POV Ричи
Я не успел и подкурить сигарету, как вдруг в мое лицо с размаху прилетел большой кулак. Я отшатнулся, а в глазах начало безумно искрить. На секунду я подумал, что упаду в обморок, но ноги продолжали держать мое немного обмякшее тело. Последовал еще один удар, но на этот раз в нос. На рубашку брызнула густая кровь, а в голову ударил жар. Я пытался разглядеть своего обидчика, но темнота, стоящая перед моим и так мутным взором, туманила мой взгляд густой чернотой. Сегодня с утра мне пришло сообщение в Инстаграмм от некого Эрика. В сообщение было приложено лишь одно изображение, и ничего больше. В сообщение был скриншот с истории Эдди, где я целовал Марту. Тогда ведь я не обратил внимание, но сейчас я жалею, что с утра не надел на голову спасательный шлем. - Ты охуел ?! - рыкнул я и вновь отшатнулся назад, падая задницей на небольшую ель. Чернота пропала из поля зрения, и я увидел, что неожиданно передо мной выросла здоровенная незнакомая фигура. Этот парень был гораздо крупнее меня, соответственно и сильнее. На секунду, мне показалось, что перед моим лицом вновь стоит Элвин. Я сильно испугался, хотелось плакать от осознания того, что Элвин все-таки добрался до меня. Когда я немного опомнился, то понял, что это был не Элвин. Я широко распахнул глаза теперь больше от удивления, чем от страха. Я почувствовал мерзкий привкус крови во рту, а затем увидел, что моя любимая белая рубашка была немного перепачкана в области воротника. Я встал, шатаясь, словно русская неваляшка, вытер кровь рукавом ( эту рубашку ничего больше не спасёт) и просто ушёл. Этот парень что-то орал мне в спину из серии: « Ещё раз ты подойдёшь к ней, и я тебя...». Больше я ничего не слышал, но я точно знал, что речь идёт о Марте. Да она и не нужна мне, совершенно не мой типаж. Она была жопастой стервой с тонной макияжа, а ее большие губы, будто прищемили дверью. Ещё у неё были длиннющие чёрные волосы и широкие брови. В общем, комплект типичной чикули был собран. Вы могли подумать, что я позорно сбежал? Да, так и есть, ибо я не знал, что мне делать. Обычно, в таких ситуациях, я сбегал, поэтому сейчас я сделал тоже самое. Смог бы я дать отпор? Может быть и да, но зачем ещё сильнее пачкать рубашку?***
Когда я зашёл в нашу тесную аудиторию, с целью разложить свои скромные пожитки, то увидел своё отражение. Я не вру, я видел своё неказистое отражение в лице прекрасного Эдди Каспбрака. Я тут же бросил свои шмотки и подошёл к нему, беспардонно суя свой красный нос в его, так сказать, «дела». Я увидел, что на его скуле была такая же красная метка, как у меня. Только у меня была ещё свежая рана, а у него уже затянувшаяся. Он прикрывал ее рукой, но от меня сложно что-либо подобное скрыть или утаить, особенно если это будило во мне дикое любопытство, которое словно ураган переворачивало мой желудок. После того дня, когда мы заперлись в подсобке, я странно и совершенно незнакомо себя ощущал. Я чувствовал будто обрел что-то новое, но пока что это что-то "новое" было маленьким зарождающимся плодом в моем сердце. Еще что было странно, я очень плохо помню этот день, видимо мне действительно хотелось забыться и остаться наедине со своими комплексами и страхами. О Бевви я позабыл, ибо в мысли о ней вытолкнули мысли об Эдди, а также учебе и надвигающихся каникулах. Нет, мне было не все равно, просто в тот момент было вовсе не до нее. А чертежи, кстати, я взял, и теперь они лежат в шкафу. Теперь каждый день Эдди подходил ко мне и спрашивал о них, будто это была не куча бесполезных бумажек. Эта была теперь нашей главной и единственной темой разговора, и я боялся потерять эту тонкую ниточку, которая связывала нас. Когда-нибудь Эдди все же заберет чертежи, наша связь разорвется и у него больше не будет повода подходить ко мне каждый день. - Кто тебя так? - спросил я, даже не думая о том, что он может меня тут же послать за такие бестактные вопросы, и наш диалог (а точнее мой монолог) скоропостижно кончится. Мне показалось, что он немного вздрогнул из-за моего неожиданного появления( хотя скорее от моего внешнего вида, ибо рубашку я не сменил, а кровь не вытер), а затем посмотрел на меня своим обычным взглядом Бэмби, и тогда я понял, что все в порядке. Эдди немного удивленно осмотрел меня и молча протянул мне влажные салфетки. Я благодарно кивнул и вытер лицо. Брэдли - пришло мне тут же в голову. Это он ему так засадил по скуле? Он все же добрался до него? - С велика упал. - коротко ответил Эдди и вновь вернулся к своим «делам». - А меня отпиздили. Таким образом, я хотел призвать его к вниманию, но, увы, он одарил меня лишь трепетным и недоумевающим вздохом. Он подумал, что я пошутил, но это было не так. Я достал телефон и начал судорожно искать сообщение от Эрика. Я не понимал с какой целью я сейчас распинаюсь перед этим парнем, но после того момента в подсобке, в моей голове накрепко засела мысль о том, чтобы сделать Эдди своим другом. Я, конечно, не любитель коллекционировать людей, но иногда у меня возникало дикое желание заводить новые знакомства или разрушать условные эмоциональные преграды, вместо которых могла быть тишь и степь. Это была бы наша личная «тишина», которой можно было наслаждаться вечно. Вот и с сегодняшнего дня я решил постепенно убирать по кирпичику из нашей стены. Я должен был изначально подружиться с Эдди, так как Билл супер-настаивал на этом, поэтому, я ещё к тому же помогал другу. Я протянул телефон Эдсу с сообщением от амбала Марты, чтобы Эдди понял о чем я сейчас говорю. Его глаза немного округлились от удивления, ведь в сообщение было прикреплено скриншот из его истории, где я смачно и с языком засасываю Марту. - Из-за этого? - Эдди зачем-то ткнул пальцем в телефон, а затем посмотрел на меня так, что бабочки в моем животе вспорхнули и уперлись своими острыми крыльями прямо мне в горло. - Да. Но ты можешь загладить свою вину. - я улыбнулся так самодовольно, широко, и мне показалось, что Эдди мог спокойно рассмотреть все мои зубы. - Чего? - Купи мне кофе. О да, я слишком на многое надеюсь, но я не намерен отступать. - Я тебе ничего не должен. - сказал Эдди, и он был действительно прав. - Я люблю кофе с арахисовым сиропом, правда денег на него не всегда хватает. - я продолжал болтать без умолку, словно попугай. Мне подумалось, что Эдди это немного забавляет, а все его внешнее недовольство - лишь пыль в глаза. Вдруг мне в голову пришла идея. Появилась она неожиданно, словно гром среди ясного неба. Она озарила меня искрами смущения, и я понял, что если я сейчас не коснусь этого парня, то я умру. Я мягко приобнял его за плечи и потрепал за волосы, от которых почему-то разило лаймом и мятой. - А за портрет? Он отпихнул меня, а потом ломаной походкой ушел в коридор, оставляя меня один на один с моими мыслями. Мне казалось, что я до сих пор чувствую в руках мягкие волосы Эдди также ясно, как сейчас чувствую запекшуюся боль в скуле. Интересно, сколько раз Эдс обработал рану?***
- Так ты купишь мне кофе за портрет? - я все еще надеюсь получить заветное кофе и заветные минуты с Эдди. - Если я куплю тебе кофе, то ты отъебешься от меня? - За портрет? - переспросил я. - Да, за портрет. - небрежно кинул он и отвернулся обратно к мольберту. Мне показалось, что он легко улыбнулся, будто сам себе, и я не должен был видеть эту улыбку. Я отвел взгляд, а мои губы судорожно задрожали. Я не мог понять что происходит, пока не понял, что губы тряслись от боли. Я вспомнил, что даже не промыл рану. Через секунду перед моим лицом возникла пластиковая бутыль и салфетка. Я посмотрел на Эдди, и мне стало боязно, что этот парень только что прочитал мои мысли. Я принял из его рук бутыль и промямлил: - Откуда ты узнал, что я не обрабатывал? Эдди молча пожал плечами, и меня вновь перекосило внутри от этого равнодушного жеста. Скулу долго щипало, но я был бесконечно рад, что не умру от заражения.***
- Мне, пожалуйста, большой капучино без сахара и побольше арахисового сиропа. - Корицу добавлять? - Добавляйте все бесплатное. - я любил получать что-либо на халяву, даже, если это была бы горсть песка. Я заметил, что Эдди закатил глаза, будто стыдясь меня, ведь я выглядел так, словно только вылез из темной пещеры. Да, иногда я вел себя через чур нагло, но без этой наглости и беспардонности я бы уж точно не выжил в Бостоне. - А посыпка бесплатная? - я ткнул пальцем на прозрачную банку с разноцветной посыпкой, что стояла около кофемашины. - Нет, она за отдельную плату, также как сливки и пудра. - мне показалось, что глаз бариста начал дергаться от моих идиотских вопросов, а щеки Эдди постепенно начинали краснеть, и я не понимал почему. Бариста, немного смуглый высокий парень, видимо приезжий ( у него ужасный шепелявый акцент), немного странно посматривал на Эдди, тем самым я понял, что они были знакомы. Может быть, даже тесно знакомы, но из-за того, что я был рядом с Каспбраком, этот парень не решался завести с ним диалог. Ну и хер ему, Эдди пришел со мной. Я понимаю, конечно, что ревность через чур беспочвенная, а мои мысли очень уж нелогичны, и основаны чисто на моей интуиции (которая была еще той шлюхой, кстати), но язык начинал танцевать адскую лезгинку в моем рту, а гадкие слова просились наружу, что я не удержался и сказал: - Ваша кофейня сосет. - затем я взял свой стакан с кофе и подмигнул бариста, которые потерял дар речи от моих слов. Мне хотелось тут же подхватит Эдди за его хилую ручонку и увести с этого заведения подальше, чтобы этот смугляш (бариста) перестал на него пялиться. Нет-нет, я не сильно ревную, вы не подумайте, просто мне нравится чувствовать себя доминантом над Эдди. Меня иногда удивляет то, как же быстро моя неприязнь переросла в непреодолимое желание укротить этого маленького засранца. Я вдруг почувствовал запах попкорна, хлопушек и жаренных сосисок. Я вновь оказался в цирке, но на этот раз я сидел не на трибуне рядом с мамой и папой, а стоял посередине сцены. И на этот раз я был укротителем в облегающих полосатых пидорских трениках, а моим врагом был сам Эдвард Каспбрак в лице пластичного свирепого тигра, который в любой момент мог растерзать мне горло, и я бы тут же отправился на носилках в гроб. И неожиданно, вы не представляете насколько это было неожиданно, я мягко подхватил его за локоть, ловя на себе его осверепвший взгляд, и словно ребенка вывел Эдди из кофейни на летник. Его толстовка была мягкой на ощупь, а рука тонкой и костлявой, и даже немного напряженной. Эдди тут же вывернулся из под моей руки и посмотрел на меня опять тем самым взглядом Бэмби, таким невинным, но одновременно в его глазах играли свирепые искры негодования, мол « ты покусился на мое личное пространство» или « не заляпай мою толстовку от Томми Хилфигер своими грязными нищенскими руками, чувак». - Не трогай меня. - сказал Эдди и сел на лавочку, доставая пачку сигарет. - О! Это сенатор? - я тут же сел рядом, наблюдая как Эдди достаёт сигарету. Нет, он не собирался мне предложить покурить вместе с ним, поэтому я нагло залез в пачку длинными пальцами, выуживая тонкий свёрток табака. Да, это было сверх-нагло, но все мы хотим кушать и курить вкусные сигаретки, как никак. Я не боялся получить по морде за свою наглость, ведь я думаю, что Эдди, как минимум не способен ударить кого-либо. Он даже не в состоянии таракана прибить, он просто не сможет. Жаль, что кому-то хватило духу ударить его. Я был уверен в том, что это не последствия падения с велосипеда. Эдди нагло врал мне, я это прекрасно видел, но молчал. Эдди лишь скалясь посмотрел на меня, а затем прошипел: - Впредь, не трогай меня, и мои вещи тоже. - он заерзал по лавочке, устраиваясь поудобнее. Я молча достал блокнот, и Эдди вновь удивленно вылупился на меня, будто забыв о нашем договоре. - Что ты делаешь? - спросил он, и я заметил, что его руки начали немного дрожать. - Тебя буду сейчас рисовать, ты забыл? - я взял карандаш и начал намечать на листке его черты лица. Каспбрак тут же занервничал, судорожно заерзал и прикрыл лицо рукой, будто я его фотографировал, а не рисовал. С помощью маленького обрубка (я его называл карандашом), мне хотелось передать его сущность, а именно внутреннее «Я» Эдди, чтобы любой, кто посмотрел на этот портрет, мог с лёгкостью прочитать самого Эдди и мое послание этому миру. Я не знаю влюбился ли я. Может быть эта неожиданная тяга к его существу стала некой повседневной потребностью моего организма, без которой я не мог нормально функционировать весь оставшийся день? Нет, это глупо и не здорОво, надо перестать так думать, ибо это может стать зависимостью, а не обыкновенной привязанностью. Тем более, Эдди уж точно это не понравится. Никому не нравится становиться объектом нездорового обожания, мне в том числе. - Не двигайся. - прошептал я, и Эдди тут же повиновался, зализывая выбившуюся прядь за ухо. Это было чертовски аккуратно и нежно. Мне тоже хотелось коснуться этой пряди, заправить за ухо, но не слишком хорошо, чтобы потом вновь и вновь эта прядка выбивалась, а я все также заправлял ее обратно. - Рисуй без раны. - Эдди указал пальцем на скулу. Я совершенно забыл о ней. Это был очень ясный и прохладный день. Мы грелись в последних лучах солнца, осознавая то, что молчание, которое повисло между нами, совершенно никого не тяготило. Жаль, что мы не могли просто поделиться этой мыслью друг с другом. Нет, я до сих пор немного раздражал Эдди своим поведением. Но почему-то мне казалось, что ему было страшно осознавать то, что после этого дня между нами все может поменяться. Я был готов к этому, а он нет. Мои пальцы крепко сжимали карандаш, а рука свободно парила над бумагой, создавая плавные линии волос, легкие очертания курносого носа, усыпанного четкими веснушками. Когда я детально прорисовывал глаза, то моя рука резко поменяла траекторию, она больше не гуляла сама по себе, будто зная, что именно глаза надо прорабатывать мелкими четкими штрихами, чтобы выделить главный элемент. Глаза Эдди были большими и глубоко детскими. С возрастом у людей меняется взгляд, он становится более вдумчивым, угасшим и совершенно замученным. Бывало, что я подолгу мог всматриваться в зеркало, наблюдая как между бровями у меня появляются неглубокие мимические морщины в виде небольших дуг, потому что я часто хмурюсь. Синяки под глазами стали более глубокими и резко очерченные синевой. Конечно, разговаривать о старости еще было рано, но я все же чувствовал, что с каждым годом увядаю. А вот у Эдди, мне казалось, взгляд совершенно не изменился. У него были забавные морщинки под нижним веком. Такие морщинки были только у детей. Также у него были длинные пушистые ресницы, которые изредка подрагивали, когда Каспбрак был сильно раздражен или наоборот счастлив. А его верхнее веко было немного белым. Я не шучу, мне так казалось. Такая бледность века присуща только маленьким детям с ангельской фарфоровой кожей. Я сам, будучи ребенком, замечал это у себя и у своих сверстников. Именно это богатство мне хотелось передать. Все эти девственно-чистые очертания светлого лика, которое можно было использовать в качестве красного уголка у себя дома. Смотреть на Эдди было одно дикое удовольствие. И пленило это удовольствие лучше ледяного освежающего душа, холодного летнего утра, яркого солнца снежной зимой, соленого морского бриза, густого запаха домашней выпечки, визжащего последнего школьного звонка. Лучше чем первый поцелуй, в спонтанная поездка в другой город, танец под дождем, песни около костра в лагере, билеты в кино на задний ряд, фильмы с Ди Каприо и вся трилогия Властелина Колец. Ведь это все не нужно. Без Эдди мне это не нужно. Без его взгляда Бэмби, без его глубоких раздраженных вздохов, без его постоянно выбивающихся волос, без его набухшей раны и тонкой руки, которая скромно и застенчиво прикрывала скулу. Смогу ли я от этого отвыкнуть когда-нибудь? Я закончил и положил карандаш за ухо. - Смотри. - я протянул ему блокнот. - Красиво. - брови Эдди трогательно и немного печально дрогнули. На моем лице озарилась улыбка. - Знаешь, в следующий раз, нарисуй что-то действительно важное. Знаешь там, маму, Сфинкса, Эйфелеву башню, пейзаж из окна или цветок у тебя на подоконнике. - Эдди взял немного дрожащими руками рисунок. - Знаешь что, - я скрестил руки на груди, - не стоит так говорить о себе. Сфинкс будет еще стоять сотни лет, также, как и Эйфелева башня. К маме я поеду на каникулах, а цветка на подоконнике у меня нет. Пейзаж из окна я нарисовал уже около сотни раз, также как и маму. - Эм, и к чему ты ведешь? - Эдди прижал рисунок к груди, будто мать дитя. - Я имею в виду то, что ты... - я понимал, что мне не хватает слов, чтобы выразить свои чувства, - Что ты круче Сфинкса и Эйфелевой башни. Они не могут купить мне кофе или разговаривать со мной. На них я могу посмотреть в гугл-картинках, а на тебя только здесь и сейчас. - это все, что я смог сказать Эдди, ведь язык мой скрутился в узел и был неуправляем, словно разъярённый пёс на поводке, который увидел кошку. Вот ты, вроде, контролируешь этого пса, ты его держишь на привязи, но он все равно тащит тебя вперёд вместе с поводком, не оставляя шанса на собственный выбор. Я заметил, что щеки Эдди тут же вспыхнули румянцем, мне показалось, что он тут же проглотил все свои недовольные слова. - Ну да, Сфинкс тебе никогда не купит кофе. Я могу оставить себе? - Портрет? Конечно. - на самом деле, я хотел забрать его, я не привык кому-то отдавать свои работы. Эдди смазано улыбнулся, достал большую тетрадь и аккуратно положил портрет между листами. Прядка снова выбилась, и он загладил ее за ухо таким же нежным жестом, как и час назад. Мы особо ни о чем не говорили, но молчание казалось уютным, будто мы знаем друг друга уже сто лет. Пятнадцати минут в подсобке хватило нам для того, чтобы хоть немного разрушить преграду между нами, и я чувствовал это. Понимаете? Я чувствовал, он чувствовал, и мне стало все ясно, когда мы вновь встретились взглядами, и я четко прочитал в нем истинное значение красоты сего мира, в котором я иногда чувствовал себя словно лишняя деталь. Но теперь, под прессом этого взгляда, я вновь вошёл в строй.