Всё началось с розы

Ночью начинается гроза, по стеклу сползают капли дождя. Данила прикрывает плечо ладонью - ему холодно. И бухнуть нечего, чтобы согреться. Данила поднимается, ища хоть что-то, чем можно было бы себя укрыть. На трюмо стоит канделябр, и это всё, что здесь есть. Из предметов в смысле. С его помощью можно только кого-то огреть, а не согреть. Данила подходит к окну, щупая трубу. Естественно, холодная. И куда, интересно, Егор дел халат? Вот неужели ему не холодно? Почему какие-то проблемы по ночам возникают именно у Данилы? Данила выдыхает, решив отыскать джинсы - те должны были уже высохнуть. В них будет теплее. Данила вспоминает про зажигалку в кармане. В голову приходит мысль: зажечь свечи и поискать что-нибудь, чем можно будет укрыться. Зачем вообще включать свет, когда есть свечи… и желание дать другому человеку поспать. Хотя кого он обманывает. Нет такого желания. Всё во имя атмосферы. Он сейчас в замке, и ему нужен факел. Данила подходит к канделябру и пытается его взять, но тот словно припаян, но вдруг неожиданно оказывается, что его можно наклонить, что Данила и делает. Слышатся какие-то звуки, Данила поднимает голову: у потолка выдвигается телевизор. ''Хрена се''. Будущее во всех красках. — Ты что делаешь? — сонно спрашивает Егор. — Я походу нашел телек… — информирует Данила, немного приоткрыв рот. — Скажи, пожалуйста, куда ты дел свой халат? — Думаешь… — Егор прочищает горло, — что если обнимешь его, то тебе будет легче уснуть?.. — Я просто замерз, — цокает Данила, медленно поднимая канделябр обратно. — Не надо говорить таким мягким тоном, а то у меня еще встанет, — даже язык уже устал от подобных шуточек. — Тебя согреть? — предлагает Егор, подкладывая под голову руку, и Данила не может разглядеть, какие сейчас эмоции у него на лице: насколько тот серьезен. — Я ж блядь соглашусь, — предупреждает Данила, — а представь, как нам завтра утречком будет неудобно. Данила мнется и дергается, прижимая ухо к плечу. Неужели он это сейчас серьезно? Он же сейчас как ляжет, что каждая клетка в его организме охуеет. Данила думает, с какой стороны лучше лечь: спереди или сзади. Ответ очевиден, и парень разворачивается на носках, напрочь забыв про какой-то там халат. — С другой стороны, — хрипит Егор. — Сзади буду я. — Ты как вообще это себе представляешь? — уточняет Данила, не сдержав смешка, но ему больше не отвечают. Парень выходит в зал и оглядывается, решая прогуляться до холодильника, а когда возвращается, обнаруживает халат, который висит на дверце шкафа. И как он раньше его не заметил. Данила снимает его и, прижав к себе, на автомате нюхает. Такая привычка: проверять чистое или нет. Данила ложится на кровать, укрываясь халатом, и смотрит в потолок, потом встает, решая всё же его надеть, ложится, понимает, что он еще мокрый и встает, чтобы его снять. Егор шумно выдыхает. Данила пододвигается ближе и, развернув халат горизонтально, укрывает Егора подолом, шепча в это время что-то невнятное. — Мне не холодно, — Егор тяжело выдыхает. Между ними сантиметров пятнадцать, если не меньше. — Спи молча, — просит Данила, пододвигая ближе подушку. Утро совсем раннее, если бы был рядом будильник, то и тот бы постеснялся терроризировать тишину. Данила открывает глаза, чувствуя в пятой точке прилив тепла. Походу он отлежал правую руку. И, к прочему счастью, его обнимают за талию. Еще бы! Конечно, именно так всё и должно было быть. Зашибись. Данилу немного потряхивает, он берет чужую руку за запястье и пытается её убрать, начиная одновременно делать небольшие поползновения к краю кровати. Данила сначала упирается пальцами одной руки об пол, потом подключает и другую, зачем-то делает это максимально тихо, спускает ноги и лишь потом поднимается. С облегчением выдохнув, идет к окну и оглядывается. Потом смотрит в окно и понимает, что вид на кровать ему нравится больше. «И зачем парням такие округлые формы?..» — Данила сглатывает: Егор подогнул одну ногу в колене, и его джинсы слишком хорошо обтягивают всё то, чем его природа наградила. Данила вздрагивает, кривится и отворачивается. «Он не о том думает, не о том. Нельзя думать о борще, смотря на парня». Он просто голоден. Данила опирается коленом на кровать, не понимая, какого животного ему напоминает спящий Егор. И вообще не понимает, какого животного с ним вообще это происходит. Недолго думая, Поперечный решает лечь так же, как и лежал до этого. Он не знает, сколько сможет пролежать так, но прижиматься, как они лежали до этого, не планирует. Главное не уснуть, или тут, скорее, важнее не спалиться, что не спишь, не улыбнуться… Да что уж там, главное не уснуть. Нельзя пропустить реакцию Егора. Пусть это будут даже еле слышные звуки. Данила всё же засыпает, а когда просыпается понимает: рядом с ним никого нет. Парень, не отрывая щеки от подушки, потягивается и ложится на живот. Открыта форточка. Халат на полу. Данила слышит какие-то странные звуки и резко поднимается - кто-то пинает входную дверь, хотя почему кто-то, Данила знает, кто это. Хотя вдруг их пришли открыть, а дверь заклинило. — Егор, — тянет Данила тоном женщины, прожившей в браке лет двадцать, но это ему так кажется, на деле же его голос походит на песню выпившего бомжа на свадьбе. — Это ты там бунтуешь?