Сборник рассказов "Катенька"

      Я не любила молоко: ни вкус, ни цвет, ни запах. Но оно так смешно пузырилось в бидоне, что я так и представляла его во рту. Как оно смешно пузырилось бы между зубами.       Бабушка расплатилась с продавцом, и мы пошли домой.       От нагретого на солнце молоковоза исходил жар. От молока в голубом бидоне струило теплом. Воздух вибрировал. Пахло пылью и бензином, а на мосту — тиной и лягушками.       Голову припекало без забытой панамки, и мне хотелось пить. Я покосилась на бидон и скривилась. Ну уж нет, только не это противное молоко. Все, что угодно, кроме него!       Я прыгала по обочине, подгоняя бабушку. Но она шла медленно, вперевалочку, раскачивая своим бидоном. А одну меня не отпускали, хотя до участка было недалеко.       Я повернулась, подпрыгнув, и недовольно поморщилась — бабушка встретила тетю Зину. Ту самую, с которой она разговаривала по полчаса. Именно тогда, когда я хочу пить и играть в кустах.       Я походила вокруг, постояла с бабушкой, оглядела тетю Зину, заметила бородавку на ее щеке, попробовала малину с чахлого кустика и обреченно вздохнула. Голова горячая. Малина кислая. Руки пахли клопами. Зелеными. А бабушка до сих пор говорила о помидорах с тетей Зиной. Зачем им помидоры, когда можно пойти домой?       Я поковыряла ногой песок и побрела к калитке. Все надеялась, что бабушка заметит, как я ухожу, и бросит наконец эту тетю Зину с ее страшной бородавкой. Однако она не видела. Или не хотела видеть. Конечно, не хотела! Ну и пусть остается со своими помидорами на такой жаре — я иду домой пить чай!       И я ушла. Сначала шагом, потом бегом.       Я перепрыгнула ровно четыре ступеньки и замерла на пороге. Из миски нашей Мурки в наглую ел котлету соседский кот. И с таким смаком, что мне самой захотелось котлету, хотя ее я тоже не любила. Толстый кот вылетел на улицу белой пулей, едва меня заметил. При этом прихватив с собой котлету и уронив ее по пути на лестнице. Кот исчез. А котлета осталась на нижней ступеньке. Вот обжора! Я кинула мясной шарик в кусты на случай, если вечером придет ежик. Мурке все равно: она надкусанную котлету есть не станет. Как и все, что оказывалось в ее миске. А ежику все нравилось. Даже молоко.       Вытерев жирные пальцы о платье, я поставила чайник и села на табурет — ждать.       От заваренного чая противно пахло теплой котлетой.       Бабушки все не было и не было.       Я подперла голову рукой.       «Неужели они переключились на огурцы? — ужаснулась я. — Или на черешню?»       Спустя еще пятнадцать минут я начала волноваться. Чай был выпит, а бабушка так и не пришла — наверняка стоит с тетей Зиной на солнце. Я нахмурилась. Мама говорила, что солнце больно кусается. До слез. Я внезапно поняла, что совсем не хотела видеть плачущую бабушку.       Я выбежала через калитку на дорогу и увидела вдалеке запыхавшуюся, бледную бабушку…       Ох и досталось же мне потом. За то, что ушла и ничего не сказала. Бабушка обошла весь садовод в поисках меня, даже в соседний автобусник успела сходить, решив, что меня украли. Она так испереживалась, что, как закончила на меня кричать, выпила пахнущий бякой пузырек и остаток дня пролежала в кровати. Я играла рядом с куклой.       — Ба, хочешь сказку?       — Ох, молчи-и-и…       Стыдно мне не было, но что-то все равно грызло. Особенно в груди.       — Бабушка, у меня, кажется, сердце не бьется!       — Ох, с другой стороны сердце-то…       Но все равно давило что-то. Что — мне так никто и не объяснил.