She is

***

— Ваш кофе остыл. Так кратко и немного грубо — даже намеренно грубо — встретила Зельда Лилит, спустившуюся из выделенной ей комнаты на кухню следующим днём. Спеллман переводит взгляд на часы, показывающие почти два часа дня, и недовольно хмыкает. Зельда была организованной и даже в самые ужасные времена не могла себе позволить присоединиться к семье так поздно. Даже когда разговаривать с родственниками не было и малейшего желания. — Я не очень люблю завтраки. Бессмысленная трата времени. — Лилит лишь ухмыляется на недовольство Зельды, гадая, хороший ли признак такая заинтересованность или же плохой. Она притягивает к себе кружку кофе, согревая его в ладонях. — Выдалась бессонная ночь, так что спасибо за кофе. У Спеллман возникает желание натянуть усмешку и узнать, что же сделало ночь Мэри такой беспокойной, но страх попасть в свою же ловушку пересиливает. По каким-то причинам у Зельды не получалось врать Мэри достаточно убедительно. Врать, что она прекрасно спала, когда провела несколько часов в попытках выкинуть из головы обычную школьную учительницу, ворвавшуюся в её жизнь и испортившую её к чертям. Теперь Мэри Уордвелл затягивает в паутину и её, Зельду, а не только племянницу, которая с радостью слушает ложь, поддаётся каждой манипуляции, а после благодарит за помощь. Так что Зельда предпочитает не задавать лишних вопросов, игнорировать на несколько мгновений участившийся стук сердца, не вспоминать, как прошлой ночью в ней разгоралось желание каждый раз, когда она вспоминала их странный поцелуй, когда чувствовала, как горят губы от недавних касаний и болезненного укуса. Запрет на подобные мысли действует совершенно противоположным образом, флешбэками возвращая возникшие минувшим вечером чувства, а затихший не более чем на сутки странный голос в голове пробуждается. Спеллман едва успевает выкидывать из головы целые фразы, которые может назвать не иначе как «неприлично наглым флиртом». Злость на саму себя, на слабость к Мэри вспыхивает в груди, и она переворачивает страницу поваренной книги Хильды слишком яростно, едва не разрывая её. Зельда ищет посильный для её навыков готовки рецепт с учётом ограниченности в продуктах. Объяснить себе желание приготовить ужин, как и собиралась несколько дней назад, она не может, тем более что, спустившись утром на первый этаж, открыла входную дверь, надеясь, что туман чудесным образом рассеялся и она сможет выставить навязанную не иначе как самим Сатаной гостью из дома. — Собираетесь готовить? Думала, вы не очень это любите, — Лилит спрашивает осторожно. — Я могу помочь. — Вы умеете готовить? — Зельда поднимает вопрошающий взгляд на демонессу. Она уже знает ответ, а Лилит не говорит, что предпочитает человечину в сыром виде. — Вот именно. Мэри злится на ведьму, которая вернулась к привычным грубостям, поэтому забирает миску миндального печенья и кофе и уходит в гостиную. Ей понятны реакции Спеллман, и она абсолютно уверена, что скоро это закончится, терпение лопнет, а захватившее их обеих прошлым вечером вожделение вернётся, позволив продолжить их игру. Но прямо сейчас мысль об убийстве в ведьмином доме кажется слишком привлекательной, чтобы от неё так просто отказываться. И Лилит решает уткнуться в оставленную Зельдой «На восток от Эдема». Через пару часов в гостиную начинает проникать приятный запах розмарина, тимьяна и карри, пробуждающий аппетит. Спеллман стоит возле плиты, даже спиной ощущая присутствие Мэри, бесшумно вошедшей на кухню. Столь же тихо Лилит проскальзывает мимо Зельды, невольно вдыхая терпкий сложный аромат, так подходящий ведьме: древесные ноты сочетаются с перцем, пачули, мускусом и чёрной розой. — Можно? — Демонесса кладёт руку на кофейник и получает в ответ лишь сдержанный кивок. Она вновь греет кружку с бодрящей жидкостью в ладонях, не желая ждать. — И что это будет? — Лилит делает глоток кофе и наблюдает, как Спеллман помешивает что-то на сковородке. — Гора угля, если вы не перестанете меня отвлекать, — раздражённо бросает в ответ она, а затем корит себя за то, что всё же поднимает взгляд на Мэри и будто вновь теряет контроль. — Выглядит это идеально, — не отводя обжигающего взора от Зельды, произносит Лилит, замечая, как на мгновение обрывается дыхание ведьмы. Все недавние планы Спеллман делать вид, что между ними ничего не происходит, сгорают в адском пламени, когда она окунает палец в горячий соус, а затем кладёт его себе в рот, медленно слизывая. — Не могу понять. Будто чего-то не хватает. — С совершенно невинным выражением лица Спеллман вновь касается соуса. — Попробуйте. — Будто какая-то субличность берёт контроль над телом Зельды, которая протягивает руку к Мэри и едва заметно улыбается. На губах Лилит появляется хищная ухмылка. Попытки Спеллман играть с ней веселят, а странное предвкушение растекается теплом в груди. Лилит знает, что ведьма не стала бы протестовать минувшим вечером, если б она решила отдаться желаниям, а не только тешила себя вкусом чужой крови на губах. Но отчего-то ей было любопытно смотреть, как в Зельде борются желание и попытки обесценить возникающие чувства. Она испытывала те же эмоции и сомнения, но демонесса уже очень давно признала безоговорочную победу пороков над благоразумием. Сотни — если не тысячи — лет назад. И сейчас опасения, высказываемые голосом разума, не идут ни в какое сравнение с силой желания, одолевающего её. Лилит заставляет Спеллман ждать лишь мгновение, после чего наклоняется ниже, притягивая её властной хваткой за запястье. Она не отводит взгляда от ведьмы, и когда губы обхватывают палец Зельды, в её глазах разливается чистая похоть, контролировать которую нет ни малейшего желания. Лилит видит, как невольно расширяются зрачки Зельды, замечает, как сбивается её дыхание, всё тело напрягается, а от лёгкого дразнящего движения языка Мэри черноту зрачков Спеллман заполняет вожделение. — Возможно, стоит добавить немного перца. Для остроты. — Лилит разжимает пальцы, замечая на запястье белые следы. Она приближается к Зельде со спины, опаляя дыханием шею. — Вы играете с огнём, мисс Спеллман. И нужно помнить, что так можно обжечься. Мэри кладёт руку на спину там, где были шрамы, не исчезающие со спины Зельды даже при использовании мазей и магии, и ведьма невольно содрогается от прикосновения к ним и напрягается, пытаясь контролировать себя. Пальцы сменяются ногтями, которые ощущаются слишком сильно через тонкую ткань платья, а взгляд Лилит с жадностью скользит по профилю повернувшейся к ней вполоборота Спеллман. Одолевающие Зельду желания можно заметить и без особых способностей к эмпатии или чтению мыслей. То, как обрывается, а затем вновь учащается дыхание, не ускользает и от внимания демонессы, прежде чем ведьма приходит в себя. — Я обещала вам ужин, помните? Это слишком непривычное для меня занятие. А вы… — Зельда поворачивается к Мэри, оставляя соус без внимания буквально на пару мгновений. — Вы мне очень сильно мешаете, мисс Уордвелл. — Спеллман мягко кладёт руку на грудь Лилит и отталкивает её. Ухмылка невольно касается её губ. — Так что уйдите. А в качестве аперитива, — Зельда вновь сокращает расстояние между ними до минимума и намеренно бросает долгий взгляд на губы Мэри, а затем поднимается обратно к голубым глазам — выглядеть спокойной в её присутствии становится непосильной задачей, — можете взять что-то из холодильника. Лилит делает шаг назад с привычной ухмылкой на лице, которая, кажется, не исчезает никогда. — Я могу потерпеть. — Она магией возвращает кружку в руку и садится за стол, продолжая наблюдать за ведьмой. Книга материализуется в её руках в мгновение ока, и демонесса заставляет себя скользить взглядом по строчкам, нервируя ведьму присутствием. Цыплёнок запекается ещё около часа, а затем в духовку отправляется яблочный десерт. Лилит переворачивает страницы крайне медленно, постоянно отвлекаясь на действия Зельды, которая время от времени проходит непозволительно близко от неё. Доставая цыплёнка, Спеллман отправляет её в погреб, граничащий с моргом, чтобы выбрать бутылку вина на свой вкус. Запах формалина чудесным образом исчезает, когда Лилит входит в тёмное помещение, освещённое лишь тусклой лампой у двери. Она скользит взглядом по полкам в форме сетки, специально предназначенным для бутылок, и выбирает пино-нуар 1955 года, невольно вспоминая, чем занималась в этот период. Кажется, гостила в Швейцарии, познакомилась с Эрикой Манн, которая ненадолго смогла вырваться из охватившей её депрессии. Хотя, возможно, это был 1957. Но кто будет считать? Уж точно не дьяволица, прожившая в этом мире порядка шести тысяч лет. — Надеюсь, вы не против пино-нуар пятьдесят пятого года, мисс Спеллман. Лилит нравится называть Зельду так формально, когда каждое второе произнесённое предложение наполнено каким-то подтекстом. В гостиной журнальный столик придвинут ближе к дивану, и на нём их ждут два бокала и цыплёнок с салатом. Спеллман слишком явно нервничает, поправляя идеально расставленные тарелки на столе и подушки на диване. — Мисс Спеллман, мы не на светском приеме у леди де Мейер. — Лилит ловит ладонь Зельды своей и мягко сжимает, пытаясь успокоить. Палец скользит по тыльной стороне, осторожно поглаживая, а губы трогает лёгкая улыбка. — Почему это имя звучит так знакомо? — Спеллман будто говорит сама с собой, всё ещё избегая прямого взгляда на Мэри, несмотря на то что мимолётное прикосновение действительно немного успокаивает. — Лондон, верно? Кажется, я была на паре раутов в 1889. Зельда осторожно высвобождает руку и, наконец присаживаясь на диван, откупоривает бутылку вина. Пино-нуар всегда было одним из её любимых сортов, его сложный аромат каждый раз удивлял разнообразием. Иногда Зельде попадались экземпляры с нотами корицы, и это были её любимые. — Должно быть, мы не совпали во времени. Я бы определённо вас запомнила, мисс Спеллман. — Лилит даже не может вспомнить, как именно выглядела в тот год, чьё тело использовала, но смутные и жаркие воспоминания о рыжеволосой девушке прорываются в её память. Хотя, возможно, это лишь фантазия. Спустя столько лет сложно быть в чём-то уверенной. — У меня был друг, с которым я приходила на эти вечера… Не слишком традиционный, как я выяснила, застав его с мужем Ольги. Хотя для неё это не было неожиданностью. — Зельда делает глоток вина и с ухмылкой переводит взгляд на Мэри, которая изучающе на неё смотрит и продолжает почти неощутимо скользить пальцами по руке. — Смею предположить, что вы прекрасно провели вечер и без него. Спеллман кажется, что Мэри читает её мысли — иначе откуда ей знать о кареглазой брюнетке, с которой она беседовала весь оставшийся вечер? Ну, не только беседовала. В молодости она всегда была открыта экспериментам и впечатляющим людям. Она никогда не слышала отказов, когда находила подходящую жертву и включала обаяние. Женщина, захватившая её внимание в тот вечер, была в чём-то пугающей — казалось, что она могла причинить боль, всецело наслаждаясь этим. Но какое это имеет значение, если ты любишь новые впечатления, а партнёра выбираешь на один раз? Возбуждение от этих мыслей было сильнее страха. И Зельда не была разочарована. — Я прекрасно знаю, как могли заканчиваться рауты у леди де Мейер, — произносит Лилит, замечая, как удивлённо приподнимаются брови Спеллман. — Там можно было встретить действительно интересных людей. Мои визиты на светские приемы тоже так заканчивались. Несколько секунд молчания тянутся будто целую вечность. В голубых глазах Зельде чудится что-то знакомое, чего она словно ещё не понимает. Будто какой-то кусочек головоломки лежит на поверхности и ждёт, пока его поставят в нужное место, но ведьма не может его даже увидеть. — Я бы тоже вас непременно запомнила. Но Зельда помнит лишь кареглазую брюнетку. Неожиданно звенит таймер на духовке, разрушая тишину. Взгляд Спеллман тут же устремляется в сторону кухни, и ведьма привстаёт, но её останавливает рука Мэри. — Я разберусь с этим. ________________________ Мне очень сложно далась эта глава. И она мне совершенно не нравится. У меня уже написана половина к следующей, но эту я никак не могла завершить 🙈 Простите меня за это. Так что давайте надеяться, что следующая часть выйдет быстрее. Надеюсь, действительно пройдёт меньше чем две недели.