Поймай мою тень

Тсунаеши вытащил пистолет из кобуры и на автомате проверил магазин. Два патрона. Он стоял прямо под проломом, и мерцающий свет свечек проникал внутрь помещения, в котором он оказался, сквозь дыру. В полете Тсунаеши успел рефлекторно развернуться и приземлиться с минимальным вредом для тела, но для этого ему пришлось потерять из вида Бьякурана. Которого, кстати, он теперь совершенно не видел. Тсуна точно слышал звук, с которым тот приземлился – Реборн в свое время потратил на оттачивание этого навыка целую неделю. Однако в полумраке подземного помещения Тсунаеши никак не мог разглядеть его, ибо света от свечей катастрофически не хватало. Под ногами хлюпала вода, с потолка капало, и этот звук эхом отражался от стен, из-за чего Савада не мог даже услышать дыхания Бьякурана. Потолок, называвшийся не так давно полом, был слишком высоко, чтобы Тсуна мог хотя бы попытаться до него допрыгнуть, доставать веревку было слишком опасно – Бьякуран был все еще где-то тут и мог напасть в любой момент, - а в наушнике что-то шипело и трещало, уведомляя о том, что связаться с другими невозможно. Безвыходная ситуация. - Эй, Бьякуран! – крикнул Тсуна, ставя палец на курок. - Ответишь мне на пару вопросов? Голос Тсунаеши эхом затих где-то вдали, и полусумасшедший смех Бьякурана наслоился на него, не давая определить его местоположение. Два патрона. - Судя по тому, как звук отражается от стен, мы в пещере, верно? Семья Джиглио Неро довольно старая, и то, что одно из ее поместий построено на подземных помещениях, не может не наводить на мысль о том, что что-то есть в этих пещерах такое, что было нужно семье Джиглио Неро. Или что она охраняла. И тебе это что-то нужно. Только вот зачем тебе понадобился я? Тсунаеши на миг задержал дыхание. Двадцать ярдов… Десять ярдов… - Ты стал преследовать меня именно тогда, когда стало известно, что я – наследник Виджеланте. Значит, все дело в этом. Но вот еще один важный вопрос – тебе нужен тот, в ком течет кровь Виджеланте, или кольцо – символ главы семьи? Ну же, подай голос. Пять ярдов… На три градуса левее… На двадцать два градуса правее… - Если бы мы не были знакомы, и тебе бы нужно было именно кольцо, ты просто выкрал бы его или убил меня и забрал – у тебя была такая возможность. Но ты даже не пытался меня убить. Ты просто подстраивал мелкие пакости, как обиженный ребенок. Подкидывал моему лучшему другу его давно пропавшего отца, крал Дино-сана, потому что знал, что Кея сорвется, раскрывал правду о прошлом человека, которого я любил, делал все, чтобы я вышел из равновесия, сломался. Но этого не произошло. И ты позвал меня сюда. Так какая же у тебя цель? Месть за то, что произошло? Или все же тебе нужна моя кровь? Вдруг сквозь звон капель послышался резкий выдох. Здесь! Звук выстрела оглушительным эхом прокатился по пещере, заглушая вскрик боли. Тсунаеши опустил пистолет, не убирая его, однако, далеко. Один патрон. Не видный ранее силуэт покачнулся в блеклом мерцающем свете свечей, и в воду с мерзким шлепком капнула кровь. Бьякуран зажимал рукой рану на боку, белоснежная кожа окрашивалась в багровый цвет, прежде неслышное дыхание стало таким хриплым и острым, что Тсуна не понимал, как мог сравнивать его с теплым дыханием Кеи. Тсунаеши не сожалел. - Зачем ты втянул в это все остальных? Скажи мне, почему? Ты так сильно хотел отомстить? – он говорил тихо. В его ушах до сих пор стоял свист врезающейся в теплую, живую плоть пули. Кто это был? Человек Бьякурана? Или… кто-то из ребят? Хаято? Хром? …Кея? Бьякуран запрокинул голову, и, не обращая внимания на сочащуюся сквозь пальцы кровь, захохотал. Вода под его ногами багровела, и темное пятно расползалось от его ног во все стороны, словно чума. - Да ты посмотри на себя, Тсунаеши! Разумеется, я бы втянул их! Даже если бы это их не касалось, они бы пошли за тобой. Разве ты не этого хотел?! Друзей, которые за тебя горой встанут. Так вот они, смотри! Я подарил их тебе! Вы же сдружились благодаря этому делу. Это я дал их тебе. Считай это подарком по старой дружбе. Тсунаеши смотрел на Бьякурана почти с ужасом. Подарком? Это он называет подарком? - Ты хотел, чтобы они предали меня. - Разумеется. Ведь за подарки тоже надо платить, тебе так не кажется? Ты нарушаешь правила игры, Тсу-нае-е-е-е-ши-кун, - пропел Бьякуран, чуть покачиваясь. Тсуна неотрывно следил за ним, готовый в любой момент поднять пистолет. - Это не игра, Бьякуран. Лучше скажи мне, что же тебе, в конце концов, от меня нужно? Что хранила семья Джиглио Неро? Кто такие Червелло? - Он не знает, - раздался тихий голос, и из тени выступила тонкая девичья фигурка. Легкий белый сарафан разительно выделялся на фоне темных стен пещеры, и Тсунаеши поразился тому, что не увидел ее раньше. - Юни. - Тсунаеши-сан, он ничего не знает. Все дело во мне и в моей семье. Позвольте, я расскажу вам. Он ищет знание. - Знание? – недоуменно переспросил Тсуна. Девушка кивнула. Ее бледное лицо было абсолютно равнодушным, а пустые глаза едва ли могли что-то выражать. Тсунаеши с трудом сдержал дрожь. Юни казалась призраком, потусторонним существом, неожиданно появившимся совершенно не в своем времени и месте. Она не принадлежала этому миру. - Знание о том, кто такие люди. Кто такие мы и откуда вообще взялись люди со способностями, превышающими человеческими. Это знание о мире вокруг нас. Тсунаеши недоуменно потряс головой. - Но зачем это Бьякурану? - Затем, что эта информация принесет в наш мир хаос. И это знание может сделать из любого человека того, кто подобен нам, и даже больше и выше. Это знание может сделать из любого человека живое оружие. Весь мир погрязнет в страхе и панике. Это не та правда, которую люди готовы принять. А испуганными, не понимающими, что происходит, людьми очень легко управлять. И тогда все. Конец игры. Тсуна шумно выдохнул. Что за?.. - Мда, у меня ощущение, будто я в какую-то научную фантастику попал. Это действительно моя жизнь? – хрипло рассмеялся он. Юни смотрела на него, не мигая. - Не отводите глаз, Тсунаеши-сан. Это ваша жизнь. И будущее мира зависит от вас. В конце концов, весь их больной, искалеченный мир исчезнет здесь. - Бьякуран, хватит, - захлебывалась слезами девочка. Ее маленький рот закрывала почти алая, покрытая волдырями рука. Сидящий рядом мальчик зашипел на нее. - Юни, ты сходишь с ума. Тсунаеши не кричит, его здесь нет, понимаешь? Я не хочу, чтобы ты стала безумной, - сиреневые глаза с болью смотрели на нее. – Пожалуйста, молчи, не говори, что он здесь. У нас кроме друг друга никого не осталось. Девочка всхлипнула особенно надрывно. Плачущий детский голос эхом гулял по небольшому пространству, в котором дети оказались заперты, сверху слышался треск балок и грохот, когда слабые ноги соскальзывали с плит и ищущий их мальчик падал. - Бьяк-Бьякуран… Хва-хва… хватит… Пусти… Тсу… - Его здесь нет, Юни! Он тебе лишь кажется! Безумная улыбка застыла на тонких губах мальчика, и Юни, осознав, что все бесполезно, закрыла глаза и мелко задрожала от сдерживаемых слез. Ее мать умерла от болезни. Юни никогда не хотела становиться главой Джиглио Неро, но ей, маленькой девочке, пришлось взять на себя ответственность за тысячи жизней. И несмотря на то, что бежать от проблем было не в ее характере, Юни не могла больше выносить все чаще и чаще появляющихся видений, участившихся со дня смерти матери. Она не появлялась в поместье уже больше полугода, скрываясь от людей их семьи у знакомой бабушки. Потом появились Бьякуран и Тсуна. А теперь Тсуна считает, что они мертвы, а Бьякуран сошел с ума. У нее никого не осталось. Все покинули ее. Четвертый день. Есть уже давно не хотелось – казалось, что все, что находилось в животе, отмерло и просто перестало существовать. Страх от того, что все в любой момент может рухнуть и они погибнут, стал фоном, и никто из них уже не обращал на него внимания. От придавленного особенно близко человека исходил мерзкий запах, и торчащая из-под обрушившейся плиты рука уже начинала гнить. Юни перестала испытывать отвращение на третьи сутки. Бьякуран сошел с ума уже на вторые. Пробивавшийся сквозь небольшое отверстие между плитами дневной свет потухал. Слезы Юни давно высохли, и она просто молча сидела, держа голову мечущегося в бреду Бьякурана на коленях. Когда сверху посыпались пыль и мелкие камни, она даже не шелохнулась, как не шелохнулась и тогда, когда висящий над ними в течение четырех дней камень исчез, пропуская в их тюрьму ослепительный свет фонаря. Две безумно похожие девушки с бледно-розовыми волосами и черными масками на лицах вызволили их так легко, будто это мог сделать кто угодно. Снаружи не было рабочих и аппаратуры, а придавившая их плита валялась в стороне, будто ее кто-то отшвырнул. Слишком странно. Но они спасли их. Через несколько дней, уже в больнице, Бьякуран со смехом говорил безразлично смотревшей на него Юни о том, что он – потерянный наследник известной семьи Маре, и демонстрировал слишком большое для детской руки кольцо. Червелло рассказали ему о том, что вся их жизнь - одна забавная игра, в которой ставка – власть над миром и знание о том, чем он на самом деле является. Правда, есть еще два игрока, но так ведь только интереснее. Бьякуран разматывал бесконечные бинты на его теле, расцарапывал кровоточащие раны и смеялся, а Юни прятала пустышку под одеждой и молчала о висящем на шее Тсуны кольце. Мама всегда говорила ей о том, что они обязаны хранить это знание в тайне, что если кто-нибудь завладеет этим, то он легко разрушит все, что их окружает. Юни кивала и была послушной дочерью. Но какая уже разница? Она слушалась любимую маму, и та покинула ее. Она хранила молчание о посещавших ее видениях, и они стали посещать ее еще чаще, сбываясь на каждом шагу. Она безмолвно любила двух своих самых близких друзей, и все они стали врагами. В конце концов, Юни устала быть хорошей девочкой. Когда спустя много лет Бьякуран узнал, что Тсуна – наследник Виджеланте, он пришел в восторг. Идеальная развязка для их личной драмы на троих. Найденные им за много лет документы не заставляли сомневаться в том, что семья Юни – та самая семья Джиглио Неро – хранит то самое знание, тот самый главный приз. Сама Юни всегда молчала, только предоставляла ему своих людей и поместья. Когда она не ответила на вопрос о местоположении тайника, Бьякуран разозлился и сжег главное поместье. Юни смотрела с холма на полыхающее здание и молча вытирала льющиеся по щекам слезы. Она не имела права открывать тайну. И превращающиеся в пепел портреты ее матери и бабушки и умирающие под горящими обломками люди были небольшой ценой за жизнь всего человечества. Юни беспрекословно выполняла поручения Бьякурана, тайно путала документы, скрывала Тсунаеши, чтобы он мог как можно дольше жить обычной жизнью. Она отправляла людей на смерть и убивала тоже, лишь бы Бьякуран как можно позднее обнаружил ее обман. Делать это изнутри Организации, теперь принадлежащей больше Бьякурану, нежели ей самой, было единственной возможностью хоть что-то изменить. Когда им исполнилось двадцать пять лет, Тсунаеши стал полноценным наследником и пришел в Интерпол, Бьякуран нашел тайник и понял, что для его открытия нужна кровь троих наследников, а Юни устала прятать людей, чьи жизни были искалечены Бьякураном. Мир снова начал вращаться.