Through the Night

Микки не знал, чего он ожидал. Что последние недели и 5 лет не будут их преследовать… что они могут победить? Как-то... Это был удар под дых, когда он понял, что дело не в победе. Нельзя победить, можно просто продолжать жить. На второй неделе после их возвращения в Нью-Йорк случилась первая ночь, когда все пошло по пизде. Было 4 утра, и Йен ходил взад и вперед по полу возле их кровати. Он пытался сделать вид, что ничего не замечает. Боже, он, охренеть, как старался снова заснуть. Но он не мог, никогда не смог бы. - Йен …- он последнее время старался звать рыжего только по имени. Хотел помочь ему вспомнить, кто он такой. Микки решил, что за все эти годы тот слишком много раз слышал Галлагер и Лип; пора было вернуться к себе. - Возвращайся в постель. Расхаживание на мгновение остановилось, прежде чем десятикратно ускориться. Это напомнило ему о тех временах, когда он нюхал слишком много кокса. До такой степени, что это уже было не по кайфу, ты не можешь ничего сделать, кроме как заставлять себя ходить, потому что тебя просто выносит из собственной кожи. Это было худшее чувство - будто таешь и оплываешь вниз ложными стеариновыми каплями, как свеча, стекая в бетонную ловушку под названием - когда все это закончится? Микки вскочил с кровати, когда осознание ударило его прямо в лицо. Его пальцы обвились вокруг плеч Йена, и он впился ими глубже в его голую кожу. - Эй, эй, посмотри на меня, - глаза Йена метались по темным углам комнаты, пока, наконец, не остановились на Микки. Его зрачки были размером с десятицентовик. Оборжаться, потому что Микки знает, что он сказал бы любому дураку, оказавшемуся в такой ситуации. Заткнись и переживи, все пройдет. Отрасти яйца и посмотри, осталось ли что-нибудь… можно бы вытрахать все это. Секс под кокаином просто чудесный. Но его руки дрожали, и каждый толчок мышц Йена заставлял его сердце сжиматься до такой степени, что он боялся, что его хватит сердечный приступ. Это было бы ужасно, если бы у него сдало сердце – в буквальном смысле. В образном и метафорическом, кирдык уже случился и он был мертв и похоронен. – Я просто ... - Йен сильно ударил руками в грудь Микки, и шлепок кожи о кожу отозвался вокруг ночной тишины. Удар ужалил, будто клеймо. - Мне просто нужно отдышаться. Дрожь под кожей Йена поднялась до тревожного уровня почти конвульсий, и он увидел, что тот начал задыхаться. Его глаза расширились еще больше, от десятицентовиков к четвертакам, как эффект домино. Микки понимал этот взгляд и тот момент, когда твои мысли берут верх. Тогда ничто не кажется таким реальным, как твой разум, говорящий тебе - ты не можешь дышать. — Эй, эй ... - он убрал руки с плеч Йена и обхватил его лицо. - Ты в порядке? Все хорошо. Поговори со мной. Лицо Йена сморщилось в маску боли, дыхание стало короче и быстрее. Его лоб больно врезался в ключицу Микки, и тому захотелось покончить с собой. Хотелось разбить все зеркала и стекла в квартире в ярости, потому что это была его вина. Это был его кокс - на всякий случай. Просто пакетик, полный белой пыли "последнего шанса", гарантирующего, что у Микки все еще есть выход, когда он будет уверен, что не может больше дышать. Ирония. Всхлип пронзил тело Йена, и Микки собрал все свои силы, чтобы обнять стоящего перед ним человека. Было больно, чертовски больно. Худшее, что он когда-либо испытывал - чувство беспомощности. - Я не могу дышать ... - Йен выдыхал каждое слово с такими сильными изгибами спины, что Микки искренне удивлялся, как он еще не потерял сознание. Окно рядом с их кроватью всегда было приоткрыто на несколько сантиметров, потому что было сломанным и старым, а они не собирались платить за ремонт. Он практически отволок Йена к нему и свалил их обоих на пол. Это было неудобно. Между стеной и кроватью было всего около полуметра с ворохом грязной одежды, пропитанной потом и запачканной биологической жидкостью определенного сорта, и его локоть болезненно дернулся, когда он попытался устроить Йена прямо на своей груди. Микки сунул правую руку под раму и поднял ее, почувствовав прилив облегчения при звуке скрипящего дерева. Легкий ветерок пронесся сквозь жалюзи, и Микки крепко прижал Йена к себе. - Чувствуешь это? - прошептал он ему на ухо. - Чувствуешь мое дыхание? Дыши, как я.- Он выровнял свои вдохи, посчитав их, блядь, вслух. Ему нужно было, чтобы Йен знал, что он может дышать, просто дышать, черт его дери. - Давай, Йен, просто расслабься и дыши со мной, хорошо? Ты можешь дышать. Еще один порыв ветра ворвался в окно, и через какое-то время, показавшееся Микки вечностью, сердце Йена начало успокаиваться. Каждый раз, когда его собственная грудь вздымалась за глотком кислорода, спина Йена выгибалась дугой в его собственной имитированной попытке это сделать. От облегчения у него закружилась голова. - Я устал, Мик ... - медленно проговорил Йен, с трудом переводя дыхание, он тоже считал. Микки медленно двинулся от стенки вместе с распластавшимся над ним телом, кости ныли от угасающего адреналина. Кожа Йена была горячей под его прикосновениями, и он был на мгновение загипнотизирован тем, как его пальцы оставляли маленькие белые отпечатки. Белые… синие и багровые синяки - Йен тупо врезался во что-то на днях. Красный, белый и синий – цвета флага, их гребаного патриотизма. Цвета, которые подтолкнули Йена вперед в армию, лишили его улыбки и не давали спать по ночам. Цвет кокаина смешивается с красной кровью из носа и ведет к синим губам того, кого ты потерял… Ими описывают что-то горячее - пламя, перетекающее от красного к белому и синему, показывая, что боль так чертовски красочна. Самые хуевые цвета. Он их ненавидел. Йен перевернулся на живот и задрожал, но Микки не закрыл окно, а просто натянул на дрожащее на постели тело их тонкое одеяло, зная, что сейчас самое лучшее - дать всему выйти из пор с потом. Он прошел на кухню и неуверенно поднял телефонную трубку. - Алло?- Голос Фионы был хриплым. Микки пересказал всю ночь, захлебываясь на части с его нычкой и подпрыгнув, когда ему показалось, что Йен встал. Он не знал, почему он звонил, почему, черт возьми, он думал, что она должна об этом узнать. - Прости, - он наконец выдохнул, опустив голову на стол и вытерев слезу, которая закатилась ему прямо в рот. - Это жизнь, Микки, - телефонная линия тихо гудела. - Жизнь… одно за другим, и мы проходим через все, переживаем, переходим к следующему. Это никогда не прекратится.- Она слегка вздохнула. - Это просто жизнь, Микки, вот и все, весь большой секрет. Он повесил трубку и задержался в дверях их спальни на несколько минут, тихо наблюдая, все еще со слезами без всякого стыда текущими по его лицу. Йен практически светился в лунном свете, и Микки подумал, вспомнит ли он все это утром. Если это и станет еще одним моментом времени, выжженном в мозгу одного из них – преследующим и важным, то все еще просто одним моментом. Он забрался обратно в постель и обнял Йена, радуясь тому, что его кожа немного остыла. Микки почти не спал этой ночью - был слишком занят считая вдохи и пытаясь определить на ощупь температуру, слезы тоже никак не прекращались. Когда рассвело, и Йен обернулся к нему, зрачки у него снова были нормальными. Они не стали говорить об этом, не было ни извинений, ни нагоняев за беспокойство. Всего лишь два поцелуя в припухшие глаза Микки и кривая усмешка, говорящая - все в порядке. Момент миновал.