Сладкие кости, Холодные кости

Брок выслеживал ненавистного сундучника по всем правилам охоты. Ловушки, засыпы, охранки. Но сундучник оставался неуловим. Прошел день, другой, и Брока стали одолевать сомнения. Иногда он слишком много думал, обычно ему это помогало, вот и сейчас Брок позволил себе потратить время на обдумывание ситуации и того, что ему кажется неправильным. В первую очередь Брока беспокоила такая странность: если сундучник настолько опасен, как он сам себе навыдумывал, то почему за столько времени тот даже не попытался напасть? Возможностей для этого было – сколько шуршей в стае. Но сундучник по-прежнему прячется, даже жива из сундука похитил в отсутствие Брока… Великое Изменение его знает, может Брок и торопится с выводами, но что, если сундучник вовсе не силен? Умен, хитер, ловок – да, но не силен? Хотя, что такое сила? Как подсказывает собственный опыт, чтобы выжить, не обязательно быть сильным. К примеру, он, Брок: некрупный жилистый жив пока не вошел в полную силу, то крутился почище шурша, чтобы его другие не сожрали. Выживал лишь за счет хитрости и ловкости, да чутья. Вполне может быть, что сундучник в этом схож с Броком, и просто умеет бесшумно ходить, ловко прячась в тенях. Конечно, вероятен и другой неприятный вариант, думать о котором не хотелось. Сундучник мог быть в отлучке, или просто ленив для того, чтобы гоняться за Броком. А мог и отлеживаться после драки с другим своим сородичем. Или иметь те же привычки, что и рахны, и даже способен, не дай Велизм*, плести паутину… на этих мыслях Брок гадливо передернулся, от души надеясь, что страхи не оправдаются, потому что от мерзких лап рахнов почти невозможно спастись. Брок по себе знает, как опасны эти твари, по размерам едва ли не вдвое меньше его. Надумывать страхи выходило очень легко, пришлось даже приложить себя по глупой голове, чтобы прекратить паниковать попусту. Хоть так, хоть этак, а пока Брок не столкнется напрямую с этим сундучником, правды ему не узнать. Силен сундучник или не силен: но подкрадываться умеет мастерски, и следов не оставляет. А значит, надо быть еще осторожней. Чтобы не попасться самому и суметь вернуть своего жива, которого Брок никому, кроме себя не даст съесть… Он удвоил осторожность, хотя даже к спящему Броку никому не удавалось подобраться с того самого времени, как Брок еще незрелышем сумел порвать глотку одному самоуверенному живу, решившему позабавиться с ним. Вкус печени того жива Брок никогда не забудет, как и появившегося опасения в глазах остальных, что ждали от той схватки совсем другого исхода. Ведь многие облизывались на Брока, и не столько как на потенциальную еду – для этого в нем маловато мяса из-за мелкости. А вот интерес как… Брок без преувеличения считался привлекательным, да что там: он и сам себе очень нравился. Великое Изменение одарило его неплохими дарами, позволив при этом выглядеть чистым живом. Почти. Образ «чистой» внешности совсем не портили слегка заостренные кончики ушей, дорожка ядовитых игл, идущая ото лба до затылка, так удачно теряющаяся среди густой гривы волос, а не совсем обычные глаза лишь добавляли ему привлекательности. Глаза цвета сладкого тягучего меда с горчинкой многих завораживали, а то, что они в темноте светились – так это лишь побочный эффект отличного ночного зрения, о котором он обычно скромно умалчивал. Бывает очень полезно неожиданно удивить врага. Кстати, у «чистого» жива, в отличие от Брока, просто не могло быть восхитительных выдвижных когтей – его гордости, по прочности почти не уступающих когтям предков. Конечно, при наличии последних, Брок не собирался лишний раз рисковать собственными. Слишком уж болезненно, долго и муторно отрастали родные когти. К тому же, после находок в руинах, Брок мог считаться неприлично богатым живом, чтобы не трястись над сломанными когтями предков. Ну и было еще одно отличие от чистого жива – то, которое Брок прятал даже старательнее когтей, что приходилось то и дело пускать в ход. Скрывал тщательнее игл, тоже не раз спасавших жизнь, и уж тем более глаз, что светясь в темноте, пугали других до оцепенения своей схожестью с глазами ночного кошмара всех живов – гигантских беспощадных триграулов*, сравнение с которыми Броку очень льстило. Это последнее отличие Брок надеялся прятать до последнего, не позволяя себе расслабляться даже наедине. Не стыдился, но… это его дело, и знать о некоторых… особенностях… никому не обязательно. Жить не мешает и ладно. Так что да, спасибо ВелИзму: слух, нюх и зрение выше всяких похвал, скорость и ловкость – на зависть многим, чутье и быстрая реакция – идеальная защита от всяких разных… Пирсов! Собственные умения с лихвой окупали неприятные приступы зависти к тем, кто крупнее, а значит, выглядящим опаснее. Ему-то свою славу пришлось буквально выгрызать – зато теперь мало кто может похвастать таким количеством поединков и сожранных печенок. Все остальное Брок ел разве что с голоду, предпочитая тех же жирных шуршей. Просто не видел смысла в бессмысленной трате пищи, ведь после разделки живов слишком много оставалось портиться на радость всякого ползающего и летающего. Так что не Броку было жаловаться на Великое Изменение, что вместо высокого роста и крупной стати благоразумно отвесило ему немало полезных умений. Не встречался Броку более выносливый и гибкий, чем он жив, никто лучше него не видел в ночи, и не умел так скрадывать след. И охотника лучше себя он не знал: даже в самые тяжелые времена особо голодать ему не приходилось. Но главное, драться Брок научился так, что мог обставить любого жива, с самыми, казалось бы, выгодными возможностями. Разве помогли Пирсу его щупальца, которыми тот держал всю стаю в страхе? Или взять того же гиганта Джека Ролла, которого Брок мог разодрать на части, несмотря на его панцирь и огромную силу? Брок терпеть не мог, когда кто-то выглядел сильней его и не прогибался под ним. Пирс выжил лишь благодаря тому, что сумел задурить ему голову, а Джек… тот лишь оборонялся и легко пошел бы за Броком, реши тот позвать его. Такой глупый жив... Брок самодовольно пофыркал: где бы он ни появлялся, обязательно встречались огромные живы, которые поначалу пытались подмять его под себя, а после кружили вокруг в надежде, что Брок возьмет их под свой коготь. Но Брок пока не хотел обзаводиться своей стаей… хотя вот сейчас, наверное, стая не помешала бы. Была бы у него стая, мерзкий сундучник не смог бы так легко украсть его послушного тихого жива. Брок вздохнул, искренне не понимая, почему жив из сундука вдруг стал ему так важен. Впрочем, понимал – не понимал, а вернуть собирался любой ценой, иначе это занозой сведет его с ума. Если Брок решал, что вот это «моё», то это становилось приговором: несогласные или смирялись, или делились печенью. Вот и тихий жив из сундука стал этим самым «своим», что просто необходимо было вернуть обратно. Броку. То, что в Руинах обитает не только Брок, доказывали едва заметные редкие следы, да запах. Тот самый запах, которым до сих пор слабо пахло в загадочном сундуке, Брок чуял часто. И как он подозревал, этот запах вполне мог принадлежать тихому живу. И хотя должен был быть еще один запах, но все попытки унюхать его проваливались раз за разом, словно сундучник умел прятать свой запах, но разве такое может быть? Это сбивало с толку. Не таскался же этот гад постоянно вместе с ворованным живом? Брок отчаянно скучал по своему молчаливому собеседнику и злился на сундучника, что оказался невероятно хитер и быстр, умудряясь обходить все ловушки. Но всегда может найтись кто-то еще более хитрый. Такой, как Брок. А он умел многое: выслеживать дичь, охотиться, выжидать и отлично маскироваться. Как бы этот сундучник с похищенным живом не скрадывал свой запах, только Брок уже достаточно освоился в руинах, чтобы продумать и организовать простую, но действенную ловушку. Всё, что росло в руинах, отличалось от того, к чему привык Брок в пустошах, но это скорее было даже к лучшему – в руинах Великое Изменение хранило больше силы, и травы были гораздо опаснее и полезнее. Сонные и дурманящие травы почти не действовали на Брока так, как на остальных, а уж их сочетание… так что Брок не поскупился. Заметив, что сундучник повадился таскать припасы, которые сам Брок не трогал, оставив на будущее, он обложил все тропы вокруг, как по земле, так и над ней тонкими сетями рахнов*, что были предусмотрительно сплетены у него в пояс. Озаботился он и подземными ходами, исследовать которые не спешил, чувствуя непонятную опасность. Своему чутью Брок доверял, поэтому не собирался дергать за усы тиграула, как безмозглый глупец, глупо лезть под землю нарываясь на возможно смертельную неприятность. Неизвестной опасности, по его мнению, лучше продолжать оставаться неизвестной. Броку вполне хватало поверхности. Но он постоянно помнил о возможной угрозе из-под земли. Ведь вся земля под руинами была изъедена бесчисленными норами, в которых можно было также легко заблудиться, как и в селениях воинственных мирмиков*. Даже подумалось, а может, предки были в чем-то похожи на мирмиков? Хотя нет, потомками предков были живы, а мирмиков Великое Изменение породило из инсектусов. Но живам не помешало бы поучиться у этих воинственных инсектусов, как правильно обустраиваться. Большой удачей считалось найти заброшенные мирмиками жилища, слишком редко те покидали свои обустроенные норы, в которые охотно заселялись как звери, так и живы, и за владение этими норами разворачивались настоящие битвы. Брок раньше и сам мечтал заполучить однажды место в таком селении – эти гигантские мирмики умели строить, их дома всегда были теплыми и надежными… в отличие от подземных ходов в руинах, где было неуютно, сыро и грозило обрушиться в любой момент. Пришлось преодолеть страхи и все же залезть под землю, расставляя ловушки. Повезло, что нитей рахн у Брока было достаточно, благодаря сплетенным из них ловушкам сидеть в темноте и самому караулить сундучника в неуютном месте нет необходимости. Тончайшие и практически невидимые нити подскажут, где пройдет вор, оставят на воре ядовитую метку и укажут направление, где тот умрет. Не страшно, если сундучник сможет сбежать из ловушек, ему это уже не поможет – он получит метку, по которой Брок найдет его даже с закрытыми глазами. Ну и после пыльцы, которую сундучник незаметно вдохнет, и которая неизбежно осядет на его коже, двигаться похититель сможет с большим трудом и совсем недолго. Это на Брока яды не действуют, чем он пользуется только в исключительных случаях, не желая огласки – врагов много, и лучше придержать в тайне то, что может помочь спастись. Кстати об этом. Стоило бы и Пирса приголубить ядом – но Брок тогда слишком расслабился, очарованный сладкими речами, а когда прозрел, времени ни на что, кроме непродуманного нападения и быстрого побега не осталось. Чтобы не вспугнуть сундучника, Брок даже ловушки расставлял словно невзначай, держа в уме возможность наблюдения. Доказательств не было, но что-то такое он чуял. Поэтому яд готовил с тем же видом, что и еду разогревал… ага, еда из этих консерв, что не сладкая, оказалась гораздо вкуснее после огня. Поначалу Брок несколько раз обжегся, вскрывая тонкое железо, стремясь добраться до исходящего восхитительными ароматами горячего и вкусного нутра, но быстро наловчился. А после и вовсе, вошел во вкус и сообразил добавлять в еду разные травки для вкуса и пользы. Почти те же травки, что в правильном сочетании были очень вкусными и даже целебными, а вот при смешивании с кое-какой добавкой превращались в смертельный яд. Спать он лег неподалеку, но не так близко, чтобы это могло бы насторожить вора. Брок старался не думать о том, что тихий жив, из-за которого он так взъелся на проклятого сундучника, в общем-то, не причинившего самому Броку прямого вреда, может быть уже испорчен. Что этого жива, даже упрятав в волшебный сундук, все равно не получится сделать таким как прежде… таким… красивым? Брок даже растерялся от этой мысли. Может ли быть так, что этот жив красивее его, Брока? Потом отмахнулся, если и так, то это еще один повод наказать вора, потому что он отнял у Брока красивого жива и испортил его. Брок чувствовал какую-то неправильность в рассуждениях, но не мог ее найти. А поскольку ошибаться он не любил, то решил пока об этом не думать. Сначала он накажет вора, вернет жива… если тот не совсем испортился. Запаха гнили он пока не чуял, так что надежда оставалась. И… потом, всегда можно заставить сундучника научить Брока правильно хранить красивого жива. Точно! Успокоив сам себя таким выводом, Брок уснул. Вполглаза, как всегда. Нити рахнов сначала потревожили сверху, а после порвали одну под землей. Брок чутко прислушивался к едва слышным колебаниям нитей, что наигрывали мелодию, в которой заключалась целая история. История сработавших ловушек и направления уходящей дичи, ее скорость, размеры и состояние. Последнее ухудшалось очень быстро. Сундучник не знал, с кем связался. Брок довольно мурлыкнул, огладив длинные пряди, растущие хохолком и прячущие один из главных компонентов яда, который не мог отравить только одного жива на свете. Своего носителя. Можно было подождать, пока яд не убьет сундучника окончательно, а можно было полюбоваться на агонию и, поманив спасением, вызнать, как правильно хранить красивого жива. Да. Последнее было бы очень полезно, и Брок тенью метнулся туда, где играли свою тихую, но красочную историю нити рахна. *** Темную массу едва дышащего жива Брок обнаружил не сразу, этот сундучник оказался и вправду силен, сумел уйти дальше, чем Брок предполагал. А это настораживало. Приближаться стало тревожно. Сундучник заполз в отнорок и подобраться ближе, не попав под возможный удар, у Брока не выходило. Не рискнув коснуться – мало ли какие дары у этого сундучника, Брок вновь использовал нити рахны, что, несмотря на полупрозрачность и изумительную тонкость спокойно удерживали до трех живов на весу. Зацепить петлей за ногу сундучника и выволочь удалось с трудом. Как с таким тяжелым весом сундучник умудрялся не оставлять следов, Брок не понимал, а потому стал еще больше опасаться. Возможно стоило бы сразу размозжить голову этого вора, не оставляя тому шансов? Брок упарился, пока дотянул слабо упирающуюся тушу до поверхности. Находиться под землей, даже имея отличное зрение, он не любил. Поэтому дотащил свою добычу до кострища и, соблюдая крайнюю осторожность, обвязал сундучника нитями рахна так плотно, что сами рахны признали бы его за своего сородича. И пока пеленал, все больше недоумевал. Он ожидал чего угодно. Крыльев, щупальцев, хвостов или шипов, ждал, что вот-вот и сундучник растечется на глазах, превратившись в неведомую тварь, но тот оставался прежним. Высоким, крепким живом, одетым в справу предков, и с прикрытым маской лицом. И пах почти так же, как пах сундук с красивым живом, разве что немного приятней, терпкая искусственность ушла, словно запах очистился от лишних примесей. И… волосы сундучника были слишком похожи на волосы потерянного жива. Но ведь этого не может быть? Жив Брока давно мертв… или… Брок недовольно подергал получившийся кокон и, собравшись с духом, развернул его так, чтобы посмотреть, наконец, в лицо своему противнику… Первой реакцией было сбежать, второй тоже, но Брок лишь ощетинился когтями предков и настороженно огляделся. Маска его не обманула. Брок поймал не того… то есть того, но… То, что в ловушку попался жив, который должен был быть мертв, а сейчас все активнее шевелился, несмотря на убойную дозу яда – дело второе. Важнее сейчас понять, где сундучник! Но ни слух, ни нюх, ни зрение не помогали найти третьего. Брок выдохнул и попытался успокоиться, прислушаться к себе, к своему чутью, не раз спасавшему… и уже давно пытающемуся донести до Брока удивительную по простоте мысль. Не было никакого сундучника. Брок сам его выдумал. Был только один след. Один запах. И только одна добыча. Его жив никогда не был мертвым. Просто волшебный сундук хранил жива, словно тот был из племени беров*, что впадали в спячку в Холода… жив был жив… смешно. Но Брок подался ближе, к своему неуловимому живу и с тревогой принюхался в очередной раз. А если жив умрет от Брокова яда? Ведь до этого еще никто не мог выжить… Жив… Брок подумал, что нужно узнать имя, не хотелось бы, чтобы единственный близкий ему жив, которого Брок не хотел убивать, остался безымянным. Он осторожно коснулся длинных пыльных волос, казавшихся такими красивыми, пока их обладатель находился в сундуке. Жив дрогнул, пытаясь отстранится. Ему больно? Брок опасливо пощупал голову жива – ну как он ушибся? Или вдруг тоже имеет ядовитые стрекала? Но нащупал лишь шрамы и ремешок от маски. Странной маски предков. Где жив взял эту маску, такую странную и удивительно плотно прилегающую к телу одежду? И… звук… Брока смущал этот постоянный тихий щелкающий звук. Словно кто-то тихо пощелкивал когтями предков. Брок с сожалением срезал очень прочный ремешок маски, слишком хитро она держалась на голове, а потом удивленно выпучил глаза – маска оказалась двойной. То, что он снял, была для глаз, а еще оставалась та, что прикрывала нос и челюсть. Предки такие затейники, зачем столько надевать на лицо? Вторую часть маски тоже пришлось срезать. А потом Брок с восторгом и тоской смотрел на самое красивое лицо… после своего, конечно, которое он только видел за всю свою жизнь. Как же жаль, что этот жив скоро умрет. Интересно, яд уже добрался до печени?.. Мысль съесть печень умирающего жива показалась правильной. Он все равно умрет, но зато Брок навсегда запомнит его вкус. Даже если яд и добрался до печени, не страшно, это не убьет Брока, только придаст печени привкус. Брок задумчиво огладил хмурящееся лицо жива, который так долго не умирал, хмурился, облизывал свои пересохшие, горячечно красные губы и не умирал. Не выплевывал свои внутренности, не орал от боли, не задыхался, раздираемый утробным кашлем. А может… это же необычный жив, который сумел выжить в волшебном сундуке, умело прятался от Брока, и вопреки ожиданиям, до сих пор не умер, как все остальные… Брок принюхался – жив не пах смертью, немного ядом, немного железом предков, странной одеждой, пылью и собой. А смертью не пах. Да и шевелился все упорней, словно смог одолеть яд… Брок вскрыл одну из самых любимых консерв, с шипящей сладкой жидкостью и попробовал напоить жива. Если тот не умирает, то сможет выпить. Жив настороженно замер, распахнув свои глазищи непонятного в темноте цвета. Брок плохо различал цвета в темноте, а костер уже потух, и багровые отблески углей лишь добавляли путаницы. - Пей! – приказал Брок, возмущенный бездействием жива, хотя тот явно испытывал жажду. До его окрика связанный жив, бестолково хлопающий глазами и что-то выглядывающий в лице Брока, вдруг обмяк, и приоткрыл рот, позволяя себя напоить. Послушный. Брок в очередной раз потянул носом и кивнул, точно выживет. Если останется таким же тихим и послушным. Что же, пора узнать имя, раз уж он получил своего жива обратно, и тот сумел выжить, то пора узнать, как зовут того, ради кого Брок решил прервать свое одиночество. - Твое имя? – глаза напротив опять бессмысленно вытаращились, Брок нахмурился, умение жива прятаться, одеваться и двигаться совсем не сочеталось с глупостью. Так подействовал яд? Или обманывает? От неприятного предположения Брок разозлился, поэтому сердито тряхнул жива и с большим напором потребовал ответа, выплевывая слова буквально по слогам: - Назови. Свое. Имя! - … - вздрогнув, жив странно шевельнул губами, будто бы отвык разговаривать и сейчас вспоминал, как это делать. Но потом прочистил горло и осторожно попробовал еще раз, в этот раз вышло более удачно. Голос жива оказался хриплым, а ответ не очень понятным: - Последний позывной: Зимний солдат, сэр. -------------------------------------------------------- *Пояснялки: *ВелИзм - сокращенно Великое Изменение - иногда лень писать много букаф))) *Тиграулы - ну понятно, мутировавшие огромные тигры, предпочитающие охотиться в темноте, хотя и днем им не стоит попадаться на путь, Брок это знает, потому что не дурак и очень быстрый и ловкий) *Рахны - типа арахниды, огромные пауки мутанты, Брок едва от них ноги унес... с прибылью, конечно) *Мирмики - как понятно мутации сказались и на славных муравьях) которые и в самом деле ОЧЕНЬ редко покидают свой муравейник, разве что какой-то мелкий гаденыш ломихуза - жучок "драг-диллер", умеющий выделять наркотик для муравьев... бррр - вот она жизнь, даже муравьев можно на дурь подсадить! * Беры – опять вполне читаемое. Берлога – логовище бера. Бером называли славяне медведя, опасаясь накликать его приход, использовали прозвища: косолапый, топтыгин, потапыч, мишка, мед ведающий…)