Почему-то, Тэхён слабо чувствует радость и облегчение. Он помирился с Сокджином, примирился с Чонгуком… Так почему ему неспокойно?
Он чувствует себя стеснительным маленьким мальчиком, который боится пригласить нравящуюся ему девочку поесть мороженого после школы. Боится оттолкнуть дорогого ему человека. Боится быть для Чонгука не таким, как он хочет…
Грудь Чона медленно поднимается вверх и так же опускается, поднимая и опуская на себе голову ничуть не спящего Тэхёна. Он слышит каждый удар чонгукового сердца, и так боится не услышать его снова.
С появлением Чонгука в жизни Кима, его жизнь, Тэхёна, кардинально сменила траекторию полёта. Он с радостью выходил на улицу (в то время, как его не удавалось вытащить на воздух даже Джину) прогуляться с Чонгуком, который только и мечтал поступить в художественный, но боялся, что отец не поддержит. Тэхён часто был моделью юного художника. На всех холстах Чонгука — был Тэхён. Любая бумага в руках Чона, превращалась в бумагу с лёгким эскизом Ким Тэхёна. А сам Тэ не мог поверить в то, что может быть любим не только старшим братом.
Он помнит, как Джин узнал о его отношениях. В его глазах читалась уйма эмоций: гнев, радость, разочарование, понимание… Ну, так казалось Тэхёну.
В воздухе снова витает аромат спелой вишни и крепкого кофе, смешивающийся в сумасшедший микс. Да, их знакомство было весьма неловким, но с каждой ночью они открывались друг другу… узнавали темные и развратные стороны. Чонгук часто приходил к Тэхёну и нет, не для того, о чём вы подумали. Просто, находясь в компании — один на одного, они забывали горькие и застрявшие в горле, проблемы.
Тэхён тихо поднимается с кровати, стараясь не разбудить Чона, но тот слишком чувствителен во сне.
— Ты куда? — спрашивает парень потирая заспанные глаза, пытаясь привыкнуть к резкому свету.
— Я хотел приготовить завтрак.
— Не нужно, — улыбается Чонгук, и Тэ снова оказывается на тёплой груди. — Расскажи мне что-нибудь…
— Что я могу рассказать… Приходил хён.
— Правда?
— Да… он просил помощи в деле.
— Насколько я знаю — Джин-хён замыслил пересмотр дела. Я надеюсь у него все получится.
— Почему ты так заинтересован в этом? — спрашивает Ким, кладя голову на подушку рядом с Чонгуком.
— Просто, — Чон повернулся лицом к Тэхёну. — Мне кажется странным поведение и прошлые поступки отца. Например. — он перевёл взгляд на шею Тэхёна. — Почему он покрывал убийцу? Почему платил за молчание… А если он замешан в чём-то не чистом…
Тэхён уже далеко не на груди младшего, но ощущает, как сердцебиение Чонгука ускоряется, а глаза намокают.
— Я верю, что он ни в чём не виновен, — шепчет Тэхён, прижимая Чонгука к себе за шею.
*
Три часа назад
В комнату заводят еще сонного парня, и он удивленно приподнимает брови при виде Джина; психотерапевта, который проводил диагностику недавно… вроде бы Юнги и высокого шатена.
— П-привет? — он садится на свое привычное место, и ему в руки дают лист бумаги. — Что это?
— Согласие на принятие адвоката, — отвечает незнакомый ему мужчина.
— И что вы хотите от меня?
— Что бы ты подписал это.
— Я даже не знаю вашего имени, — усмехается Ким.
— Чон Хосок, — отвечает за него Сокджин. — Адвокат.
— У меня нет денег, — Намджун поднимает руки в жесте, мол, «Сдаюсь».
— Я делаю это по старой дружбе, — наигранно улыбается Чон, смотря на Кима.
— Получается, — Джун откинулся на спинку стула. — Скоро слушание?
— Нет, — Чон поджал губы. — Через пару часов отбор присяжных, и если ты подпишешь — ты сможешь поехать домой… думаю к Сокджину.
— Да, — Джин делает шаг вперёд. — На время судебного процесса, ты можешь прибывать вне территории психбольницы.
Намджун вздыхает, и берёт ручку. Он замирает на секунду, надеясь услышать тот ненавистный ему голос. Но нет. Всё тихо, ручка прикасается к бумаге, и на листе вырисовывается подпись Ким Намджуна.
— Собирай вещи, — улыбается уголком губ Мин.
Намджун закусывает губу, думая: а что если я скажу «Чё реально?».
Он поднимается и, кажется, в подпрыжку идёт
бежит в камеру.
— Откуда вы знаете что мы спали? — спрашивает Сокджин, как только широкая спина скрывается за бетонной дверью, не поворачиваясь к друзьям.
— Мне Юнги сказал, — оправдывается Хосок
— А… а мне нашептал мой гениальный ум…
***
Его переполняют эмоции. На лице играет улыбка, но она исчезает при виде подавленного Матэя.
— Эй, ты в порядке?
— Да, — он вздрагивает от голоса парня, и смаргивает небольшое скопление слёз с глаз. — В-всё в порядке.
— Я же вижу что нет, — Намджун подходит ближе, и через пару секунд Матэй прижимается к чужой груди, пачкая больничную рубашку Кима.
— У папы рак, — единственное что можно понять среди потока не контролируемой полуистерики. — Ему осталось максимум два года.
Намджун замирает. И как ему сейчас что-то говорить об освобождении?..
— Мне жаль, — шепчет Намджун в плечо парня.
Они стоят так пару минут. Матэй отстраняется.
— Почему ты вошёл таким радостным? — пытается натянуть улыбку он.
— Меня освобождают. Ненадолго… на время суда.
— Так, ты уже на свободе?
— Нет. Будет суд.
— Я рад за тебя, чувак.
— Спасибо.
Намджун поджал губы, и пошел собирать вещи. Их было не много, поэтому, справился он быстро.
— Ну, я пойду, — он подошёл к Матэю.
— Надеюсь, больше не увидимся.
— Только на свободе, чувак, только на свободе.
***
— Я готов, — Намджун заходит в комнату, и находит там только Сокджина. — А где…
-Они уехали. Им нужно подготовиться к отбору присяжных.
Пятнадцать минут назад
— Вообщем, — говорит Хосок. — Мы поедем, а ты подготовь его. Там… костюм, пусть душ примет. — он пожал плечами. — Потрахайтесь в конце-то концов.
— Блять, Хосок, — закатывает глаза Джин.
— Ну у него должно быть хорошее настроение.
— Тогда, надеюсь Юнги тоже поработает над тобой, — Ким кидает насмешливый взгляд на Мина, и они уходят.
— Это ведь не сон? — слабо улыбается Намджун.
Сокджин улыбается и подходит к парню.
— Не знаю что это, но это точно не сон, — шепчет Джин, и их губы соприкосаются.
Намджун прикрывает глаза и улыбается, тем самым разрывая долгожданный поцелуй.
— Мне было одиноко без тебя, — шепчет младший и уже сам, целует психотерапевта. Их языки снова сплетаются в танго. Да… за этим они скучали оба.
***
Квартира уже не кажется такой пустой и холодной. Может, её согревают два разгорячённых тела, которые не могут оторваться друг от друга. Уж слишком эта свобода возбуждает.
Намджун переходит на шею, слушая тихие постанывания от Сокджина, и сильнее вдавливает его плечи в обои. Первый засос расположился чуть ниже чётко выступающего кадыка. Второй — у сонной артерии, а остальные поползли на грудь и бёдра.
Уже лёжа на кровати, Джин ощущает легкие прикосновения к внутренним частям бёдер. Он выгибается на встречу опухшим губам, прося больше прикосновений.
Через пару засосов (по другому время было считать невозможно), ноги Джина разводят в разные стороны, и в него проникает один палец. Просто так. На сухую. Сокджин шипит от боли, но почему-то, эта боль приносит ему дикое наслаждение. Может, всему причина язык Намджуна, параллельно с двигающимся пальцем, вылизывающий сжимающуюся дырочку?
Намджун вставляет следующий палец, после услышанного довольного стона от Джина.
— О, Господи! — выстанывает Сокджин, когда подушечки пальцев проезжаются по комочку нервов.
— Я предпочитаю «Папочка», но так тоже ничего, — ухмыляется младший, и вытаскивает пальцы, после чего следует недовольный скулёж.
Капля слюны размазывается по давно возбуждённому члену Намджуна, и он начинает медленно входить. Входит головка, и Сокджин впивается ноготками в плечи Кима. Джун входит глубже, и тот выгибается в спине, прокусывая губу. Половина, и Джину начинает нравиться эта заполненность. И вот Намджун резко входит по основание, и у Джина самолёты… звёздочки, и коровы перед глазами. Джун замирает, давая возможность отдышаться и привыкнуть, но Сокджин не желает замедляться и поддается бедрами вперёд, самостоятельно насаживаясь. И тут у Намджуна сорвало крышу. Он начинает двигаться, быстро, размашисто…
*
Выдох, и маленькая часть зеркала покрывается конденсантом. Хосок нервничает. В Японии, он просто зверь в суде, но в Корее, он сбежавший Чон Хосок.
Чон вздрагивает от прикосновения к плечам. Они нежно сжимают плечи, заставляя мужчину шумно выдохнуть.
— Ты напряжён, — оповещает Мин (хотя это было трудно не заметить).
— Прости. Не знаю что со мной…
— Разве Чон Хосок когда-то волновался перед судом? — ухмыляется Юнги.
Да уж… Хосок шёл на встречу прокуратуре, с маской психологического монстра, готовый голыми руками достать правду из лживого свидетеля.
— Ну и плюс, — руки поднялись к шее. — Это ведь просто отбор присяжных. В этом нет ничего сложного.
— А если я ошибусь?
— Ты никогда не ошибался.
— А как же та девушка, которую казнили… из-за меня, — говорит Хосок, смотря на Юнги через зеркало.
-Её делу ничего бы не помогло, — Мин разворачивает парня к себе лицом, и принимается завязывать галстук. — Все ошибаются.
— Но не адвокат. От него зависит жизнь его клиента. От меня зависит жизнь парня, перенёсшего слишком много.
Юнги вздыхает. Он не знает как взбодрить Хосока… Хотя.
— Сделай это для меня, Хосок-ки, — на слова парня, Чон усмехается, и переводит взгляд на вид из окна отеля, в котором они поселились буквально вчера.
Утро. Сонное солнце только пытается выйти из-за горизонта. В воздухе витают пожелтевшие листья, подхваченные ветром в сумашедший танец.
Все снова и снова суетятся… Люди спешат на работу, не отвлекаясь от гаджетов… Хах, потерянное поколение говорите?
— Как же здесь красиво, — выдыхает Чон, подходя к окну.
— Да… я скучал за Сеулом, — Мин подходит следом, становясь рядом с парнем.
После полминутной паузы, Чон говорит:
— Мы обязательно должны заняться сексом у этого огромного окна.
На что Мин закатывает глаза, и тянет Хосока из номера, со словами «Пошли уже».
***
Чёрт, его руки дрожат, а в горле Сахара. Он тянет узел галстука вниз, но кажется, делает только хуже…
«Надеюсь, Намджун не наложает» — думает Чон, потирая виски.
— Чон Хосок, — к нему подходит женщина лет пятидесяти. — Не думала, что встречу вас снова. — Фальшиво улыбается она.
— Я умею делать сюрпризы, — тут же берёт себя в руки Хосок.
— Вы не изменились.
— Да вы, я смотрю, тоже.
Ким Хэсон — прокурор от демона. Хосок помнит, как он вёл дело, в котором прокурором выступала эта
этот женщина
демон. Уже тогда, он невзлюбил её, и вот судьба снова их свела.
Она хмыкает и уходит.
— Опять она? — к Хосоку подходит Юнги, и протягивает ему бутылку воды.
— Она везде, — он отпивает воды. — Джин и Намджун еще не пришли? — скорее не вопрос, а насмешка.
— Пришли, — грубо говорит Сокджин, стоя за спинами парней.
Сокджин переоделся, и это заметил Хосок. Рубашка и чёрный кардиган, сменились на бежевый свитер с высокой горловиной.
— Всё таки ты воспользовался моим советом, — ухмыляется Чон.
— П-простите что опоздал, — пытается отдышаться, только пришедший, Тэхён. У него на плече — сумка с ноутбуком.
— Ничего, Тэ, — Сокджин похлопал его по плечу.
— Он будет помогать нам?
— Да, — ответил Тэхён. — Я помогу вам с присяжными.
— Кстати вот и они, — говорит Хосок, замечая группу людей, толпящихся у двери в зал суда.
— Мало женщин, — выдыхает Юнги.
— Но есть отцы, — щурится Джин, пытаясь разглядеть людей получше. — Я сейчас.
Он идёт к автомату с едой, прежде чем Хосок успевает открыть рот.
— Он вообще знает, что нельзя общаться с присяжными?
У автомата стоит невысокий мужчина, пытающийся купить шоколадный батончик с арахисом.
— Здравствуйте, — Сокджин подходит к мужчине, видя что у него проблема. — Вам помочь?
— Здравствуйте, — он вздыхает. — Если можно. Я редко, точнее никогда, не пользовался таким.
— Часто сидите дома? — спрашивает Сокджин, наблюдая, как мужчина достаёт деньги из кошелька, а в нём его фото, и двоих детей, пара тысяч вон (это мало), бонусные карты.
— Да… нет времени, — он протягивает Джину купюру, стоимость батончика. Джин замечает на его руке золотое, но грязное, обручальное кольцо.
— Понимаю вас, — усмехается Сокджин, и через пару минут отдаёт батончик мужчине.
— Спасибо. Вы помогли мне.
— Ну что там? — спрашивает Юнги, как только к ним подходит Сокджин.
— На нашей стороне минимум один.
— Почему, — вскидывает бровью Хосок.
— Он отец одиночка. В кошельке семейное фото: он, и его двое детей. Мальчик и девочка. Он сказал что редко выбирается в люди, то есть, он воспитывает детей один. И тут главный вопрос: отец одиночка, или же вдовец? Ответ прост: кольцо. Оно грязное. Он не может погасить чувства к бывшей жене, но и вспоминать не хочет.
— А почему не вдовец?
— Был бы вдовцом — чистил бы кольцо, как память о жене, или же совсем снял. Вообщем, он идеален.
— Ну есть у нас один, но ведь кандидатов всего двенадцать, — пожимает плечами Тэхён.
— А дальше всё очевидно, — делает шаг вперёд Юнги. — Вдова, разведёнка, потеряла ребёнка, а вот эта счастливая мать… Не подходит.
— Как ты это блять делаешь? — возмутился Сокджин.
— У Хосока есть список присяжных.
— Так нечестно, — бурчит Джин, когда они уже заходят в зал.
— Я проверил нескольких, а с остальными мне нужна твоя помощь, — обращается Мин уже к Тэхёну. Тот коротко кивает и они разсаживаются.
— Волнуешься? — спрашивает Хосок, у сидящего рядом Намджуна.
— Немного.
— Не стоит, — улыбается Хосок. — Это ещё не слушание.
— Смотри, — Юнги достает листок, с выписанными на нём именами присяжных, обращаясь к Тэхёну, который открывает ноутбук. — Те, которые зачёркнуты — это те, которых я проверил, а остальных нужно найти.
— Легко, — улыбается Тэхён, и вводит первое имя: «Пак Хенсун». — Она росла в приюте.
— Знает какого это расти без родителей, — шепчет Сокджин, и Юнги ставит галочку напротив её имени.
— Следующий: «Сонг Хёсан». Работает в банке, женился три года назад, есть жена и тройняшки.
— Нет, — выдыхает Мин, и ставит крестик напротив его имени.
Они выбирают ещё несколько людей, и Юнги отдаёт листок с именами Хосоку.
— Шестеро из двенадцати, — шепчет Хосок, победно улыбаясь. — Прекрасно.
— Всем встать. Суд идёт, — говорит мужской голос, и все люди в зале поднимаются на ноги.
Адвокат и прокурор обмениваются взглядами, и началось.
— Убираем, — сразу же говорит Хэсон, как только ей стоит уловить аромат алкоголя, доносящийся от одного из мужчин.
— Оставляем, — говорит Хосок, видя мужчину, с которым говорил Сокджин. Женщина недовольно хмыкает, и продолжает:
— Оставляем, — слабо улыбается она, при виде пышногрудой блондинки, с идеально накрашенными губами.
— Убираем, — Хосок сводит брови к переносице, видя перед собой мужчину с дорогим перстнем.
— Убираем, — говорит прокурор женщине, лет шестидесяти.
— Оставляем, — дедушка. Военная форма, медали.
— Оставляем, — хоть и все присяжные не моложе тридцати, но этот оставленный прокурором парень, выглядит очень молодо.
— Убираем, — Хосок убирает женщину лет сорока. В списке Юнги — у нее крестик.
Прокурор недовольно сжимает челюсть.
— Оставляем, — остаётся мужчина лет тридцати. А зря… в списке галочка.
— Убираем.
— Оставляем.
— Убираем.
***
— Вот же срань, — грызёт ногти Хосок.
— Всё будет в порядке, — кладёт руки на его плечи, Юнги. — Ты справился.
— Тогда почему ты всё еще одет?
