Жить дальше. Сквозь память

Ньют отступил еще на шаг, отведя глаза, чтобы не купаться в кипящей смоле больного непривычно-просящего взгляда Минхо. Алби сказал, что все изменится однажды, надо только подождать, сказал, что не желает Минхо смерти, заставив его остаться в Глейде. Он был уверен, что тот привыкнет, и что это правильно… «А если ничего не изменится, и Создатели не откроют нам никакой путь отсюда, жди или нет?..» Ньют тоже был уверен, что поступает правильно, до того, как к нему подошел Чак. Ведь главное, что Минхо остался жив. «Для меня это главное. И для Алби. А его самого мы спросить забыли…» Ньют через силу поднял голову, внезапно для себя осознав, что это он давно привык так – в замкнутом периметре каменных стен, в каждодневной суете и выверенном до мелочей ритме здешней жизни. Он смог найти себе тут место и радоваться ему даже при том, что Глейд отрицал самое дорогое, что только было у Ньюта – его так и не угасшие чувства к Минхо. Но все же Ньют любил по-своему это место, прикипев к нему и к своим друзьям. А вот Минхо не смог. У него был свой собственный ритм, созвучный только с гонкой по Лабиринту. Он не вписывался в Глейд, будоража его измученным взглядом, сжатыми до хруста зубами и желанием убежать прочь. Для него это было равносильно дыханию. «Вот почему я не слышу его больше». Ньют чуть прищурился, склонив голову набок, и глядя Минхо в глаза, застигнутый врасплох этим осознанием. Алби оставил ему выбирать, молчаливо признав за Ньютом право решать за себя и за Минхо, уверенный, что выбор будет сделан правильно. «По правилам, как и всегда». Или же он просто сгрузил со своих плеч эту чудовищную ответственность, зная, что Ньют до последнего будет, как и он сам, стремиться уберечь вот эту жизнь. А Ньют поддался слабости и выбрал, ловко обманув себя. Убедив, что Минхо привыкнет, как все они. И главное – будет жить. Ведь вернуться в Лабиринт – гарантированно снова попасть в зону риска, теперь уже просто приближающего смерть, от чьей черты только-только чудом смогли оттащить. Но оставить здесь – это заставить гореть в аду, от которого уже нигде не будет спасения. «Там он хотя бы один на один с собой…» - Прости меня, - Ньют вздохнул, заставив себя не опускать взгляд. – Я думал, что делаю лучше… Минхо скривился в больной усмешке, передернув плечами. - Думаешь, глядя на то, как вы с Галли воркуете вечерами про доски и заборы, я должен летать от счастья? – тихо-тихо спросил он. – Или я, по-твоему, так просто все забыл, потому что Мудрый Алби накомандовал? Нет, Ньют, я так, как ты, не умею. Отпустите меня, а? Че вам сдалось-то? Так же всем проще станет. Ньют чуть не поперхнулся, услышав это, и не сразу смог сообразить, что именно только что вылил ему на голову Минхо. «Галли?.. – в мозгу с лихорадочной скоростью начала складываться головоломка, у которой до этой минуты не было решения. Их разговор в ту ночь, когда умер Тор, неосторожные слова Ньюта о Галли и, видимо, выводы Минхо на этот счет. А потом отстраненное молчание и полное нежелание даже глазами встречаться. – Так вот, в чем проблема…» Ньют быстро оглянулся, по давнишней своей привычке убедиться, что их никто не видит, и, протянув руку, захватил Минхо за загривок, грубо дернув к себе. - Идиот, - выдохнул он ему в шею, не зная, плакать сейчас или смеяться. – Я же просто… И осекся, ощутив горячее дыхание на виске, сухим черкашом, как пуля, выбившее все мысли из головы. Этого не хватало. Люто. Он-то, дурак, думал, что уже привык… - Я думал, что ты… - Ты про карты свои думай – это у тебя хорошо получается, - перебил Ньют и зажмурился на секунду, стараясь надышаться впрок, хотя это было смешно. – Ты серьезно? Минхо едва заметно кивнул. - А потом у тебя еще и малявка этот появился, Алби сказал, что ты к нему проникся и все такое, и я понял, что для меня места совсем нет уже, тем более, что… Он неожиданно отстранился, пристально заглянув Ньюту в глаза, словно выискивая там что-то. Ньют не смог удержаться от улыбки, прежде, чем ответить, хотя вышла она с горчинкой. - Ревнивый дурак. Ты чуть себя не угробил такими выходками. А что бы я делал, если бы… Что я делать стану, если ты не вернешься из этого поганого Лабиринта, или по тебе надо будет палить костер, как по Тору?! Вот ты об этом подумал бы, а! - Я хотел извиниться, - Минхо нахмурился, упрямо дернув головой. – Этот толстенький коротышка тебе важен, я же вижу. Вот я и подумал, что если поддержу его и буду помогать, то ты оценишь… Ньюту захотелось дать Минхо хорошую оплеуху, хотя на душе неожиданно посветлело, как будто после долгого дождя солнце выглянуло. - А о том, что ты мне важен, ты решил забыть, да?.. - У тебя есть Галли, и этот малец, и все тут… Ньют заткнул ему рот коротким злым поцелуем на одну секунду, выдохнув прямо в губы: «баран», и тут же отстранился. - Умолкни, - попросил он. – И никогда больше не смей так делать. Мне извинения такой ценой без надобности… - Я в порядке, - Минхо коротко погладил его по плечам, недоверчиво заглядывая в глаза. – Я правда в норме, Ньют. Мне нужно вернуться… Ньют выдохнул, складывая на груди руки, чтобы скрыть их дрожь. Он не раз задавался вопросом, почему Минхо так сильно ревнует? Ведь ни единого раза он не дал ему повода, уверенный, что у него чуть ли не на лбу все написано большими светящимися буквами, и каждый тут давно знает, кому именно принадлежит душа Ньюта без остатка. А молчат все только потому, что не хотят его тыкать носом в очевидное. Но Минхо иногда просто с ума сводил своей жгучей, как уксус, ревностью, вырывавшейся из него бессильным бешенством и разбивавшей его кулаки об стены в кровь. И вот в такие минуты, когда он зло и отчаянно ревновал к Галли, Котелку, Зарту и Алби, сам толком не умея объяснить, в чем именно они виноваты, как смотрят или говорят, и что делать со всем этим, чтобы успокоить Минхо и научить верить, Ньют ревновал только к каменным поворотам бесконечных увитых плющом коридоров, до смерти боясь, что однажды они заберут Минхо себе насовсем. И он ненавидел Лабиринт за это. Лабиринту и так принадлежали все дни Минхо напролет от самого открытия ненасытной пасти врат, вот до того момента, как она захлопывалась, не успев захватить еще и ночь. И Лабиринту словно было мало этого – он демонстрировал свою власть, ясно показав, что может в любую минуту забрать Минхо навсегда, в то время, как Ньют не может удержать даже на минуту, не рискуя его жизнью. Ньют глубоко презирал себя за эту ревность и стыдился признаться в ней, но справиться тоже не мог. Ведь теперь, когда Минхо мог оставаться в Глейде целыми днями далеко от этого Лабиринта, он тосковал именно по нему. Ньют малодушно надеялся, что это пройдет, хотя в душе знал, что Минхо принадлежит Лабиринту. Не Глейду. Не ему. Не их взаимной, разбитой вдребезги и несбывшейся любви. Только Лабиринту. И удерживая его в Глейде, Ньют поступал точно так же, как Алби, заставивший их жить на расстоянии проклятых 50 шагов. - Хорошо, - он едва заметно кивнул, сам толком не веря в то, что делает. – Я просто думал… - Я найду выход, - Минхо неожиданно, как и всегда, дернул его к себе, рвано обняв до хруста костей. – Найду любой ценой. Ну, должен он быть хоть где-то же… - Ты лучше возвращайся, ладно? – Ньют кивнул ему в плечо, крепко зажмурившись, чтобы не брызнули слезы, и перевел дыхание, осознавая, что натворил. Отпустил. Не важно уже, правильно или нет. Это сила или безволие? Он сдался или все же освободил? Или просто малодушно расписался в полном своем бессилии перед этими глазами? Избавился от тяжелой ответственности или дал свободу любимому человеку, наступив на свои надежды и страхи? Как узнать, правильно ли это было? «Какая разница, если оно уже сделано?» - Конечно, - дыхание Минхо согрело ему загривок, а пальцы неожиданно ласково погладили по затылку и скуле, хотя Ньют чувствовал, что смотрит тот по-прежнему в Лабиринт. – Назло Галли вернусь. И чтобы Большой Начальник не сожрал себя поедом. Ну, и потому что за одним мелким недотепой нужен присмотр. Минхо тихо-тихо засмеялся, чуть-чуть отогрев Ньюту этим смехом насквозь промороженное нутро. - А мне ничего не нужно? – Ньют вслепую поднял руку и запустил пальцы в короткие волосы у него на затылке, чтобы сжать до боли. – Вот спасибо. Минхо рвано выдохнул ему в ухо и дернул за подбородок, недовольно поводя головой, чтобы вырваться. - Я на минуту, - сухой и совсем неумелый поцелуй, такой же, как все прежние, очень быстро коснулся губ Ньюта и тут же исчез. – Я же всегда возвращаюсь, потому что ты так сказал… чтобы закаты вместе встречать. К горлу подкатил ком, и Ньют решил передышать это молча, а после прикрыть шуткой. - То есть, я могу спокойно сажать подсолнухи, да? Чаки сказал, что хотел бы, чтобы они росли тут везде, чтобы было красиво. И собирался научить этому тебя. Минхо фыркнул, прижав Ньюта еще сильнее, хотя прошло уже больше минуты и даже больше двух. - Ага, а еще стирать и чистить картошку, - добавил он. – Знаю. Он предлагал. Как будто я настолько ничего не умею. Ньют прикрыл глаза, остро ощутив запах костровых искр рядом с собой, и вдруг поняв, почему он так сильно любит греть пальцы около огня. «Я как будто тебя касаюсь». - Беги, - произнес он чуть-чуть отстраняясь. – Мне виноград подвязать нужно еще. А тебе как раз до вечера несколько часов хватит, чтобы вспомнить… - Минхо, - чужой голос заставил обоих вздрогнуть, сдернув из рая прямо на бритвенное лезвие ножа. Слишком опасно подошли они к черте, забыв обо всем, кроме того, что измучило до предела. К ним неловко подошел Чак, смотревший без всякого удивления, но очень тепло и с улыбкой. «Минута со мной может обойтись ему слишком дорого, как и день в Лабиринте. С кем же ты более счастлив, Минхо?» - Держи, - Чак смущенно поднял на них взгляд, протянув холщовый мешок, замотанный бечевкой. – Я взял не для себя. Просто… это же все твое… Он распутал веревку и вытряхнул на траву высокие ботинки и шлейку с аккуратно убранным в ножны клинком. Ньют улыбнулся уголками губ, глядя, как Минхо присел на корточки, бережно подняв давно слежавшиеся по его телу скрепленные ремни, и погладил их почти ласково, как живое существо. - Спасибо, - тихо сказал он и глянул на Чака снизу вверх. – Знаешь, я думаю, что ошибся тогда. Выход – он есть. И обязательно найдется. Из любой ситуации. - Ага, - Чак вернул ему немного робкую улыбку. – Ты только возвращайся до темноты. Выход же один – он не убежит никуда, верно? Минхо кивнул, сосредоточившись на шнурках и ремешках, словно забыв уже обо всем на свете и становясь собой прежним. Потом поднялся, легко перекинул через плечо ремень и побежал прочь, дергая пряжки на ходу. Ньют взял Чака за руку, глядя Минхо вслед, и очнулся, только услышав тихий вопрос. - Ты всем тут безумно нужен, - Чак тоже смотрел в провал врат, уже проглотивший его бегуна. – Очень-очень. А тебе больше всех нужен он. Выходит, что он важнее, чем ты, да? Алби поэтому не хотел его отпускать? Ньют грустно усмехнулся. - Ему больше всего нужен Лабиринт. Так что сдается мне, Алби ошибся – я не то, что заставит Минхо вернуться назад. - Камни его не любят так, как ты, - возразил Чак, пожав плечами и заставив Ньюта вздрогнуть. – И как я тоже. Поэтому он вернется. Я знаю. Пойдем, посадим подсолнухи, а? Он потянул Ньюта за руку, заставляя отвернуться от врат и вернуться не только взглядом, но и мыслями в Глейд, где в каждой мелочи нужен был его совет или его присутствие. - Я больше не хочу быть бегуном, знаешь, - Чак присел на корточки около грядки и начал раскапывать пальцами почву, внимательно разбирая каждый комочек. - Страшно, я понимаю, - Ньют кивнул ему, вытаскивая из маленького мешочка, который дал ему Зарт, одно семечко за другим и укладывая в лунки. – Это мудрое решение, Чаки. Хочешь, я попрошу Алби все же дать тебе попытаться стать кем-то другим? Ты спас Минхо жизнь, ты заслужил второй шанс… - Я не хочу, - Чак покачал головой и вдруг улыбнулся. – У меня хорошая работа. Я всегда вижу врата и первым узнаю, что он вернулся, а еще я могу делать что-то именно для него, как Котелок или ты. Нет, Ньют, я не хочу другую работу, я теперь на своем месте, и чужого мне не нужно совсем. Главное, чтобы все хорошо было. У всех. А еще я подумал, вот здорово было бы, если бы у меня был такой старший брат, как Минхо. Ньют засмеялся, чувствуя, как внутри ему становится еще на чуть-чуть легче, потому что рядом есть еще кто-то кому важен Минхо сам по себе, и кто от души разделяет его тревогу за этого молчаливого злюку. - А я не гожусь тебе в братья? - пошутил он. - Ты слишком добрый, - засмеялся Чак. - Не верю, что ты можешь двинуть по морде, чтобы заступиться за кого-то. Ньют пожал плечами, явно даже не обидевшись на такое замечание. - Ну, защита не всегда в таком проявляется.

***

- Как же Алби орал на меня утром, - Ньют уперся лбом в руки, стараясь говорить внятно между приступами смеха. – Я думал, у хижины крышу сорвет. - И было за что, знаешь ли, - вмешался Котелок, на чьем лице Томас не увидел ни тени улыбки. – Я до сих пор пытаюсь понять, чем ты думал. А если бы он умер, как Тор?! Ньют передернул плечами, опустив взгляд, но продолжая улыбаться. - Ты не поймешь, наверное, - тихо заметил он. - А мне, признаться, это казалось тогда хорошей идеей, - Галли повертел в руках почти опустевшую банку. – Я даже речь репетировал к его поминальному костру. Он поднял взгляд, посмотрев прямо на Ньюта, как будто прося прощения за сказанное. - Мне прямо снилось, как я скажу те слова, которыми только их провожали. Томас удивленно вскинул брови, в очередной раз понимая, как много он не знал о традициях и жизни своих друзей в Глейде, наблюдая всего лишь за их реакциями на события вместе с учеными ПОРОКа. - За Тора! – Галли отсалютовал банкой небесам. – Как бы сказал сейчас Минхо… - Беги по радуге, - неожиданно раздалось за спиной у Ньюта, заставив их всех вскинуть взгляды. – Но мне еще рано, Галли, ты уж прости.