***
Следующим утром Кирилл к девяти уже был в редакции. А войдя в свою приемную, обнаружил там сразу двух Игорей, причем один из них сидел с самым довольным видом, похоже то, что он сумел удержать второго и не пустить в кабинет к Кириллу, его очень воодушевило. А Акинфеева видимо это нисколько не тревожило, он спокойно сидел, читая что-то в своем планшете. Набабкина умиляла эта привычка Дивеева тормозить всех в приемной. Не всегда это у него удавалось, но если все шло по его, то Игорь сиял ярче, чем весеннее солнце. Вот и сегодня, он был так горд и доволен собой, что даже не сразу заметил своего руководителя. Вообще, сцена в его приемной была довольно умиротворенной — хоть картину пиши. — Доброе утро, — сказал Кирилл, обращая на себя внимание. — Доброе утро, Кирилл Анатольевич! — бодро ответил Дивеев, а потом кивнул в сторону Акинфеева, — у вас тут посетитель! — Да, я вижу, спасибо, — кивнул Набабкин, стараясь не рассмеяться. Акинфеев на это лишь закатил глаза и поднялся со своего места. Всем своим видом он показывал, что он думал по этому поводу. Но тем не менее промолчал и прошел в кабинет Кирилла. — Ну, рассказывай, что у вас тут творится, — потребовал Игорь, усаживаясь на кресло для посетителей, что стояло прямо перед столом главного редактора, и принимая самый строгий вид, — что за фигня с Алексис? Что это за женщина? — Уже все под контролем, — поспешил оправдаться Набабкин, — кофе? Чай? Чего покрепче? — Насчет чего покрепче будет зависеть от того, что ты мне сейчас расскажешь, — проворчал Игорь. — На самом деле мы сами не поняли, что это было. Очередная попытка нас саботировать. Но мы своевременно приняли меры и больших потерь удалось избежать, — заверил Кирилл. Хотя откровенно говоря, он немного привирал. После этой истории с фальшивой Алексис и якобы ее не самой традиционной ориентацией продажи их журнала, не критично, но все же упали. Кирилл был уверен, что это временно и как только шумиха утихнет, то все вернется на прежний уровень. — Мы потеряли нескольких рекламодателей, но эти контракты с ними не приносили много денег, поэтому ничего критичного не произошло, — скрывать такое Набабкин точно не мог, поэтому пришлось рассказывать новости как есть. — Потеряли бы еще нескольких, если бы не я, — фыркнул Игорь, — хорошо, что иногда новости я узнаю раньше, чем остальные и успеваю предпринять некоторые меры. — Вот как, — задумался Кирилл, — значит, мы действительно отделались малой кровью. — Я бы сказал, мы отделались легким испугом, но это не значит, что ты должен сидеть сложа руки! Одно дело, когда просто какой-то псих пытается взломать систему, а другое дело, когда на нас откровенно клевещут! — Игорь, у меня есть догадки, но мне нужны доказательства. — Так найди их! — поднял голос Акинфеев, — или ты будешь ждать пока твои догадки разорят нам журнал?! — Обляков уже занимается этим, — спокойно ответил Кирилл. — Ох уж, этот твой Обляков. Где ты только его нарыл, — закатил глаза Игорь, а потом все же смягчился и добавил, — ладно, Кир, я тебе верю, как себе. И в то, что ты держишь ситуацию под контролем тоже. — Все действительно под контролем, — заверил Набабкин. — Но знай, я все равно буду следить за всей этой ситуацией! — Игорь строго посмотрел на Кирилла, но уже через секунду хитро сощурился, — ну, давай выкладывай, что у тебя там интересного?! — Так сразу и скажи, что с утра пораньше приперся потому что любопытство заело? — усмехнулся Набабкин. — И это тоже, не буду скрывать, но весь день потом в делах, — отмахнулся Акинфеев, — а вечером сам понимаешь… Не до тебя. — Понимаю, — кивнул Кирилл, — прекрасно понимаю. — Вот давай выкладывай, что у вас там происходит! — Да ничего, — пожал плечами Набабкин, — все по-прежнему. — То есть вы продолжаете осквернять редакционную мебель? — ужаснулся Игорь, показательно убрав руки со стола, — не стыдно вам, Кирилл Анатольевич? — Я уже жалею, что проболтался тебе об этом, — проворчал Кирилл, — ничего мы не оскверняем. А ты завидуй молча! — Ладно-ладно, — рассмеялся Акинфеев, — просто оставь мне ключи от своего кабинета как-нибудь, а сам смойся домой пораньше. И цербера своего забери! — Может, ты будешь осквернять мебель в своем кабинете, а? — Боюсь мой стол этого не выдержит, а твой… Опытным путем уже проверен! — Фу, Игорь, если бы я знал, я бы тебе под пытками ничего не рассказал! — Давай пока без паники, чтобы его сюда затащить еще постараться надо, — поморщился Игорь и замолк. — Мне кажется - я влюбился, — нарушил тишину Кирилл, которая зависла между ними на некоторое время. — Кажется? — удивился Акинфеев. — Ага… — Ты что никогда раньше?.. — Никогда… — Ну ты даешь, Кирилл Анатольевич! — И не знаю, что теперь мне с этим со всем делать… — откинулся назад Кирилл и с теплой, мечтательной улыбкой посмотрел на него. — Снимай штаны и за дело, — рассмеялся Игорь. — Не знал, что ты умеешь пошло шутить, — закатил глаза Кирилл. — Ну а если серьезно — пригласи на свидание! Подари ему что-нибудь! Что он любит у тебя? — Не знаю… — вздохнул Набабкин, чувствуя себя идиотом, — мы как-то мало разговариваем… — Да-да, знаю я, чем вы тут занимаетесь! Своди в кино! В ресторан, ну что ты, как маленький? Сказав это, Игорь поднялся со своего места, собираясь уходить. Кирилл задумчиво смотрел на него, пытаясь переварить то, что ему сказал Акинфеев. В одном он был прав — просто так дальше продолжаться не могло, нужно было явно предпринимать какие-то шаги, а не просто проводить все время вместе в горизонтальном положении, особенно, если он хотел, чтобы эти отношения вылились во что-то большее, а не просто остались ничего не значащей интрижкой. — Ему нравится паук! — неожиданно для самого себя выпалил Кирилл, заставив остановиться Игоря прямо в дверях. — Паук? — поморщился Акинфеев, — ну подари ему тарантула! Только в редакцию его не приноси, терпеть не могу пауков! — Да нет же! Человек-паук! — пояснил Кирилл. — Ну вот своди в кино значит! Или подари ему костюм — будете в ролевые игры играть! Акинфеев громко и звонко рассмеялся от своей удачной, как ему казалось, шутки и быстро вышел из кабинета, оставив Кирилла раздумывать дальше. В словах Игоря было рациональное зерно — может, и правда, пригласить Ильзата в кино на этот фильм, раз уж он в таком от него восторге? Тёмный зал, последний ряд, одно ведро попкорна на двоих — романтика. Но фантазия Набабкина сбыться было не суждено по одной простой причине — в прокате Человека-паука уже не было или еще не было. Видимо, Ильзат постоянно пересматривал что-то старое, а новое судя по всему в ближайшее время выходить на широкие экраны не планировалось. А значит, действовать нужно было другим путем. Недолго думая, Кирилл даже посоветовался с Дивеевым, который сначала пришел в дикий восторг от того, что его попросили совета, а потом с ходу подсказал, что буквально за углом есть отличный магазин комиксов и разной милой ерунды. Наверное, если бы Игорь мог, то пинками бы туда отволок своего шефа. Но Кирилл был упрямым и поначалу отверг это предложение, но по прошествии часа в магазин все же отправился. И завис там еще на час, не зная, что выбрать — глаза разбегались, а душа требовала скупить все, что там было с человеком-пауком. Набабкин был человеком практичным, поэтому купить милую, но бесполезную ерунду — это было не про него. Так что после долгих раздумий его выбор остановился на кружке с изображением любимого героя Ильзата. Кирилл надеялся, что она будет напоминать Ахметову о нем. Банально, ванильно и совсем не по-мужски, но ему было все равно, ему хотелось порадовать Ильзата, пусть и такой мелочью. Но нужно ведь с чего-то начинать? Уже на кассе, Кирилл заметил коробку с Чупа-чупсами довольно больших размеров. И Набабкин не был бы самим собой, если бы не взял такой, чтобы вместе с подарком еще и не подколоть Ильзата. Когда Кирилл вернулся в редакцию, Ахметова на своем рабочем месте он не нашел. Интересно, он вообще пришел сегодня на работу? Недолго думая, Набабкин прошел небольшой кабинет, в котором по-прежнему обитал Ильзат. Поставив кружку на стол перед компьютером, он размышлял на тем, куда деть Чупа-чупс — положить рядом? Засунуть внутрь кружки? Отдать при встрече, вставив едкий комментарий? — Соскучился? — раздался мягкий, но насмешливый голос за спиной Кирилла. — Проверить пришел, соизволил ли ты прийти на работу или решил схалтурить, — добродушно проворчал Набабкин, чувствуя, как Ильзат уткнулся носом в его затылок, а руками обнял за талию. — Да схалтуришь тут с тобой! — усмехнулся Ахметов, — я помню про твои запасы в ящике стола! — Ну вот заметь, стоило один раз использовать, и ты стал, как шелковый! Ну почти! — Мне нужно следить, чтобы ты не применял свои методы на других нерадивых сотрудниках? — Думаю, что ты их всех переплюнешь! — Кажется, я это уже слышал, — рассмеялся Ильзат, а потом, наконец, заметил кружку на своем столе, — это что? Это мне? Кирилл едва не растаял от умиления и нежности из-за детского восторга, в который пришел Ахметов, завидев на кружке своего любимого героя. Он чуть ли не подпрыгивал от радости, разглядывая ее со всех сторон. И только потом заметил лежавший на столе Чупа-чупс. Его брови удивленно поползли вверх, а на губах заиграла шальная улыбка. — Кирилл Анатольевич, а это что? — спросил Ахметов, взяв в руки леденец. — Чупсик! Подумал тебе полезно занять чем-то рот… — Я бы занял его чем-нибудь другим, — усмехнулся Ильзат, подходя вплотную к Кириллу. — Это чем же? — сощурился Набабкин, делая вид, что не понимает, что к чему он клонит. — Ну даже не зна-а-а-ю, — протянул Ахметов, — может быть с тобой бы поругался? Поспорил о качестве моих фотографий? — Лучше пососи! — выдохнул Кирилл, уже привычно его начинало нехило вести от близости этого смуглого засранца, — леденец… — Обязательно, — тихо ответил Ильзат, — и не только его… — Сегодня вечером… У меня… Покажешь, как ты это делаешь… — Договорились… В коридоре послышались голоса сотрудников, которые в любой момент могли зайти к Ильзату, поэтому Кирилл собрал всю свою волю в кулак и все же ушел к себе в кабинет. Какого же титанического труда ему это стоило! Еще большего труда теперь стоило дожить до вечера.***
Саша с самого утра был словно не в себе. Пришел впервые позже чем сам Ерохин: нервничал, дергался от каждого обращения и в завершение всего пролил недопитый чай. Взаимными усилиями, им удалось спасти большую часть писем. Александр едва сдержался, чтобы впервые не отчитать Сашу за нерасторопность. Но, увидев, каким виноватым, усталым взглядом он на него посмотрел и неуверенно пробормотал «извини», сдержался. Состояние Саши Александра всерьез обеспокоило. За все месяцы, что они провели бок о бок, таким он не был никогда. Конечно, он нередко погружался в свои мысли и мечты об Алексис. Тогда его взгляд становился мутным, мечтательным, но таким испуганным и болезненным — был впервые. Но то, что причина была опять-таки в этой мифической, виртуальной девушке Ерохин был уверен. До конца дня, Александр старался дергать Сашу по минимуму, поручая ему самые легкие письма. Саша разбирал конверты, просматривал почту и молчал. Только временами Ерохин ловил на себе его взгляд, но Головин тут же отворачивался, избегая встречи их глаз. В кабинете повисла тяжелая, болезненно-напряженная атмосфера. Ерохин абсолютно не понимал, что творится с Головиным, но лезть с расспросами не торопился, хотя с каждой минутой Александру все происходящее нравилось все меньше. Но и оставлять состояние Саши без внимания не собирался. — Я отвезу тебя домой, — сообщил Александр, когда стрелка на его часах приблизилась к шести вечера. Он надеялся, что его помощника прорвет по дороге домой и он выдаст все свои тревоги. Психолог внутри по-прежнему предательски молчал, так что уповать оставалось только на собственную интуицию и жизненный опыт. — Нет! — неожиданно резко ответил Саша, вскочив на ноги. Ерохин посмотрел на него удивленно, даже шокировано. То, что Головин начнет избегать общения с ним, стало неприятной неожиданностью. — У меня… — замялся Саша, желая как-то смягчить и сгладить неловкий момент, — у меня… — Планы? — подсказал Александр, выключая компьютер, — ничего, Саш. Понимаю. До завтра. — До завтра, — не скрыв вздох облегчения, ответил Головин и, подняв свой рюкзак, первым покинул кабинет. Всю дорогу до дома, Ерохина не покидали мысли о Саше и его странном поведении. Неужели Саша и правда стал что-то подозревать? Или слова псевдо-Алексис так его смутили? Может, он и правда размышлял над тем, чтобы уйти из редакции? Ерохин не мог найти ответов и чувствовал себя виноватым за то, что продолжал скрывать личность Алексис. Эта ложь стояла между ними и не давала совершить шаг к сближению, о котором он постоянно думал. Его мысли все чаще уходили в долгие, мучительные фантазии о том, как он признается Саше в чувствах, и тот, смущаясь и краснея, отвечает взаимностью. А потом, возвращаясь в реальность, ему оставалось терпеть болезненную тоску, о том, чему не суждено было случиться в реальности. Саша по-прежнему оставался для него недосягаемым. Вечера Ерохин проводил дома, засиживаясь допоздна за работой, которую нужно было выполнить от имени Алексис. Он выпивал по несколько чашек кофе, борясь с усталостью и гудящей от недосыпа головой. Просторная комната освещалась тусклым светом торшера, и зевая, Александр потирал уставшие глаза. Звонок в дверь, прорезавший тишину резкой трелью, разбудил мирно спящего в кресле кота, и тот, навострив уши, спрыгнув, помчался в коридор, не по-кошачьи громко топая. В это, достаточно позднее время, Александр никого не ждал. Жил он один, и максимум, кто мог зайти к нему на ночь глядя, была молодая, одинокая соседка, у которой вечерами частенько возникали проблемы с открытием стеклянной банки или перегоревшей лампочки. Уверенный в том, что это она, Ерохин без вопросов открыл дверь. Но на его удивление, вечерним гостем оказался совсем другой человек. Саша, испуганно сжавшийся, казался на удивление хрупким в полутемном коридоре. И был словно лет на пять младше своих реальных лет. — Саша? — Ерохин отступил на шаг, давая ему пройти в квартиру, — какая неожиданность. Может, быть это нереальность? Что мог делать Саша у него, в такое время? Может, чересчур реалистичный сон? Александр словно невзначай коснулся его плеча, проверяя, исчезнет ли его видение. Нет, он не развеялся, не испарился. Напротив, плечо под его ладонью оказалось обжигающе теплым. Реальным. — Прости, что так поздно, — едва слышно пробормотал Головин, — но мне надо было увидеть тебя. Слова пугали своей загадочностью, Ерохин на пару мгновений замер, все еще не веря в происходящее. Он боялся сделать лишнее движение, чтобы не разрушить магию этого момента. — Мы можем поговорить? — продолжил Головин, и Александр, вспомнив о правилах приличия, провел его в комнату. Нащупав на стене выключатель, Ерохин зажег свет и рукой указал на диван, с накинутым на него плюшевым пледом. Саша помялся, не спеша воспользоваться его предложением. — Чай? Кофе? — предложил Александр, продолжая проявлять гостеприимство. Ему было важно, чтобы Саша не чувствовал себя некомфортно от того, что появился у него на пороге поздним вечером. — Нет… — промямлил Саша, но тут же изменил свое решение, — да! Пожалуй, можно… Чай! Ерохин слегка усмехнулся таким резким переменам и прошел в кухню. Сквозь дверную арку, он украдкой наблюдал за Сашей, который прошелся по комнате, подошел к окну и посмотрел на темную улицу с высоты пятнадцатого этажа. — Красиво… — Именно это меня и подкупило, — Александр поставил чашки на низкий журнальный столик. — Наверное, я сильно отвлек тебя? — Саша опустился на диван и покрутил в руках чашку. — Нет! — успокоил Ерохин, сев рядом, развернулся к нему лицом, — нет, я все равно не собирался спать. Только после этих слов, Головин обратил внимание на открытый ноутбук, что лежал на диване и взглянул на монитор. В рядах ровных, печатных букв отчетливо было заметно имя Алексис, и Ерохин, резко потянувшись, захлопнул крышку. Саша вздрогнул и заметно напрягся. — Видимо, все же да… — Это так, ерунда, — поспешно ответил Александр, — не отвлекайся. Что случилось? Ты же не просто так пришел… — Да, не просто, — Саша поставил нетронутый чай на столик, — я так и не сказал тебе спасибо. — Спасибо? — для Ерохина происходящее все меньше поддавалось объяснению, — за что? — За то, что ты тогда спас меня… — напомнил Головин, — тогда, на дороге. — Боже, Саша! — засмеялся Ерохин, — вспомнил тоже мне! Сколько времени уже прошло! Смешной какой… — Это не смешно! — насупился Головин в ответ, — если бы не твоя скорость, все могло бы закончится куда хуже. — Хорошо, твоя благодарность принимается, — Ерохин прислонился плечом к спинке дивана и с улыбкой наблюдал за отчаянно краснеющим Сашей, — теперь ты спокоен? — Я хотел спросить тебя, как я могу тебя отблагодарить? — Ты не должен меня благодарить, — заверил Александр, — ты бы поступил так же. Любой бы сделал тоже самое. — Но любой другой — это не ты. Что ответить на это Ерохин не знал. Это было настолько просто, искренне и при этом стопроцентной истиной, что никаких протестов быть не могло. — Просто будь внимательнее, этого будет достаточно. В ответ Головин кивнул и поднял на него взгляд, от которого у Александр заныло сердце. В глазах было разочарование… И грусть. И Ерохин понял, что ответил не то, что ждал от него Саша. Он испортил все его планы. — Ты хотел что-то иное? — мягко спросил Ерохин, опасаясь, что вновь ошибается в его мотивах, — поэтому пришел? — Мне нечего было предложить тебе, — смущенно ответил Саша, чуть придвинувшись к нему. Его глаза были так близко, что Александр видел свое отражение в темных зрачках. И смотря в них, казалось, что он попадает в глубокую бездну. И это оказалось приятно, несмотря на головокружение и нехватку кислорода. То, что произошло через мгновение, вернуло Ерохину способность дышать. Теплое прикосновение, неожиданно настойчивое, заставило разомкнуть губы в ответ, и обхватив Сашу за затылок, прижать к себе. Головин не думал отстраняться, но руки Александра крепче сжимались на его поясе, а вторая удерживала его голову, боясь упустить хоть миг этих мгновений. Его сердце билось так быстро, что Ерохин ощущал каждый удар, а слегка дрожащая ладонь, неуверенно опустилась на его грудь, где чуть осмелев, а возможно, желая сохранить равновесие, сжалась, сминая ткань футболки. От тяжелого дыхания Саши, от дрожи, что пробегала по спине, от вжимавшегося в него тела, разум отключался и уплывал. Мир сжимался до отзывчивых губ и наглого языка, который настойчиво брал на себя инициативу. В висках стучала кровь, и Ерохин, цепляясь за его плечи, нехотя отстранился. — Саша, — почти простонал он, прижавшись губами к его лбу. Ерохин чувствовал горячее, сухое дыхание Саши на шее, и мягкую, гладкую кожу под своими ладонями. — Я делаю что-то не так? — Ты все делаешь замечательно, — Ерохин обхватил ладонями его лицо, — ты очень нравишься мне. Не представляешь даже, как сильно… — Тогда, в чем проблема? Ты не хочешь? — Хочу! — ответил Александр, — но есть одна вещь, которую ты обо мне не знаешь. И которую я сказать тебе пока не могу. — Это так важно? — удивился Головин, — я достаточно знаю тебя и ничего уже не сможет изменить моего отношения к тебе. — Это — изменит, — Ерохин отпустил его лицо и поднялся на ноги, благоразумно отходя подальше. Отказывать, когда на него смотрели с такой надеждой, желанием оказалось не просто. Если его так повело от простого поцелуя, что бы было дальше? — И когда ты сможешь мне все рассказать? — Головин остановился позади него и, обняв за пояс, прижался к его спине. — Не знаю, — Ерохин погладил обнимающую его руку, — я даже не знаю, что хочу больше. Рассказать тебе все или как можно дольше молчать об этом. — Ты хочешь признаться мне в том, что ты натурал? — усмехнулся Головин. — Боже! — фыркнул Ерохин смеясь, — ну конечно нет! — Тогда все остальное уже не страшно! — успокоил его Саша, — но если ты так уверен, что сейчас не время, давай допьем чай? Ерохин повернулся к нему и на секунду застыл, вглядываясь в глубину его глаз, а потом еще раз коснулся его губ. Последний раз. Позволить себе питать надежды, которые, возможно, окажутся напрасными, было бы величайшей глупостью. Пока между ними оставалась тайна, которую он обязан сохранить всеми силами, подпустить к себе Сашу так близко, Ерохин не мог. Да и опасение, что как только обман откроется Сашу он потеряет, было слишком велико. Впервые, он ненавидел образ Алексис и в тоже время был ему благодарен. Если бы не она, они никогда бы не встретились. — Да, давай допьем чай…