Through the Night

- Что в этом среднем классе заставляет их думать, что они такие особенные? - Мэнди протягивает ему третий косяк за ночь, и он почти добит. Ее волосы -жирный беспорядок, собранный на макушке, но он не комментирует, потому что это было бы слишком по пидорски с его стороны. - У них будто нюх настроен на бедных, чтобы сразу сбежать от них, как будто мы - заразная болезнь или что-то в этом роде. Он делает глубокий вдох и задерживает дым в легких, пока не почувствует, что его повело почти до отключки. - Все дело в цветах. Они сажают это говно в своем дворе, думая, что это внушает доверие, - дым обволакивает их обоих. - Как будто розы удержат их над чертой бедности или типа того. Микки срывает одну из свежих роз перед своим домом и матерится, когда шип вонзается в палец. Чертова Мэнди. Костяшки его пальцев соприкасаются с дверью его старого обиталища, того самого, где он ел, спал, трахался и где его били - чувство странное. Он хочет убежать. Это как пощечина, что город совсем не кажется ему чужим. Ему приходит в голову, что, может быть, только вчера они с Игги сидели на заднем дворе и стреляли в белок. Но это было целую жизнь назад. - Нахуй, - бормочет он себе под нос и поворачивается к рельсам надземки, чуть не упустив ступеньку. Дверь позади него со скрипом открывается, и если бы он не боялся выглядеть полным придурком, то побежал бы. - Микки? - он останавливается. - Куда ты уходишь? Он поворачивается и чувствует, как кровь стынет в жилах, при виде спящего ребенка на руках Мэнди. Маленький розовый бантик едва держится на жидких прядках шелковистых волосенок. Он вдруг воспринял как тревожную угрозу этот новый облик Мэнди с отчаянной претензией на нормальную обыденность. - Я не знал, дома ли ты. Она бросилась к нему, но вынуждена была остановиться из-за маленького человечка, болтающегося на ее руках. Он никогда не был так благодарен судьбе. - Я дома. Я всегда дома, - она засмеялась и показала на ребенка. - Микаэла вечно из-за чего-то ревет. Клянусь, я никогда в жизни так не ценила свои сиськи, пока она не родилась. - Микаэла?- он выгнул бровь, - это, что, бля, за шуточка? Мэнди нахмурилась так сильно, что он забеспокоился, что его сестра так и останется морщинистой обезьянкой. - Да пошел ты. - Господи, я не хотел бы, чтобы ты называла людей в мою честь, - у него мурашки побежали по коже при мысли о том, что он может оставить в некотором смысле наследие. Кому-то достаточно несчастному, чтобы быть перетащить в свою жизнь любой обрывок его воспоминаний. - Я имею в виду, вообще-то, я еще не помер. - Я этого не знала, - тихо сказала Мэнди. Позади нее мелькнула тень, и, хотя это не должно было удивлять, Микки почувствовал, как его сердце подпрыгнуло при виде Липа Галлагера. Любовник сестры, отец племянницы, брат его самого излюбленного сожаления - мать его за ногу. - Привет, Микки. Давно не общались, - Лип изогнул губы в подобии улыбки, но он смог увидеть только ухмылку. Ухмылку, которую он хотел стереть. Его пальцы дернулись. - Я слышал, это ты меня нашел. Мэнди посмотрела на них, и на ее лице промелькнула нерешительность. На чью сторону ей стать? - Я это устроил. Микки откашлялся и сделал шаг назад к дому. - Ага, я хотел поблагодарить тебя за это… - Ладно, - встряла Мэнди и встала между ними. - Прекратили оба свои старые мерки хуями и ведите себя тихо. Она крепче обняла дочь, и Микки невольно подумал, что именно этого она и хотела все это время. Немного жизни, которую она могла бы сделать правильной, чтобы компенсировать их проебанность. - И зашел быстро в дом, пока не устроил тут чертову сцену. Даже не имело значения, с кем она разговаривала, потому что эта сучка была важна для них обоих, и они бы ее все равно послушали. По правде говоря, у Микки не было сил сопротивляться, и он хотел попасть внутрь, прежде чем Галлагер, другой Галлагер, успеет его засечь. Внутри их дома все было по-другому. Потрескавшаяся, облупившаяся краска все еще покрывала стены, и стояла старая мебель, вытертая от бесчисленных сделок с наркотиками и множества других неописуемых приключений, но пейзаж не казался неприветливым. Детские игрушки заменили пистолеты на столе, кроватка теперь стояла там, где раньше ныкался по полу стул, на котором когда-то был вынужден сидеть под дулом, приставленным к виску, Йен … Все было по-другому. - Так, когда похороны? Лип взял Микаэлу из рук Мэнди и Микки не мог не видеть, как ее пальцы рефлекторно пытались ухватить спинку дочери. - На следующей неделе, - сестра потерла глаза. Она выглядела так, будто не спала сутками. - Это самое раннее время, когда мы можем запихнуть его в землю. Лип усмехнулся: - Ах, такт Милковичей. - Второе место после очарования Галлагеров, - дал сдачи Микки. Лип улыбнулся и покачал головой, прежде чем подойти к кроватке и уложить спящего ребенка. - Я собираюсь уходить. Микки, я рассчитываю, что ты не подсадишь ее сразу же на кокс или стрельбу по пивным бутылкам? Боже, как же он хотел ему врезать! Плечи свело от напряжения. - Собираешься облапошить какого-нибудь бедолагу? - А что, у тебя прерогатива первым на них накидываться? - Мэнди предостерегающе положила руку ему на плечо. - Я буду держать тебя в курсе текущих делишек всех уличных подонков, но боюсь, что просто иду в больницу, там с Йеном встречаемся. Мир на мгновение закачался под ногами Микки. - Этот придурок умудрился заработать что-то здесь, а не за границей? - тошнотворный ком всколыхнулся в животе. - Нет, там пересечемся, чтобы забрать Карла. Мелкий хорек разбил руку, пытаясь понять, какая стена у нас в доме самая прочная. Странно, но Микки утешило, что маленький социопат совсем не изменился. Лип поцеловал Мэнди на прощание и тихо закрыл за собой дверь. Микки не мог припомнить ни одного случая в своей жизни, чтобы кто-нибудь не хлопнул дверью в этом гребаном доме. - Итак… - Мэнди предложила ему улыбку, как бесплатный пробник в супермаркете. - У тебя все хорошо? Хорошо... Тот еще вопросец. Он выплескивал свое дерьмо на улицах Нью-Йорка. Он шатался от отходняка и закидывался снова любым ебаным болеутоляющим, которое только мог достать, чтобы онеметь изнутри… Наконец-то, он получил более-менее нормальную работу, остался подсевшим только на алкоголь, а затем - бац! Вернулся. - Все в норме, - он пожевал щеку изнутри и перевел взгляд с сестры на кроватку. - Значит, ребенок, да? - Ага, - она улыбнулась, и улыбка коснулась ее глаз, чего он никогда раньше не видел. - Немного внепланово залетели, но мы все любим ее. Йен был в таком восторге, узнав, что он дядя. Микки фыркнул. - Угум, держу пари. Мэнди шагнула к нему поближе. - Ты бы увиделся с ним, Микки. Он стряхнул с себя ее ласку и пошел туда, где раньше была его комната. - Клянусь, если я войду и увижу пожитки этого кудрявого фраера повсюду… - Там все еще твои вещи, - ее улыбка немного померкла. - Я всегда надеялась, что ты вернешься,- она засунула руки в карманы слишком тесных джинсов. - Отца это дико бесило, но это потому, что он ненавидел тебя и все такое… Да, он ненавидел его; ненавидел его до последнего вздоха. Чувство победы, которое досталось Микки, как последнему выстоявшему, почти стоило того, что он потерял по пути. - Она выебет из тебя пидора. А ты будешь смотреть. Почти.