Драбблы

Хосока не любят в группе. Улыбаются — да, не прогоняют — да, любят — нет. Он просто удобный для камеры. Весь такой вечно улыбающийся, с идиотским смехом и глупыми шутками, за которые его можно заобнимать, вызывая у фанатов приступы эпилепсии. Использовали — забыли. Он не обижался. Сам понимал, что у каждого в группе своя роль и так уж сложилось, что ему досталась «на последнем месте». Для всех он был именно там, внизу. Для рейтинговой шкалы «naver», для фанатов, да даже для самих мемберов. Они были у друг друга и этого им хватало. Зачем кому-то смешной, несерьёзный Хосок, когда хочется поговорить о своих проблемах, к которым надо отнестись с пониманием и вниманием, а не улыбкой? Но Хоби никогда не улыбался в таких ситуациях. Хотя, кто об этом узнает, если никто не пробует. Чон не ненавидит то, что он такой, совсем нет. Просто не рушит чужое мнение о себе. А зачем? Ведь так намного удобнее. Свободное время, тренировки, убеждение Намджуна в том, что всё в порядке. Хосок любил стабильность. Джин, захлебывающийся в слезах — не был её частью. Если честно, то это вышло случайно. Просто Чон поставил памятку в телефоне не на "3:30 PM", а на "3:30 AM", будь проклят 12-часовой формат. Разбуженный будильником, организм решил, что без похода за водой и утолением жажды скорее умрёт, чем уснёт — это-то и заставило Хоби выйти из своей комнаты. А тут это. Что сделали бы другие на его месте? Намджун, несомненно, начал бы серьёзные разговоры о том, что нужно быть сильнее, спокойнее, увереннее. Он вообще знает, как поддерживать. У лидеров это с рождения? Юнги, наверное, сидел бы рядом, создавая какую-то особую успокаивающую тишину. Он просто умел помогать без слов, словно чёртов волшебник. Тэхён с Чонгуком говорили первое, что приходило в голову (а чаще всего это был бред) и почему-то после этого, правда, становилось легче. Чимин же дарил своё тепло, обнимая и убаюкивая поглаживаниями по голове. Но Хосок — не они. Ему сложно говорить бред, улыбаться, гладить, молчать. Ему сложно всё, когда он видит разбитого человека. — Я... — Парень дрогнул, выходя из своих мыслей, когда до разума донёсся хриплый голос Джина, который, кажется, заметил его силуэт в свете луны, пробивающейся из окна. Судя по его лицу, он интенсивно пытался сформулировать отговорку, чтобы не выслушивать расспросы о том, что у него случилось. Не успев даже сообразить, что делает, Хоби резко залез на колени старшего, хватая ладонями его щёки, нежно поглаживая пальцами и стараясь не ударить себя по лицу, видя эти непонимающие и удивленные глаза напротив. — Всё... нормально, — шёпотом сказал Хо, ожидая, что его оттолкнут, но не увидев предполагаемой агрессии, неуверенно добавил — наверное... К удивлению парня, его притянули ближе, цепляясь объятиями за тощее тело, словно за спасательный круг, утыкаясь лицом в плечо и несдержанно рыдая. Это было странно. Хосоку доверяют. Очень странно. Хоби чувствовал, как глаза слипаются, а поясница начинает ныть, из-за стальной хватки чужих рук, но уйти ему не позволяла совесть и ещё что-то приятное в низу живота, на что он старался не обращать внимания, пропуская чёрную шевелюру, которая по ощущениям напоминала шёлк, через пальцы. Он всегда поражался, какие у Джина мягкие волосы. — Может в кровать? — шёпот разбивался о широкую спину, а колени неосознанно сжимали бёдра хёна. Не успел парень что-либо сообразить, как его уже подхватили на руки, заставляя крепче обнять шею, хотя, казалось бы, куда уж больше. К удивлению Хосока, старший понёс его в, противоположную от его собственной, комнату. Он затаил дыхание, когда его осторожными движениями уложили на кровать, залезая следом и накрывая их одеялом. — Прости, просто мне так будет спокойнее, — Джин закусил губу, что можно было увидеть в свете луны. Он неловко притянул Хо ближе, заключая в прежние объятия и утыкаясь носом тому в макушку. Возможно, Хоби не спал остаток этой ночи, вслушиваясь в чужое размеренное дыхание, стараясь успокоить своё взбудораженное сердце. Чисто теоретически.