Пять

Бедный и несчастный Итачи-сан, что догадался спросить о моей личной жизни, которая была в последнее время страшно наполнена случайными встречами. Мне даже искренне жаль его: он явно не планировал выслушивать часовую тираду о самых романтических событиях за всю мою историю, начиная с рождения. Но я не виноват — это все язык, что не знает контроля, слова, что хаотично мечутся от одного повествования к другому, руки, что роняют кисточки от приятного покалывания в ладошках. Я не мог не кричать на весь мир о нашей четвёртой встрече. Если это всего лишь мимолётный роман, то пусть он затянется как можно дольше. Мое сердце готово выпрыгнуть из груди и больно ударится о мольберт, испачкав его в крови, что по температуре сравнима лишь с лавой. Почему все так слащаво? Почему Акасуна такой идеальный? Я даже не знаю его как человека, но уже готов опуститься в омут чувств без оглядки, только пусть он хотя бы ещё раз возьмёт мою руку так нежно и ласково. В нашу четвертую встречу мы снова стояли на остановке вечером. Погода была холодная, ветер пронзал спину, словно ледяные копья. Надо было подумать заранее и взять с собой вещи потеплее: прекрасно понимал, что приеду домой достаточно поздно. И я снова бессовестно врал, отказываясь посмотреть правде в глаза. Я должен был оказаться в своей квартире ещё около часа назад, но вместо этого я бегал глазами по безлюдной улице, надеясь увидеть вдалеке красноволосую макушку Акасуны. Скрывать свой интерес не было ни сил, ни желания — он ждёт наших встреч не меньше. Для нас все происходящее сродни шахматной партии, где мы оба лишь пешки на черно-белой доске, а судьба играет Сицилианскую защиту. Пускай и так, я не против. Только согрей меня побыстрее: я хочу мерзнуть в твоих объятиях, а не в руках грубого ветра, что настойчиво пытается превратить мои волосы в птичье гнездо. — Тебе холодно? Ты совершенно точно мистическое существо. Как бы я не смотрел по сторонам, ты всегда удивляешь меня своим появлением. Иногда мне кажется, что Сатана просто подослал ко мне самого горячего демона и сейчас этот суккуб пытается затащить мою душ в пылающий котёл. Я обеими руками за. — Немного. Ты, мило улыбнувшись, лезешь в свой достаточно объемный рюкзак. Я даже не сразу заметил, что сегодня ты одет, как совершенно обычный подросток, а не как офисный работник. Но эти облегающие джинсы ничуть не хуже строгих брюк. Я не встречал раньше людей, что носят в сумках запасные вещи, — ты будешь первым. Жаль не во всем, но, если хочешь, ты можешь стать последним. Мне сейчас совершенно не до мыслей, что я наконец согрелся, эта толстовка так провоняла тобой, что в голове образовался полный пустоты вакуум, а я, как последний идиот, улыбаясь, вдыхаю аромат местами потрепанной вещи. Сасори, ты растерял весь закал в романтике. Сейчас, по законам плохого кино, ты должен отдать мне свою кофту, или мы наконец отступили от пугающего клише? Хорошо, что я, как обычно, ошибся. На ладошке приятно ощутилось тепло чужой руки, сейчас она согревала лучше любого горячего душа или самого мягкого одеяла. Я чувствовал, как по всей коже пробежалась волна приятных мурашек от легкого поглаживания большим пальцем по костяшкам. Сейчас я готов расплыться мелкой лужицей по асфальту от удовольствия, черт возьми, Сасори, ну почему ты такой идеальный? Если бы мне дали на выбор суперспособность, я бы предпочёл останавливать время, чтобы превратить эти мгновения в вечность. Я уверен, ты думаешь о том же самом; может я не замечаю твоего появления, зато прекрасно вижу красноту на кончиках ушей. Я бы с радостью пошутил по поводу твоего глупого вида, но сейчас я тоже то ещё посмешище, поэтому давай создадим иллюзию абсолютной правильности происходящего. Что может сломать это райское наслаждение, посланное влюблённым самим богом? Правильно, автобус, который я начинаю проклинать. Я готов заточить свой ещё пока не купленный меч алмазами и броситься на водителя, что посмеет сейчас украсть моего спутника жизни. Но это был всего лишь последний транспорт до моего дома, не так уж это страшно. — Это не твой автобус? — Я поеду на такси. Должно быть я выглядел сейчас предельно глупо, потому что ты просто глухо засмеялся в воротник потрёпанной кофты. Ну и пусть, сейчас я счастлив настолько, что моя душа преждевременно готова отправиться в рай, а сердце с гулкой болью выпрыгнуть из груди, оставшись на сером асфальте до самого утра.