Глубина резкости и чувств

      Арнор не находил себе места и, словно раненый зверь, метался по кабинету, не зная, куда себя деть. Мысли в голове водили хороводы, а в груди неприятно ныло, заставляя чувствовать себя больным, хотя ни температуры, ни других признаков простуды у него не наблюдалось. Но вероятнее всего, он действительно был болен. Только по причине этой болезни ни один врач не дал бы ему листка нетрудоспособности. У причины его недомогания было имя — Хердур.              Он был влюблен в него с первого дня, когда еще зеленым студентом пришел на стажировку в редакцию. Даже спустя время, Арнор помнил, как завис, увидев высокого, статного и безумно красивого Хердура, который, на тот момент, показался ему очень грозным и суровым. Вскоре он убедился, что его первое впечатление было ошибочным. Магнуссон отнесся к нему на удивление тепло и за короткий срок стал для него самым близким человеком в редакции, тем, на чью помощь он всегда мог рассчитывать. Хердур был и оставался его единственной любовью, и Арнора абсолютно не пугало то, что он тоже мужчина. К тому же, Сигурдссон иллюзий относительно их отношений не питал, понимая, что не пара такому парню, как Магнуссон. Поэтому он старался жить нормальной жизнью, не обращая внимания на щемящее чувство, что обжигало грудь при каждом взгляде на Хердура и ласковом обращении: «Зайчик». С каждым разом это становилось все сложнее, ведь любить человека и понимать, что он видит в тебе ребенка, который нуждается в постоянной заботе и защите, было невыносимо.              Арнор понимал, что какао, которое носит ему Магнуссон, и то, что он вечерами отвозит его домой — банальное проявление заботы, словно он видит в нем младшего брата. Он знал, что был наивен и плохо понимал шутки, которыми обмениваются коллеги, но Хердур всегда оказывался рядом, вставал на его защиту и объяснял что-то непонятное, и Сигурдссону казалось, что именно так ведут себя родственники. А если учесть, что они были родом из одной страны и младший возраст Арнора, то вопросов, что давало ему повод вести себя подобным образом, не оставалось. А задумчивые взгляды Магнуссона в свою сторону воспринимать с романтическим подтекстом отказывался, чтобы не тешить себя ложными надеждами.              Но, тем не менее, иногда Сигурдссон позволял себе помечтать о том, каково было бы целовать тонкие губы Хердура. Как он целуется: нежно или страстно? Любит ли кусаться во время поцелуя? Так ли сильны его руки, как кажется со стороны? Мягкие ли его светлые волосы? Арнор в красках представил, как Магнуссон закрывает дверь их кабинета, вжимает его в стену и долго, сладко целует. Иногда он разрешал себе эти фантазии, несмотря на то, что возвращаться в реальность после них было тяжело, но они того стоили.              Сигурдссон понял, что все безвозвратно потеряно, когда случайно услышал телефонный разговор Хердура. Сомнений в том, кто был его собеседником, не было. Скучать он мог только по девушке, наличие которой Магнуссон почему-то предпочел скрывать. Хотя и обещал рассказать Арнору, как только она у него появится.              Арнор не понимал, зачем согласился на игру в волейбол. Действовал под влиянием ревности, а потом злился на себя и на Хердура за то, что дал себя уговорить, за проигрыш и ссору, в которую ввязался. А потом… Потом Магнуссон его поцеловал. Это было настолько неожиданно и так прекрасно, что Арнор боялся потерять сознание от переизбытка чувств. Но спустя пару головокружительных мгновений, осознание того, что Хердур точно так же целует кого-то еще, накрыло с головой. Собственные принципы не позволяли ему быть вторым, да и позволить обманывать ни в чем не повинную девушку он не мог. Ведь она не была виновата в том, что они любят одного и того же человека. Но первой Хердур выбрал ее.              И теперь ему оставалось лишь смотреть на него со стороны и молча страдать, несмотря на то, что Магнуссон уже который день пытался с ним поговорить. Но Арнор избегал этого разговора. Наверное, где-то внутри он понимал, что Хердур найдет слова, способные переубедить его. Он боялся сдаться и потерять контроль над ситуацией, а после и голову.              Арнор нервничал, ожидая появление Магнуссона, который, к счастью, весь день провел на выезде, освещая какое-то спортивное мероприятие. Сигурдссон сам не понимал, ждет он его возвращения или, наоборот, не хочет видеть. Меря шагами их небольшой кабинет, он размышлял, какие слова хотел сказать ему Хердур и какой ответ получить от него. И все сводилось к тому, что лучшим вариантом для них было бы оставить все, как прежде.              Но разве после того, что случилось, он сможет делать вид, что все по-прежнему?              Звук открывающейся двери вызвал у Арнора легкий приступ паники, учащенное сердцебиение и перехватившее дыхание. А также облегченный выдох, ведь в кабинете появился Ильзат.              — Привет, — бросил он и своевольно уселся в кресле Хердура, — ты чего такой бледный?              — Я? — удивился Арнор.              — Ну не я же! Я в принципе не бываю бледным, — усмехнулся Ильзат.              — Не знаю, — пожал плечами Сигурдссон, — я думал, это Хердур.              — Кстати говоря, что между вами двумя происходит? — вздохнул Ахметов, — раньше вас не оторвать было друг от друга, а теперь он ходит словно в воду опущенный, а ты дергаешься из-за любого шороха. Колись уже давай, упрямый ты исландец!              — Ильзат, я не уверен, что тебе будет интересно.              — А я уверен, говори уже, пока я не перешел к угрозам!              — В общем, — Арнор вздохнул, собираясь мыслями, — Хердур меня поцеловал.              — И? — округлил глаза Ильзат, чуть не упав со стула, — он настолько плохо целуется, что ты решил его тут же бросить? И теперь ты бегаешь от него, чтобы он не совершил попытку все исправить?              — Что? Нет, конечно! Все было прекрасно, — слабо улыбнулся Сигурдссон, — даже слишком.              — Вы поругались из-за того, что он слишком хорошо целуется? Или… — не унимался Ильзат.              — Нет! — прервал поток его мыслей Арнор, — просто… Просто я знаю, что у него есть девушка. Он обманывает ее. Это неправильно! И я не хочу быть вторым!              — Оу, — только и смог выдавить Ильзат, — не знал, что у него есть кто-то. Я думал, он…              Ахметов осекся на полуслове, понимая, что чуть не выболтал чужую тайну.              — Он что? — не понял Арнор.              — Ничего, — уклончиво ответил Ильзат, — но вы же поговорили? Ты ему все рассказал? Что не хочешь такого отношения к себе?              — Ты случаем психологией не увлекаешься? — вопросительно посмотрел на него Сигурдссон, — у меня такое чувство, что я на приеме у врача. Мы не разговаривали. Я сбежал.              — Очень умно — сбежать, а потом шарахаться от каждого звука, — покачал головой Ахметов.              — И что ты предлагаешь мне сделать?              — Просто поговорите уже! И решите, что вам делать дальше. Хердур не похож на человека, способного на предательство, или игрока на два фронта.              — Но я слышал его разговор! — упрямо твердил Арнор.              — Ты услышал, как он признавался кому-то в любви? Говорил: «Я обманываю свою девушку и заодно не против поцеловать Арнора!»? — поинтересовался Ильзат.              — Нет, но…              — Так, хватит страдать всякой фигней! — перебил Ахметов, — дожидаешься его и разговариваете! Если понадобится, я вас тут запру!              — А если он не захочет? — с сомнением переспросил Сигурдссон.              — Хердур точно захочет, — Ильзат был полон уверенности в своей правоте.              Время близилось к вечеру, когда Ахметов, наконец, ушел, спохватившись, что так и не скинул Набабкину фотографии с сегодняшней выставки. После разговора с ним Арнору стало немного легче. А решительности на разговор с Магнуссоном прибавилось.              Хердур вернулся поздно, когда Сигурдссон уже перестал ждать его, он бездумно смотрел на очередной текст, который ему нужно было перевести к следующему номеру, и не мог сосредоточиться. Мысли были слишком далеко и совершенно не о работе. Магнуссон вывел его из состояния ступора, когда появился в кабинете и уверенным движением закрыл дверь на ключ. Он одним шагом преодолел расстояние между ними и навис прямо над растерянным Арнором, который смотрел на него испуганными, широко распахнутыми глазами.              — Я не выпущу тебя отсюда, пока мы не поговорим! — спокойно и четко сказал Хердур.              — Хорошо, мы поговорим, — покорно согласился Арнор.              — А теперь объясни мне, почему я только что встретил Ильзата, и он сказал мне, что я неправильно поступаю. И он такого от меня не ожидал, — подавшись еще ближе, сказал Магнуссон, — я ни черта не понимаю, что вы оба несете!              — Ну, так почему у него не спросил? — выдохнул Арнор.              — Арнор! Хватит устраивать детский сад! — не выдержав, Хердур едва не ударил кулаком по столу, но сдержался и просто отошел к своему месту, — какого черта происходит, я спрашиваю?              — Ты нас обманываешь. Это неправильно!              — Кого нас? — устало потер переносицу Хердур, — я со вчерашнего дня перебрал всех кого знаю, но так и не понял.              — Меня… И свою девушку.              — Кого-о-о? — Магнуссон покачнувшись, чуть не упал со стула.              — Девушку. Твою, — насупившись, ответил Арнор.              — С чего ты вообще решил, что она у меня есть?              — Я слышал твой разговор!              — Какой? У меня никого нет! Откуда вообще такие выводы? — недоумевал Хердур.              — Ты говорил, что скучаешь и жалеешь, что не можешь с ней встретиться! — выпалил на одном дыхании Сигурдссон.              — И когда это было? — недоверчиво переспросил Магнуссон.              — В тот день, когда мы сидели тут допоздна, пытаясь восстановить утерянный номер…              Хердур пару мгновений недоуменно хлопал глазами, видимо, вспоминая, кому и зачем он звонил в тот день. А потом рассмеялся так громко, что Арнор испугался, не станет ли ему плохо.              — То есть, услышав кусочек диалога, ты сделал такие выводы? Что это моя девушка? — отсмеявшись, спросил Магнуссон.              — А что, скажешь, все не так? — обиженно пробурчал Арнор и отвел взгляд в сторону.              — Черт, Арни, это всего лишь была моя племянница, она же моя крестница, — развел руками Хердур, — мы должны были в тот день встретиться, потому что я задолжал ей подарок на день рождения.              — Но ты сказал, что соскучился, — неуверенно ответил Сигурдссон, не желая так легко сдаваться.              — Мы виделись с ней последний раз месяца два назад, конечно же, я соскучился! Этот неугомонный ребенок ни секунду не сидит на месте, и поймать ее почти нереально.              — Но…              — Арнор, я не знаю, что мне еще сделать, чтобы ты мне поверил! У меня нет других доказательств! Остается только верить мне на слово, я люблю тебя, а не кого-то еще! — выпалил Магнуссон.              — Я верю, — тихо ответил Арнор, а потом до него дошел весь смысл сказанных Хердуром слов, — подожди, ты меня любишь?              Арнору в этот момент казалось, что он спит и видит один из своих снов, в которых подобные сценарии заканчивались весьма пикантно. Поэтому хотел, чтобы сон длился как можно дольше.              — С самого первого дня, это знала каждая собака в редакции!              — Но почему ты мне ничего не сказал? — удивился Арнор. Он все еще не верил в реальность происходящего. Может, ущипнуть себя для уверенности?              — Как ты себе это представлял? «Привет, Арнор, я тут влюбился в тебя, ты не против?» — усмехнулся Хердур.              — Ты прав, — улыбнулся Сигурдссон, — ну мог бы намекнуть! Или как-нибудь дать понять!              — Ох, зайчик, ты так и не понял, — покачал головой Магнуссон.              — Подожди! То есть, утреннее какао было намеком? — с сомнением предположил Арнор, — И… И… все остальное?              Хердур в ответ лишь развел руками, показывая, что он может понимать это, как угодно. Но, судя по его виду, Арнору показалось, что его догадки верны.              — Это что, мы столько времени потеряли из-за моей тупости? — вздохнул Сигурдссон, хотя его губы расползлись в счастливой улыбке.              — Ты не тупой, зайчик, — не согласился Хердур, — ты такой, какой есть, и мне это нравится!              — Ох, Херди… А ты отвезешь меня домой? — спросил Арнор, хлопая глазами.              — Конечно, поедем скорее, — улыбнулся Хердур, поднимаясь.              До дома Сигурдссона они добирались долго. После прошедшего в городе дождя на улицах образовались километровые пробки. Но ни Арнор, ни Хердур не были против более долгой поездки. За эти дни, что они толком не разговаривали, скопилось немало того, что нужно было сказать друг другу.              — Ну, до завтра? — спросил Сигурдссон, когда они, наконец, добрались до его дома.              — До завтра, зайчик.              Арнор отстегнул ремень безопасности, но вместо того, чтобы выйти из машины, потянулся к Хердуру и чмокнул его в щеку, залившись румянцем. Отстранившись, он быстро выскочил из машины и не увидел, как Магнуссон с самой мечтательной улыбкой откинулся на сиденье.       

      

***

      Утром в среду Кирилл на работу немного опоздал. Не критично, но, несмотря на свою должность, подобных вольностей он себе обычно не позволял. А сегодня он просто и банально проспал. Точнее, просто забыл поставить будильник и, если бы не внутренние часы, что за столько лет выучили режим, мог бы проваляться в постели до обеда. Но даже эта случайность оказалась не в силах испортить его прекрасное настроение. Возможно, в любой другой день он бы задался вопросом, а чем эта среда отличается от других? Ведь обычно по утрам он был зол на весь мир и чувствовал себя более-менее живым только после чашки кофе и пары минут покоя, за которые его мозг и весь организм включался в рабочий режим. Но пока он поспешно приводил себя в порядок и доставал последнюю чистую рубашку из шкафа, было не до самоанализа. Просто сегодня было прекрасное солнечное утро, а на работе его ждали самые лучшие коллеги, что могли бы быть. А вчера был прекрасный вечер и отличная текила.              В приемной уже, как всегда, был Игорь, который с самым серьезным видом смотрел в экран монитора и разбирал пришедшую почту, на автомате помешивая что-то в своей кружке. Набабкин предположил, что это уже остывший кофе.              — Доброе утро, Игорек! — пропел Кирилл, — я немного опоздал.              — На сорок три минуты, — подтвердил Дивеев, развернувшись к нему, — ничего страшного. Никто пока не звонил и вас не искали.              — А что, Акинфеев еще не приехал? — удивился Кирилл.              — Нет, я его пока не видел. Да вы не волнуйтесь, до интервью еще больше часа! — Игорь попытался изобразить улыбку, но вышло у него не очень удачно и убедительно.              — Зря ты вчера с нами не поехал, — вместо того, чтобы пройти в свой кабинет, Кирилл сел напротив него, — было весело! Тебе точно не помешало бы отдохнуть. Ты словно не студент, а сорокалетний мужик с женой, тремя детьми и ипотекой. Ты когда-нибудь вообще улыбаешься?              Выслушав такой малоприятный факт о себе, Игорь опустил взгляд и еще больше нахмурился.              — А вот и неправда. Я вчера поэтому с вами и не пошел. У меня свидание было, — оправдался Дивеев, — просто оно. Ну не получилось…              — Понятно. — поддерживающе вздохнул Набабкин, — она оказалась тупой дурой, которой захотелось на первом свидании пойти в самый дорогой ресторан Москвы?              — Ну, не то чтобы дурой, — промямлил уклончиво Игорь, — но да, захотелось кое-чего невозможного.              — Но ты послал ее, надеюсь? — нахмурился Кирилл. На девушек, пытающихся раскрутить его в первый день знакомства на дорогие подарки и развлечения, он тоже нарывался не редко. И, чаще всего, до второго свидания потом не доходило.              — Ну не то чтобы я…              В дальнейшие детали Набабкин тактично лезть не стал. Он сочувственно покачал головой, показывая всем своим видом недовольство такой невоспитанной, наглой девушкой. Игорь ему искренне нравился, и почему такому хорошему, приятному парню так не повезло, не понимал.              — Не расстраивайся! — Кирилл легко сжал его плечо, — какие твои годы? Молодой и красивый! Найдешь себе еще нормальную девушку!              — Я бы не сказал, что мне нужна девушка, — смущенно пробормотал Игорь.              — Любишь женщин постарше? — усмехнулся Набабкин, — ну, не могу тебя в этом осуждать. Каждому свое!              — Не то чтобы женщина вообще, — было заметно, что выдать этот факт о себе ему было не так-то легко.              Несколько секунд Кирилл молча переваривал полученную информацию, а потом рассмеялся, да так, что долго не мог остановиться.              — И ты туда же! — Дивеев смущенно наблюдал за закатывающимся начальником, и лишь потом едва заметно улыбнулся, когда понял, что в смехе Набабкина нет ни намека на осуждение, — не редакция, а гей-клуб какой-то!              — В смысле? — удивился Игорь, — а что тут у вас, этого не скрывают?              — В «Мужском взгляде» уже давно ничего не скрывают! Хотя и открыто не заявляют, — отсмеявшись, Кирилл утер выступившие слезы, — и это в самой гомофобной стране мира! Видимо вы все собрались у меня в редакции!              — Да вы просто магнит, Кирилл Анатольевич! — получив такую неожиданную поддержку, Игорь заметно повеселел, — может вы тоже что-то скрываете?              — Та-а-ак, меня в эти ваши забавы не впутывай! — предупредил Набабкин, поднявшись с кресла, — стар я для этого уже!              — Ну что вы, Кирилл Анатольевич? — изумился Дивеев, — вы в самом расцвете сил! Уж мне-то поверьте. У вас самый лучший возраст. Мой любимый, кстати!              — Стоп! — нахмурился Набабкин, — я этого не слышал, ты этого не говорил! — Дивеев, желая и дальше пользоваться хорошим настроением Кирилла, благоразумно кивнул, изобразив, что закрывает рот на замок, — и не расстраивайся, найдешь себе хорошего, взрослого мужика, твоего любимого возраста!              — Да где же я его найду-то? — вновь печально вздохнул Игорь, покачав головой, — таких не теряют!              — А может здесь и найдешь? — махнул рукой Кирилл, — вон Ерохин твоего любимого возраста и один все ходит. Как тебе такой вариант?              — Ерохин? — на секунду задумался Дивеев, — ну да, он красивый. Думаете, стоит попробовать?              — Попробовать определенно стоит! За спрос денег не берут, — подмигнул Набабкин, проходя в свой кабинет, — как появится Акинфеев, сообщи!              — Хорошо, — кивнул Игорь, — кофе принести?              — Да, и чего-нибудь сладкого тащи. Гулять так гулять! — Кирилл скрылся у себя, оставив Дивеева в полном недоумении его сегодняшним поведением.              Акинфеев влетел в приемную спустя двадцать минут, и Дивеев чуть не высыпал от неожиданности в аквариум половину упаковки корма.              — У себя? — с ходу уточнил Игорь, кивком указывая на дверь в кабинет Набабкина.              Получив утвердительный ответ, он тут же прошел в кабинет, игнорируя возмущение Дивеева о том, что вначале необходимо доложить о его приходе.              — Ну наконец-то! — всплеснул руками Кирилл и тут же вскочил из-за своего стола, — интервью через десять минут.              — Марио уже приехал? — поинтересовался Игорь, остановившись возле окна и заинтересованно посмотрев на дорогу, проходящую невдалеке.              — Нет, — растерялся Набабкин, — я думал, он с тобой приедет.              — С чего бы это? — не оборачиваясь на него, усмехнулся Акинфеев.              — А вы разве вчера не вместе уехали? — расплылся в улыбке Кирилл, — я все видел!              — Это ничего не значит! — выкрутился Игорь, — он в отель поехал.              Набабкин сверкнул глазами и подошел к нему, всем своим видом давая понять, что не верит ни единому его слову.              — И ты так легко дал ему уйти?              — А что, мне его надо было связывать что ли? Или к кровати… — договорить он не успел из-за перезвона телефона Кирилла.              — А вот и он! — почувствовав облегчение от того, что их важный гость не потерялся в огромном городе, ответил на звонок, — Марио? Мы вас… Как не придете? А вечером?.. Тренировка?.. Ясно…              Акинфеев недоуменно смотрел на Набабкина и развел руками, давая понять, что так же, как и он, не имеет ни малейшего представления, что же произошло с Фернандесом.              — Да, конечно. Перенесем интервью на пятницу, — еще больше хмурясь, согласился Набабкин, — без проблем. И если что-то вам… — он не успел закончить свою последнюю фразу, потому что на другом конце уже повесили трубку, — тоже мне, звезда! Придурок!              — Кирилл Анатольевич! — тут же пресек подобные высказывания Акинфеев, — держите себя в руках!              — Плохо себя чувствует с утра он, видите ли! А вечером у него тренировка, не до интервью ему! — не унимался Набабкин, — а мне потом снова в аврале готовить материал к новому номеру!              — Ну стой-стой, непредвиденные ситуации бывают. Ты же не знаешь, что случилось! Может, причина действительно весомая! — попытался успокоить Кирилла Игорь.              — А ты знаешь? — прищурился Набабкин, — может, скрываешь? Может ты ему там устроил веселье, что он теперь встать не может?              — Не имею ни малейшего представления, — Акинфеев не выглядел при этом убедительно, но докапываться до правды у Кирилла не было ни времени, ни желания. Теперь нужно было чем-то занять освободившегося Чалова.              — Ладно. Бог с ним, с этим Фернандесом, — Кирилл вернулся за свое рабочее место и вышел в новости о культурных мероприятиях на день, надеясь, что найдет что-то подходящее.              — Ну раз интервью отменили, я, пожалуй, тоже поеду домой, — Игорь зевнул, подходя к двери, — если что — звони.              — А с тобой-то что? — поинтересовался Набабкин, — тоже нездоровится?              — Не выспался. Соседи за стенкой полночи шумели, спать не давали, — пожаловался Игорь, — под утро только заснуть смог.              — А ты уверен, что тебе соседи спать не давали, а не ты им? — усмехнулся Кирилл.              — Ты ничего не докажешь, — закатил глаза Акинфеев и быстро вышел из кабинета, сбегая от дальнейших расспросов.              Статью с выставки Чалов накатал быстро, чем немало удивил Кирилла. Готовый материал был у него в почте уже через два часа после возвращения Феди в редакцию. И копия рукописи у него на столе, просто на всякий случай. А вот фотографий с той самой выставки пришлось ждать долго, до самого вечера. Ахметов так и не удосужился предоставить фотоотчет. И именно к нему в кабинет ворвался Набабкин, когда потерял всякое терпение.              — О, какая неожиданность, Кирилл Анатольевич! — заулыбался Ильзат во все тридцать два зуба, оторвав взгляд от монитора.              Кирилл на пару секунд растерялся, впервые осмотрев небольшую комнатушку, выделенную Ахметову. Непривычно темное помещение, без окон, больше напоминающее переделанную под кабинет кладовку.              — У тебя тут клаустрофобия еще не развилась? — не в тему спросил Кирилл, нахмурившись. То, что его сотрудник ютится в таком помещении, показалось ему не совсем верным. Пусть даже это и Ахметов.              — Нет, мне тут вполне уютно, — Ильзат включил дополнительное освещение и откинулся на спинку своего стула, — вы пришли для этого? Вы волновались за меня? Это так мило!              — Нет! — опомнился Набабкин и, сделав два небольших шага, остановился возле его стола, опершись о него руками, угрожающе навис над Ильзатом. Улыбка, которая практически никогда не сходила с губ Ахметова, пропала, а взгляд, хоть и на мгновение, но все же стал удивленно-испуганным, — вот ты мне ответь честно, ты специально меня так бесишь? — он выждал паузу, тщетно надеясь услышать ответ, но вместо него получил только недоумевающий взгляд карих глаз с огромными, черными зрачками, — ты… Ты время видел? Где фотографии с выставки? Чалов уже статью накатал, а ты с флешки три фотки перекинуть не можешь и на почту мне отправить? Я за тобой бегать не собираюсь!              — Но ведь прибежали! — страх и удивление в его глазах сменились на довольный блеск. А на губах снова заиграла довольная улыбка. Несомненно, словесная перепалка доставляла ему большое удовольствие.              — Договоришься! — фыркнул Кирилл, — что-то больно умный, я смотрю, стал!              Кирилл и не думал отодвигаться от Ильзата. Казалось, что близость к Ахметову его совсем не смущала. Либо он вовсе ее не замечал.              — Это я беру пример с Вас, Кирилл Анатольевич! — тут же ответил Ильзат, чуть приблизившись к нему, — это Вы у нас тут пример ума, мудрости и рассудительности для всех.              — Плохо у тебя выходит! — злость уже полностью улеглась, и Набабкин сам не заметил, как его претензии, с которыми он так спешил к Ильзату, стали походить на простые, почти дружеские подколы.              — Может, это Вы недостаточно хорошо демонстрируете?! — тут же перевел стрелки Ильзат и довольно усмехнулся, поняв, что этим окончательно завел Набабкина в тупик. Уже второй раз. Щеки Кирилла пошли красными пятнами, а сам он, тяжело дыша, в упор смотрел на улыбающегося Ильзата, — так что Вы хотели, Кирилл Анатольевич?              Ахметов, не спеша, словно в замедленной съемке, отстранился, облокотившись на подлокотник стула.              — Гребаные. Фотографии. С выставки, — отчеканил Кирилл. Теперь, когда между ними вновь было достаточно безопасное расстояние, он почувствовал себя немного неуютно, — сколько можно тормозить процесс?              Набабкин еле сдержался, чтобы не добавить «как всегда впрочем», но не стал, посчитав, что это будет уже откровенной ложью. А спорить с Ильзатом вновь ему не хотелось.              — Так я вот как раз ими и занимался! — просиял Ахметов, — последнюю обрабатывал.              Кирилл подошел к его столу и издали посмотрел на открытый в редакторе снимок.              — Да уж, работы тут еще немало, — удрученно вздохнул Кирилл, — как впрочем, и всегда.              — Вам опять не нравится? — не поднимая на него взгляд, уточнил Ахметов. Его голос, при этом, обиженным совсем не звучал.              — А мне когда-то нравилось? — ушел от ответа Кирилл и направился к двери, — жду еще ровно пять минут!              — Мне хватит! — заверил Ильзат, — а можно вопрос?              Набабкин отвечать не стал, но все же обернулся, давая понять, что слушает.              — А почему интервью Фернандеса сорвалось? Я к нему готовился.       Этот вопрос, видимо, больше интересовал не Ахметова, а Чалова, который перед отъездом жаловался, что такие спонтанные изменения ему не нравятся.              — Ты-то чего готовился? Фотосессия завтра, — закатил глаза Кирилл, но потом все же добавил, — с утра позвонил, сказал, что не в состоянии. Плохо чувствует он себя, видите ли, а вечером у него тренировка! Попросил на пятницу перенести.              — Значит, снова аврал с новым номером? — теперь Ильзату стала понятна причина плохого настроения Набабкина.              — Ага, ничего нового, собственно, куда уж нам простым журналистам понять звезд мирового футбола, когда им нездоровится, а когда они в состоянии ответить на пять вопросов, — проворчал Кирилл, на его лице читалось недовольство. Все же, такие изменения всегда выходили им боком, — и вроде и не пил совсем, в отличие от некоторых казахов, которые так любят текилу.              — Киргиза, — поправил Ильзат, — и у него была подходящая для этого компания.              — Ладно-ладно, не подлизывайся, — хмыкнул Кирилл, — прибавку все равно не получишь!              — Кирилл Анатольевич, — вновь окликнул его Ахметов, когда тот уже собирался закрыть за собой дверь, — я рад, что вам мои снимки понравились.              — Не обольщайся! — фыркнул Набабкин и закрыл за собой дверь.