Мне не жить без тебя

Курить я действительно бросила. Во-первых, обещала Нике, а слово я держу. Во-вторых, это правда вредно для здоровья, да и для кошелька тоже. Так что, когда Жорик зовет меня покурить, я выхожу с ним на крыльцо, но сигарету не беру. — Так я не понял, ты куришь или нет? — он смотрит на меня с недоумением. — Знаешь, я решила бросить. Все-таки это вредно. У меня и так с легкими проблема, пневмония была. — У меня тоже была пневмония, и что? — возражает Жорик. Я молчу. А что мне отвечать? Рассказывать про больницу? Про то, как с другими детьми сидели родители, а мы с Никой были одни? Про то, как ночью у меня поднялась температура, и жутко хотелось пить, просто все внутри пересохло, а встать и сходить за водой не было сил? И как я все-таки встала и пошла, по длинному-длинному коридору, к чайнику с холодным чаем — потому что Никушка просила пить? И тут Жорик делает странную вещь: выбрасывает свою сигарету. И поясняет: — Я тоже брошу. Вместе легче. И улыбается своей шикарной улыбкой. — Тебе-то зачем? — удивляюсь я. Он пожимает плечами: — Просто так… чтобы тебе было легче. — Зачем? Теперь удивляется Жорик: — Ну как — зачем… Зачем люди вообще друг другу помогают? Я растеряна. Действительно, зачем? Нам с Никой никто не помогал, только мы с ней друг другу. И тут же в голову приходит неожиданное — а ведь и мы с ней никому не помогали, только друг другу… А вот если подумать — точно ли нам никто никогда не помогал? Вспомнилось — когда мы с Никой лежали в больнице, одноклассники как-то пришли после школы, принесли шоколадку и букет тюльпанов. Я тогда только разозлилась, нам не до тюльпанов было… но ведь они хотели как лучше! А сейчас? Администратор Наталья Борисовна всегда старается поставить нам с Никой смены так, чтобы они учебе не мешали, и в сессию всегда специально под нас составляет график. И в колледже Света со мной вчера бутербродом поделилась. И вообще… Почему же мы с Никой так зациклились друг на друге? Почему больше никого не видим? Нет, ну понятно, что ни Света, ни Жорик мне Никушку не заменят. Но все равно… мы ведь даже не общаемся ни с кем! Это вот я только сейчас начала с Жориком болтать. И то — начала-то потому, что мне татушку сделать захотелось. Нас зовут — перерыв закончен, надо работать. И я этому рада. Не нужно мне сейчас новых разговоров, этот бы осмыслить толком… Кстати, Жорик так до конца рабочего дня ни разу не курит. Я, допустим, тоже, но я и начала курить совсем недавно, еще не втянулась толком. И у меня причина есть — я Нике обещала. А Мажорику-то зачем так мучиться? Неужели правда только для того, чтобы мне было легче? Почему-то мне это приятно. То есть не то, что он мучается, разумеется, а то, что — ради меня. Прихожу домой после работы. С порога чувствую запах свежевыпеченной шарлотки, вот прямо еще горячей. Наверняка Никушка подгадала, чтобы достать из духовки прямо перед моим приходом. На миг мне становится стыдно. Зачем мне Света, зачем мне Жорик-Мажорик, когда у меня есть Никушка? Но с другой стороны, что с того, что мы с Мажориком поболтали на крыльце или со Светой жевали бутерброды и вдвоем зубрили анатомию? В этом же нет ничего плохого! С этими мыслями я захожу в комнату. И останавливаюсь на пороге. Стол накрыт к моему приходу. Посредине стола стоит сковородка с пирогом, но я не смотрю на нее. Я смотрю на тоненькие, аж полупрозрачные, чашечки с позолоченной кромкой. На тарелочки, хрупкие даже на вид. На красивые, изящно выгнутые ложечки. Ника все-таки купила один из тех сервизов, про которые мне столько рассказывала… Я делаю глубокий вдох. Медленно выдыхаю. Я не должна, не должна злиться. Это же моя Никушка! — Смотри, какая красота! — радуется Ника. — Ну правда же, очень красиво, ну скажи? — Красиво, — соглашаюсь я. Нельзя не согласиться — вкус у Никушки замечательный. — И сколько стоит? Ника мнется, отводит глаза. Наконец отвечает. Еще один глубокий вдох. Практически вся наша зарплата. — Ну и ладно, — отвечаю я преувеличенно бодро, — макароны у нас есть и подсолнечное масло тоже, до аванса доживем! — Зачем до аванса? — возражает Ника. — У нас еще стипендия есть! — Но мы же договорились, — напоминаю я, — мы договорились откладывать стипендию. На стиральную машинку, на пылесос… да мало ли на что! Мы же вместе решали, ты разве не помнишь? — Ну, значит, не отложим в этом месяце, — Ника упорствует. — Но это же глупо — сидеть на пустых макаронах, когда у нас есть деньги! — Глупо выбрасывать зарплату на то, что нам не по карману, — не выдерживаю я. — Мы же с тобой все рассчитали… — Мы рассчитали? Это ты считала, а я подчинялась! — в голосе Ники звучит настоящая злость. — Ты меня не спрашивала! А я так не хочу! Не хочу постоянно откладывать, высчитывать и ждать светлого будущего! Мы сейчас живем, сегодня, а не через год, когда стиралку купим! И я хочу сейчас быть счастливой! — А без этого сервиза ты не можешь быть счастливой? — я тоже злюсь. Ну как можно быть такой неразумной! — Я не могу быть счастливой, когда ты мне все указываешь и запрещаешь! — Ника срывается на крик. — Ты со мной вообще не считаешься! Ты… тебе до меня вообще дела нет! У меня вдруг перехватывает дыхание. Как от удара под дых. Случалось такое в детстве, в жестоких драках… Мне нет дела до Никушки?! Я задыхаюсь, словно от боли. И сквозь боль вижу Никино лицо. Испуганное, растерянное. — Вера! Прости, Верочка, я не то ляпнула! Я так не думаю, Верочка! Мы кидаемся друг к другу. Обнимаемся. — Верочка, ну хочешь, я завтра все обратно сдам? Я могу, я чек не выбросила! — Не надо, Никушка! Если это тебе в радость… Да гори они синим пламенем, наши сбережения! Ну хочешь, я завтра сама всяких вкусняшек накуплю? На всю стипендию? Мы смеемся. Это же моя Никушка, как я могу с ней ссориться! Тут я замечаю, что правая рука у Ники — в повязке. Осторожно скатываю бинт. Ника смотрит настороженно, словно ждет, что я опять ругаться буду. Чуть выше запястья у Ники свежая татуировка. Легкими, тонкими штрихами набросан рисунок — маленький пушистый котенок. Мне становится смешно. Ну дает моя Ника-Никушка! И правда котенок, рисунок ей очень подходит. В колледже ко мне подходит Света. — Слушай, ты по фарме поняла про гликозиды? Ну про потенциал действия? — Да поняла, конечно, чего там понимать-то! — А можешь мне объяснить? А то я совсем ничего не поняла, как не по-русски написано! Я пожимаю плечами. Достаю учебник, мы пристраиваемся на подоконнике. Света слушает внимательно. — Какая ты умная! Слушай, а давай в субботу на концерт вместе сходим? А то я собиралась с Лехой сходить, а вчера мы поссорились. В первый момент я хочу отказаться. В субботу я не могу, потому что Ника работает во вторую смену, будет вечером занята… Она не сможет, значит, и я не смогу. Потом вдруг приходит мысль — а при чем здесь Ника? Света ведь меня зовет. Да Ника и не смогла бы с нами пойти, у Светы ведь два билета, а не три… И я соглашаюсь. Надеюсь, Ника не обидится на меня. Да она и не узнает! Концерт заканчивается раньше, чем ее смена… Через пару дней Жорик вдруг говорит мне: — Покажи руку! Как там у тебя татушка заживает? — Да уж давно зажила, — удивляюсь я. — Да ладно? — он берет меня за руку, долго разглядывает картинку рыси… Так долго, что мне делается неловко. И почему-то приятно. — Хорошая ты девчонка, — улыбается Жорик. — Хоть и со странностями. Смешно. Уж кому бы о чужих странностях рассуждать, а не Мажорику! — А зачем ты здесь работаешь? — вдруг спрашиваю я, сама не знаю, почему. Ведь не собиралась же спрашивать! Работает и работает, кому какое дело… — Да так, — он пожимает плечами. — Понимаешь, я еще не родился, а родители уже знали, в какой детский сад меня отдать, в какую школу… В какой институт. Ровная колея, никуда не свернешь. А я не захотел по колее! Может, они и правы. Они старше, лучше жизнь знают и хотят мне добра… Вот я и решил сам жизнь узнать. И сам выбрать. Вырваться из их колеи, понимаешь? Я понимаю. Задумываюсь. — Глупости! Ну, пусть колея, но ведь хорошая. Правильная. — Она чужая, — возражает Жорик. — Помнишь, как у Высоцкого — «колея это только моя, выезжайте своей колеёю!» Я не помню. Я никогда не слушала Высоцкого, это же такое старье! Странно, что Мажорик его слушает… — А у меня тоже колея. Только не такая. — Нет! — неожиданно горячо возражает Жорик. — Ты как раз выскочила из колеи. Знаю я пару детдомовцев… Их колея — самое простое ПТУ на «двойки», да водка, да притон в квартире. А если девчата, так и того хуже, через одну шлю… ой, извини. Ну, ты понимаешь. А ты — выскочила! Мы молчим. Я думаю. Может, Жорик и прав… Вспоминаю своих приятельниц по детдому… почему-то ни с кем из них я не поддерживаю отношений. А с другой стороны — ну, шлю… Легко со стороны осуждать! А была бы я одна, да жила бы в грязной дыре с соседями-наркоманами, и посоветоваться не с кем, и не посочувствует никто… Как хорошо, что у меня есть Ника! Меня зовут работать. Ну и хорошо. А то от этих разговоров почему-то делается как-то странно и тревожно… Как ни зубрила я анатомию, а все же получила «трояк». Обидно, конечно. А с другой стороны — ну, что поделать! Не конец света. Тема и правда очень сложная, да и, если уж совсем честно, не самая нужная. Хотя, конечно, неправильно так рассуждать… И поэтому я совершенно не ожидаю, что Ника так расстроится. И даже рассердится на меня. С чего бы? — Никушка, ну что ты волнуешься! — пытаюсь я успокоить ее. — Ну подумаешь, «тройка». Одна-единственная. Что она изменит? — У нас теперь «автомата» не получится! — возмущается Ника. — Так у нас его и так не получилось бы, — возражаю я. — Для этого надо больше половины «пятерок», разве мы сможем? Ладно внутренние органы, а нервы? Там ведь еще больше зубрить надо! — Получилось бы! — запальчиво выкрикивает Ника. — У меня получилось бы! Ты считаешь, что я глупенькая, а я справилась бы, если бы ты не испортила. Я с недоумением смотрю на Нику. Она поясняет: — Ну ты разве не видела, как препод на нас смотрит? Мы же ему нравимся! Можно было воспользоваться… — Что?! — до меня наконец доходит. То-то он на меня так странно смотрел сегодня, как будто чего-то ждал… — Ника! Ты? Из-за какого-то экзамена? — я по-настоящему возмущена. — А потом люди говорят, что детдомовки все ш… шалавы! Несмотря на гнев, я все-таки удерживаюсь от грубого, обидного слова. Как бы я нИ злилась, я не могу так сказать про Никушку. — Да и пусть говорят! У тех, кто так говорит, мама с папой есть, а о нас никто не позаботится! Нам с тобой хорошие отметки нужны! — Нам с тобой знания нужны! Если мы будем учиться на фельдшера… — Да не переведут нас на фельдшера, брось ты! — Переведут! Мы со Светой сегодня ходили в деканат… — Вы со Светой? — Ника смотрит на меня удивленно, и мне почему-то становится неловко. Как будто я чем-то ее обидела. — Ну да, со Светой. Ну, тебя же в колледже со мной нет, что же мне, все время одной быть? Она хорошая девочка… — Хорошая, — соглашается Ника. — Шоколадкой со мной поделилась. И задачу по химии дала списать. Она тоже на фельдшера хочет перейти? — Ну да, — соглашаюсь я, с тревогой глядя на Никушку. Сейчас скажет опять, что я все решила, не посчитавшись с ней… Ника вдруг улыбается: — Ну если вместе — давай переводиться! Будем друг другу помогать… Ты ведь меня из-за Светы не бросишь? Мы обе смеемся. Конечно, это шутка! Мы же не можем друг без друга…