Through the Night

Микки выхватил звенящий телефон из кармана и швырнул его прямо с крыши. Мысль о том, что он по-страшному сглупил, возникла сразу же после того, как он разжал пальцы. Его тело завопило болью протеста, когда он сорвался в том же направлении, в котором исчез Йен. Слезы кололи глаза на изнанке век, а горло обжигало от сухого жуткого плача, который пытался вырваться из его горла. Ему хотелось драть волосы и вылезти из собственной шкуры. Что еще остается делать, когда надо двинуться, но ты ни разу за всю жизнь так не хотел просто застыть на месте? Годы дурных решений, кровь на его руках, на его имени и слова, предназначенные уничтожить; он никогда не сожалел об этом больше. Мэнди часто говорила о плохой карме. Она всегда делала что-то хорошее после того, как проебалась, чтобы "уравновесить мою карму", потому что "она, в конце концов, тебя настигнет, Микки". Это утверждение никогда еще не звучало в его голове так отчетливо. Это была его карма. Это был Бог или что там еще. Что, черт возьми, там могло быть? Спустилось и вырвало ему хребет, чтобы показать, сколько у него было возможностей, "держу пари, ты жалеешь, что не использовал шанс". Это была настоящая кульминация - просыпаться в холодном поту и плакать в Нью-Йорке. И только отупляющие наркотики можно обвинить в том, что за такое долгое время всего несколько случайных перепихов могли слиться, потому что услышали, как с его губ срывается чужое имя... что так долго он был слеп. Он толкнул входную дверь своего дома и упал лицом в подушку, так сжимая кулаки, что подумал о том, что тоже может сломать себе руку. Могли бы стать подходящей парочкой, оба разорвали себе нутро в клочья друг из-за друга, и было так сладко больно, как только может болеть разбереженная любовная рана. --- Микки проснулся из-за детского плача и на доли секунды растерялся, не понимая, где находится. Мэнди и Лип болтали с Микаэлой в гостиной и он снова прикрыл глаза, наслаждаясь успокаивающей родительской интонацией в их голосах. Она звучала для него так непривычно, что он раздумывал, насколько по-другому могла бы повернуться его жизнь, если бы он слышал ее здесь, когда рос. - Микки был дома прошлой ночью?- голос Липа упал до полушепота и его немедленно выкинуло из кровати, чтобы получше расслышать. - Не знаю точно, не слышала, как он уходил. А что? Да, а что, Лип? Он на цыпочках дошел до двери, так что его ухо было в сантиметрах от дверного проема. - Йен уходил. Я проснулся, а его не было. Вернулся почти в 5 утра. - Думаешь, они были вместе? - вопросительный тон Мэнди был только наполовину таким скептическим, как ему хотелось. - Не знаю, - последовала пауза и новые воркования с Микаэлой. Он чувствовал себя нелепо, как 12-летняя девчонка, подслушивающая своих стервозных подружек. Микки пошёл обратно к постели, но его снова остановил голос Липа. - Ты ему рассказала? - Нет. --- Йен смотрел на свои руки, пока дрожь не прекратилась, а потом надрался, чтобы уснуть. Долбежка в висках на следующее утро была дружеским напоминанием о том, что да, он все-таки очередной набухавшийся, и как все люди, заполучил похмелье. Когда ты ощущаешь себя инородным телом в собственной коже, это иронично, что похмелье - желанный маркер, несомненная примета того, что ты обычный человек. - Привет, Дебс, - он улыбнулся сестре, когда она проходила мимо комнаты. Теперь она стала такой высокой, совсем не маленькая девочка. Его передернуло при мысли о том, что может сделать с ней мальчик, как уничтожить ее. Боль неизбежна, когда влюбляешься в красивого мальчика. - Ты отвратно воняешь, - она сморщила нос и продолжила спускаться вниз. Он подумал о том, как пахнут пот, сожаление, страх и непреодолимая, страстная тоска, и решил, что Дебби, вероятно, права. Наверное, от него воняло дерьмом. --- Это была его собственная вина, Микки знал это. Если бы он смог обуздать свой порыв по уничтожению мобильника, ему не нужно было бы делать то, что он делал. А ему очень нужно было это сделать, потому что он больше не мог спать. И всем ясно, чья это была вина. Луна казалась жалким осколком в небе, наверное, потому что даже она боялась увидеть, чем люди под ней сейчас занимаются. Он положил руку на дверную ручку, даже не подумав о том, будет ли она заперта - не была. Йен сидел на диване, закинув ноги на кофейный столик, заваленный детскими игрушками. Шок от того, что они были для Микаэлы, а не для маленького черного Галлагера, имя которого он забыл, ударил его, как тонна кирпичей. - Не уходи. Йен повернул голову. - Что? Микки сглотнул все, застрявшее в горле, и пытающееся остановить слова, которые он хотел произнести. - Не уходи. Вот что я собирался сказать в тот день, - он чувствовал, как мозг велит ему бежать, и не знал, благодарить или проклинать свои ноги за то, что они налились свинцом. - Когда ты спросил, не надо что? Вот что это было. Йен уставился на него без особого удивления. И медленно кивнул. - Да, я знаю. Он хотел разозлиться и заорать, если ты, блядь, знал, почему ушел? Но он этого не сделал, потому что знал, что Йен знает. Йен всегда знал, с самого начала. Микки честно не понял, кто двинулся первым, но теперь они были в нескольких сантиметрах друг от друга. Дыхание Йена обжигало ему шею, и все стало ясно. Наконец-то ему, блядь, все стало ясно. Поэтому он был уверен, что это он схватил его и притянул к себе, столкнув их губы вместе. В мозг неожиданно вторглось воспоминание о том, как ему было 15, и он вывел Мэнди на улицу, чтобы посмотреть, как специнструментом разрезают машину, вмявшуюся в другую после аварии. - Я не хочу смотреть. - Поверь мне, хочешь. Мэнди уткнулась лицом в его руку и заплакала. - Почему ты смотришь? - Хочу узнать, смог ли кто выжить. Йен был его автокатастрофой. Болезненной и неизбежной, другие пути были отрезаны, и ему просто нужно было увидеть, кто выживет. И точно так же, как в катастрофе, он был уверен, что если бы они не встретились посередине, а свернули с моста в разные стороны, то сверзились бы в воду и утонули сами по себе. Он схватил Йена за рубашку и потянул за нее, потому что это было оно. Сейчас или никогда. Он сразу вспомнил цитату, намалеванное граффити на стене здания, о том, что страсть - это когда человек умирает от жажды, но отчаянно желает соли, или что-то в этом роде. Стоит ли это того? Умереть в тот самый миг, который удовлетворил твою потребность почувствовать себя живым? Они свалились обратно на диван, и один из них плакал, потому что он чувствовал вкус соли, и каким естественным и закономерным он был? Когда Йен немного отстранился, Микки заметил у него на подбородке шрам, которого никогда раньше не видел. - А это из-за чего? - он провел пальцами по зазубренной линии и был потрясен тем, как по его собственной коже побежали мурашки. Йен посмотрел ему прямо в глаза и улыбнулся, прежде чем с почти болезненной силой схватить за волосы и стиснуть их вместе. Его дыхание прочертило ответ прямо на губах: - Из-за тебя.