Глубина резкости и чувств

      Для Ильзата подобные вечера были в новинку. Не то чтобы раньше он не был на каких-то банкетах, конечно, был, но чаще всего это было в родном городе, когда он выполнял роль приглашенного фотографа на банальных свадьбах. Восторга и удовольствия такая работа не приносила, снимать толпу выпивших гостей и глупые, порой пошлые, конкурсы с претензией на юмор было каторгой. Но выбирать ему тогда не приходилось, ведь снимая природу, много не заработаешь. Честно говоря, реального заработка она не приносила совсем. Поэтому все пейзажи снимались исключительно для души и красоты портфолио.              Сегодняшнего вечера Ильзат ждал с особым предвкушением. Ему было любопытно понаблюдать за коллегами в неформальной обстановке и после пары бокалов чего-то покрепче, чем кофе. Сам он не был любителем алкоголя, поэтому пить собирался исключительно сок. А еще ему хотелось посмотреть со стороны на Кирилла, почему-то именно он вызывал в нем самые противоречивые чувства. Ахметову было интересно, каким себя покажет их главный редактор вдали от своего кабинета, в расслабленной и непринужденной обстановке, где стирались грани руководитель-подчиненный.              Первые тридцать минут ничего интересного не происходило. Сотрудники неспешно собирались в ресторане, кучкуясь по отделам или кружками хороших знакомых. Сам Ильзат еще не успел завести друзей, разве что Арнор был ближе, чем остальные. Но тот еще не приехал, поэтому Ильзату ничего не оставалось, как сидеть со стаканом колы у барной стойки и лениво ковыряться в телефоне, иногда поглядывая на коллег. Он с ревностью смотрел на нанятого для этого вечера фотографа, который неспешно обходил всех, ловя удачные или не очень кадры. Ильзат и сам был бы не против поснимать, все равно ему заняться было нечем, но Игорь Владимирович в этом вопросе оказался непреклонным — в этот вечер его сотрудники должны были отдыхать. А обо всем остальном позаботятся специально нанятые люди.              Спустя еще сорок минут зал практически заполнился до отказа, а Набабкина до сих пор не было. Ильзат поймал себя на мысли о том, что расстроен этим фактом. Он понимал, что не приехать Кирилл не может, но его опоздание вносило в душу Ахметова какой-то диссонанс. В голове уже строились нелепые теории, где может быть Набабкин: начиная от банальной пробки по дороге, заканчивая тем, что его девушка слишком долго собиралась, и поэтому они задерживаются. Ахметов уже отметил, что никто не привел своих спутников, но для главного редактора они не авторитет. Да и есть ли у Кирилла кто-то, он не знал. Ильзат дал себе мысленный подзатыльник, личная жизнь Набабкина вообще не должна его интересовать!              По прошествии следующих двадцати минут Кирилл так и не появился, зато приехал Фернандес, и Ильзату показалось, что людей в ресторане стало ровно в два раза больше, а шуму прибавилось раза в три, не меньше. Ильзат всеобщего ажиотажа вокруг этого Марио не понимал. Да, он был звездой и, возможно, отличным парнем. Но, судя по виду, которым он демонстрировал свое пренебрежение к своему окружению, насчет последнего Ахметов сомневался. Поэтому, почему все вдруг дружно решили, что обязательно должны представить себя Марио, он не понимал и принимать участие в этом не собирался.              Ильзат еще долго бы сидел, издали разглядывая образовавшуюся вокруг Фернандеса толпу, потягивая ставшую уже теплой и противной колу, но его отвлек невесть откуда появившийся Арнор, который потащил его за собой, ничего не объясняя.              — Ну и что мы тут делаем? — спросил Ильзат, когда они оказались в небольшой комнатке, и Сигурдссон для надежности закрыл за ними дверь.              По всей видимости, это было чем-то вроде комнаты для особых гостей, что хотели остаться неузнанными и поужинать вдали от любопытных глаз. Но так как сегодня ресторан был только для них, приват-комната пустовала.              — Прячемся! — торжественным шепотом объяснил Арнор.              — Что? От кого? — недоуменно спросил Ахметов, присаживаясь на обитый бархатом диван.              — От всех! Там шумно и жарко. А еще этот Фернандес! Я его боюсь, — поморщился Сигурдссон.              — Ой, ли? — прищурился Ильзат, — что-то мне подсказывает, что не от Марио ты прячешься.              — Не говори глупостей. От кого я по-твоему могу прятаться? — сделал большие глаза Арнор.              — От дружка твоего белобрысого, конечно же. Если он узнает, что мы тут с тобой вдвоём сидим, он меня прибьет! — покачал головой Ильзат, — какая кошка между вами пробежала?              — Между нами не бегало кошек! — непонимающе уставился на него Сигурдссон, — о чем ты?              — А да, прости, я забыл, что ты не понимаешь, — вздохнул Ильзат и похлопал ладонью по дивану, предлагая Арнору сесть, — почему ты бегаешь от Хердура?              — Я от него не бегаю, — недовольно насупился Арнор, но рядом все же опустился, — с чего ты вообще решил?              — Вас обычно не отодрать друг от друга, а сегодня ты притащил сюда меня. Зачем, кстати?              — Мне стало одному скучно, — непосредственно ответил Сигурдссон, немного по-детски, обиженно вздыхая.              — Ну и когда ты успел наклюкаться? — Ильзат наконец-то понял причину странного поведения и блестящих глаз Арнора, — ты хоть закусывал?              — Не-а, я не хочу есть, — ухмыльнулся Сигурдссон, откидывая голову на спинку дивана.              — Ох, горе ты луковое, — вздохнул Ахметов, — сиди здесь. Я принесу тебе чего-нибудь перекусить, а то не доживешь до десерта.              — Ты сегодня говоришь какие-то странные вещи, то кошки бегают, то у лука горе, — вздохнул Арнор, прикрывая глаза.              Ильзат ничего на это не ответил, но за едой все же пошел. Заполнив тарелку разнообразными закусками, он быстро вернулся обратно. Хоть и действовал он поспешно, почти не глядя, но все же заметил появившихся в зале Хердура и Кирилла. Ильзат не хотел себе в этом признаваться, но появление этих двоих его обрадовало. И непонятно, чье больше. Он с трудом отказался от заманчивой идеи вместо себя отправить в комнату Магнуссона. Все же это попахивало легким предательством, а учитывая, что Арнор был едва ли не единственным, кто относился к нему, как к равному, а не как к стажеру, которого по доброте душевной и очень большим связям взяли на работу, пойти на это не мог. Конечно, это сравнение было утрированным. Но Сигурдссон был единственным, с кем он хоть как-то сблизился.              Сколько они просидели в той комнате, Ильзат не знал. Но когда принесенная еда закончилась, Ахметов отправил все еще немного хмельного Арнора проветриться, тайно надеясь, что пока тот будет идти в сторону выхода, его приметит Хердур. Он не знал, что между ними произошло, но искренне болел за их пару. То, что они лишь теряют время в своих недомолвках, было видно невооруженным глазом.       После того, как Сигурдссон послушно отправился в сторону летней веранды, Ильзат вернулся в зал. Усевшись на свое уже облюбованное место рядом с баром и взяв себе яблочного сока, он снова принялся наблюдать за веселящимися сотрудниками. Хотя стоило бы признаться, что теперь его взгляд приковывал, в основном, Кирилл. Набабкин вел неспешную, расслабленную беседу с Акинфеевым и выглядел очень стильно в черном костюме, который выгодно подчеркивал его стройную, подтянутую фигуру и бесконечно длинные ноги. Ильзат в очередной раз дал себе подзатыльник, смутившись неожиданным и непонятно откуда возникшим мыслям о длинных мужских ногах. Что вообще с ним сегодня произошло? Почему он залип на человеке, который вроде бы его ненавидит? Почему бы ему не понаблюдать за кем-то еще? Рядом с Набабкиным стоял Игорь, в не менее дорогом костюме, но взгляда Ильзата так не приковывал. Да, Акинфеева можно было назвать красивым мужчиной, но подобного интереса он не вызывал. А вот с Кириллом было сложнее. Ахметову хотелось заглянуть в его голову и узнать, чем этот человек живет и дышит. Может, дома его ждала жена с тремя детьми, и мысли Набабкина вились вокруг того, чтобы вывезти свою семью на отдых? А может, он держал дома пять котов или двух собак и раздумывал о том, чтобы успеть заехать в зоомагазин за кормом. Или в его квартире нет ничего, кроме тишины? Может быть, его никто не ждет? Нет, Кирилл вовсе не производил впечатление одинокого мужчины, но ведь это могла быть маска: жесткого и вспыльчивого руководителя, за которой скрывалось именно оно — одиночество?              От размышлений Ильзата отвлек телефон, и ему пришлось уйти в более тихое место, чтобы ответить на звонок. Он какое-то время поговорил с сестрой, которая в очередной раз просила его приехать и проведать родню. И привезти уже, наконец, невесту, потому что их мама «хочет нянчить внучат». Ахметов в очередной раз отшутился и быстро закончил разговор, который свернул в опасную для него тему. Ну не готов он был признаться, что, скорее всего, внучат они вряд ли дождутся. Ну а если и дождутся, то очень и очень нескоро.              Когда Ильзат вернулся обратно в зал, то обнаружил Набабкина за облюбованной им барной стойкой. Он сидел в противоположном углу и, морщась, цедил из шота какой-то напиток. Судя по лежащим рядом ломтикам лайма, там была текила. Ахметов долго наблюдал, как Кирилл пытался напиться, раздумывая о том, стоит ли подойти ему к нему или нет. Очень хотелось привлечь его внимание к себе, даже если это будет очередное недовольство в его адрес и подкол по поводу качества его фотографий. Ильзат не сомневался, что впоследствии пожалеет о своем решении, но ноги уже сами несли его к Набабкину.              — Ох, Кирилл Анатольевич, неправильно Вы текилу пьете, — сказал Ильзат, улыбаясь и усаживаясь рядом с ним.              — А я как раз сидел и ждал, когда же ты придешь и выскажешь мне свое «фи», — огрызнулся Кирилл, но сделал это так, что Ахметову захотелось улыбнуться, а не обидеться.              — Вот и я смотрю на Вас и думаю, кто же так пьет! — ухмыльнулся Ильзат, глядя, как рука со стаканом Набабкина замерла на полпути ко рту, — вы же так не напьетесь.              — То есть, тебе не терпится взглянуть на меня вусмерть пьяного? — спросил Кирилл, с любопытством глядя на Ильзата.              — Ага! Собирался выпросить себе прибавку к зарплате и оплачиваемый отпуск вне графика, — невинно похлопал глазами Ахметов и не без удовольствия отметил, что Набабкин все же улыбнулся.              — Мечта-а-ай, — протянул Кирилл и немного отпил из своей рюмки. Это зрелище доводило почти непьющего Ильзата до нервно дергающегося глаза. Чтобы так издеваться над благородным напитком? Это кем же надо быть!              — Боже, Кирилл Анатольевич, ну кто так пьет! Не оскорбляйте своим способом благородных ацтеков, что придумали текилу! — закатил глаза Ильзат. В его планы не входило злить Набабкина, но тот сам провоцировал.              — А ты откуда такой умный-то? — усмехнулся Кирилл, — ну покажи, как надо!              — Да легко, — согласился Ахметов.              Он нагло стащил один шот у Набабкина, залпом выпил содержимое, закусил долькой лайма и даже не поморщился. На что Кирилл восхищенно присвистнул, и это разлилось приятным жжением в груди. Или это все-таки из-за текилы?              — Нифига себе! — сказал, наконец, Кирилл, — это тебя в казахских степях научили?              — Почему в казахских? — не понял Ильзат.              — Ну или как они у вас там в Казахстане называются? — уточнил Набабкин.              — Вообще-то я из Киргизии!              — А это не одно и тоже? — прищурился Кирилл. Было непонятно: он всерьез или просто издевается.              — Нет, конечно! — возмутился Ахметов, — стыдно не знать, Кирилл Анатольевич!              — Да ладно, школу я давно закончил, и у меня по географии была двойка, так что мне простительно, — усмехнулся Набабкин.              — Так Вы, небось, еще Ленина застали? — передразнил его Ильзат.              — Ага, за одной партой с ним сидели, — фыркнул Кирилл.              — Тогда Вы неплохо сохранились, в отличие… от него, — поморщился Ахметов, — пьете кровь молодых девственниц?              — Предпочитаю девственников, они вкуснее, — огрызнулся Набабкин, — а еще кровь талантливых и девственных фотографов. Но ты не бойся, тебе не грозит.              — Да я и не боялся, с девственностью я распрощался давно, — ухмыльнулся Ильзат и расплылся в широкой улыбке.              — Знаешь, что, Ахметов? Ты меня утомил! — закатил глаза Кирилл, — я, пожалуй, поеду домой. Пока ты мне сам всю кровь не выпил!              — До завтра, Кирилл Анатольевич, — попрощался Ахметов. Что-то ему подсказывало, что ушел от него Набабкин не просто так. Это был самый настоящий побег. А значит, этот раунд остался за ним.              

***

      На прием Александр с Сашей приехали вместе. Головин всячески пытался выкрутиться, чтобы не напрягать его лишний раз, но все безрезультатно. Александр настоял на своем, заверив, что ему совсем не сложно, и Саша сдался. По дороге до ресторана Головин молчал. Но в этом молчании было столько напряжения, что Александр и без слов понимал, что именно так тревожит Сашу.              — Если ты хочешь узнать про Алексис, я отвечу, — не выдержав тишины, заговорил Ерохин, — нет, ее не будет. Да, у нее вновь дела.              — Но как же так, она даже пропускает встречу с Акинфеевым? – казалось, что такое поведение и самовольство, которое себе позволяла Алексис, все больше его восхищало, — и не боится?              — Видишь ли, помимо работы в журнале, она еще психолог, частный психолог, — на ходу придумал Александр, надеясь хоть как-то логически объяснить ее вечные отлучки, — а учитывая, что ее колонка одна из самых рейтинговых, ей сходит с рук еще и не такое.              — Правда? — воодушевился Головин, — а может мне просто записаться к ней на прием, чтобы, наконец-то, познакомиться с ней лично?              — Ну попробуй, — хмыкнул Ерохин, — если сможешь ее найти. Ты ведь понимаешь, что она не ведет прием «У Алексис». Не думал, что она может жить вообще в другом городе?              Об этом, конечно, Саша не задумывался. А ведь это замечание вполне справедливо. Отвечать на письма можно из любого конца света, не то что города. Отвернувшись к окну, Головин замолчал, не найдя подходящих слов.              — Мой тебе совет, как друга, — не отрываясь от дороги, продолжил Ерохин, — расслабься. Выкинь ты ее из головы! Вокруг сотни интересных людей. И рядом с тобой наверняка есть тот, кому ты нравишься. Тот, кто только и ждет твоего внимания…              — Не говори ерунды! — фыркнул Саша, — нравлюсь, а как же…              — Ты просто зациклен на ней, — вздохнул Ерохин, — и не замечаешь ничего вокруг. А ведь в реальной жизни куда интереснее.              — Я и живу в реальной жизни, — насупился Саша, словно ребенок, которого обвиняют в излишнем фанатизме, — ты же ничего про меня не знаешь!              — Так дай мне возможность узнать, — улыбнулся Александр, — не вспоминай сегодня о ней. Сам поймешь, насколько станет легче дышать.              — Попробую, — пообещал Саша, — но когда-нибудь ты меня все же с ней познакомишь?              — Обещаю. Ты все о ней узнаешь, — кивнул Ерохин, чувствуя, что Саша вновь загнал его в тупик, — только позже.              Головин, получив очередное обещание, оживился, и Александр, смотря на его довольную улыбку, мысленно проклял себя за слабость. Чем больше он ему врал и оттягивал момент, тем в худшем положении оказывался. Каким будет их разговор в дальнейшем, Ерохин уже не представлял. Он дал себе слово, что еще немного, и он обязательно все расскажет. А сегодня просто будет с Сашей рядом, заполнит все его мысли собой, вытеснив оттуда выдуманную, нереальную Алексис, которую уже сам возненавидел.              Тогда, несколько лет назад, ее образ казался всем находкой, шуткой, которая оказалась настолько удачной, что принесла журналу неплохой рейтинг. Красавица, так умело созданная с помощью компьютерной графики, покорила немало мужчин всех возрастов. Но то, что она станет для него самого соперницей, Ерохин не мог и предположить. И как теперь объяснить все Саше, Александр не представлял, а просто признаться ему в том, что влюбился, не хватало смелости.              С трудом отыскав место на парковке, Ерохин вышел из автомобиля и провел Сашу за собой на десятый этаж. Головин заметно нервничал, то и дело поправлял воротник белой рубашки, посматривая на себя в зеркальной стене лифта.              — Не волнуйся так! — Александр убрав его руку, сам поправил смятый ворот Сашиной рубашки, — это обычный корпоратив!              — Я знаю, но как я слышал, этот Фернандес… — начал Головин, смешно поморщившись, — ведет себя, как настоящая капризная телезвезда.              — Это так, — усмехнулся Ерохин и легко подтолкнул его к выходу, когда двери лифта распахнулись и до них донеслись голоса наперебой с музыкой, — но никто не заставляет тебя с ним общаться. Просто держись рядом со мной. Мы сбежим часа через два, если хочешь. А вообще, думаю, сегодня тебе и правда нужно повеселиться.              — Я не особо люблю алкоголь, — равнодушно произнес Головин, казалось, он вовсе не обратил внимание на то, что ладонь Ерохина задержалась у него на спине.              — Есть и другие способы повеселиться. И куда более приятные и невредные для здоровья — общайся, наслаждайся вкусной едой и музыкой, — дал указания Александр.              При входе в зал Ерохина задержали сотрудницы типографии, которым было крайне важно обсудить с ним последние новости и несущественные рабочие вопросы. Они отвлекли его буквально на пять минут, но за это время Головин уже успел найти себе компанию и теперь что-то обсуждал, стоя в небольшой кучке девушек из отдела кадров и бухгалтерии.              Александру ничего не оставалось, как занять столик в дальнем углу и попытаться тоже получить удовольствие от вечера. Его план по завоеванию внимания Саши пошел коту под хвост. Вообще, все действительно было так, как он предполагал. Марио особого интереса к присутствующим не проявлял, а спустя час так и вовсе исчез. Причем не он один. За ним куда-то пропал и Акинфеев. Но и замечено это было Ерохиным просто потому, что он не пил. А вот большинство его коллег уже мало обращало внимание на окружающих, поэтому отсутствие виновника торжества и высшего руководства заметили немногие.              Ерохин весь вечер наблюдал за Сашей в окружении коллег. Головин и правда воспользовался его советом, поэтому в общении себя не ограничивал. От каждой улыбки и взгляда, что он дарил другим, неопознанный зверь противно скреб в душе Александра. Он не сводил тяжёлого взгляда с Саши, который совсем, кажется, забыл о своей нелюбви к алкоголю. Со стороны было прекрасно видно, как Саша все больше и громче смеялся, щеки розовели, а глаза блестели. А Ерохину, что вызвался отвести его сегодня домой, досталась только чашка черного чая.              — Ты в нем дырку прожжешь, — рядом с ним приземлился Чалов, — того и гляди, задымится.              — Не болтай ерунды, вообще на него не смотрю, — отрезал Ерохин и показательно перевел взгляд в сторону.              — Тем не менее, ты понял, о ком я! — заметил Федя, скрестив руки на груди, — не узнаю тебя. Обычно ты подходил и брал.              — Он не заинтересован, — Ерохин всем видом давал понять, что этот разговор не приносит ему никакого удовольствия, — Саша по девушкам.              — Головин-то по девушкам? О, нет! — засмеялся Федя, — мне-то можешь поверить. Я натурал и не натуралов вижу.              — А я думал, это наоборот работает, — усмехнувшись, Ерохин повернулся к Чалову, — может, не такой уж ты и натурал, а?              — Я? — предположение Александра его больше удивило, чем оскорбило, — вообще-то, у меня Лера!              Все веселье разом сошло с его лица. Он, нахмурившись, сцепил руки в замок и, кажется, даже слегка надулся.              — Но ее наличие не мешает тебе прожигать дыру в твоем молодом стажере, — не унимался Александр, — и зря ты думаешь, что это не заметно. Так что, кто бы говорил.              — У меня Лера, — вновь повторил Федя, — так что, это исключено.              — Вот и у меня — исключено, — вздохнул Ерохин, делая глоток чая, — по крайней мере, до тех пор, пока он не поймет, что предмет его любви абсолютно нереален.              Но вот в то, что после этого у него появится хоть какой-то шанс, Александр сильно сомневался. Скорее всего, это будет итоговой точкой в их так и не начавшихся отношениях. После того, как обман вскроется, он станет для Головина мерзавцем, что все это время смеялся над ним и его чувствами.              Остаток вечера Ерохин старался находиться поблизости от Головина, ненавязчиво контролируя количество выпитых коктейлей и тесноту общения с представителями женского пола. Время приближалось к полуночи, когда Александр, все чаще зевая, коснулся плеча Саши, привлекая его внимание.              — Давай отвезу тебя домой? — развернув Головина к себе, Александр отвел его в сторону, подальше от лишних ушей, — думаю, уже достаточно.              — Ой, время-то детское! — поморщился Саша, — ты же сказал мне отдохнуть! Если ты устал, можешь ехать. Я доберусь на такси.              Такой поворот был для Ерохина неожиданным и совсем не радостным. Оставлять Сашу без присмотра совсем не хотелось.              — Даже не надейся, что я тебя тут одного оставлю, — подтолкнув его к выходу, Александр направился к двери.              — Не думал, что ты такой зануда, — проворчал Головин, но на выход все же пошел. Видимо, спорить со своим непосредственным руководством он все же не решался, хотя и выглядел, покидая ресторан, мягко говоря, недовольным.              После шумного ресторана на улице было непривычно тихо, прохожих значительно поубавилось, а дорога освещалась только фарами проносящихся мимо автомобилей и разноцветными витринами круглосуточных магазинов. Александр немного замешкался, чтобы отыскать в карманах пиджака ключи от машины, на время потеряв из виду Сашу, который нетвердой походкой шел чуть впереди. Остановившись, Ерохин осмотрелся и отыскал взглядом Головина, который приближался к пешеходному переходу. Он не успел окликнуть его, когда Саша, не обратив внимания на сигнал светофора, сделал шаг на дорогу. Все дальнейшее пронеслось для Ерохина, словно кадры кинофильма. Его ускоренный шаг, слепящий свет фар, больно резанувший по глазам, и грубый, болезненный толчок, когда он с силой оттолкнул Головина в сторону. Александр крепко схватил его в объятия, и они оба покатились по мягкому газону, а за их спинами, совсем близко, промчался автомобиль, из окна которого сыпались ругательства, лишь изредка разбавляемые цензурными словами. Прижимая к себе оцепеневшего от шока Сашу, Александр чувствовал, как его сердце билось в ускоренном темпе, он, казалось, забыл о необходимости дышать, во все глаза смотря на Ерохина.              Все звуки окружающего мира выключили, оставив лишь самые значимые, без которых мир перестанет существовать. Звук глубокого вдоха, без которого Саша бы точно задохнулся, легкий стон от запоздалой болезненной реакции на удар и саднящий бок. Саша, даже такой: растрепанный, испуганный, с широко распахнутыми глазами — был до безумия красивым. Ерохин пришел в себя, вынырнув из омута карих глаз напротив, когда на его предплечье сжались пальцы Головина. Он был уверен, что его сейчас грубо оттолкнут, но вместо этого Саша быстро облизал губы, пройдясь взглядом по его лицу. Горячий воздух его дыхания опалил шею Александра, вызывая легкое головокружение. Светло-каряя радужка глаз Саши почти полностью пропала, став черной, в глубине которой Ерохин мог бы разглядеть свое отражение. Последние мысли полностью покинули голову, оставив место лишь одной, бьющейся в висках именем «Саша. Саша. Саша». Дыхание уже обжигало его щеку, касаясь и без того пересохших губ.              Звуки включились так же резко и неожиданно. Александр услышал, как кто-то зовет его или замершего под ним Головина по имени, от чего пришлось обернуться и, прикрыв глаза от яркого света фар автомобилей, подняться.              Чалов, перебежав дорогу по переходу, остановился возле Ерохина и смущенно посмотрел на все еще лежавшего на спине Сашу.              — Простите, что лезу не в свое дело, но, кажется, вы выбрали не самое подходящее место! — наигранно серьезно произнес Федя и протянул Головину руку, подняв его на ноги.              — Ты не так все понял! — еще более тихим, чем обычно, голосом возразил Саша, — я выскочил на проезжую часть, и меня чуть не сбили. Сам не понял, как я так оплошал. Задумался, наверное. И если бы не Александр…              — Потом об этом, — Александр кинул на Федю как никогда серьезный взгляд, — ты что хотел-то?              — До дома подбросишь? — невинно улыбаясь, попросил Чалов, — тебе же не сложно, правда.              Ерохину, конечно, было не сложно. Но после его появления, которое было совершенно не вовремя, желания в адрес Феди были совсем иные.              — Ладно, идем, — согласился Ерохин и чуть замедлил шаг, позволяя Саше уйти немного вперед и не слышать их разговор, — ты специально это, да?              — И это твоя благодарность? — Федя наигранно обиженно вздохнул, — зато ты убедился, что он совершенно стопроцентно точно не по девочкам.              — Не на сто. Пока только шестьдесят пять процентов, — не согласился Ерохин, — но уже лучше. До этого я ставил сорок пять.              — А теперь он будет о тебе думать, вспоминать как приятно лежать под тобой, и процент вырастет.              — Девяносто девять и девять. — добавил Ерохин, посмотрев на Чалова.              — Что девяносто девять и девять? — не понял Федя.              — Это твои проценты, — пояснил Александр и ускорил шаг, чтобы догнать Сашу.