Вскинувшись, Чак бегом бросился назад, на ходу пряча свой букет за пазуху.
Из кухни валил клубами дым, распространявший отвратительный запах горелого рагу, в дверях орал и ругался Котелок, размахивая полотенцем, чтобы выгнать чад.
- Блядь! Да я убью этого маленького засранца!! В суп нашинкую!
Чак испугался настолько, что спрятался за бочкой, боясь даже выглянуть.
К кухне торопливо подбежал Ньют, чья хромота впервые так сильно бросилась в глаза.
- Что произошло?
- Я попросил этого желторотика последить за рагу, пока с Алби разговаривал! – завопил Котелок, ударившись лбом в дверной косяк. – Сказал же! Сказал, мать его, что если что, зови меня сразу!! Нам такого идиота еще ни разу не присылали! Хуже только Минхо был!
- Эй, остынь, - Ньют поднял руку и сосредоточенно нахмурился. – Сейчас разберемся. Что пригорело-то так капитально?
- Пригорело??!!! – Котелок аж задохнулся. – Ужин сгорел, Ньют, ужин!! Весь!!
Чак зажмурился в своем укрытии, прикрыв уши руками.
«Что я натворил… я же не хотел этого…»
- Я парней чем кормить буду?! – продолжал кричать Котелок. – А? Чем?! Этим безмозглым кусочком жира?!
- Хватит орать, - Ньют сморщился, отмахиваясь от дыма, и заглянул через его плечо в кухню. – Сам выпрашивал помощника. Давай чан вытаскивать и отмывать. И Зарту скажите кто-нибудь, чтобы овощи тащил еще. Готовить же заново надо. Само в рот не нападает.
- Мне это рассказываешь? – Котелок махнул рукой и исчез за дверью, зажав лицо полотенцем.
И в этот момент загрохотали врата.
Чак зажмурился еще сильнее, напуганный уже до слез.
Неужели они не успели? Как же он тут теперь?..
Он в ужасе обернулся и увидел бегунов, вылетевших из Лабиринта.
Никто не обратил на них внимания. Все суетились около кухни, ругая Чака на чем свет стоит, и лезли к Котелку с советами, пока он не обложил всех еще большим количеством мата, сообщив, что спать ложатся голодные, если не заткнутся сию минуту и не начнут ему помогать.
- Что за хуйня происходит, Сеньор Сковородка? – к ним медленно брел бегун Чака, вытирая обмотками на руках мокрый лоб. – Чего так орем? Гривер в суп прыгнул?
Чак содрогнулся, увидев, что обрывки ткани на его костяшках темно-бордовые и промокшие насквозь.
Тяжело восстанавливая дыхание, он подошел ближе и удивленно воззрился на чан, полный горелого рагу, который уже вытащили на улицу.
- Кто опять затявкал, охренеть можно, - буркнул Галли, тоже хмуро смотревший на чан, но бегун проигнорировал его.
- Сегодня экзотика? – он принюхался и тут же сморщился. –Я обойдусь классикой, как и мои парни.
- Сегодня хрен моржовый! – из кухни высунулся Котелок, очевидно, услышавший его голос. – Все! Отвалили все! Из-за этого салаги мелкого все накрылось!
- То есть жрать нам нечего? – бегун вскинул брови, покосившись на Котелка, словно надеялся на другой ответ.
- Да! – взвыл тот. – Да! И вам тоже жрать нечего, родные мои! Вы не особенные сегодня, благодаря нашему новенькому идиоту!
Бегун тихо матернулся.
Чак сжался в комок, слушая потоки угроз в свой адрес, которыми щедро сыпали глейдеры, таская воду и спешно заливая ей чан.
Его защитник отошел в сторону и сел на траву, скрестив ноги. Он устало уронил голову, сжимая и разжимая словно онемевшие пальцы, и закрыл глаза.
Чак выбрался из своего укрытия, испуганно озираясь по сторонам, но все были слишком заняты, чтобы заметить его, и вытащил свой букетик, вертя его в руках.
Конечно, он не так представлял себе этот подарок и мечтал сделать его с улыбкой и от души, но сейчас больше всего хотелось уткнуться в сильные руки своего бегуна и сделать так, чтобы его не тронули все остальные.
Чак верил, что вот этому парню это по силам. Бегуны же особенные. Они все могут.
Он потоптался, видя, что парень не обращает на него никакого внимания, и решился подойти еще чуть поближе.
- Привет, - Чак неловко переступил с ноги на ногу.
Бегун поднял голову, мотая ей из стороны в сторону, словно у него плыло сознание, и приподнял брови, скосив на Чака недоуменный взгляд.
Если бы с ним заговорила скамейка, он бы, наверное, удивился меньше.
- Это тебе, - Чак протянул ему букетик, слегка покраснев. – Спасибо… что тогда заступился за меня…
Бегун хмыкнул, сухо, как ножом песок вспорол.
- Надо повторить, судя по всему? – голос у него сегодня оказался хриплый и очень тихий, без вчерашнего рычащего металла и злости. Уставший, даже измученный, но не злой. - Это мне вместо ужина, да? Заебись, сопляк. Ну, ты обрадовал.
Он вздохнул, с коротким вымученным стоном поднялся на ноги, шатаясь, как пьяный, и громко свистнул, видимо, подзывая остальных бегунов.
- Так, парни, айда батрачить, если хотим жрать, - бросил он, когда к нему подошли Луис и Бен. – Валим в подчинение к Королю соуса и петрушки.
- Я не буду, - огрызнулся Бен, хмуро сложив на груди руки. – Это не моя работа. За нас никто в Лабиринт бегать не будет. Почему мы?
- Будешь, - бегун Чака вытащил нож, подкинул его и поймал. – Или жрать не будешь. Потому что я так сказал. Тут беда общая. Все. Завалили варежки. Эй, Котелок! Чем помочь можем?
И он пошел в сторону кухни, больше не обращая на Чака никакого внимания и не удостоив даже взглядом его подарок.
- Идем со мной, - Чаку на плечо легла рука Ньюта, заставив вздрогнуть.
- Ньют, - тот обернулся, сжавшись и вытирая глаза. – Ньют, прости, я не хотел, я только…
- Я не злюсь, - Ньют вздохнул, опустив на него взгляд. – Но то, что ты сделал… Чаки, я же сказал тебе, что тут все зависят от всех. И это была не фигура речи. От каждого из нас, не важно, какой у него статус и ранг, тут зависит все.
И он потащил упиравшегося Чака за собой ко всем остальным глейдерам, которых созывали Старшие и пристраивали к работе.
Чак заметил, что все были злые и все ворчали.
Но делали тоже все.
***
- Надрать сопляку задницу, чтоб неделю сидеть не мог и впредь башкой хорошенько думал! – Галли вскинул взгляд, быстро и брезгливо обрывая ботву со свежей моркови. – И самого без жратвы оставить!
- Да! – поддержал его один из строителей. – Мы и так целый день пашем, а теперь еще и готовить должны!
- Засадите его в яму на неделю на одну воду! Он такой жирный, что от него не убудет! Еще и на пользу пойдет! – возмутился Уинстон, тоже чистивший морковь.
Чак зажмурился, вцепившись в Ньютову рубашку и боясь даже вздохнуть.
Ньют стоял совершенно спокойно, словно глухой к этим угрозам и предложениям, пристально глядя на Алби.
- Вот мое решение, - наконец сказал тот, когда возмущенные крики немного смолкли. – Ты, Чак, отмоешь этот сгоревший чан и вернешь его Котелку, и останешься на одной воде на два дня, и лишишься права обучаться у остальных Старших. Если никто из тех, у кого ты уже учился, не захочет взять тебя к себе, то я сам пристрою тебя к работе, где испортить что-то ты не сможешь.
- Я пас, -Зарт хмуро дернул плечом, недовольно выкладывая на стол свежие еще не мытые помидоры. – Он бесполезен на грядках. Больше урона будет.
- Меня, полагаю, можно даже не спрашивать, - буркнул в том ему Котелок, быстро шинковавший овощи, которые ему чистили все глейдеры сразу – только режь.
- Решено, - Алби повысил голос. – Мое решение вступает в силу с этого момента.
Чак заметил, как вздохнул Ньют, но ничего не сказал, отцепив его от себя и направившись к чану, около которого, ругаясь, возились два помощника Котелка. Он взял щетку и включился в процесс оттирания горелого рагу.
Отыскав глазами бегунов, Чак почти заплакал, жалея, что не может сейчас подойти к ним и уткнуться в плечо своему защитнику. Тот, видимо, почувствовал его взгляд, потому что поднял голову и на секунду задержал на Чаке глаза, потом как-то странно посмотрел на Ньюта, но тот даже не заметил этого, ковыряясь в горелых ошметках еды. Бегун вздохнул, поймал брошенный ему Беном картофельный клубень и стал быстро чистить.
Они держались особняком и орудовали ножами так, что залюбуешься, Чак бы так никогда не смог.
Алби вывел его из оцепенения, подтолкнув в сторону чана.
***
Уже перед рассветом, лежа в своем гамаке, который Галли демонстративно отвесил в сторону ото всех, Чак не мог успокоиться и заснуть. У него болели руки, стертые до ссадин, но еще хуже было на душе, а живот подводило с голода. Он плакал и не мог заставить себя перестать.
«Господи! Как я тут буду-то? Как тут жить, если все меня так ненавидят? Зачем меня сюда отправили? Кому от этого стало хорошо?»
Он даже стал думать, что надо было украсть нож на кухне ночью и порезать им руки, чтобы утром глейдеры нашли в гамаке его мертвое тело и были бы рады этому.
«Это же не больно. Я вот сегодня порезался и ничего…»
Сжавшись в комок под одеялом, он закусил губу и снова заплакал, вытирая глаза и нос рукавом.
Чак был уверен, что никогда еще в своей жизни не был так несчастен, как в эту ночь.
Что-то тяжело шлепнулось ему прямо на голову, заставив тихо взвизгнуть и торопливо высунуться наружу. Если это кто-то пришел поиздеваться над его горем, то хуже уже точно быть не может.
С одеяла прямо ему под нос свалилась большая лепешка, свернутая пополам и щедро начиненная кусками вяленой курицы, зеленью и свежими огурцами.
Чак ойкнул и, прежде чем начал думать, уже схватил ее и с наслаждением вцепился зубами в потрясающе ароматный свежий хлеб.
- Не давись, - раздалось рядом с ним. – Жри нормально, а то проблюешься.
Чак вскинулся, чуть не выпав из гамака, и запоздало сообразил, что лепешка не с неба на него упала. Кто-то же ее принес, вопреки слову Алби. Значит, все-таки не все ненавидят его.
В сторону врат шел его бегун, даже не оглянувшийся в его сторону.
Чак захотел закричать ему «спасибо», но вместо этого только сухо икнул, провожая его глазами, полными безумной благодарности.
Сжевав лепешку, он улегся обратно, накрывшись с головой одеялом, и улыбнулся сквозь него первым солнечным лучам.
«Пожалуйста, пусть они вернутся вовремя, и все у них будет хорошо. Пусть только с ними там ничего не случится».
Теперь ему казалось, что он прекрасно понимает Ньюта, который провожал бегунов молитвой.
А через час его разбудил Алби, хмуро сказавший следовать за ним.
***
Чак с тоской огляделся по сторонам и снова чуть не заплакал.
- Приступай, - Алби махнул рукой, указав ему на туалет и душ. – Как отмоешь все, займись стиркой, тебе покажут, что и как делать.
Он указал на здоровенное корыто с ребристой доской и кучу всевозможных тряпок, и отвернулся, собираясь уходить.
- Алби, - Чак сжал кулаки, посмотрев ему в спину. Его даже трясти начало от страха, но он не хотел отступать. – Я когда-нибудь смогу стать бегуном? Я хочу быть с ними.
Алби ничего не ответил, ткнул пальцем через плечо в стирку и ушел.
Чак сел на траву и уставился на врата, которые теперь вдруг стали недосягаемыми, как и возможность подружиться с исчезнувшими за ними бегунами.
