***
Федя вернулся в свой кабинет и уселся за свой компьютер. В голове было пусто. Сколько он не силился, он не мог вспомнить ни единого слова из статьи, которую сдал вчера. Словно писал ее вовсе не он. Перед отправкой он зачитал ее до дыр, то и дело исправляя мелкие недочеты. А пока дорабатывал рукопись, так вообще едва ли не заучил каждое слово. Если бы она только сохранилась! — Я могу попробовать найти статью, — предложил Костя, пока Чалов сидел и пялился в монитор, — все же, я виноват в том, что навел у вас на столе порядок. — Я думаю, что это не поможет, — обреченно произнес Федя и на несколько секунд замолчал, словно восстанавливая в памяти последовательность недавних событий, — мне кажется, я ее просто выбросил. — Но Вы же все равно помните, что там было, — уверенно, без намека на сомнения отозвался Кучаев. — В том то и дело, что не помню. Такое чувство, что ее просто стерли из моей памяти, — Чалов закрыл глаза и потер виски. Как будто это могло помочь его мозгу усиленнее работать. — Но Вы сказали Кириллу Анатольевичу, что все помните… — прошептал Костя и с тревогой посмотрел на него. — Я соврал! — выпалил Чалов и тут же продолжил, пока его не поняли превратно, — вернее, я был уверен, что все помню. Но оказалось, что ни черта… — Тогда я могу помочь вспомнить, — улыбаясь, сообщил Кучаев. — И каким же образом? — с сомнением приподняв брови, спросил Чалов. — Ну, я же ее читал, — пожал плечами Костя, — когда убирался. Заметил интересный кусок, а потом не смог оторваться. — Читал? — недоверчиво уточнил Федя, растерянно смотря на него. — Ну да, — признался Кучаев и даже слегка покрылся румянцем под этим потерянным взглядом. — И даже что-то запомнил? — с надеждой в голосе переспросил Федя. — Конечно! — Блин, Костик, я тебя обожаю! — воскликнул Чалов, широко улыбаясь, — давай, садись рядом, будем писать вместе. Ты же хотел стать настоящим журналистом! Следующие несколько часов Федя вместе с Кучаевым провели за написанием статьи. Костя вспоминал основные моменты, а Чалов сначала просто записывал, а потом делал из этого скелета нечто похожее на его предыдущую статью. Впервые за последние несколько месяцев это вновь приносило ему удовольствие. Федя поймал себя на мысли, что ему нравилось работать вот так: вдвоем, делясь мнением о написанном, споря над какой-нибудь запятой, когда один из них утверждал, что она там необходима, а второй пытался доказать, что лишняя. А еще Костя то и дело касался его руки, наклоняясь ближе к монитору, и много смеялся, даже над самыми неудачными шутками. Чалов не понимал, было ли это неумелыми попытками флирта или он вел себя так со всеми? Конечно, Феде было приятнее думать, что первое. Ему откровенно льстила Костина симпатия, но данное себе давно обещание вынуждало игнорировать все знаки внимания. Спустя пару часов статья была закончена, и довольный Федя откинулся в кресле: — Спасибо, Костик, ты настоящее чудо, — улыбнулся он, хотя понимал, что ходит по краю. Если он своими неосторожными словами даст ему ложную надежду, это будет не очень красиво с его стороны. Но поделать с собой он ничего не мог и не отказывал себе в удовольствии наблюдать за тем, как забавно краснеет от его похвалы Костя, смущенно опуская взгляд. — Не за что, Федор Николаевич, — выдохнул Кучаев, — для этого я сюда и пришел! — О, дорогой, после того, что у нас тут было, я теперь для тебя просто Федя, — рассмеялся Чалов, похлопав по плечу Костю. — Договорились, хотите, то есть, хочешь кофе? Я смогу сгонять, — предложил Кучаев. — Не-е-е-т, — протянул Федя, вернувшись к работе, — еще немного и кровь у меня будет не красная, а коричневая и с кофейным вкусом. Сейчас отправлю статью Набабкину, и поедем домой. Время уже позднее, я и так тебя задержал. — Ничего, метро еще открыто, — пожал плечами Костя. — Какое метро! Я тебя отвезу, — твердо произнес Федя, не терпящим пререкательств тоном. — Но нам не по пути, а тебя, наверное, ждут, — без вопросительной интонации и совершенно справедливо напомнил Костя. — Никто меня не ждет, так что отказов я не принимаю. Если хочешь, можем твоего Игоря прихватить, если он еще тут. Федя сам не знал, почему соврал о том, что его никто не ждал. Его ждала Лера, к которой он с утра обещал заехать, и, скорее всего, с новой порцией претензий по поводу его задержки на работе. Поэтому выбор был очевиден: отвезти домой двух парней и слушать всю дорогу их треп, чем видеть недовольное лицо девушки.***
Арнор с трудом открыл ногой дверь, стараясь не пролить при этом чай. Нести в руках сразу два обжигающе горячих стаканчика было не только неудобно, но и опасно. Магнуссон сидел за ноутбуком, но вместо того, чтобы пытаться восстановить свою утерянную статью, болтал по телефону. — Прости, но мне придется задержаться. Я не знаю, во сколько освобожусь. И мне очень жаль, поверь. Я очень хотел встретиться с тобой сегодня. Да, конечно, завтра обязательно. И я очень скучаю по тебе. До завтра. Сладких снов. Обнимаю, — закончив свою слащавую беседу, Хердур убрал телефон и, все еще улыбаясь, посмотрел на Арнора, — о, спасибо, зайчик. — Не за что, — Сигурдссон поставил стаканчик на край его стола с такой силой, что немного расплескал чай по столу, — я думал, ты работаешь… — Да, конечно, работаю, — сделав глоток, Хердур кивнул на экран, — почти закончил. Небольшие детали, добавлю фотографий с Суперкубка и отправлю Кириллу. На объяснения Хердура Арнор не отреагировал. Куда больше процесса восстановления статьи его интересовало, кто был его собеседником, но задавать этот вопрос он не рискнул, посчитав слишком личным. К тому же, он обещал рассказать ему сам, как только у него появится девушка. Видимо, забыл. Или не захотел. А раз так, то мучить его расспросами было бы некрасиво. Мысли об этом настойчиво крутились в голове, не давая Арнору сосредоточиться. Он трижды за пять минут скосил глаза на Магнуссона, стараясь уловить его настроение. Ему по-прежнему казалось, что после разговора, свидетелем которого он стал, настроение Хердура стало мечтательным и совершенно нерабочим. И от этого внутри него проснулось давно забытое им чувство ревности. Он настолько привык к его присутствию в своей жизни, его заботе и опеке, что подозрения, что скоро это, возможно, закончится, его пугали. Арнор громко вздохнул, и этот вздох привлек внимание Магнуссона. — Все хорошо? Ты устал, зайчик? — Немного, — соврал он. Нет, он совершенно не чувствовал усталости. Желание работать исчезло совсем по иной причине, озвучить которую он просто не мог, считая, что просто не имеет на это права. Всю эту заботу он принимал, думая, что он для Хердура кто-то вроде младшего брата или племянника, и никакого романтического подтекста в его действиях не видел. Сигурдссон крутил чашку по блюдцу и даже не пытался вернуться к работе. — Надо закончить, совсем немного осталось, — Магнуссон подъехал к нему на стуле, — а потом поедем домой. Хорошо? Хердур сжал его плечо, и этот теплый, дружеский жест немного взбодрил Арнора, вызвав улыбку. — Херди, я тут подумал о твоем предложении. Ну, про выходные. Оно еще в силе? — Конечно, зайчик! — Тогда, давай в субботу? Магнуссон улыбнулся и потрепал его волосы, тут же отстраняясь и возвращаясь на свое рабочее место. — В субботу с утра. А сейчас давай заканчивать. Арнор послушно вернулся к работе и не смотрел в его сторону до тех пор, пока не поставил последнюю точку в своем переводе, оригинал которого, все же, чудесным образом сохранился на его ноутбуке. Арнору было приятно, что его согласие так обрадовало Хердура, и он впервые с таким нетерпением ждал предстоящих выходных.***
Ерохин вернулся в кабинет и вновь с хлопком закрыл за собой дверь. Головин, видимо уже привыкший к подобной эмоциональности, не вздрогнул, ограничившись лишь осуждающим взглядом, и убрал из рук телефон. Последние два часа он занимался тем, что разбирал личные сообщения Алексис в социальных сетях. — Все, Саша, убирай телефон. У нас дела поважнее. — И какие же? — Головин проводил его обеспокоенным взглядом. — Все чем, я… — начал Александр, — ну и Алексис, разумеется, занимались последнюю неделю, пропало! Номер, который должен был выйти завтра, потерян. — То есть, как потерян? — удивился Саша, — но разве нельзя его восстановить? Такого не бывает! — Значит, бывает. Восстановить ничего нельзя, так что у нас в запасе около двух часов и сотни писем на нас двоих. — На тебя и Алексис? — улыбнулся Саша, — значит, она приедет? — Нет, Саша… На тебя и меня. И Алексис не приедет! Ее нет в городе. Поэтому разгребать все это придется нам с тобой. — Почему? — улыбка тут же сошла с лица Головина, — когда-нибудь же она приедет? — Пока она будет отвечать на письма удаленно и по веским причинам не может присутствовать тут в редакции, — Ерохина задевало и пугало то, с каким нетерпением Саша ждал их встречу, и каждый раз, когда он рушил его очередную надежду, чувствовал себя отвратительно. Ему хотелось видеть его улыбающегося, а не с потухшим от разочарования взглядом. И тем более быть к этому причастным. — Я понимаю. Наверное, она просто прячется от внимания, — вздохнул Саша и уставился в свой монитор после того, как прогрузилась рабочая почта. Ерохин переслал ему с десяток писем, рассчитывая, что этого объема ему должно хватить на выделенные им два часа. Ему самому же предстояло ответить на объем куда более внушительный. За себя и за Алексис. И он надеялся, что это время они проведут в полной тишине. Саша действительно его не отвлекал, сидел молча, читая письма, и, кажется, совершенно забыл о присутствии Александра. А вот самому Ерохину сосредоточиться было сложно, как никогда. Он просто залип на лице Саши, на котором отражались все эмоции от прочитанных посланий. Он то улыбался, то хмурился, качая головой. А временами отчаянно краснел и прикрывал глаза ладонью. Ерохина разбирало любопытство, хотелось спросить, что именно заставляет его так смущаться, но он сдерживался и просто любовался им поверх экрана своего ноутбука. Он словно увидел его впервые и отметил про себя каждую мелочь: от торчащих в стороны волос до небольшой родинки на шее. И ему это нравилось. Настолько, что Александр забыл о сотнях писем, что ждали ответа, и о времени, отведенном им на выполнение работы. Он не спускал глаз с профиля Головина, далеко не сразу осознав, что, кажется, даже забывал дышать. В себя его вернул тяжелый вздох Саши, когда он отодвинул в сторону мышку и повернулся к нему. — Мне кажется, пора взять перерыв, — устало отметил Головин, развернувшись к Александру на своем стуле, — хочешь, я принесу нам кофе? — Проблемы? — вот у кого точно были проблемы, так это у самого Ерохина, который за прошедшие сорок минут дважды начинал читать одно и то же письмо, но не продвинулся дальше второго абзаца. Буквы отчаянно не хотели складываться в слова, а слова в предложения. — Нет, все хорошо. Просто, я не уверен насчет последнего… — Саша кивнул в сторону экрана, и Александр, воспользовавшись предложением, тут же подошел к нему. Встав за его спиной, Ерохин наклонился к экрану, перегнувшись через его плечо. — И что тебя так смущает? Элементарно, пишет какой-то школьник. Не может к девочке подкатить. Посоветуй ему элементарно начать с малого, выделять ее среди остальных, оказывать дружеские знаки внимания… — А если он ей не интересен? — задумался Головин. — Саш, у тебя что, в школе подружки не было? — усмехнулся Ерохин, посмотрев на его сосредоточенное лицо, — конечно, если ей лет пятнадцать, она сразу ему на шею не бросится. Тут терпение нужно. — Да была у меня подружка, — отмахнулся Саша, хотя голос его звучал совершенно неубедительно. — А друг? — выдал еще один вопрос Ерохин, сомневаясь, что Головин поймет его верно. — Конечно! Но парни — это совсем другое! — С этим не могу не согласиться. — С парнями намного проще! Они всегда говорят то, что думают, не ходят кругами, более уверены в себе, веселее и вообще… — А я смотрю, в мужчинах ты разбираешься куда лучше! — и эта деталь показалась Александру очень любопытной и заставила задуматься, а так ли нужна Саше эта виртуальная Алексис? От ответа на этот вопрос Головин в прямом смысле сбежал. За кофе. Ерохин проводил его смеющимся, немного лукавым взглядом. Саша казался ему все более привлекательным. И не только внешне, разгадывать его секреты становилось все более интересным. Закончив с необходимым для следующего выпуска минимумом, Ерохин с чувством выполненного долга отправил его Кириллу. Время приближалось к девяти, на улице начинало смеркаться, а в коридорах до сих пор были слышны голоса. Все, кого коснулась ситуация с пропажей материала, домой не спешили. Саша бездумно смотрел в монитор глазами, слипающимися от усталости. Они просидели далеко не два обещанных часа, и Александр, глядя на него, предполагал, что мозг Головина давно перестал воспринимать информацию, и все, что тот делал последние тридцать минут, делалось исключительно на силе воле и простом автопилоте. — Я думаю, мы с тобой можем быть уже свободны, — сказал Ерохин, закрывая все открытые документы и выключая компьютер. — Угу, — равнодушно отозвался Саша и посмотрел на часы, — хорошо. Надеюсь, что Алексис оценила нашу помощь. — Конечно, — грустно ответил Александр, наблюдая за тем, как он, поднявшись, пытался убрать бардак на рабочем столе, который сам же и развел, — она просила передать, что ты большой молодец. Ерохин знал, что его похвала не произведет на него особого эффекта, но не отметить его заслуги он просто не мог. — Я рад, — все так же равнодушно ответил Головин, — ну, я пойду тогда. До завтра! — Саш! — задержал его Ерохин, — я тоже пойду через пару минут. Если хочешь, я отвезу тебя. — Если тебе по пути и не особо сложно, — это неожиданное, но приятное предложение немного смутило Сашу, но, все же, особо долго не раздумывая, он согласился. — Вот и отлично! — Александр встал из-за стола, доставая ключи от автомобиля из ящика стола, — тогда идем. И по дороге мне расскажешь, чего это тебя так на нашей Алексис переклинило. Саша демонстративно закатил глаза к потолку, но спорить не стал и пошел за ним на стоянку. И эта молчаливая покорность Ерохину тоже показалась подозрительной. Единственный вывод, к которому он пришел, что Алексис для него не больше, чем образ. Который удобно идеализировать, для того чтобы занять им свои мысли и, может быть, заполнить пустоту в сердце. Когда они покинули территорию редакции, уже совсем стемнело. На улицах загорелись фонари, и на дорогах хоть и немного, но все же стало свободнее. — Итак, расскажи мне, почему ты, в свои двадцать три, запал на женщину, которую в глаза не видел? — спросил Александр, когда они выехали с парковки редакции. — Ну как же не видел, там же есть ее аватар, хоть и небольшой, но немного видно! — словно оправдываясь, ответил Саша, серьезно посмотрев на Александра, — к тому же, я уже говорил, что внешность для меня не главное. Как и то, что она старше. — А у тебя уже были отношения с человеком старше, чем ты? — Ерохин посмотрел на него боковым зрением, не отвлекаясь от дороги, отметив для себя, что этот вопрос на миг, но все же заставил Сашу задуматься. Он специально не стал делать акцента на половой принадлежности его бывших романов, заменив его обобщающим понятием. — Да, были, — честно признался Саша, отвернувшись к окну, — да и друзья у меня, в основном, все старше. — А тот парень, о котором ты говорил. Он тоже был старше? — Ерохин, несмотря на свой большой опыт работы в журнале и отличное чутье, впервые не знал, с какой стороны подступиться, чтобы вытянуть интересующую его информацию. — Школьный друг? — уточнил Головин, — да, на пару лет. Я был в девятом, а он в одиннадцатом. — Как интересно. Обычно старшеклассники с мелкими дружбу-то не водят, — он с прищуром посмотрел на него, — ты уверен, что был для него другом? Может, он был… — Конечно, мы были друзьями! — вспыхнул Саша, — просто друзьями, не больше! — Саша! — Ерохин еле сдержал свой смех, укоризненно покачав головой, — я предположил, что он был сыном подруги твоей мамы и поэтому с тобой общался! О чем ты сейчас подумал? Ну и молодежь пошла! Чуть что, сразу пошлые мысли! — Ни о чем таком я не подумал… — пробурчал Саша и развернулся корпусом в сторону окна. До дома Головина они доехали в молчании. Больше вопросов у Ерохина не осталось, все, что он хотел, он узнал. И был практически на все сто процентов уверен, что его предпочтения Саша разделяет.