпурного цвета. — Подготовь лошадей. После того, как позавтракаешь, можем выехать на Тарт. — Будет сделано, миледи, - моментально просиял мальчик. — Только проследи за Бет, - сказала она тихо, когда подошла к нему ближе. — За чем именно, миледи? — За тем, чтобы её лошадь не лягнула по голове. Бриенна вздохнула, и, окинув мальчика заботливым взглядом, добавила: — Да и тебя тоже. На ходу стряхивая с пальцев остатки крошек от пряника, Бриенна обошла замок наименее используемыми путями и дошла до западного крыла, где находились все служебные комнаты. Когда она была маленькой, часто проводила здесь целые дни. Само по себе западное крыло ей не нравилось, но у отца всегда были гости, а когда набивался целый замок гостей, здесь был ничтожно мал шанс встретить кого-то из них. В этом крыле были повара, прачки, пажи, оружейники… ну кому из благородных лордов и леди хотелось бы здесь отираться? Поэтому Бриенна здесь всегда и пряталась. Она прошла по винтовой лестнице и поднялась в башню мейстера – к мейстеру обычно посылали слуг, и даже она всегда посылала к мейстеру Пода, но не сегодня. Сегодня как раз был день, когда она ждала ворона из Винтерфелла. Бриенна постучалась в дверь из вежливости, но дожидаться ответа не стала и сразу вошла в палаты. К её удивлению, она застала не тишину, прерываемую максимум карканьем воронов, а какой-то оживлённый спор… который, впрочем, стих в ту же секунду, когда она распахнула дверь. — Ого, - как-то слишком даже удивлённо охнул мейстер Эагрин, - леди Бриенна. Мейстер Эагрин был мрачным, тихим и строгим человеком, который в полемику никогда ни с кем не вступал. Едва ли она вообще когда-то слышала, чтобы он с кем-то спорил – разве что, с Ривеном, но это были всего лишь распри между учёным мейстером и лекарем-самоучкой. — Семь благословений, - поздоровалась она, смущённо переводя взгляд с пожилого мейстера на человека, который, видимо, сам спор и устроил. — Леди Бриенна, - раздался низкий бархатный голос, словно эхом повторивший слова мейстера. — Сир Джейме, - быстро кивнула Бриенна и смущённо перевела взгляд на мейстера. Джейме сидел за столом, который предназначался для некого подобия совета – предполагалось, что лорд замка будет здесь советоваться с мейстером, кастеляном и мастером над оружием, но едва ли Селвин хоть раз собирал вместе всех этих людей. Едва ли они вообще в замке были – о кастеляне Бриенна с раннего детства ничего не слышала, а с новым мастером над оружием она не была знакома. Но стол для собрания совета здесь всё-таки был – высокий, массивный, длинный. Это было единственным, что выделяло эту комнату. В остальном же палаты мейстера не очень отличались от других нежилых помещений. Эагрин, в отличие от других мейстеров, медициной и алхимией почти не занимался, и в его палатах различных пузырьков, бутыльков, склянок и ступок было в разы меньше, чем у того же Ривена. Но сундук со склянками таинственного содержания у него всё-таки был. Иногда мейстер вытаскивал из него флакон макового молочка и с гордым видом выдавал Бриенне, понятия не имея, что маковое молочко – в чистом виде или в составе сонного вина – ей регулярно поставлял Ривен, который очень беспокоился из-за её бессонницы. Как раз одну из таких склянок мейстер сейчас переставлял с места на место – видимо, от нервов. — Ворон из Винтерфелла… - начала было говорить Бриенна, но смутилась и замолчала из-за присутствия Джейме. Эагрин кивнул и подошёл к сундуку, стоящему на комоде у окна. Пока он искал письмо, Бриенна украдкой скосила взгляд на сидящего за столом Джейме. Только её внимание привлекла почему-то не его лукавая улыбка, а золотая рука, которую он положил на стол как-то очень уж демонстративно – так, что Бриенна даже не сразу смогла рассмотреть лежащие рядом чернильницу и перо. — Прошу, леди Бриенна, - услышала она голос мейстера и сразу отвернулась от Джейме. Как только мейстер передал ей письмо, Бриенна сорвала печать с гербовым волком, развернула пергамент и принялась быстро-быстро читать – она всегда очень волновалась, когда приходило письмо из Винтерфелла – не случилось ли там чего? Ничего не случилось. Бриенна опустила письмо со смешанными чувствами и склонила голову набок. — Могу я… - начал говорить мейстер, но Джейме его перебил. — Что случилось? — Ничего, - честно ответила Бриенна и подняла на него взгляд. Джейме смотрел с недоверием, но расспрашивать не стал. — Спасибо за беспокойство, - вежливо добавила Бриенна, вспомнив о присутствии в комнате мейстера. Джейме усмехнулся. Ей и самой стало забавно от этой формальности, но мейстер Эагрин смотрел так строго и выжидающе, что было не до смеха. Тогда Бриенна насупилась и взяла с письменного стола мейстера пергамент и перо. Мейстер сделал шаг к столу, из царившего на нём беспорядка достал чернильницу, но Бриенна даже не обратила на это внимание, потому что уже направилась к большому столу, за которым сидел Джейме. — Моя чернильница к вашим услугам, леди Бриенна, - ухмыльнулся он, когда она села напротив, но чуть поодаль от него. — Вы очень любезны, сир Джейме, - ответила Бриенна, не отрывая взгляд от лежащего на столе пергамента. — Не умею иначе. Бриенна поджала губы, чтобы не рассмеяться, и отвела взгляд в сторону – так, чтобы Джейме с его дурацкой заразительной усмешкой вообще не попадал в поле зрения. — Я уже могу забрать ваше письмо, мой лорд? Бриенну вдруг охватило странное чувство стыда, когда она услышала, какая холодная непримиримость появилась в голосе Эагрина при обращении к Джейме. Боги. — Ещё нет, мейстер, - вежливо, но не без напряжения ответил Джейме. — Почему же, мой лорд? — Потому что это ещё не письмо. Бриенна перевела взгляд на пергамент, на котором писал Джейме, но не смогла ничего разглядеть из-за золотой руки. — Но вы пишете уже около часа, мой лорд. Она быстро глянула на него и столкнулась с его встревоженным взглядом. Джейме поджал уголки губ и повёл плечами, пытаясь изображать безразличие. Бриенна сдавила перо в пальцах и опустила глаза на лежащий перед ней пергамент. — Я ведь жду вас, - продолжал мейстер, - чтобы отправить ворона. — Мейстер Эагрин, - сказал Джейме, расправляя плечи, - вам ведь вовсе необязательно мучиться, наблюдая за мучениями калеки. По спине пробежали мурашки, и Бриенна снова украдкой скосила на него взгляд. Сердце сдавило от взбушевавшихся чувств. — Мучения одного из нас здесь явно лишние. Что такого сейчас было в Джейме, что заставляло его фразу, произнесённую обычным тоном, звучать как угрозу? Заметив её взгляд, он немного сдвинул золотую руку в сторону, и Бриенна поняла, что – уязвлённая гордость. Она, вообще-то, уже видела его почерк, когда он выдал ей разрешение на пересечение линии осады Риверрана. Размашистые буквы, бегающие строки. Он писал, словно ребёнок, но как ещё мог писать лишившийся правой руки правша? Лишившийся руки правша мог писать письмо час, чтобы в итоге получился детский почерк… Бриенна попыталась сглотнуть подступивший к горлу ком, обмакнула перо в чернилах, и принялась быстро писать ответное письмо для леди Сансы. Джейме, пока она писала, всем своим видом пытался изобразить бурную деятельность: сосредоточенно разглядывал своё перо, оттирал несуществующую грязь с золотой руки, напряжённо глядел по сторонам – в общем, делал всё, чтобы не писать в её присутствии. Она быстро пробежалась взглядом по пергаменту, ещё раз обмакнула перо в чернила, и поставила подпись. Подняла взгляд и заметила, с какой досадой Джейме смотрит на уже законченное письмо. Хоть оно и было коротким, но всё же, заняло несколько минут, а он писал уже больше часа. Прилив нежности охватил её так резко и стремительно, что Бриенна, не зная, как с ним справиться, глубоко вздохнула, с силой ткнула в пергамент, ставя точку, и тем самым сломала кончик пера. Когда она снова стала проваливаться в сон, Джейме заёрзал – так, словно ему стало холодно. Бриенна стянула с себя одеяло, лежащее сверху, и аккуратно укутала им Джейме. Джейме заворочался, во сне пробормотал что-то невнятное, и Бриенна невольно улыбнулась. Уже столько времени прошло – даже не хотелось подсчитывать, сколько – с тех пор, как она видела его спящим. Но так всегда он и спал: нервно, неспокойно, и часто что-нибудь бормотал. Бриенна, не в силах сдерживать прилив нежности, обхватила его лицо руками и провела большими пальцами по колючей бороде. — Бри… - тихо пробормотал он. Она испуганно отдёрнула руки и сжала их в кулаки. — Что? Но ответа не последовало. — Что? - спросила она ещё раз. Джейме не реагировал – просто лежал, чуть сдвинув брови. Бриенна села на кровати и растерянно захлопала глазами. — Ты спишь? - тихо спросила она, не в силах поверить в происходящее. Ответом было только его сопение. Если то, что он бормотал во сне, было её именем, то… Джейме заворочался и стал шарить рукой справа – там, где только что она и лежала. …то что ей с этим делать? — Вы уже дописали, - донёсся до неё глуховатый голос мейстера, вырвавший её из воспоминаний, - мой лорд? Бриенна встрепенулась, решив, что обращаются к ней, но сразу расслабилась и тряхнула головой, пытаясь отвести от себя мысли о той тёплой штормовой ночи, плавно перешедшей в пасмурное дождливое утро. — Ещё нет, - спокойно ответил Джейме, кивая в сторону Бриенны, - у леди перо сломалось. — Всё в порядке, я уже дописала, - быстро ответила Бриенна и встала из-за стола. — Надо же, как быстро, - хмыкнул Эагрин. Бриенна опустила взгляд на мейстера – он был ниже неё, где-то по плечо – и озадаченно нахмурилась. Причины его недружелюбного отношения к Джейме Ланнистеру ей были понятны, но не до такой же степени, чтобы издеваться над гостившим в замке великим лордом из-за неспешного письма. Мейстеру пришлось задрать голову, чтобы посмотреть на Бриенну холодным и строгим взглядом. Такой взгляд, может, и срабатывал на ней в детстве, но не сейчас, когда она была его на голову выше, а речь шла о Джейме. Мейстер, в конце концов, прервал взгляд и отошёл к столу, сняв со свечи ложку с сургучом. Бриенна одной рукой свернула пергамент на столе, а другой достала из шкатулки печать. Мейстер вылил на письмо сургуч, и Бриенна поставила на него оттиск со звёздами и полумесяцами. — В Винтерфелл, - на всякий случай уточнила Бриенна, передавая мейстеру письмо. — Хорошо, моя леди. Бриенна кивнула и развернулась, чтобы выйти из палат. — Бриенна, подожди, - услышала она оклик, когда уже открыла дверь, - я смогу тебя сегод… Джейме замолчал – кажется, вспомнил, что в комнате ещё был ненавидящий его мейстер. — Смогу ли я сегодня увидеть вас, моя леди? Бриенна развернулась в дверях и пожала плечами. — А сейчас не можете, сир Джейме? — Я же безрукий, а не слепой, - скривился он. — Вот и ответ. Бриенна поджала губы, пытаясь сдержать улыбку, но это получалось с трудом. — Но после того, как я допишу… — Уже настанет время обеда, мой лорд, - вклинился в разговор мейстер, и Бриенна перевела на него обиженный взгляд. Это мейстер учил её в детстве истории. Мейстер рассказывал ей и про великие дома, и про династию Таргариенов, и про устройство Семи Королевств, и про убитого короля. Само собой, особое место в уроках мейстера занимал Цареубийца. Бриенна даже помнила один из первых уроков, которые ей преподал мейстер. Про самые страшные преступления, которые порицаются и людьми, и богами. Слова мейстера она как сейчас помнила: «Убийство родни. Цареубийство. Инцест». Боги. Мейстер Эагрин был мрачным, но рассудительным человеком. Он, как и Селвин, умел менять свои взгляды, но делал это с большим трудом. Должно быть, потому они так сошлись характерами, что мейстер всю жизнь во всём помогал отцу – и дела дома вести, и наследницу воспитывать. Только вот, несмотря на их совместные старания, кого она притащила в дом? — Ну что ж, в таком случае, - вздохнул Джейме, пробегаясь взглядом по письму, - я дописал. Джейме поднялся, расправил полу дублета и передал мейстеру свёрток. — Но вы даже не поставили подпись, мой лорд, - заметил Эагрин, мельком взглянув на переданное ему письмо. — Ничего страшного. Думаю, он поймёт, от кого оно, - Джейме улыбнулся мейстеру натянутой улыбкой и вытащил из кармана печать со вставшим на задние лапы львом. Мейстер пожал плечами, помог ему запечатать письмо и вежливо кивнул. — Удачного дня, мой лорд, - кивнул Эагрин. - Думаю, мы ещё продолжим наш разговор. — Обязательно продолжим, мейстер, - кивнул Джейме, глядя на него сверху вниз. - Буду надеяться, что мы его уже, наконец, закончим. Бриенна наблюдала за этим убийственно холодным обменом любезностями, и по её спине побежали холодные мурашки. Такие же холодные мурашки, как когда она открыла глаза – уже, кажется, ближе к полудню – и на обеденном столе обнаружила два подноса с завтраком. Джейме, ни о чём не подозревая, спал, завернувшись в одно из одеял – да так основательно завернувшись, что видно было только его брови и волосы. Два подноса на обеденном столе выглядели так, словно так и должно быть, словно это в порядке вещей. С одной стороны, конечно, всё в порядке… Ну подумаешь, провели ночь в одной постели, подумаешь, неженатый лорд и незамужняя леди, даром, что рыцари… Что ж их теперь – не кормить, что ли? С другой стороны, разве это в порядке вещей? Бриенна задумалась над этим, и поняла, что завтрак мог принести и Подрик, у которого бы это не вызвало никаких вопросов, и Мира, которая бы ничего предосудительного в ситуации не нашла, и Ильде, которая бы удивилась, но едва ли была бы против, и даже Селвин. Да и вообще, как будто её одну удивлял спящий в её кровати Джейме. Она села повыше к изголовью и, потирая глаза, попыталась рассмотреть, что там принесли на завтрак. Какой-то пирог, клин сыра, яблоки, варёные яйца – словом, всё, кроме овсянки, которую в Закатном всегда готовили на завтрак. Бриенна вздохнула и обвела взглядом свою комнату. За окном всё ещё барабанил дождь, а в камине всё ещё потрескивал огонь – должно быть, принесший завтрак ещё и подкинул дров. Рядом на кровати сопел Джейме. Его дублет висел на спинке стоящего у камина деревянного стула, а ремень, который Бриенна раньше даже не замечала, лежал на сиденье. Очень похожий ремень – на который были подвешены ножны её меча – лежал на прикроватном столике. И почему это всё… Почему это всё и впрямь выглядело так, словно так и должно быть? Словно это всё в порядке вещей? — И куда моя леди направляется? - спросил Джейме, когда они спускались по винтовой лестнице, ведущей из палат мейстера. — Вниз, - непонимающе пробормотала Бриенна, аккуратно переставляя ноги на узких ступеньках. — Боги, Бриенна, - фыркнул Джейме, - говорю же, я ведь однорукий, а не слепой. — А что же ты тогда задаёшь вопросы, если и сам всё видишь? - фыркнула она в ответ. - Я иду переодеваться. Бриенна почему-то очень испугалась, что Джейме снова пошутит что-нибудь скабрёзное, и заранее ощетинилась. — Но ты ведь и так очень мило выглядишь, - заявил вдруг Джейме. Бриенна кинула на него удивлённый взгляд через плечо и стиснула пальцами подол новой туники пыльно-голубого цвета. Джейме окинул её совершенно спокойным беззлобным взглядом, и Бриенна сразу отвернулась, чувствуя, что на щёки выступает румянец. — Мило – это не лучшее качество для конной поездки. — Конной поездки, вот как? И куда ты поедешь? — Никуда, просто, - Бриенна растерянно повела плечом. - На Тарт. С Подриком. — С Подриком, - протянул Джейме. — С Подриком, - повторила Бриенна, пытаясь убедить себя в том, что не замечает зазвучавшей в его голосе ревности. — На Тарт, - протянул он ещё ревностнее. — На Тарт, - повторила Бриенна, сильнее сминая подол своей туники. — Очень интересно. Бриенна, сойдя с последней ступеньки, развернулась и недоумённо посмотрела на Джейме. — А что тебе не нравится? Джейме, стоя на ступеньку выше, смотрел на неё, изогнув брови, и так громко барабанил пальцами по поле своего дублета, что звук отзывался эхом в каждом углу каменной винтовой лестницы. — Мне всё очень нравится, - скривился он. — Да, я заметила. — Прекрасный солнечный день, - пожал плечами Джейме, - в самый раз для прогулки с оруженосцем. — Я тоже так считаю, - кивнула Бриенна, наблюдая за его реакцией. — К тому же, по Тарту. — К тому же, по Тарту, - повторила она в знак согласия. Едва ли можно было барабанить по кожаному дублету громче, но Джейме это каким-то образом удалось. Он стоял на ступеньку выше, и Бриенна смотрела на него снизу вверх – ощущения были странными. — На Тарте есть луга… Джейме говорил совсем тихо, со странными затаёнными чувствами, но его голос, отталкиваясь от каменных стен, отчего-то пробирал Бриенну до костей. — Да. На Тарте есть луга. — И водопады… — И водопады, - кивнула Бриенна. — Даже горы есть… К горлу подступил ком, но Бриенна его быстро сглотнула. — Что ты… Зачем ты это делаешь? — Что делаю? — Зачем ты… - Бриенна сжала пальцы в кулаки, пытаясь собраться с силами. - Зачем ты мне об этом напоминаешь? — О чём напоминаю, - лицо Джейме скривилось в усмешке, - о Тарте? — Кажется, ты прекрасно знаешь, о чём. Рука Джейме замерла и повисла в воздухе, и без отталкивающегося от стен эха на лестнице воцарилась звенящая тишина. — Зачем ты мне напоминаешь об этом? Взгляд Джейме был таким пронзительным, но при этом совершенно нечитаемым – было совершенно непонятно, о чём он сейчас думал. О чём он вообще, чёрт его возьми, думал? — Чтобы ты не забывала, что это было, - сказал он тихим голосом, в котором Бриенна могла бы услышать боль, если бы могла услышать сейчас хоть что-то, кроме звенящей тишины. Она сжала пальцы на подоле туники с такой силой, что ладони стало больно, а на ткани остался залом. — Думаешь, я это когда-нибудь смогу забыть? Бриенна резко развернулась, обхватывая саму себя за плечи – так, словно ей стало холодно, и стремительным шагом пошла по коридору. Она так хотела убежать от нахлынувших мыслей, что даже не заметила, что идёт в сторону южного крыла, где располагаются нежилые помещения. Оказывается, развернуться и уйти прочь от странного взгляда Джейме было не так уж и сложно. Напротив – даже легко. Убегать всегда было легко. И она, и Джейме – они оба это знали. Остаться было сложнее. Боги. Мало что было так же сложно сделать, как выпутаться из силков перекрутившихся во сне одеял, развязавшегося пояса халата и рук любимого мужчины. Бриенна оставила попытки это сделать и осовело уставилась в высокий каменный потолок. Когда в последний раз случалось такое, чтобы она провалялась весь день, толком не вставая с кровати? Кажется, никогда – если, конечно, не считать все те случаи, когда она просто не могла встать с кровати. Но сейчас-то был не такой случай. Сейчас она проспала весь вечер, всю ночь, всё утро, и уже почти весь день. Дело было вовсе не в том, что она перед этим слегка заболела. Она ненавидела болеть, и именно потому, что тяжело было подолгу оставаться в кровати. Но было легко почти на сутки остаться в кровати, если в ней с тобой лежал любимый человек. Губы Бриенны скривились от этой мысли, и волной накатила всё та же паника, которая возникала всякий раз, когда вдруг рассеивалось это чёртово обманчивое ощущение безопасности. Именно в этот момент объятия стали крепче. Джейме уткнулся носом в её шею, и Бриенна невольно улыбнулась – охватившая её паника откатилась, словно морская волна. И она сама не заметила, как снова провалилась в сон. В следующий раз она проснулась, когда в комнате уже заметно потемнело. — Что ты делаешь? - хрипло прошептала она. Джейме замер в дюйме от её лица, когда Бриенна вдруг распахнула глаза. — Проверяю, есть ли у тебя температура. Кажется, она таки проспала целые сутки. И проснулась вовсе не из-за того, что выспалась. А только из-за того, что ощутила щекой уже знакомое покалывание. Скорее бы его борода отросла и перестала быть такой колючей. — И как? Бриенна разглядывала его глаза – она так до конца и не понимала, какого они цвета – зелёного или голубого. Уже в который раз он оказывался так близко, а она всё ещё не могла понять. — Как проверяю? — Я почувствовала, как ты проверяешь, - прошептала она, отчего-то даже не испытывая смущение. - Температура как? Есть или нет? Джейме улыбнулся и перевёл взгляд ниже глаз – Бриенна убеждала себя в том, что смотрел он куда-нибудь на нос или на подбородок, а не на её губы. Потому что, если на губы, то… — Даже не знаю. Мне пока что мало с чем сравнивать. …то что ей с этим делать? Бриенна не выдержала и отвела взгляд в сторону, чувствуя, как бешено забилось сердце. — Кажется, лорд Тарт приехал. Она распахнула глаза, сама не до конца понимая, из-за чего испугалась. — Если так, то я должен спуститься к ужину. Бриенна приподнялась, чтобы лучше его разглядеть. И действительно, он уже был в своём кожаном дублете с золотыми застёжками, с повязанным поверх багровым ремнём со вставками в виде рычащих львиных голов – странно, но Бриенна готова была поклясться, что раньше его не видела. — Да, - пробормотала она хриплым спросонья голосом, - отец обожает ужинать в компании гостей. — Точно. А ты… — Я буду спать, - резко ответила Бриенна и упала головой на подушку, закрывая глаза. — Тогда я пойду? Бриенна промолчала. И Джейме ушёл.