Антиодиночество

Бой барабанов знаменовал собой начало долгожданной церемонии. Сталактитовая темная пещера с высокими сводчатыми потолками, погруженная в вечный сумрак, наполнилась светом тысяч светлячков, сотен фосфорирующих в темноте цветов и десятком полыхающих факелов, что принесли с собой Дикие. Пещера, похожая на продолговатый зал, стремительно заполнялась многочисленными гостями через четыре узких ответвления. Еще два выхода из нее пустовали, так как считались непроходимыми, потому никто не знал, куда они ведут и какова их протяженность. Кроме разве что существа, что разместило своё ложе прямо между двумя таинственными тоннелями. Оно внимательно следило за тем, чтобы никто не смел к ним приближаться. Стены и потолок пещеры украшали причудливые натеки сталактитов, которые отражали от себя каждый шорох, каждый тихий вскрик или шебуршание, а потому созданное природой помещение быстро наполнилось какофонией самых разнообразных звуков. Существо, наблюдавшее за тем, как его подчиненные стекаются к глубокому озеру, что украшало середину зала, раздраженно било хвостом о меха, что устилали его ложе. Но чем больше Диких проникало в обитель вожака, тем шумнее становилось. А потому монстр, вальяжно приподнявшись, одним лишь раскатистым рыком заставил замолчать абсолютно всех. Дикие всполошились, но движения не прекратили, продолжая путь к озеру. Как только последний их представитель ступил на каменистую поверхность зала, женские звонкие голоса, словно тонкие нити, вклинились в уже созданное барабанами музыкальное полотно, дополняя ритмичные удары незамысловатыми возгласами и красиво играя голосами. Из двух, ведущих в никуда, коридоров в зал вышли десять юных дев, облаченных в еле уловимые, полупрозрачные, ниспадающие до самых пят одеяния, что колоритно подчеркивали их женские прелести. Каждая держала в руках по деревянному посоху, заканчивающемуся большим янтарем. Встав между озером и ложем существа, в две шеренги, и образуя своего рода дорожку, они ввинтили посохи в подготовленные отверстия и запели на новый лад. Куда более быстрая и тревожная песня становилась все громче, призывая в пещеру виновника «торжества». Вода в озере забурлила. В самой его середине появилось темное пятно, которое разрасталось до тех пор, пока над поверхностью воды не появилась нечто блестящее. Те Дикие, что присутствовали на ритуале впервые, ахнули, не сразу признав одного из своих соплеменников. Водные оборотни редко поднимались на поверхность, предпочитая проживать ближе к дну. Но житель озера без промедлений поплыл к берегу прямо к вожаку. Это оказался худой молодой мужчина, от головы которого подобно волосам отходили десятки длинных осьминожьих щупалец, пребывающих в бесконечном движении. Облаченный в одну лишь набедренную повязку, он прошел через созданную девушками дорогу, едва ли обратив внимание хотя бы на одну из них. Пристальный взгляд глаз с прямоугольными зрачками был устремлен на существо, возлежащее на мехах поверженных врагов. - Прифетстфую, - с натугой выговорил он, приклоняя перед существом колено. – Что вас трефошит, мой пофелитель? – говорить ему было крайне тяжело, как и любому другому Дикому, ведь для этого приходилось уменьшать давление на человеческую ипостась, которая, в отличии от животной, умела разговаривать. - Хоссаэн, - тяжело выдохнуло существо, сразу давая понять суть проблемы. Конечно же, и оно слышало жуткий рык монстра, о котором слагают легенды. Монстра, который, как говорят, является одним из самых сильных оборотней когда-либо появлявшихся на свет. Вот только существа данная характеристика возможного противника не устраивала. Ведь он сам хотел стать сильнейшим. Именно он желал носить статус Монстра. Осьминог, кивнув, с некой опаской, которую в нем выдавали появившиеся на коричневой коже белые пятна, приблизился к существу и осторожно коснулся перепончатыми пальцами торса возлежащего перед ним мужчины. - Фы знаете, что слетует стелать, чтобы фызфать фо мне фитение, - проговорил осьминог тихо-тихо, одновременно ощущая страх, но и трепет перед мощью жуткого существа. Дикие, что наблюдали за происходящим, замерли и затаили дыхание. Девушки, участвующие в ритуале, замолчали, устремив вожделенные взгляды в сторону вожака и откровенно завидуя водному оборотню. И их не пугали слухи о том, что оказавшиеся в постели монстра оборотни зачастую из нее уже не возвращались, пав жертвой ужасающей прожорливости существа. Мужчина с черными глазами без белков приподнялся на ложе, а затем одним рывком повалил осьминога на меховые шкуры лицом вниз, навалился на парня сверху и вцепился клыками в одно из извивающихся щупалец. Осьминог тихо охнул, под тяжестью мускулистого мужчины едва ли способный сделать пару глотков воздуха. Жабры его, расположенные на длинной шее, начали непроизвольно раздуваться, до того пятнистая кожа полностью побелела, а вокруг каждого выпирающего позвонка выступили черные неровные, будто кляксы, пятна. Существо беспощадно вгрызалось в извивающуюся плоть парня до тех пор, пока у того не сработала автотомия – природное приспособление, при котором осьминоги с помощью сокращения мышц избавлялись от щупалец, которые угодили в пасть хищника. Прожевав и проглотив добычу, вожак остался доволен угощением, теперь можно было приступать к самому интересному. Сорвав с осьминога набедренную повязку, существо грубо раздвинуло ноги оборотня, улеглось меж ними, после чего вцепилось клыками в загривок осьминога, лишая его последней возможности сбежать. Парень тихо застонал сквозь зубы, чуть подаваясь задницей к вожаку и нетерпеливо ерзая. Существо же, вцепившись когтями в шкуры, толкнулся истекающим смазкой членом в задний проход парня и начал безжалостно вбиваться в мягкое, влажное тело. Громкие стоны заполнили пещеру до основания, заставив всех наблюдающих ощутить внезапно нахлынувший прилив возбуждения. С каждым толчком терпкий запах пота вожака распространялся повсюду, пока одна из девушек, участвующих в ритуале, не набросилась на ту, что стояла напротив нее, с жаркими страстными поцелуями. Вслед за ней последовали и остальные девушки, а за ними и наблюдающие происходящее дикие. Захлебываясь от удовольствия, царапая каменистый пол, овладевая чужой плотью или отдаваясь незнакомцу, Дикие пылали в собственной безудержной животной похоти. Все и каждый при этом то и дело кидали голодные взгляды на вожака, наблюдая за тем, как перекатываются мышцы под серой кожей, как когти рук и ног его оставляют глубокие борозды в неприступном камне. Осьминог уже пребывал в забытье, а это значило, что видение могло прийти в любую секунду. Существо, не выходя из оборотня, перевернуло желанное тело на спину, село на колени, а затем усадило на себя осьминога, вцепившись острыми когтями в его задницу и в буквальном смысле нанизывая его на себя. Парень же, скрестив худые ноги за мускулистой спиной вожака, тихо стонал, неистово облизывая подбородок и губы мужчины, оплетая его шею оставшимися щупальцами и несильно придушившая его. Пещеру разрывали нескончаемые рыки, стоны и чавкающие звуки. Не соображая, что они делают, самцы, которым самок не досталось, а таких было большинство, кидались друг на друга. Они вонзали друг в друга клыки и когти, калечили тело противника, дрались до тех пор, пока один из двоих не сдавался, позволяя второму удовлетворить низменные желания. Победители, сами истекая кровью, тем не менее, от награды не отказывались, тут же, не меняя позы, овладевая разгорячённым телом и трахая его до посинения. Некоторые умудрялись драться до смерти, тогда победителю доставалось уже мертвое, но все еще не остывшие тело. Никого это не беспокоило. Слабые, но хитрые оборотни собирались в команды по два-три человека и делились добычей, вместе овладевая единственной жертвой. Тем же, кто оказался на месте самки, едва ли хотелось на что-то жаловаться. Кружащие головы феромоны, исходящие от тела вожака, расслабляли их, убеждая в том, что в происходящем нет ничего противоестественного. Ощущая приближения конца, существо опрокинуло осьминога обратно на шкуры, закинуло его ноги себе на плечи и тихо шипя, увеличило темп. Осьминог уже кричал в голос то ли от боли, то ли от удовольствия. Темно-бордовый член его вздрагивал от каждого нового толчка, пока особенно ощутимое движение не заставило осьминога выгнуться, простонать сквозь плотно стиснутые зубы и излиться себе на живот. Жгучая струя ударила где-то внутри, причиняя острую боль. Кожа осьминога мгновенно приобрела синий оттенок. Оборотень зажмурился и тихо зашептал нечто, что услышало лишь существо, так как пророчество предназначалось лично ему. Остальные Дикие все еще содрогались в экстазе, участвуя в бурной оргии, а потому не смогли бы услышать слов осьминога, даже если бы очень этого захотели. Существу не понравилось сказанное осьминогом. Он нахмурился, размахнулся, но в последнее мгновение передумал убивать оборотня, что посмел принести ему плохую весть. Нет, он еще пригодится существу. Он еще не раз сможет удовлетворить неутолимое желание вожака. **** - Никогда не интересовался детьми, но… то что он делает, почему-то заводит меня, - признался Алекс, наблюдая за тем, как мальчик, на самом деле бывший взрослым мужчиной, с аппетитом сосет и облизывает его кровоточащий палец. Он был настолько увлечен происходящим и с таким аппетитом работал языком, что Алекс, лишь на мгновение представив, как парнишка то же самое делает с его членом, невольно охнул. - Сосет он знатно... Знал бы, кровь бы пустил в другом месте, - усмехнулся парень, откровенностью заставляя стервятника недовольно взъерошиться. "Люди из вашего мира все такие извращенные? Или этим страдаешь только ты?" – проворчала птица, испытывающая к летучей мыши едва ли что-то сильнее отвращения. - Не только я, но нас мало. Подобные мне - избранные. Элита общества, я бы даже сказал! – улыбнулся парень, свободной рукой дотягиваясь до макушки маленького оборотня и начиная поглаживать его по мягким волосам. – Хороший мальчик, - протянул он с улыбкой. "В таком случае не хотел бы я жить в таком обществе…" – заявила птица, осознавая, что на самом-то деле выбор у нее в данном случае не велик. - Как жаль, что твоего мнения никто не спрашивает, - ехидно заметил Алекс. - Между прочим падальщик в качестве соратника - тоже не предел мечтаний, - заметил брюнет, как завороженный следя за маленькой версией Тоги. Оголодавшая летучая мышь с подозрением поглядывала на Алекса, не отрываясь от его пальца и то и дело пытаясь укусить его, чтобы увеличить количество вытекаемой крови. Но как только его маленькие клыки надавливали на кожу слишком сильно, Алекс несильно ударял мальчишку по макушке ребром свободной ладони. Тот тут же фыркал, отбегал на пару метров, то путаясь в длиннющем шарфе, то спотыкаясь о неровную землю, но все равно неотвратимо возвращался к пальцу, на котором успевала образоваться очередная маленькая капелька вкусной крови. - Он кажется таким беззащитным и трогательным, - продолжал мурчать себе под нос брюнет, проводя длинными пальцами по невыразительной скуле и шее мальчика. Летучая мышь встрепенулась, в очередной раз укусила Алекса, но от удара рукой увернулась, отскочив к небольшому камню и спрятавшись за него. Кусок длинного шарфа, торчащего из-за импровизированного убежища, заставил Алекса рассмеяться. Поднявшись на ноги, парень подкрался к камню, ухватил край шарфа и дернул на себя, силком вытаскивая мальчишку наружу и в буквальном смысле укутывая его в полосатую вязанную вещь. Летучая мышь сперва брыкалась и пыталась вырваться, пока глазам её не пристала шея Алекса. - Кусай, голодный, - милостиво разрешил брюнет, усаживаясь наземь. "Не делай этого. Ему хватит и пальца!" - встрепенулся стервятник. - Не будь занудой! Я может с самого детства хотел стать жертвой вампира! – возмутился Алекс, чувствуя на шее сперва губы мальчика, а уж затем небольшие острые клыки. Укус оказался почти безболезненным, после чего летучая мышь в буквальном смысле присосалась к ранкам. «Дурак, это тебе не какие-то сказки. Последствия могут стать непоправимыми!» - Как приятно, что ты заботишься о моем благополучии! – наигранно ахнул Алекс, чувствуя странную сонливость. «Я забочусь не о тебе, а о себе, потому что неразрывно с тобой связан!» - возмутился стервятник. - Не занудствуй, старикашка, - лишь отмахнулся брюнет, обессиленно откидываясь на землю. Мальчишка продолжал интенсивно высасывать кровь из его тела. Слишком интенсивно. **** Взбудораженный волной неоднозначных эмоций, Виль подскочил на месте, схватившись за горло и пытаясь совладать с ужасающим жжением во всем теле. Тяжелый вязкий туман, в ответ на резкие движения бухгалтера, облепил его со всех сторон и буквально пригвоздил к земле, сделав его тело неимоверно тяжелым. Терпкий горький незнакомый запах ударил Вилю в нос, перед глазами же встала непроницаемая молочная пелена. - Что на этот раз?! - в отчаянье выкрикнул мужчина, не надеясь получить ответа на мучающие его вопросы. – И когда всё это, наконец, закончится?! - Судя по всему, мы в Томпе, - раздался уже знакомый голос где-то неподалеку. – Впервые здесь нахожусь. Как интересно. - В Томпе, - повторил Виль, силясь вспомнить, слышал ли он когда-нибудь данное определение и рассказывал ли о нем Драк. Но как бы он ни старался, в голову ничего путного не лезло. – Какой еще, к хренам, Томп?! Сколько еще миров и вселенных мне придётся преодолеть?! Почему все так сложно?! - А вам, людям, только бы все упростить. Разложить по полочкам: черное к черному, белое к белому, зло в левую сторону, добро – в правую. И будь что будет, - в голосе собеседника послышалась насмешка. На морде же обозначилось нечто, больше похожее на оскал. Котенок смилодона приблизился к Вилю, улегся в каком-то метре от мужчины и начал неловко из-за длинных клыков вылизываться. - Почему ты так легко двигаешься, когда как я не могу даже подняться? – прохрипел Виль, решив начать с малого. - Потому что ты хочешь отсюда выбраться, пытаешься прорваться сквозь завесу обратно к своему телу. Дело не в этом месте, а в моем брате, что подавляет тебя, насильно вытолкнув и теперь удерживая в Томпе, - спокойно объяснил котенок. - И что мне сделать, чтобы стало легче? - Расслабиться и дать братцу возможность полностью овладеть твоим телом, - посоветовал зверь, сверкая на мужчину желтыми глазами. - Ага, чтобы он натворил дел?! - Уже творит. - И как я потом верну контроль над телом? - А никак, - зевнул котенок. – Так ли он тебе нужен? В Томпе хорошо: тепло, мягко, спокойно. Не лучше ли остаться здесь? - завлекающе предложил смилодон. - Остаться говоришь? – прохрипел парень, предпринимая новую безрезультатную попытку подняться. – А что же ты сам? Тебя устраивает такое положение дел? Котенок на мгновение перестал вылизывать левую лапу и одарил Виля испепеляющим взглядом: - А причем здесь я? Мы с тобой в разном положении. Когда брат наиграется, он сам попросится поменяться местами, а я буду уже тут как тут. - Ах ты… тупая кошатина! – не смог сдержать раздражения бухгалтер. – Даже не мечтай избавиться от меня при помощи этого сраного Тромба! - Томпа, дурила, - фыркнул зверь, поняв, что Виля так просто не провести. - Это место, одна из складок вселенной, что образуются между нашими мирами: твоим – человеческим, и моим - лесом Грате. Здесь наши души встречаются, как они есть. В этом месте нет ни клеток, ни врагов, ни смерти. По сути, здесь вообще ничего нет. В этом вся соль. Человеческая душа попадает сюда, когда его телом овладевает животная ипостась, животная – когда человек овладевает его телом в лесу Гратэ. Правда ты пребывал в своем обличии и в лесу, но лишь потому что мы были почти полностью оторваны от тебя. Но теперь уже все иначе. Ты взбудоражил моего братца, показался мне, и пути назад нет. - Путь назад есть всегда, - возразил Виль, в сотый раз пытаясь принять хотя бы сидячее положение и к своему удивлению понимая, что ему это удается. - И я обязательно выберусь отсюда! - простонал Виль, чувствуя болезненные последствия сотворенного подвига. - Правда? Но для этого тебе придётся обуздать бешеную душу моего недалекого братца, - зевнул котенок. - Вот только у тебя не получится сделать этого. Если только не помогут извне. Хотя... Не думаю, что у тебя есть кто-то, на кого ты можешь рассчитывать в этом плане. - Поверь мне, есть, - пропыхтел Виль, мысленно костеря Драка почем зря. Давление вокруг нарастало, мысли в голове путались, ощущения становились все более неоднозначными, разум дурманился, а тяжелый туман вихрями кружил вокруг, сплетаясь в грандиозные матово-белые картины. Они гипнотизировали Виля, успокаивали мужчину, усыпляли его бдительность, вновь клоня было поднятую голову Виля к плоской поверхности. «Что же ты там делаешь, тупая кошатина?! Скорее вытаскивай меня отсюда!» **** Еще пару секунд повозмущавшись, Драк ушел в Томп, позволив животной ипостаси полностью завладеть телом и взять ситуацию в свои мохнатые лапы. Кот же, несмотря на настойчивые заверения принца в том, что без человеческой ипостаси ему будет куда проще урегулировать ситуацию, не так уж и верил в свои силы. В конце концов, перед ним рвал и метал не гепард, не пума и даже не лев, но древний зверь, можно сказать, прародитель, перед которым так и хотелось преклонить голову. Но животная ипостась Драка старательно подавляла в себе подобные порывы, мысленно напоминая себе, что еще никогда и никому не подчинялась. Не собиралась она этого делать и на сей раз. Кот помнил, что у Виля не одна, а целых две животные ипостаси – будь они едины, и у него бы не было ни шанса. Но будучи раздробленными, а потому имеющими каждая свою слабость, они предоставляли Коту шанс на успех. Сейчас в Виле буйствовал зверь, чью силу еле сдерживала даже клетка, пропуская сквозь тонкую щель столько силы, сколько коту и не снилось. Но, при всем при этом, смилодон был глуп и не слишком сноровист. Этим-то животная ипостась Драка воспользоваться и собиралась. Самый простой способ успокоить дикое животное – это внушить ему не страх, нет, но уважение. Когда зверь боится, когда его припирают к стенке, он рвется в бой с еще большим рвением. Другое дело, если он ощутит полное над собой доминирование и признает противника. Задача, которую кот перед собой поставил, казалась невыполнимой даже для него самого. Но вел он себя сейчас как раз как зверь напуганный, практически смирившийся со своей смертью, а потому способный абсолютно на все. Хозяин, почуяв желанное – зверя, которого природа приготовила ему в качестве вожделенной пары, навострил уши. Изучающе уставившись на дикого кота, смилодон, оставив в покое покусанную руку, которая уже начала приходить в норму из-за ужасающе быстрой регенерации даже несмотря на влияние пирита, присел на корточки и принюхался. Коту оставалось гадать, что предпримет в следующую секунду дикарь, а потому зверь решил действовать первым. Вцепившись когтями в пол и выгнув спину дугой, кот заорал дурным голосом, делая вид, что пытается напугать противника. Смилодон, оскорбленный подобной наглостью, тут же сорвался с места и, не видя ничего вокруг, понесся на кота. Животная ипостась Драка только этого и ждала. Подпустив дикаря достаточно близко, в последний момент кот отскочил в бок, Хозяин же, не успев затормозить, со всей силы врезался в пиритовую стену. Поднялся столп пыли, по стене побежали толстые трещины. Хозяин, возвестив жутким ревом о том, насколько он разозлен произошедшим, резко развернулся и произвел вторую попытку нападения на кота, которая, впрочем, так же не увенчалась успехом. При всем при этом двигался Хозяин неуклюже и угловато, потому что полностью своим телом управлять не мог, как бы ему этого не хотелось. Метаморфоза его так же завершилась наполовину, превратив до того невзрачного Виля в нечто малоприятное. Но кота внешность дикаря заботила сейчас меньше всего. Лишь на секунду отвлекшись на шорох сбоку, который вызвал отвалившийся от стены кусок пирита, зверь тут же поплатился за это ударом когтей по левому боку. В последний момент кот успел изогнуться, а потому удар получил не в полную силу, но и этого хватило для появления на светлой коже четырех, глубоких, кровоточащих ран. Пыл животной ипостаси Драка тут же поутих. Сильное кровотечение мгновенно вытянуло из него было бурлящие силы, заставив привалиться к стене в попытках восстановить сбившееся дыхание. Благо Хозяин не торопился расправляться с заинтересовавшей его жертвой. Ему хотелось поиграться с ней еще. Слишком пленительным казался дикарю запах, источаемый телом раздражающего зверя. Нет, убивать его не хотелось. Овладеть им – другое дело. Тихо зарычав, Хозяин начал рыть когтями каменистый пол, оставляя на нем глубокие борозды. Он готовился к очередному прыжку, внимательно наблюдая за вялым от кровопотери котом. Принудить его к более близкому знакомству не казалось дикарю чем-то сложным. В этом и заключался его просчет. Монстр накинулся на кота, но лишь в очередной раз врезался головой о стену, мало того, еще и заработал пару неприятных царапин на шее. Взбесившись больше прежнего, Хозяин, уже не слишком раздумывая, что он делает и каковы будут последствия, начал носиться за истекающим кровью котом, оббивая головой, плечами и руками острые стены пещеры. И хотя сила рвалась из него, а растущая боль дикаря не беспокоила от слова "совсем", человеческое тело к таким нагрузкам подготовлено не было. Очередной прыжок запоздало объяснил животному, что истинной опасностью являлась именно его регенерация. Раны зарастали не по мановению волшебной палочки. Для заживления каждой царапины или же синяка использовалось определенное количество скрытых в теле ресурсов. Но сейчас при незаконченной метаморфозе и ограниченной связи с иными ипостасями, они были далеко не безграничны. Даже у дикаря. В результате смилодон рухнул на пол, так до конца и не сообразив, почему ему больше не удается пошевелить и пальцем. Пришло время коту браться за воплощение последней стадии успокоения дикаря. Животная ипостась Драка медленно подкралась к обездвиженному повреждениями и напряжением телу монстра и заинтересованно понюхал его пятую точку. Хозяин зарычал и хлестнул кота хвостом по морде, но сделал это не так сильно, как бы ему хотелось. Зверь отпрянул, но тут же вернулся в исходное положение, не скрывая интереса к Хозяину. В конце концов, их влечение оставалось обоюдным. И кот желал обладать Хозяином не меньше, чем Хозяин хотел обладать котом. Опьяненный исходящим от дикаря запахом, зверь нагло взобрался на обездвиженного монстра, вгрызся в пояс его штанов и одним махом содрал их с него до колен. Хозяин зашипел, извернулся и ударил кота ногой прямо в грудь. Несмотря на слабость, он все еще был способен на многое. Но и кот не оставался не у дел. Стойко стерпев новое повреждение, животная ипостась набрала в легкие побольше воздуха перед ответственным моментом. Сконцентрировавшись на цели, кот кинулся на Хозяина, вскочил ему на спину и пришпилил того к полу острыми когтями. Тихо зарычав, он вцепился клыками в загривок дикаря, при этом быстро пристраиваясь к его заднице. Хозяин, ощутив стояк Драка меж ягодиц, забрыкался хуже прежнего, от лютого бешенства разве что не пуская пену изо рта. Угрожающие, душераздирающие вопли не прекращались. Но кот не обращал на это внимание, стоически удерживая загривок монстра в своей пасти и продолжая попытки одолеть Хозяина. "Не нравится? Тогда возвращайся в Грате! А тело верни человеческой ипостаси! Давай же!" – мысленно потребовал кот, все еще кое-как контролируя себя. Но зверь чувствовал, как инстинкты берут над ним верх и управляют его действиями. Монстр не желал сдаваться так просто, быть может, уверенный в том, что кот блефует. Но через мгновение зверь переубедил его в этом, толкнувшись стояком в задний проход Хозяина. Монстр завыл, вцепившись когтями в холодный пол и пытаясь скинуть с себя дикого кота, но тот лишь сильнее сжал челюсти на человеческом, не приспособленном для подобного загривке. Хвост кота встопорщился, волосы на всем теле встали дыбом. Изначальная цель потерялась в нарастающем животном желании, которое и без того мучало кота в присутствии Виля, а теперь и вовсе сорвало ему крышу. Одной рукой вдавив голову Хозяина в пол и тем самым лишив его возможности высвободиться из его хватки, второй рукой кот вцепился в ягодицы монстра и толкнулся в него во второй раз с куда более ощутимым результатом. Хозяин дергался и бесновался, шипел и продолжал драть камень когтями, хлестая кота хвостом по торсу, когда как животная ипостась волчьего принца, полностью потеряв контроль над собственными желаниями, беззастенчиво трахала самого жуткого монстра за всю историю оборотней. Он хрипел и шипел, вбиваясь в напряженное и отторгающее его тело, не заботясь об ощущениях Хозяина и желая лишь одного: подавить волю своей жертвы и насладиться наградой за победу. И что бы ни делал Монстр, высвободиться у него не выходило. Озлобленная и усталая животная ипостась Виля, вконец отчаявшись, ушла, в буквальном смысле вытолкнув Виля из Томпа обратно в реальный мир на растерзание обезумевшему коту. Обрадоваться Мужчина не успел. От многочисленных повреждений он тут же потерял сознание. Последнее, что он помнил, прежде чем отключиться, как нечто твердое безжалостно проникает в его тело, а у самого уха раздается жуткий, безумный рык.