Глубина резкости и чувств

      Игорь давно не был в таком приподнятом настроении. Та памятная ночь дала ему зарядку и всплеск особо важных гормонов, эффект от которого был до сих пор ощутим. Утром он долго собирался, крутясь перед зеркалом, словно подросток перед первым свиданием. Шанс на то, что его рабочий график мог бы пересечься с Марио, был небольшой. Понятно, что у Игоря работа, а у Фернандеса — сегодня просто интервью, а потом тренировка. И, как надеялся Акинфеев, свободный вечер, который он собирался занять самым наглым образом. Поэтому Игорь решил внести корректировки в свое расписание, чтобы пересечься с Марио на интервью, а потом назначить ему встречу. Именно этим вопросом он и занялся с утра, набрав Кирилла, когда его автомобиль попал в утреннюю пробку на оживленном перекрестке.              — Привет, Кирилл Анатольевич! — улыбнулся Игорь, услышав на заднем фоне Набабкина шум дороги, — а ты, видимо, опаздываешь?              — Уже подъезжаю! — поспешил оправдаться Кирилл, — ты что хотел-то?              — Время интервью напомни, — максимально деловым тоном попросил Игорь.              — Чье? — уточнил Набабкин.              — Анджелины Джоли, блин! — начал заводиться Акинфеев. Его автомобиль, наконец-то, продвинулся на пару десятков метров.              — Сомневаюсь, что она бы тебя заинтересовала! Вот если бы это был Питт…              — Марио! Интервью Марио, конечно!              — А-а-а-а… — протянул Кирилл, — так бы и говорил! Оно начнется через сорок минут, так что если хочешь лично проверить качество, поспеши.              Акинфеев был готов зарычать на него за подобные подколы, но не успел, потому что Набабкин уже отключился.              — Уж поверь, не опоздаю, — пообещал он самому себе, съезжая на другую дорогу, ведущую к офису, надеясь, что она будет гораздо свободнее.              К началу интервью Игорь все же успел. Даже более того, приехал раньше, чем Фернандес. Чалов нервными шагами уже мерил кабинет, посматривая на часы, периодически что-то ворча себе под нос. А сидевший в углу кабинета молодой стажер, сжался в комочек, словно стараясь стать максимально незаметным. На какие ухищрения и методы убеждения он пошел, чтобы убедить Федора взять его с собой, Акинфеев не представлял. Но если парень и дальше будет вести себя так тихо и незаметно, то Игорю будет все равно, есть он тут или нет.              — Доброе утро, Игорь Владимирович, — пробормотал Чалов и переглянулся с не менее шокированным от его прихода Костей.              — Доброе, — отозвался Акинфеев и занял место в центре кабинета, — я поприсутствую. Делай вид, что меня нет.              На лице Федора отразилась вся гамма чувств: от недовольства до страха, но понимая, что его мнения никто не спрашивает, вымученно улыбнулся и посмотрел еще раз на часы.              — Если оно вообще состоится!              — Состоится, — заверил Акинфеев, уткнувшись в свой телефон, — вопросы взял?              — Конечно, Игорь Владимирович! — Федя, словно в подтверждение своих слов, отыскал среди бумаг список заготовленных вопросов.              — И с водой на этот раз путаницы нет?              — Нет, точно нет! Костя лично проверял!              Акинфеев покосился в сторону смущенного парня, лицо которого от такого внимания стало едва различимым на фоне светлых стен.              — Ну раз он лично, то хорошо! — доброжелательно усмехнулся Игорь и вновь взялся за свой смартфон.              — Эти дороги меня доконают! — недовольный голос, звучащий на повышенных тонах и с явным акцентом, заставил всех внутренне напрячься, — еще и эта ужасная жара! — продолжал жаловаться Марио, проходя в кабинет, — я ехал час! Вместо пятнадцати минут!              — Утро — самое неудачное время… — предпринял попытку успокоить его Федя.              — Значит, надо было назначать позже! — запротестовал Фернандес и, взяв со стола листок, начал им обмахиваться. Его равнодушный взгляд скользнул по присутствующим, ни на ком не задержавшись.              — Простите, но мне сказали, что у вас потом тренировка…              — Значит, после тренировки! — не унимался Марио и плеснул в высокий стакан воды.              — Извините, Марио, но вечером тоже бывают пробки, — нерешительно вставил Костя, забыв, что пообещал молчать, — а так у вас вечер будет свободен для отдыха.              Видимо, этот аргумент Фернандеса устроил, и, выждав паузу, он сделал глоток воды.              — Начнем? — робко поинтересовался Федя, включив диктофон.              — Да, — закинув ногу на ногу, Марио откинулся спиной назад, скрестив руки в замок, — надеюсь, это не займет много времени!              Акинфеев, все это время молча наблюдавший за этой сценой, покачал головой. Ничего иного он от Марио не ожидал. Но как же ему это нравилось! Все выходки, что позволял себе Фернандес, вызывали у Игоря приступ умиления. Словно он наблюдал не за взрослым, самостоятельным мужчиной, сумевшим за короткое время достигнуть невероятных высот и признания, а за маленьким, избалованным мальчиком. Все его слова, капризы и упрямство выглядели не проявлением дурного характера, а показушностью и игрой. И в том, что это действительно так, Игорь не сомневался. Он, пусть и один раз, но видел Марио настоящим, искренним и открытым. И хотел проникнуть в его жизнь так глубоко, чтобы иметь счастье вновь увидеть его таким. Чтобы Фернандес с ним стал таким.              — Итак, Марио, расскажите, в каком возрасте вы начали всерьез заниматься футболом? — зачитал первый вопрос Чалов.              — О, кажется я только и делаю, что рассказываю это на каждом своем интервью, — удрученно вздохнул Фернандес, — скоро болельщики будут знать эту историю лучше меня!              — Возможно, что не все наши читатели интересовались… — смутился Чалов. К таким ответам он был не готов.              — Семь, — выпалил Марио, — мне было семь, когда я понял, что хочу посвятить этому всю свою жизнь. До этого занимался в детской секции, куда привел меня отец в четыре года. А в семь лет я прошел отбор в академию местного футбольного клуба.              — Помогала ли вам поддержка вашей семьи? — продолжил Федор, чувствуя себя еще глупее. Он уже ненавидел Кирилла за то, что он поставил его на роль интервьюера. Куда лучше с этим бы справился Хердур. На то он и спортивный обозреватель!              — Ну, разумеется! — закатил глаза Марио, — они же меня привели в секцию.              — У вас же большая семья, верно? Они все связаны со спортом? — Чалов не знал, с какой стороны к нему подступиться, и все больше путался в вопросах, стараясь найти такой, чтобы смягчить тон и настрой Фернандеса.              — Не особо. Родители. Сестра. Собака, — перечислил Марио, — ну и, конечно, есть еще племянники, дяди, бабушки, дедушки… Это так важно?              — Нашим читателям было бы интересно узнать это. Значит, Вы не состоите в отношениях? — ответ на этот вопрос очень интересовал Игоря, и именно под его напором он был включен в интервью. Сам же Чалов подозревал, что мужчинам, которые читают их журнал, это совершенно не интересно, — как вам русские девушки?              — У меня не было и нет времени на то, чтобы оценивать русских девушек, — усмехнулся Марио, — я здесь не для того, чтобы строить личную жизнь. Все мои мысли на данный момент занимает футбол. И больше ничего.              В другой ситуации Федор бы похвалил его за умение уходить от прямого ответа, но сверлящие его спину глаза Акинфеева заставляли поежиться.              — А как же Вы развлекаетесь в свободное время? — невозмутимо продолжил свою атаку Чалов, — кино? Клубы?              — Я не хожу в клубы, тем более в России. Изредка, когда бываю в Европе. А кино предпочитаю смотреть дома в тишине и комфорте.              — Вас можно похвалить за столь примерный образ жизни.              — Так и хвалят! — усмехнулся Марио, — если бы Вы больше интересовались футболом и спортом, Вы бы это знали.              За его спиной раздался сдерживаемый смешок Игоря, от которого Феде захотелось еще больше провалиться сквозь землю. Из последних сил он собрал в кулак всю свою выдержку, молясь, чтобы окончательно не провалить это интервью, которое он мог бы назвать худшим в своей карьере.              — В этом нет никаких сомнений! — улыбнулся Чалов, изображая восхищение, — Вы уже мировая звезда. Но есть ли у вас еще цели, к которым Вы стремитесь? Возможно, Вам хотелось бы поиграть в Англии?              — Нет. Не хотелось бы. Я хочу играть там, где чувствую свою необходимость и где мне самому комфортно. Моя команда — моя семья. И я не намерен ее покидать, я не предатель. Тем более, слава, деньги и признание у меня уже есть.              — Есть ли особые секреты, что помогают вам держать себя в форме? Помимо тренировок с командой и плаванья? — о том, что Марио регулярно посещает бассейн, разумеется тоже знал Акинфеев, а не Чалов.              — Лучший способ держать себя в форме — секс, — усмехнулся Фернандес, — его могу посоветовать всем. Физическая форма, настроение и уверенность в себе всегда будут на высоте.              Судя по самоуверенности Марио, секса в его жизни было достаточно. Возможно, даже излишне много.              Видимо, этот ответ удивил не только Федю, но и Акинфеева. Он тут же закашлялся и, сделав большой глоток воды из бутылки, закопошился в своем ежедневнике.              — Думаю, этот способ оценят все наши читатели! — свел в шутку Чалов, — но раз у вас нет постоянной девушки, значит шанс завоевать ваше сердце у наших русских девушек все же есть?              — Возможно, но я крайне разборчив в этом. Одно дело — секс, и совсем иное — отношения.              — Расскажите, как Вам в России, — Чалову показалось, что последние слова Марио произнес особо четко и жестко и предпочел сменить тему, — у Вас есть здесь друзья?              — Как я уже сказал, моя команда — моя семья, они же и мои друзья, — воскликнул он, — мы делаем общее дело, стремимся к одной цели. Я доверяю им, а они мне.              После этого ответа Федя окончательно смирился с тем, что ничего путного из этого интервью не выйдет. Достучаться до Фернандеса и вывести его на откровенность не выходило. Все ответы казались ему поверхностными и сухими. И для обоих это интервью становилось пыткой.              — А можно мне? — подал голос Костя, — я тоже хочу задать пару вопросов.              В кабинете на пару долгих мгновений повисла тишина. Федя был уверен, что после этого интервью за выходку Кучаева его сразу же уволят, и надеялся, что ему позволят написать заявление по собственному желанию.              — Можно, — кивнул Марио и указал на свободный стул рядом с Федей.              Кучаев тут же пересел ближе с совершенно спокойным видом, словно брать интервью у мировой знаменитости для него самое обычное дело.              — Вы уже успели оценить красоту России? Расскажите, что Вам понравилось больше всего?              Фернандес впервые за все время их общения задумался, а после выдал впечатляющий список не только достопримечательностей Москвы и других городов, в которых успел побывать на выездных матчах, но и отметил национальную кухню, которую успел полюбить. Например, блины со сметаной, которые, в силу его режима, позволять он мог себе крайне редко.              — А куда бы Вы посоветовали первым делом сходить туристу, впервые приехавшему в Москву? — продолжил тему Костя и улыбнулся в ответ на смягчившийся взгляд Марио.              Обстановка в кабинете заметно снизила градус напряжения. Разговор о городе, еде и музыке оказался для Марио более увлекательным, и он охотно включился в диалог с Костей, делясь впечатлениями, что уже успел получить.              — Куда бы Вы повели девушку, которая Вам нравится? — поинтересовался Костя, сжав в руках ручку, — может, есть заведение, что показалось Вам особенно романтичным?              — Таких мест, на самом деле, много! — признался Фернандес, — но, наверное, я бы не повел ее в ресторан. Скорее пригласил бы ее к себе и все приготовил сам.              — Любите готовить? — улыбнулся Чалов.              — Нет. Терпеть не могу. И не умею. Но ради того, кто нравится, я бы постарался. — усмехнулся Марио.              — Тогда я желаю, чтобы такая девушка побыстрее появилась в Вашей жизни! — засиял Кучаев — и удачи в играх!              — Я свободен? — Марио поднялся с кресла, как только Федя выключил диктофон.              — Да. Спасибо, Марио! — выдохнул Чалов и повернулся к Косте. Позитивная нота, на которой была поставлена точка в интервью, давала небольшую надежду, что все ограничится выговором, и работу он не потеряет.              — Марио, подожди, — задержал его Акинфеев, — а вы можете быть свободны, — обратился он к Косте и Феде, — спасибо. Вы отлично подготовились.              Федя старался уловить в его тоне сарказм или еще какой-либо негатив, но этого не было. Схватив за руку Костю, он тут же покинул кабинет, оставив Фернандеса наедине с Акинфеевым.              Едва за Костей и Федей закрылась дверь, как Фернандес тут же шлепнулся обратно в кресло и посмотрел исподлобья на Игоря.              — Что-то еще на сегодня запланировано?              — Нет. На сегодня все, — ответил Игорь, подходя ближе, — я хотел поговорить о другом.              — О чем же? — устало вздохнул Марио, — я уже наговорился. Я хочу молчать.              — Хорошо, ты можешь молчать. Только кивать, — предложил альтернативу Акинфеев и сел на край стола напротив него, — раз у тебя освободился вечер, может ты хотел бы встретится?              Это предложение нисколько не смутило Марио, и он равнодушно пожал плечами, сохраняя молчание, как и обещал.              — Если ты не против, я заеду за тобой после тренировки.              Поразмыслив пару секунд, Фернандес едва заметно кивнул.              — И если тебе понравилось у меня, мы поедем ко мне.              Это предложение полностью устроило Марио, и он утвердительно кивнул, после чего поднялся и направился к дверям.              — Напиши мне, во сколько закончится тренировка! — крикнул ему вслед Акинфеев и улыбнулся, увидев в дверном проеме, как Марио еще раз согласно кивнул.              

***

      Кирилл опоздал. Снова. Уже во второй раз на этой неделе. И ему было абсолютно на это фиолетово. Хотя раньше он за собой подобного не припоминал и всегда считал себя крайне пунктуальным и ответственным человеком. И поначалу требовал от своих подчиненных того же. Но спустя месяцы и годы работы, Набабкин смирился с тем, что некоторых как не воспитывай, как не штрафуй и не выговаривай, как, например, это было с Чаловым, все было бесполезно. Он даже смирился с таким положением дел, но к себе был строг, как ни к кому другому. Поэтому Кирилл удивлялся собственному слоновьему спокойствию и равнодушию к тому, что еще совсем недавно выбило бы его из душевного равновесия.              Сегодня настроение Набабкина снова было прекрасным, несмотря на опоздание, поэтому, поднимаясь на лифте, он едва не начал напевать песню, услышанную утром по радио и въевшуюся в голову, видимо, до конца дня. Но вовремя опомнился, все же несолидно главному редактору горланить песни в лифте.              В приемной Кирилл, к своему удивлению, обнаружил Облякова и Дивеева, что смотрел на того исподлобья, словно стараясь прожечь в нем дыру. Ваня на его взгляд не реагировал, спокойно ковыряясь в своем телефоне. На звук приближающихся шагов они оба синхронно повернули головы в сторону двери и посмотрели на него.              — Кирилл Анатольевич, — возмущенно сказал Игорь, — тут к вам без записи. И вообще…              — Ваня? Случилось что-то? — внутри Кирилла начинал расползаться холодок беспокойства. Раньше Обляков не появлялся, если его не звали. И уж тем более не стал бы его дожидаться.              — Ага. Нам надо поговорить, — Обляков красноречиво покосился в сторону злого Дивеева, — но не здесь.              — Тогда пошли, — Кирилл открыл перед Ваней дверь в кабинет, а потом добавил уже Игорю, — меня ни для кого нет.              — Хорошо, Кирилл Анатольевич, — обиженно пробурчал Дивеев, когда Набабкин закрыл за собой дверь.              — Ну, что случилось? — нетерпеливо спросил Кирилл, усевшись на свое место и сцепив пальцы в замок. Ему все больше не нравилось происходящее.              — Короче, сегодня ночью кто-то опять попытался взломать вашу систему. Я чудом заметил.              — То есть, опять кто-то пытался стереть материалы для нового номера?              — Не знаю, что конкретно они хотели сделать, но попытка была, — ответил Ваня.              — Но ты же смог им помешать? — нахмурился Кирилл.              — Нет. Но я сделал кое-что получше, — самодовольно улыбнулся Обляков, — теперь этот взломщик думает, что у него все получилось, но на самом деле все в целости и сохранности.              — Черт, Ванька, я говорил, что ты гений?              — Ага! Много раз! Но я не против повтора, — рассмеялся Ваня, — но и сам понимаешь, гениальности нужна подпитка.              — Да без проблем, сейчас сообщу в бухгалтерию, — ответил Набабкин, — если бы не ты, мы бы уже давно пошли по миру.              — Вообще, сегодня я хотел немного другую оплату, — замялся Обляков.              — Натурой отрабатывать не буду, — проворчал Кирилл, — ты не в моем вкусе.              — Тебе и не надо, — снова рассмеялся Ваня, нисколько не обидевшись на слова Набабкина.              — Только не говори, что ты запал на нашего Игорька, — закатил глаза Кирилл, — ему мужики постарше нравятся.              — Какого еще Игорька? — не понял Обляков, — мне тоже как раз нужен мужик постарше. Вернее, его телефон.              — Игорь — это мой секретарь. Даже боюсь представить, что за мужик постарше тебе нужен, — фыркнул Набабкин.              — Ну, помнишь того красивого, который выходил от тебя в прошлый раз, когда я тут был? — мечтательно улыбнулся Ваня.              — Я же сказал, что он женат!              — Пф-ф, тоже мне аргумент!              — Нет, Вань, я не могу раздавать личную информацию своих сотрудников, — вздохнул Кирилл. Не то чтобы он не хотел помочь Облякову, но подобных вещей делать точно не мог.              — Ла-а-а-дно, — протянул Ваня, — тогда я пошел в бухгалтерию. Не знал, что ты такой зануда, Кир.              Он покачал головой и встал, собираясь уходить. Уже у дверей Ваня обернулся и совершенно серьезно спросил:              — Кирилл, как ты думаешь, кому это нужно? Ну… Кто пытался снова стереть данные?              — Не знаю, Вань. Не знаю, — задумчиво ответил Кирилл, — но мне это ни хрена не нравится.              — Ну ладно, обращайся, если что! — попрощавшись, Обляков вышел, оставив Набабкина в тяжелых размышлениях о том, кто мог точить на его журнал зуб.       Ни одного подозреваемого в голову не приходило. Никаких интриг и скандалов в последнее время не было. Конкуренты хоть и были, но они пытались завоевать читателей интересной информацией, но никак не саботажем. И вот среди них завелась паршивая овца. Но кому именно они перешли дорогу и вынудили пойти на такие отчаянные шаги? Кто именно из конкурентов с таким упорством пытается сорвать уже второй номер? Вопросов у Кирилла было больше, чем ответов. Хотя, скорее, ответов у него не было вовсе.              Но долгих размышлений у Набабкина не вышло. Уже через час у него была назначена встреча с потенциальным рекламодателем, который был настроен весьма лояльно к их журналу. Несмотря на то, что большой рекламной компании от него выбить не удалось, Кирилл провозился с ним почти до вечера. Договор в итоге был заключен, и это хоть немного, но подняло ему настроение, что было напрочь испорчено новостями от Вани.              Вернувшись в свой кабинет, Кирилл задумчиво перебирал бумаги на своем столе, пытаясь найти нужную ему папку. Теперь все важные заметки, наброски, статьи и вообще любые документы он хранил и в электронном, и в бумажном виде. Его паранойя сегодня почти оправдалась. Если бы не Обляков, то неизвестно, чем бы все закончилось. Не найдя искомого на столе, Набабкин полез в ящики стола, чертыхаясь на самого себя, потому что совершенно не помнил, куда мог засунуть эту злосчастную папку. Наконец, она нашлась, но под ней Кирилл случайно заметил еще кое-что.              Осторожно вытащив фотографию, Набабкин ухмыльнулся самому себе. Он давно собирался вернуть ее и совершенно о ней позабыл. Поразмыслив несколько секунд, Кирилл все же позвонил Дивееву и попросил его вызвать Ахметова. Обычно своих сотрудников он вызывал лично, но в отношении Ильзата хотелось действовать иначе. Чтобы не бесил лишний раз.              Ахметов появился спустя минут десять, светя белозубой улыбкой от уха до уха. Чему этот мелкий засранец радовался в этот раз, Кирилл боялся и предположить. Но от ехидного комментария удержаться не смог.              — Ты чего опять такой довольный, Ахметов? На бизнес-ланч лампочки со скидкой подавали? — спросил он.              — Нет, что Вы, Кирилл Анатольевич! Я просто рад Вас видеть! — еще больше расплылся в улыбке Ильзат, но Набабкин без труда уловил издевательские нотки в его тоне.              — Ой-ли? — прищурился Кирилл, — с чего бы тебе радоваться-то? Может, я ругаться на тебя сейчас буду?              — Не будете! Я вчера классную фотосессию Марио провел, даже ему понравилось! — самодовольно ухмыльнулся Ильзат.              — Ну то, что ему понравилось — это еще не показатель, — фыркнул Набабкин, — тоже мне нашел ценителя!              — Игорь Владимирович тоже похвалил, — упрямо надулся Ахметов, — Вам ведь тоже понравилось!              — Не льсти себе, — закатил глаза Кирилл, — откуда ты вообще такой самоуверенный на мою голову взялся?              — Там откуда взялся, таких больше не найдете, — ухмыльнулся Ильзат, — можно сказать, что я уникальный экземпляр! Таких больше не делают!              — Да уж, тут с тобой не поспоришь, где я еще найду такого наглого казаха?              — Киргиза! — настала очередь Ахметова закатывать глаза, — пора бы уже запомнить! А-а-а, я понял, Вы специально это делаете, да?              — Может и специально, а может и нет! — самодовольно заявил Кирилл и откинулся на спинку кресла, — ты все равно не узнаешь!              — Так Вы меня за этим вызвали? — предположил причину своего визита Ильзат, — чтобы сказать, что я наглый казах?              — Нет! Короче, я тут кое-что нашел, вроде ты тогда ее искал? Когда протирал мой пол своими штанами.              Кирилл протянул фотографию удивленному Ильзату, который, увидев его находку, тут же просиял. Бережно проведя кончиками пальцев по снимку, Ахметов посмотрел на Набабкина.              — Спасибо! — улыбнулся он, — а где Вы ее нашли?              — Под шкаф завалилась, — соврал Кирилл. Не мог же он сказать, что спрятал ее в ящике своего стола.              — Но я там смотрел! — недоверчиво нахмурился Ахметов.              — Плохо смотрел, значит, — проворчал Набабкин.              — А чего фотку через Игорька не передали? — прищурился Ильзат, — видеть меня хотели, да?              — С чего бы мне тебя хотеть видеть?              — С того, что я Вам нравлюсь! — самоуверенно заявил Ахметов, — соскучились, наверное!              — Ахметов! — задохнулся от возмущения Кирилл, — ты, по-моему, в конец охренел, тебе не кажется? Если я не делаю замечаний к каждой твоей фотографии — это только потому, что я понимаю, что тебя не переделать, а не потому что ты вдруг стал гениальным фотографом! Так, бери фотку своей подружки и вали отсюда уже, чтобы я тебя не видел сегодня. У меня, в отличие от тебя, еще куча дел!              — Это не моя подружка, — обиженно возмутился Ильзат, — это моя сестра! И эта фотография мне дорога, чтоб вы знали!              — Как сестра? — тупо переспросил Кирилл и прикусил язык.              — Вот так. Этому кадру столько лет уже. Но все равно я считаю его одним из самых лучших, — тепло улыбнулся Ильзат. Да так, что у Набабкина у самого потеплело на груди, — а Вы думали - это моя девушка?              — Ничего я не думал, — отмахнулся Кирилл.              — С подружками как-то у меня не складывалось никогда, — зачем-то уточнил Ахметов.              — С мужиками проще? — сам от себя не ожидая, спросил Набабкин.              — Ага. Гораздо. Ну ладно, я пойду. Еще раз спасибо за фотографию.              — Не за что, иди уже.              Ильзат поднялся со стула и направился к выходу. Он уже почти вышел, когда Кирилл его окликнул.              — Хорошая фотография, не теряй больше.              Ахметов расплылся в счастливой улыбке, но ничего не ответил. Когда он ушел, Набабкин задумался над тем, что этот наглый мальчишка слишком плохо на него влияет. Не прошло и пары недель, как он тут появился, а Кирилл уже делает ему комплименты. Что же будет дальше? Если честно, Набабкин не хотел признаваться себе в том, что все это ему нравилось.