***
Дазай ненавидел куда-то выезжать. Он был не совсем пригоден для ведения переговоров — слишком всегда давил. Работа в Детективном Агентстве требовала иного, более тонкого подхода. И все же, он стоял сейчас, опершись плечом о сетку рабицу, в ожидании нужного человека. Черная тонированная машина подъехала ровно в назначенное время, выпуская из своих недр трех человек. — Столько лет прошло, Дазай-кун, я был даже слегка удивлен, когда ты связался со мной, — Анго Сакагучи, член специального департамента по делам одаренных, поправил на тонкой переносице круглые очки, внимательно следя из-под них за движениями Дазая. Для Анго не стало сюрпризом, когда после весьма любезного приветствия Осаму шагнул к нему за спину и выхватил спрятанный за поясом пистолет. Последовал сухой щелчок взводимого курка и внутренне Анго передернулся, представив невозмутимо-убийственное выражение лица Дазая в эту секунду. Затылок холодило от ощущения ледяного дула глока. — А у тебя крепкие нервы, Анго, раз ты все же пришел. Неужели думаешь, что я тебя простил? — Я тот, кто подчистил твои счета… — не стал распыляться Сакагучи, проблемы с совестью относятся к нему лично и никак не затрагивают детектива, — За тобой должок, разве нет? Да. В этом и был смысл. Ведь единственный, кто мог так мастерски сокрыть следы гибели столь сильного и опасного эспера как Накахара Чуя. Спонтанные разрушения, общественные волнения, хоть что-то, что поручили бы сокрыть МВД.***
Сохранять маску всезнающего спокойствия становилось все сложнее. Пазл сошелся идеально, но получившаяся картинка Дазаю совершенно не нравилась. Будто неумелый художник решил склеить несколько своих неудачных работ в еще более неудачную. Именно поэтому антиэспер никак не мог наконец успокоиться и отпустить эту ситуацию. Объединение Агентства и Мафии не стало чем-то неожиданным, однако Осаму все еще не понимал некоторых деталей этого плана. Снова задействовать Кью… Твою мать, Дазай никогда бы не подумал, что так сильно полагается на способность этого коротышки, держа ее где-то на подкорке мозга. Каждый день новое открытие. Дом, где держали мальчишку, на самом деле очень походил снаружи на некую хозяйственного назначения пристройку, годами не использовавшуюся, а потому покосившуюся и заросшую плющом и паутиной. Слишком просто. Жужжание мыслей почему-то перерастает в фантомный зуд прямо под гипсом. Люди чувствуют себя раздражающе беспомощными, когда не могут получить то, чего хотят. Например, пройтись ногтями посередине предплечья, унимая неприятное ощущение на коже. Странно, под бинтами такого не было. Вспышка на секунду ослепляет, заставляя зажмурится. Из-за деревьев к сараю стекаются шестерки Гильдии. «Ловушка, хах». Оставалось надеяться, что те двое, стоящие впереди, достаточно разумны и не станут бездумно убивать столь ценный кадр как Дазай Осаму. Он бы на их месте не стал. Огромный валун, прилетевший прямиком в одного из главных, стал неожиданностью для всех присутствующих. Звуки выстрелов, крики, поднявшаяся столбом пыль. Могло ли это быть правдой? Да уж куда реальнее фантомного чувства облегчения и радости, посетившей Осаму в этот момент. Он все же был прав с самого начала. Чуя появился в своем привычном одеянии, будто и не было за плечами этих четырех лет (Дазай бы подумал «разлуки», но он не был сентиментален, поэтому оборвал мысль). Разве что отросшие почти до середины спины волосы, заплетенные в тугую косу выдавали изменение времени. Чуе не шло, слишком уж выдавало в мафиози омегу. — Невозможно! — закричали совсем рядом, выдавая свое местоположение, — Этой засады не было в тактическом прогнозе… Глупым людишкам стоит запомнить, что привлекать к себе внимание криками, когда собираешься нападать — не самая лучшая затея. Осаму одним прикосновением возвращает вырвавшиеся из тела врага виноградные лозы обратно. Прости, но сегодня без этого. Дазай едва удерживается от того, чтобы не оборонить, что ему вовсе не нравятся игры со связыванием и ловит себя на том, что настроение как-то незаметно для самого Осаму взлетело просто заоблачно. Чуя появляется из-за спины почти беззвучно, чтобы с ноги отправить Стейнбека пропахивать землю собственным телом. Вот об этом Дазай и говорит — тихие атаки и выверенные действия.***
То, как Чуя сорвется вызволять Кью, заставило Осаму задуматься о пресловутом материнском инстинкте, присущем всем, чье тело способно родить. Сам детектив предполагал, что это какая-то извращенная форма чувства ответственности, граничащая с совершенно необоснованной симпатией, а обладают им лишь самые мягкотелые. Вот у его родителя такового не наблюдалось. Дазай никогда не задумывался, хорошо или плохо это было для самого Осаму. Спустившись на самый нижний этаж, Дазай обнаружил замечательную картину: взмыленный рыжий, перекинув косу за спину, усердно высвобождает мальчишку из тесных и недружелюбных объятий ветвей, как можно аккуратнее отсекая те ножом. В который раз Дазай задумался, не проще ли убить столь опасного ребенка? Хотя, если антиэспер задаст этот вопрос вслух, то наверняка заденет и самого Накахару. Оставшись в стороне от главного действия, Дазай прибрал к рукам страшного вида куклу и, улыбаясь во все тридцать два, пристроился сзади бывшего напарника. — Куклу, — строго и, кажется, сквозь зубы, произнес Чуя, даже не оборачиваясь. — Ооо, нет. Оставлю ее у себя на случай непредвиденных обстоятельств. В конце концов, моя способность — единственная мера предосторожности. По слегка напрягшимся плечам было видно, что бывший напарник едва удерживается от гневной тирады и парочки хороших тумаков. Вот только почему-то молчал. Никогда раньше Чуя не удосуживался сдерживать поток брани, лившийся из него на Дазая, и причина сегодняшней дисциплины для Осаму была не слишком понятна. Неужели настолько сильно обиделся?***
— Ты хочешь использовать «порчу»? — спрашивает Накахара. Какой глупый вопрос. Что же еще остается, если лавкрафтовы щупальца не поддаются «Исповеди»? — Нас двоих прозвали «двойной черный», потому что после ночи «порчи» наступает день разрушения вражеских зданий, как ты можешь помнить. Если я не успею, ты умрешь. Если ты не используешь «порчу» — мы оба умрем, потому что эта дрянь не выглядит дружелюбной, — Дазай без улыбки кивнул на громаду из плоти в центре образовавшейся в результате масштабной стычки просеки, — Выбор, как видишь, за тобой. «Когда ты так говоришь, у меня не остается выбора» — примерно таких слов ожидал Осаму, но, к его чистейшему удивлению, Накахара молчал. О чем он там, черт возьми, задумался?! Всю его жизнь Чуя соглашался почти мгновенно, потому что его жизнь была приемлемой жертвой за сотни спасенных. Что изменилось? — У меня нет повода доверять тебе, — проговорил наконец Накахара, снимая перчатки, — Однако верить тебе я все еще могу.***
Бледная перебинтованная рука перехватывает ту, что по локоть в крови. «Враг уничтожен. Отдохни, Чуя.» Смех стихает вместе с фантомным гудением воздуха — Накахара без сил валится на мягкую после его «игр» землю. — Ты… Черт… Дазай… Если дело кончено, останавливай меня сразу же, — произносит так, будто нисколечки не удивлен подобному поведению напарника. Какие мы обидчивые, четыре года прошло, Чуя! — Ну, я чуть-чуть задержался, но… Это было так интересно, что я засмотрелся, — растягивает гласные Осаму, тут же получив в плечо за свое поведение, — Что, даже не попросишь донести тебя до базы? — эти слова были произнесены уже над бессознательным телом бывшего напарника. В прочем, не важно. Дазай все равно не стал бы тратить свое время и силы.***
В большом зале пусто. Картина, на которую с интересом смотрит Дазай едва ли занимает четверть стены. Смотря на нее, детектив думает совершенно о другой картине, что, будто, нарисовал сам. Шаги совсем близко совершенно не сбивают с мысли, а, скорее, дополняют ее. Словно красивая рамочная композиция — началась с Хироцу и им же закончится. — Для понимания живописи требуются жизненный опыт и время, — начинает разговор Рюро, усаживаясь на соседнюю скамейку. — Я и сам такое нарисовать могу. — Ты талантлив во многих вещах… хотя… — мужчина не сдержался от смешка, — Помнишь, как ты рисовал автопортрет в главном офисе? А когда Элис увидела его, то подумала, что это вражеская проклинающая способность и подняла шум, — смех обоих ненадолго наполнил зал галереи. — Хироцу-сан, вы мне очень помогли, — с улыбкой произнес Осаму, поворачиваясь к Рюро всем телом. — Разве я был полезен? — Именно. Хотя соврать мне насчет Чуи, чтобы я заинтересовался его жизнью, не самый лучший способ вновь сделать нас напарниками. — Не понимаю, о чем ты, — Хироцу произнес это настолько серьезно, что Дазай на мгновение потерял дар речи.