Когда осень плачет, всегда идет дождь.

Часть первая.

До их первой встречи тем пасмурным октябрьским вечером тысяча девятьсот двадцать второго года Алоис Транси никогда не думал, что уживаться со сверстниками может быть настолько трудно, тем более, когда им ненавистно уже одно твоё присутствие. Шёл второй месяц их совместного проживания. И за это время он чётко уяснил несколько вещей: если тебя ударили по правой щеке, подставь левую, затем уйди под локоть и снизу в челюсть; запасной ключ — это контраргумент, когда приходишь после отбоя, особенно после отбоя; сносить неприятие можно лишь до определенных пределов. Но с каждым новым днём всё становилось только хуже. Зима выдалась туманной. Ясное небо уже начинало менять цвет, становясь холодновато-синим. Тусклые лучи, струившиеся сквозь оконный переплет, широким потоком падали на истёртый паркет, играя метаморфозами теней и древесного рисунка. По комнате пронёсся громкий раздражённый голос: «Сам отсюда убирайся!» Схватив с кровати книгу, Алоис со злостью швырнул её в стоящего рядом юношу. – Какого чёрта ты творишь, Транси! – заслоняя рукой глаза от летящего в лицо фолианта, злился Сиэль. – Это моя комната! У меня договорённость с самим директором, так что проваливай отсюда вон! – спорил Фантомхайв, хватая соседа за локоть и стаскивая с кровати, где тот читал книгу. – А ну пусти меня! – вырываясь из чужой хватки, не унимался Алоис. – Я о вашей какой-то там договорённости слыхать не слыхивал. Иди вот и сам с ними разговаривай, а меня сюда поселили, хочешь ты или нет. – Никуда я отсюда не уйду, мне такой сосед даром не нужен, – гневно сжимая зубы, прошипел Фантомхайв, с силой толкая мальчишку. Транси в ужасе распахнул глаза. Падая, он уронил стул, задел стоящую на углу стола лампу, которая тут же разбилась; стопка тетрадей, с шелестом полетела на пол. – Что, только и умеешь кулаками махать?! – стирая кровь с ушибленного виска, выкрикнул Алоис и кинулся на Сиэля. Завязывающаяся перепалка, грозила перейти в настоящую драку. – Да что у вас тут опять творится! – во весь голос гаркнул Жак, распахивая дверь. Настала тишина. – Ого... – присвистнув, протянули мальчишки, столпившиеся позади Матти. Опрокинутая вешалка лежала поперёк комнаты, рядом валялся покосившийся стул, поблескивали на паркете осколки плафона. Алоис с ожесточённой злостью отталкивал от себя графа, упираясь ему в подбородок остриём ножниц, но Сиэль, сидя на его коленях, крепко держал парня за воротник и явно не собирался отступать. – Сиэль, прекрати, ты его задушишь! – испугался Жак, хватая Фантомхайва за плечо, дабы разнять ребят, но его оттолкнули в сторону. – Надо вызвать старосту, – послышался совсем ещё детский голос, из столпившихся у двери зевак. – Кого ты будешь звать, дурак, вот он, твой староста, – грубо одёрнули его. Вдруг Фантомхайв нахмурился, отпустил Транси и, поднявшись с колен, обернулся к Матти. Глубоко глотнув воздуха, Транси тут же закашлялся, суматошно отползая куда-то к кровати. – Господи, Сиэль, у тебя всё лицо в крови! – подскочил к нему ошеломлённый Жак. Тяжело дыша, граф небрежно протёр тыльной стороной ладони разбитую губу, сверля мальчишек у входа напряжённым взглядом. – Пошли вон, – устало выговорил он, делая шаг к двери. – Вон пошли, все вон! Это касается только нас двоих! – выпихивая Матти за дверь, из последних сил гаркнул Сиэль, плохо держась на ногах. – Тебе в лазарет нужно, Фантомхайв! – сопротивлялся Жак. – Уйди, всё в порядке, – ответил граф. – ...в порядке, тебя же трясёт всего. Послушай меня, не хочешь, можешь не объясняться, только оставь его, оставь его..., – взволновано залепетал изумлённый парнишка. Но дверь грубо захлопнули. *** Алоис резко распахнул глаза, пытаясь сесть, но обессилено упал обратно на подушку. Картинки былых дней вот уже не первый раз тревожили его и без того кошмарные сны. Он приподнялся. В полупустом вагоне первого класса последнего поезда на Лондон им досталось купе на двоих. Фантомхайв спал на диване у противоположной стены, и Алоис успел позавидовать его безмятежному сну. Граф зажёг тусклую лампочку над спальной полкой и откинул одеяло. Спустив ноги на холодный пол, еще щурясь спросонья, мальчик бросил мимолётный взгляд на часы и снова прикрыл глаза. Время близилось к пяти. Три часа сна, полтора из которых были кошмаром, мало помогали взбодриться и набраться сил. «Почему, Фантомхайв?» Алоис ещё раз взглянул на друга, спящего напротив. Дыхания его не было слышно, а лицо приняло детское выражение. Транси изнурённо вздохнул, покачал головой и, зевнув, поднялся. До Лондона ещё несколько часов пути, а сна не было ни в одном глазу. Посему, взяв со столика чашку, оставшуюся с вечера, Алоис отыскал тапочки Сиэля (свои он так и не доставал)и вышел из купе в надеже, что хоть горячий чай поможет ему скоротать это время. За приоткрытой занавеской в темноте мелькали поля и деревья. Огней не было видно. Лишь тьма со скользящими в ней одинокими силуэтами. Размеренный стук колёс убаюкивал. Алоис неторопливо помешивал чай, стараясь делать это тише, как и положено делать по какому-то там правилу этикета, не касаясь бортиков ложкой. Но выходило плохо. Транси всмотрелся в своё отражение на гладкой тёмно-красной поверхности чая. Невольно он вспомнил их последнее чаепитие с Фаустусом и, втянув носом горячий ароматный пар, попытался вспомнить, как пахнул тот напиток, которым его угощал учитель. Нет... этот ширпотреб мало чем походил, разве что цветом и то, даже цвет его теперь выглядел для графа мутноватым и блёклым. У Фаустуса чай был особенно ароматный, наверное, с бергамотом или фруктами. Мальчик никогда не спрашивал его об этом. Он вообще никогда не спрашивал Клода, а любит ли он этот напиток или же пьёт его просто, чтобы составить ученику компанию, по привычке... И с этой мыслью Алоису совершенно неожиданно стало до ужаса тесно и душно в этом маленьком купе. А любое касание бархатной обивки дивана, казалось, раздражало кожу рук и шеи. Жуткое обжигающее состояние тоски и всепоглощающего одиночества охватили мальчика. Впервые в своей недолгой жизни он столкнулся с осознанием, которое приходит однажды к любому тонкому душою и умом здравомыслящему человеку, с осознанием той едва уловимой беспросветной преграды стоящей между двумя близкими людьми. «А что я о нём знаю?» – произнёс шёпотом граф, и чайная ложечка выскользнула из его пальцев, с противным звоном опустившись в бокал. Он на секунду вспомнил их поцелуй на перроне. Эта светлая мысль на незначительное мгновение мелькнула в его голове, вызвав приятное чувство тепла и улыбку. «Что же я вообще о нем знаю?» – вновь прошептал граф, усмехнувшись как-то не по-доброму, безумно, и обхватил ладонями голову. «Что я знаю о человеке, которого я так близко подпустил к себе, к своему телу и душе? Человеке, рядом с которым мне так уютно. Допустим, знаю, что он красив, что строг, аккуратен и ценит это качество в других, что он музыкален, что читает стихи, любит живопись и собирает бабочек, знаю даже больше — знаю его ласковые прикосновения, знаю, как он целуется, знаю пару или тройку его привычек... Ну, а ещё? Что же, в основном, я о нем знаю?» — Алоис отшатнулся от стола, расплескивая горячий чай. «Известно ли мне, откуда он родом, какая у него семья? Могу я знать о его прежних увлечениях детства и юности, его мечтах или планах? Отгадал бы я глубокую внутреннюю печаль, когда лицо его озарено улыбкой или же истину за двуличием? Понял бы мысли, чувства, желания и секреты чужой, совершенно незнакомой души?..» Тут он, вздрогнув, осекся и вспомнил, что вряд ли, когда-нибудь в своей жизни он ещё повстречается с ним. Однако вместо скорби о не случившемся Алоису безумно захотелось сорваться с места и бежать, бежать обратно в пансион, в надежде, что учитель Клод Фаустус ещё не уехал, а если даже уехал броситься искать. Искать, повсюду спрашивая о нём: у учителей у директора, помчаться за ним в Лондон или... Под влиянием чувств мальчик метнулся к двери, схватился за ручку и остановился. Склонил голову. Тихо вздохнул. За горьким вздохом последовал еще один, а затем ещё и ещё. И вскоре частота их свелась к рваным глоткам воздуха. Руки судорожно сжались, обессилено опустившись. Алоис наморщил личико, спешно зажимая ладонью рот. Глубочайшее душевное уныние, щемящее сознание своего нетленного одиночества настигло его. Солнце еще не взошло, но небо уже объял бледный розовый свет. Старый сосновый лес с его частым строем высоких, тёмных стволов был окутан, тонкой вуалью тумана. Прозрачная и безмятежная река лежала, точно гигантское зеркало в зеленой раме просторных лугов. Кровавыми потоками брызнули темно-красные штрихи, испещряя кровавым подбоем низкую серую тяжёлую тучу на востоке. Алоис так и не покинул купе. Понурив голову, он стоял у окна, опираясь на решетку для полотенец. Фантомхайв подошёл к нему, напыщенно потянувшись после крепкого сна. Однако, завидев измученное, лицо друга он, поначалу удивившись, нахмурился. – Что с тобой? Всё кошмарами мучаешься? – стараясь говорить отстранённо, с едва скрываемой заботой, поинтересовался Сиэль. Но ему не ответили. – Лука снился? – протягивая руку к его плечу, сжал губы граф. – Хуже, – буркнул Алоис, не поднимая головы. – И вообще, чего привязался? С каких пор ты обо мне печёшься? – огрызнулся на него Транси, выпрямляясь. Он так много обдумал за эти пару часов, что, казалось, пересмотрел покадрово всю свою прошедшую жизнь. Даже на слова Сиэля у него уже был готов ответ, задолго до вопроса. – Пекусь? О тебе?! Умерь свою буйную фантазию, Транси, – явно оскорбившись, съязвил в ответ ему Фантомхайв, отворачиваясь. – Просто обычная бессонница... – потерянно улыбаясь, выдохнул Алоис, облизнув пересохшие губы. По их приезду дождя не было. Он прекратился ещё задолго до того, как они достигли пригорода. На перроне ждал Себастьян. Его статная строгая фигура ясно выделялась на сером затуманенном фоне: начищенные лаковые туфли, строгие брюки, дорогой пиджак из лучшей шерсти, наброшенное на плечи черное пальто с накрахмаленным воротом; с первого взгляда никогда и не скажешь, что он простой дворецкий. *** Небо затянуло не то облаками, не то тучами, превращая его в сплошную серо-жёлтую пелену с болотным оттенком. И сырые стволы раскидистых деревьев, ещё не совсем утратив свой осенний наряд, чернели одинокими высокими силуэтами. По земле непроглядной тяжёлой дымкой стелился густой туман. Вдалеке аллеи, что вела к поместью, появились два светящихся пятна от фар приближающегося автомобиля. Вскоре, миновав аллею, он выехал на высыпанную гравием дорогу и, словно одинокий призрак, рассеивая тьму, остановился у ворот. Дворецкий вышел наружу. Сидя рядом с Алоисом, Сиэль с безразличием смотрел в окно. Стоило мужчине вернуться, машина тронулась дальше, вглубь сырой обволакивающей дымки, среди которой едва виднелись очертания деревьев, кустарников, дома. Оборачиваясь посмотреть, далеко ли они отъехали, Алоис заметил, как высокий светловолосый мужчина в потёртой коричневой куртке и кепке с козырьком, сдвинутым на нос, закрыл ворота. Так и не подняв головы, привратник небрежно бросил окурок в мокрую траву у забора и скрылся в тумане. Внезапно напряжённое спокойствие разорвал крик ворона. Машина остановилась. Транси удивлённо заметил, что от ворот они проехали недалеко. Однако путь этот показался ему длиннее чем от самой станции. Дворецкий обошел автомобиль и, отворив дверцу пассажирского сиденья, подал руку Сиэлю. Когда же мальчик едва не оступился, Себастьян чуть сжал его ладонь, обращая на себя внимание молодого Фантомхайва. И тот взгляд, каким они недолгие секунды смотрели друг на друга, вкупе со столь незначимым жестом, показались Алоису совершенно интимными. Дворецкий подал руку Транси, но мальчик проигнорировал подобный знак вежливости, самостоятельно выбравшись из машины. Они стояли на лужайке перед парадным входом. Дом был огромен. Трёхэтажный, из серого камня, его скорее можно было сравнить с замком — небольшим, но довольно внушительным. Неожиданно раздался радостный женский крик: по широким ступеням сбежала светловолосая девчушка в кремовом платье с маленьким бантиком, держа в руках плетеную корзинку. Алоис быстро узнал ту самую Лиззи. – Ах, Сиэль! – вскрикнула она, подбегая и крепко обнимая молодого графа, – Ты не представляешь, как я рада, что ты приехал. К слову, мы ждали тебя только к вечеру. – Элизабет, – пробурчал граф под таким напором. – Лиззи, я не один, – растерянно добавил он. Девчушка отстранилась, и Алоис мог видеть, с какой радостью в глазах она поприветствовала его, а затем и Себастьяна, стоящего по другую сторону от Сиэля, у машины. – Я сообщу о вашем приезде и подам чай, – спокойно заявил Михаэлис, собираясь уже уходить, но Элизабет остановила его: «Не стоит Себастьян, я сама скажу». Обняв Сиэля, она унеслась куда-то за дом, рассыпав по пути яблоки из своей корзинки. Стоило ей скрыться, Фантомхайв как-то обречённо выдохнул, прикрывая глаза рукой. Себастьян настороженно посмотрел на своего юного господина. – Себастьян, проводи Алоиса в его комнату я пойду, поздороваюсь, – обессилено вымолвил Сиэль и ступил следом за кузиной, скрываясь в тумане. Алоиса шокировала подобная ситуация. От того прежнего Сиэля, каким он был в школе, да даже в поезде по пути домой, ничего ни осталось. Будто идеальная маска пала, едва их машина миновала ворота поместья. А, может, это произошло раньше, просто Транси не заметил? Нет, граф Фантомхайв никогда не был особо весёлым или резвым юношей, но бездушный строгий тон, с которым он отдал приказ Себастьяну, его холодность с Лиззи, обескуражили Транси. Хотя, возможно, сказывалась усталость после долгой поездки. *** Себастьян распахнул двери, представляя взору гостя огромный вестибюль, выложенный белой и тёмно-зелёной мраморной плиткой в удивительно красивом рисунке пятиконечной звезды внутри двух кругов с засечками. – Чемоданы поставьте здесь, – произнёс дворецкий, указывая рукой в белой перчатке на место у лестницы. Вошли двое: девушка в очках с убранными под белый чепчик каштановыми волосами, судя по форме, была старшей горничной и лакей, светловолосый паренёк не намного старше самого Алоиса. Он нёс в руках сразу два больших чемодана, в то время как граф, едва ли поднял с такой лёгкостью хотя бы один из них. Себастьян внимательно проследил за действиями слуг и, взяв чемодан Алоиса, ступил на лестницу. – Прошу за мной. Ступени, по которым они начали подниматься, покрывал бордовый ковёр с золотистым окаймлением по краям. Стены увешивали полотна старых мастеров живописи, а там, где лестница поворачивала к галерее, на пьедестале, стояла ваза с пышной красной геранью. *** – Спасибо, что приняли приглашение молодого господина, Алоис. Последнее время милорд был полностью поглощен усердной учебой, и это его первый визит домой за два года. Алоис, с любопытством рассматривавший богатое убранство поместья, при этих словах поражённо уставился на дворецкого. – Сиэль ни разу не был дома за последние два года? – удивлённо переспросил граф. – И откуда вы знаете моё имя? – К сожалению, да, – с печалью в голосе ответил Себастьян, проигнорировав второй вопрос. Даже являясь соседом Сиэля по комнате, Алоис только сейчас вспомнил, что Фантомхайв ни разу не упоминал о своей семье и лишь несколько раз покидал академию на каникулах прошлой зимой или, кажется, летом. Так, ещё в середине августа, в разгар каникул и незадолго до смерти Луки, Алоис стал случайным свидетелем их странной встречи с Себастьяном. Мальчик столкнулся с Фантомхайвом, в холле и, если бы не знал, сказал бы, что Сиэль был сильно взволнован. Машина, на которой, приехал дворецкий, стояла за пышным кустом шиповника у ворот, а две фигуры ещё виднелись на границе школьного сада, раскинувшегося вокруг леса. – Я нередко видел вас на родительском дне в академии. И в этом году вы тоже приезжали к Сиэлю. Видимо, вы очень заботитесь о нём? – как бы невзначай спросил Транси. Мужчину удивила порывистость столь нескромного вопроса, но он, улыбнувшись, ответил: - Ну что вы, я всего лишь дьявольски хороший дворецкий. Тем более, помимо дворецкого семьи, я являюсь камердинером господина. Мне поручили передать ему о возвращении господ в поместье. Слушая Себастьяна, граф невольно замечал, с какой нежностью и уважением он рассказывал о Фантомхайве. На долю секунды Алоис ощутил сильнейшую зависть. «Сиэля так любят и ждут дома, даже дворецкий. Обо мне так никто не беспокоился...» - печально подумал про себя Алоис, но тут же ощутил чувство вины за собственные мысли. «Я не должен так думать, ведь Сиэль сам пригласил меня, я не навязывался». И, хмуро взглянув в спину шествующему впереди Себастьяну, Алоис засунул руки в карманы, продолжая осматривать дом. Весь оставшийся путь Себастьян был немногословен. Алоис порывался ещё о многом узнать, но их прервавшийся диалог оставил после себя только напряжённое молчание. Граф решил, что разузнает всё позже, когда найдётся минутка поболтать с Фантомхайвом лично. Минуя узкий, тускло освещенный коридор, они остановились, и Михаэлис, поставив чемодан, потянулся за ключами. – Проходите, – слуга посторонился, пропуская графа вперёд и торжественно объявил: - Вот ваша комната, та дверь у шкафа ведёт в уборную, – он указал в затемнённую даль комнаты. – Если что-нибудь понадобится, сонетка у кровати. Чай будет подан через час, господин вас проводит. Приятного отдыха. При этих словах дворецкий галантно поклонился, а Алоис, скрестив руки на груди, улыбнулся в знак согласия. Сквозь высокие окна в комнату проникали отголоски тусклого дневного света. Слева в нише располагался камин, отделанный белым мрамором; над ним висело большое прямоугольное зеркало. На низком столике близ окна стоял букет белых цветов. Круглый персидский ковёр застилал пол. Между кроватью и камином стояло изящное угловое кресло. На противоположной стене висели несколько картин: в окаймлении белых паспарту, из-под своих широкополых, старомодных шляпок, на графа с лукавством и гордостью смотрели изящные леди кисти Харрисона Фишера. Царившая вокруг тишина стала вдруг невыносимо гнетущей. И тем не менее, Алоису было на удивление хорошо, впервые с тех пор, как он покинул академию. В порыве странного чувства лёгкости и воодушевления Транси шагнул к окну, потянув одну из приоткрытых створок. Полуденное солнце озаряло еще зеленые поля и пестреющие вдалеке рощи. Деревья унизывали большие чёрные вороньи гнёзда, чьи обитатели сидели на каменной ограде у дома. За воротами в тумане тянулась аллея огромных мощных деревьев — корявых и важных, точно дубы. Ещё дальше виднелись взгорья, являвшиеся, казалось, тем естественным барьером, что отделяли поместье от остального мира. Склоны их поросли беспроглядным лесом, а цепь холмов, опоясывая поместье, придавала ему ту уединенность, которой нельзя было ожидать в местности, столь недалёкой от оживленного Лондона. Вдоволь насладившись приятной свежестью осеннего утра, Алоис небрежно сбросил на спинку кровати свое пальто и покинул комнату. «Здесь всё такое викторианское, – скривив укоризненную гримасу, подметил Транси, осматривая торжественные, высокие двери: бархатные складки, кисти и плюш. - Не удивлюсь, если тут до сих пор жгут свечи...» Внезапно краем глаза он заметил какое-то движение, но, обернувшись, никого не увидел. Застыв посреди длинного коридора, отделявшего комнаты фасада от комнат в глубине дома, он осмотрелся. Ни малейшего движения, даже колебаний воздуха не ощущалось. Однако, граф пребывал в уверенности, что кто-то прошел мимо по коридору. Тому самому узкому коридору, в конце которого находилась его комната, и где дверь, не запертая им, теперь оказалась таинственным образом плотно захлопнута. – Фантомхайв? – окликнул Транси. Ответа не последовало. Коридор пустовал. Кто бы это ни был, он не мог уйти, не столкнувшись с Транси. Возможно, поблизости находилась чёрная лестница, и это просто шумели слуги? – Крысы, – брезгливо прыснул граф, проходя в широкий проём и оглядывая уютную полукруглую балюстраду со стороны небольшого холла. Никого. И ничего. Транси спустился в вестибюль. Ковёр заглушал гулкий стук каблуков, лишь хрустальные подвязки на развесистой бронзовой люстре, под потолком легонько позвякивали от сквозняка. Большие потемневшие от времени напольные часы пробили одиннадцать. И вот — снова. Откуда–то из пустоты до него донесся топот, заставив Алоиса вздрогнуть и обернуться. – Сиэль! – еще раз позвал граф, на этот раз с легким раздражением. «Господин вас проводит... Ага, как же, от него дождёшься», – переполненный недовольством бурчал Транси, сворачивая в длинную крытую галерею. «А теперь я вынужден блуждать по огромному дому, где в одиночку и заблудиться недолго». Высокие окна, тянувшиеся вдоль всей галереи, были распахнуты. Стены украшали множество картин, больших и маленьких в золочёных багетах: пышный изумрудный пейзаж на фоне старых руин некого замка, скорее храма, где вдалеке за поросшими зеленью колоннами и арками белели высокие горы. Чуть дальше, дама в огромной вычурной чёрной шляпе, чуть на бок, с напудренными, рыжими волосами, и розой в руках. На соседней стене виднелся знакомый лунный пейзаж Айвазовского, каким граф запомнил его ещё тогда, у Фаустуса. А может это и вовсе был не он, ведь «Айзазовский», неправильной фамилией отпечатавшийся в памяти Транси, рисовал не один пейзаж. Застекленная дверь в конце галереи до половины оказалась открытой; меж створками тонким парусом вздымался тюль; доносились мелодичный смех и женские голоса. Алоис шагнул ближе и, переступая порог, отстранил ткань, машинально заслоняясь рукой от ударивших в лицо солнечных лучей. Перед его взором раскинулись просторы сада, в глаза бросились каскады бледно–лилового, сиреневого и пурпурного среди шелковых трав. Бледные розы оплетали стены решётчатой перголы. Однако, несмотря на общее впечатление красивой запущенности, при более внимательном взгляде, становилось очевидным, что над планировкой всей этой растительной роскоши немало потрудились. «Ботанический беспорядок» скрупулезно контролировался. Такую цветочную фантазию мог продумать и создать только ум весьма педантичный. Справа, в тени горбатого дерева на зелёной лужайке, в окружении розовых кустов пустовали два белых ротанговых кресла; на столике рядом ветерок трепал пёстрые страницы новомодного "Vogue" за этот месяц. – О, вы уже здесь, – раздался знакомый голос. Тотчас из дверей гостиной, выходивших на террасу, показался дворецкий. – Надеюсь, вы легко нашли к нам дорогу. Его с виду добродушный, вежливый тон был полон ядовитого сарказма. Мужчина чинно прошёл к столику и, накрыв его белой скатертью, начал сервировку. – У вас не коридоры, а какой-то лабиринт Минотавра, – сделав недовольный вид, хмуро съязвил Транси, быстрым шагом направившись следом. Но Себастьян спокойно продолжал работу, не обратив на замечание гостя никакого внимания. – Вам следует завести привычку оставлять все двери открытыми, – расслабленно плюхаясь в кресло, Алоис закинул ногу на ногу и потянулся к блюду с ореховым печеньем. Вдруг Себастьян, разливающий по чашкам чай, резко поднял на него сосредоточенный взгляд. Граф опешил, собираясь уже вернуть печенье обратно на блюдо, но тут дворецкий расплылся в улыбке, протягивая мальчику блюдце с чашкой. – Тогда мы будем вынуждены, их чем-нибудь подпирать, – подметил мужчина. – Все двери в доме захлопываются, как только их отпустишь. Алоис хмыкнул и с хрустом откусил печенье, нервно оглядывая лужайку. – Без нас, без нас не начинайте! – послышался громкий задорный голос Элизабет. Спускаясь по ступеням террасы, она радостно помахала графу, придерживая рукой головной убор. Следом за ней плёлся Фантомхайв. Пока они шли к столику, Алоис метко подметил, что Лиззи успела сменить наряд, теперь на ней была белая блуза, светлая плиссированная юбка чуть ниже колена, бежевый вязаный жилет с красно-коричневым рисунком, высокие серые гольфы и аккуратный светлый беретик, а распущенные волнистые волосы были прибраны с боков шпильками. – Разве я могу, миледи, – произнёс Себастьян, вежливо отодвигая девушке стул. Алоиса передёрнуло от такой любезности. Михаэлис уважительно поклонился и, пожелав приятного аппетита, удалился. – Фантомхайв, в твоём доме вся прислуга столь же чопорна, как дворецкий? – толкая приятеля локтём, хохотнул Транси. Едва не расплескав чай, Сиэль молча, вернул чашку на блюдце, мрачно взглянув на Транси. Алоис прекратил ухмыляться. Ему тут же показалось, что он сказал глупость или затронул неподходящую тему. Мысленно, в суматохе, он стал искать объяснение такой странной реакции друга, но ответа не находилось. Повисла противная пауза. – Нет, – сухо улыбнулся Сиэль, – Себастьян не просто дворецкий, – Серьёзность и размеренность его тона пугала. – Он лучший дворецкий во всей Англии! – радостно провозгласила Лиззи, пытаясь разрядить обстановку: «Ладно, хватит нам сидеть, идёмте» – Она поспешно отхлебнула ещё чаю, вставая из-за стола. – Лиззи, – строго перебил её лорд. – А что? – возмутилась девушка. – Идёмте, идёмте, постоянно, что ли чаи распивать, не каждый день к нам приезжают гости, да ещё и твои одноклассники! Сегодня у нас праздник, – счастливо объявила она, кружась, и выбежала на открытую зелёную лужайку, крикнув через плечо: – Догоняйте! Я хочу показать вам ручей. А потом сыграем в прятки! Сиэль отодвинулся от стола, тяжело вздохнув и зажмурившись, потёр переносицу. Весь он сразу стал выглядеть каким-то чересчур взрослым и вымотанным для своих лет. – Прости, она просто действительно очень рада, что мы здесь, – выдохнул он, натянуто улыбнувшись. – Ну, что же, – хитро ответил Алоис, задвигая за собой кресло, – тогда... тебе водить! Мальчишка легонько коснулся чужого плеча, машинально отскакивая в сторону. – Это не по правилам, Транси! – разразился в миг повеселевший Фантомхайв. – Нам всё равно, – в унисон отозвались Лиззи и Алоис, мчась вниз по лужайке. После долгого пребывания в академии мальчишки были восхищены и одурманены внезапно свалившейся свободой без пристального надзирательства со стороны. Их очаровывала зеленеющая трава под ногами, почти звериный инстинкт влек на звуки и запахи открытой природы, несмотря на погоду. *** Солнце быстро скользило за холмы, словно второпях ища укрытия в редеющем залесье. На поляну у террасы ложились тени. – Нас кто-то ждет, – сказала Элизабет, прибавляя шаг, и в следующее мгновение увидела Себастьяна. – Вы нас ищете? – взбегая по лестнице, пролепетала юная леди. – Простите нам нашу задержку, обед, вероятно, уже остыл, и вам придётся разогревать его вновь. Мы ходили смотреть окрестности. – Вам не стоит об этом беспокоиться, миледи, – галантно ответил дворецкий, терпеливо дожидаясь, пока мальчишки, весёлые, утомившиеся от игр и забав, пресытившись прохладной здешнего воздуха, последуют за ней. – Леди Дюллес ещё не прибыла, а маркиза телеграфировала, что будет завтра к полудню. Поэтому я накрыл обед в малой столовой, рядом с бильярдной. Прошу, – он раскрыл застеклённые двери, широким приглашающим жестом. – Себастьян, вы просто настоящий волшебник! – воскликнула Лиззи, мигом прошмыгнув в тёплые апартаменты гостиной. – Я выиграл! – весело прихлопывая в ладоши, провозгласил Транси, и, перескочив сразу две ступеньки, оглянулся. – Ну, уж нет, – шутливо толкая друга, сказал Сиэль, юркнув вслед за кузиной в гостиную, обогнав Алоиса. Там он изнеможённо опустился на ближайшую танкетку, чтобы завязать шнурки. – Эй, так не пойдёт! – С широкой улыбкой, наигранно сгримасничав, возмутился Транси, рванув следом. Но в самых дверях потерпел досадное столкновение. – Прошу меня простить, – с ухмылкой мгновенно извинился Себастьян и, пропустив мальчика в комнату, захлопнул двери. Полный непоколебимой выдержки и спокойствия он проплыл близ Сиэля, казалось, нарочно ловя взгляд господина, а когда их глаза встретились, посмотрел настолько холодно, что от ещё недавней улыбки на губах мальчишки не осталось и следа. *** Они прошли за дворецким по галерее, той самой, что утром вывела Алоиса к террасе, повернули у лестницы, через небольшую прямоугольную гостиную завернув в широкий коридор. Все стены вдоль коридора занимали стеллажи, заставленные книгами под самый потолок; у окон мелькали узенькие кушетки с тонкими ножками и низкие пышные пуфы. Книг было так много, что часть томов беспорядочно громоздилась позади передних рядов, а некоторые лежали на подоконнике. Отстав от остальных, Алоис заглянул в ящик консольного столика и, восхищённо присвистнув, взял один из фолиантов с полки, но, не найдя интересного ему, вернул в другой шкаф. Себастьян пересек залу, отодвинул зелёные жаккардовые портьеры с тяжёлыми ламбрекенами и распахнул двери. Комнату наполнил прохладный запах прелой листвы. Просторная светлая комната, очевидно, являясь не только столовой, но и гостиной. Панорамное эркерное окно под самый потолок, с бортиком цветного стекла сверху выходило в сад. Перед ним располагался овальный стол в окружении узких плетёных спинок стульев. Старинный дрессуар у стены играл бликами отполированных стекол. На журнальном столике позади обитого бархатом рекамье высились две лампы в куполообразных абажурах с длинной бахромой. Близ пары кресел-бержер стоял геридон из тёмного дерева. Из дальнего угла комнаты виднелась открытая крышка рояля. Повсюду были цветы — на полках, столах, подоконниках. Шелковистые, кроваво-красные и бледные с персиковыми отсветами розы в хрустальных вытянутых вазах на комоде; огромный полевой букет, пестрящий синими васильками и душистыми травами, на столике у камина; огненные лилии на геридоне при кресле и даже алые тюльпаны на обеденном столе, хотя для них был совсем не сезон. И, что интересно, ни одного фото. Насколько Алоис знал, в доме большой семьи всегда много снимков — как собственных, так и близких им людей. Однако, за исключением жутковатой репродукции Джеймса Тиссота, изображающей очередную унылую сценку бала, других картин или фотографий в комнате не было. Тем не менее, запах этой гостиной, был отчетливо-женским. А может, просто аромат цветов щекотал ноздри. Вскоре после ужина все бурные эмоции от радости встречи и новых знакомств поутихли, быстро сойдя на «нет» и сменившись приятной усталостью и дремотной измождённостью, обволакивающей с головой. Они остались там же, в теплой гостиной, казалось, просто не в состоянии идти куда-то ещё и уж тем более бездумно блуждать по огромному особняку в поисках мало-мальски уютного будуара. Беспросветная тяжёлая тьма медленно окутывала огромную комнату, сужая её до размеров освещённой площадки перед камином. Элизабет устроилась на коврике у огня, сонная, разомлевшая, она увлечённо раскладывала пасьянс, и вот уже второй раз он у неё не сходился. Сиэль настроив граммофон, копошился в поиски хорошей пластинки. Алоис же, обойдя комнату по периметру ещё раз, с любопытством рассматривая детали, остановился у огромного зеркала. – Ну и скукотища здесь, – буркнул он, поправляя воротничок и, скорчив своему отражению рожицу, быстрым вальяжным шагом направился к рекамье, подхватив на ходу со столика небольшую круглую пепельницу. – Подавать чай, милорд? – поинтересовался дворецкий, когда столовую, наконец, покинула служанка, убиравшая со стола. – Да, будь добр, – не оборачиваясь, махнул ему Сиэль, вытаскивая из ряда одну из пластинок, в упаковке из белой бумаги с ярким размашистым заглавием на обложке. – Черт разберёт, что здесь написано, – тщетно силясь прочитать немецкую надпись, проворчал Фантомхайв. – Мне принести на троих? – не шелохнувшись, продолжил слуга. – Что? – в растерянности обернулся Сиэль, не уловив вопроса. Неожиданно ему в глаза ударил яркий свет лампы, на комоде рядом. – Так лучше, – твёрдо, с едва уловимой издёвкой, сказал Себастьян, словно из ниоткуда возникнув позади графа. Склонившись к господину, он расплылся в улыбке, выуживая из груды пластинок одну-единственную. – Вам понравится, – шёпотом промурлыкал слуга. Рука его в белой перчатке невесомо коснулась пальцев Сиэля, белая пластинка выскользнула, мальчик вскинул на дворецкого хмурый взгляд. – Фантомхайв, не знал, что ты куришь, – усмехнулся Транси, крутя в руках, инкрустированную по ободку красными камеями бронзовую чашу на маленьких ножках. Все мгновенно обернулись на вопиющее заявление. Пользуясь моментом, Фантомхайв суетливо убрал руку, отстраняясь от дворецкого. – Она декоративная, – огрызнулся граф. – Поставь обратно. – А пепел тут на донышке тоже декоративный? – наигранно бурно изумляясь, парировал Алоис. – Какая, однако, хорошая работа, ручная видимо, – Он уже было хотел перевернуть пепельницу, но рядом появился вездесущий дворецкий. Слуга почти схватил предмет, однако Транси, изловчившись, резко отвёл руку в сторону, не просыпав ни грамма пепла. – Разрешите, я заберу это, – сквозь зубы процедил Михаэлис с натянутой улыбкой. – Конечно, – Жестом безграничной щедрости Алоис протянул слуге пепельницу, сдерживая смешок. – Прошу. Дворецкий прошёл к дверям, обернувшись у самого порога. – Так мне принести чай на троих? – вновь переспросил он, обращаясь к Фантомхайву. – Чай, – повторил Сиэль, отвлекаясь от настраивания пластинки, выбранной дворецким, в граммофоне. – Кто-нибудь против? – Не-а, – зевнул Транси. Лиззи утвердительно кивнула. Себастьян покинул залу. Граммофонная игла коснулась пластинки, комнату заполнили звуки тромбона и контрабаса. Воздух питал громогласный оркестр Джека Хилтона и его «LOVE FOR SALE». Хорошенько потянувшись, Алоис заерзал, устраиваясь удобнее и блаженно выдохнув. Медленно вытянув ноги, граф осмотрел замшевые носки своих сапог. А ведь он даже не сменил обувь по приезду, да что там обувь — он даже чемодана не открывал. Интересно, на скольких дорогих коврах в этом огромном доме, теперь красовались его следы? Все молчали. И Алоис невольно задумался, что невероятно рад, что его так тепло приняли в этом доме, в этой компании, и что, будучи третьим в этой комнате, он не был лишним, а был одним из них. С удивлением вспомнив, что пробыл в поместье Фантомхайв от силы не более восьми часов, он улыбнулся. Среди возникшей мнимой тишины вечера Транси с наслаждением вслушивался в плавные, подёрнутые характерным треском, звуки граммофона, в глухой мягкий стук переставляемых Сиэлем шахматных фигур, различая, как Лиззи в нетерпении постукивала пальцами по паркету, размышляя над новым раскладом карт. – Сыграем? – подходя к рекамье, спросил Фантомхайв, обращая на себя внимание друга. – В шахматы, нет, я постоянно тебе проигрываю, – закинув голову, ответил Транси. – Ну, не всегда ты мне проигрываешь. – Ещё бы, когда тебе проигрываю не я, тебе проигрывает кто-то другой. Ты даже Матти умудрился в прошлом семестре обойти, а он, между прочим, занял первое место в соревнованиях по шахма... Фантомхайв, что ты делаешь? – на полуслове прервал свою громогласную тираду Транси, когда Сиэль, крепко удерживая его за лодыжку, нагло отвёл ногу в сторону, садясь на краешек дивана. – Тогда, может, в карты? – Лорд улыбнулся, показывая зажатую в ладони колоду, и Алоис, облизнув губы, улыбнулся в ответ. – Элизабет, сыграешь с нами в бридж? – окликнул кузину Сиэль, направляясь к столу. – Бридж? – скептично переспросил Транси, соскакивая с дивана. – Фантомхайв ты неисправим, – Он устало вытянул вверх сомкнутые в замок руки. – Это тебя в твоём «клубе» к нему пристрастили? – многозначительно добавил Алоис. – А во что ты предлагаешь сыграть? – среагировал Сиэль, дожидаясь пока Лиззи сложит пасьянс и присоединится к ним. – В «Ландскнехт», например. – Ага, – саркастично кивнул мальчишка, – это тебя Карл научил, – тасуя колоду, хмыкнул он. – Нет, Гай. Мы с ним Карла в два счёта обыгрываем, – дерзил Алоис и, улыбнувшись, горделиво вздёрнул подбородок. – Представляю, каким был твой выигрыш, – насмешливо произнеся это с едва уловимым подтекстом, не унимался Фантомхайв, уже машинально продолжая тасовать колоду. – Ещё бы, он даже... – Мальчики, вы о чём? – пребывая в полной растерянности от невозможности уловить нить разговора, перебила их Лиззи, оторопело хлопая глазами. – Ни о чём, пустяки, Лиззи, – мгновенно покраснел Сиэль. – Пустяки, – Он отвернулся и протянул девушке колоду. – Сними, пожалуйста. – Чудненько, – Она азартно потёрла ладошки и аккуратно пальчиком сняла колоду. Молчаливо понаблюдав за ними некоторое время, Себастьян мефистофельски усмехнулся, заметив, при каком раскладе Сиэль заявил свою очередную ставку, и тихо проник в комнату. Сами того не замечая, все всерьёз увлеклись игрой и сосредоточенно, шаг за шагом, каждый стремился к победе. Внеся поднос с напитками, дворецкий поставил его на столик у камина. Пламя заиграло на отполированном фарфоре. Потом прошёл к огню, поворошил кочергой затухающие угли и, встав у рекамье, легко посмеиваясь, продолжил наблюдать за игрой. Игра, по всей видимости, была захватывающая. «Любовь на продажу» сменил «Большинство джентльменов не любят любовь», и под танцевальные ритмы заводного джаза, комната наполнилась монотонными восклицаниями: поначалу нерешительные, но вскоре более чем уверенные — молодой маркизы; чётко обдуманные, спокойные с паузами — графа Фантомхайва; и агрессивные, рискованные — графа Транси. «Ах, к чему приводит людей азарт, за этим зрелищем я готов наблюдать веками», – хищно ухмыльнулся про себя Михаэлис. - А вот сейчас вы свои карты переоценивайте, милорд, - обыденно вздохнув, бесшумно прошептал он. Фантомхайв вдруг резко обернулся, но Себастьян уже стоял у камина. Все замолчали. Транси бросил сонный взгляд на часы. – Уже без двадцати одиннадцать. Прошу простить, я не привык поздно ложиться, – заявил он. – Без двадцати или двадцать минут? - вдруг вскрикнула Лиззи, - Ангел пролетает. У меня ноги не скрещены, значит… – ...значит, ангел чёрный, – в унисон с юной леди прошептал Себастьян, вороша потухшие угли. – Пожалуй, нам всем пора расходиться по комнатам, – складывая карты, заговорил Сиэль. – Сейчас бы в горячий душ, – выпивая остатки холодного зелёного чая с мятой, добавил Алоис. – Ты как никогда зришь в корень, Транси, – ответил Фантомхайв. – Себастьян, распорядись о ванной, – зевнув, распорядился граф, прежде чем покинуть гостиную. – Сию минуту, милорд, – поклонился Михаэлис, открывая перед Лиззи дверь. Зала опустела. Себастьян обвёл помещение внимательным взглядом и легко щёлкнул пальцами; в то же мгновение весь электрический свет в комнате потух, музыка стихла, пластинка остановила своё плавное вращение. Даже огонь в камине заметно стих, лишь тлеющие угли ещё потрескивали, мерцая алым. *** После обещанной ванны, вытирая голову, граф вышел в холодную спальню. Камин никто не разжёг, от чего вся комната быстро промёрзла, и единственным желанием Алоиса стало поскорей забраться в постель под теплый стеганый плед и пуховое одеяло. Начав по привычке аккуратно складывать полотенце, он тут же себя одёрнул, вспомнив, что уже не в академии и, бросив его на спинку стула, прошёл к чемодану. Оливковые блики света с позвякиванием пробежали по стенам, засев на потолке, когда Алоис случайно задел локтём зелёный абажур ночника на прикроватной тумбочке. В дверь тихо постучали. – Открыто, – крикнул Транси, второпях застёгивая пуговицы на кальсонах. Дверь жалобно скрипнула и приоткрылась. – К тебе можно? – поинтересовался Сиэль. – А это ты, – накидывая на плечи блузу, расслабился Алоис. – Вот пришёл узнать, не нужно ли чего, как устроился, – осматривая комнату, продолжил граф и, переложив книгу в другую руку, запахнул плотнее свой длинный синий шелковый халат. – Нет, всё просто великолепно, как видишь, – опустив чемодан к ножке стула, блондин улыбнулся. – За ванную передай Себастьяну отдельное спасибо. – Передам, – внезапно посерьезнев, ответил Фантомхайв и провёл ладонью по низкой полукруглой спинки кровати. – В жизни не представил бы, что тут окажется так скучно, – усмехнулся Транси. – Скучно?! – возмущённо вспыхнул Фантомхайв. Алоис засмеялся, Сиэль замахнулся на него декоративной подушкой. Однако, почти тут же вновь вернул ту на место, став напыщенно собранным. Недовольно хмыкнув, он вернулся к двери. – В академии постоянно было так шумно, – попытался оправдаться Транси, откинувшись назад поперёк кровати. – Не прекращающиеся ни на минуту суета, болтовня, смех... «Но здесь уж чересчур тихо», - хотел было добавить граф, но промолчал. – Наутро я приготовил небольшой сюрприз, – нажимая на дверную ручку, холодно отчеканил Сиэль. — Если что-нибудь понадобится, — добавил он, — моя комната рядом, дверь напротив. – Решил почитать перед сном? – приподнимая голову, удивился Алоис, разглядев в руке друга объёмную книгу в тёмно-синем тканевом переплёте. – Ага, знаешь, я последнее время совершенно... – ...разучился спать в одиночестве? - хохотнул граф, болтая ногами. – Может мне взаправду стоит заглянуть к тебе в комнату, часиков так после двенадцати? — с жаром закончил он и стрельнул в Сиэля многозначительным взглядом, закусив нижнюю губу, чтобы не рассмеяться. После принятой ванны силы вернулись к нему. – Транси, просто заткнись! – качая головой, залился краской Сиэль, прикрывая глаза ладонью. – Так мне прийти? – не унимался смеяться Алоис. – Да иди ты! – грубо крикнул лорд, громко хлопнув дверью. – Спокойной ночи, Сиэль, – улыбнувшись, крикнул ему вдогонку граф. Едва закрылась дверь зелёной комнаты, Алоис подумал, что, наверное, Фантомхайв приходил сообщить, что-то важное, но внезапно это стало совершенно несущественным. Большая кровать была невероятно удобной. «Всё-таки этот дом абсолютно удивителен», - подумал в полудреме граф. - И почему только Сиэль так не хотел сюда возвращаться, тут столько всего хорошего... мягкая постель, прелестная лужайка, огонь в камине, вкуснейший чай и горячая личная ванная...» Он забрался под одеяло, натягивая его повыше и, выключив лампу, быстро провалился в глубокий крепкий сон. *** Холодный туман стелился по синим в ночи холмам и долинам, скрывая за собой лунный свет. И ни один шорох не тревожил эту немую картину спящей природы. Фантомхайв отошёл от окна, расцепив руки за спиной. На расправленной кровати валялся томик недочитанного Диккенса, а время давно перевалило за полночь. – Ваше молоко с мёдом, милорд. Я добавил немного ликёра, это поможет хорошо спать, – произнёс дворецкий, по обыкновению неслышно проникнув в комнату и ставя серебряный поднос на прикроватный столик. Сиэль, не произнеся ни слова, залез на кровать, усаживаясь ближе к краю, и забрал из рук дворецкого блюдце с чашкой молока. Взглянув на господина, мужчина собрал разбросанную у кровати одежду. – Вы чем-то обеспокоены, мой лорд? – вежливо спросил он. – Не желаете, чтобы я остался, пока вы не уснёте? Фантомхайв отрицательно качнул головой. – Тогда спокойной вам ночи, – Дворецкий чинно прошёл к двери. – Себастьян, – стараясь звучать властно, сквозь зубы зло окликнул его Сиэль. – Что-то не так, милорд? – Слуга обворожительно улыбнулся, возвращаясь к кровати, опускаясь перед Сиэлем на колено и заглядывая мальчику в глаза. – Ты забыл поднос, – отпивая молока, ответил граф, протягивая чашку слуге, но Михаэлис лишь вернул её обратно на поднос, склоняясь ближе к лицу господина. *** Ступало немое утро по паркету, отодвигая ночи синеву, и холодом дышал рассвет. Укутывала заря мягким светом деревья, сжимая тоской душу, шумя последними листопадами под аккорды сырого протлевшего ветра, затаивая в себе осень. Тихонько притворив за собой дверь, Себастьян покинул спальню господина, проникая в сумерки широкого сонного коридора. Поставив поднос на консольный столик у стены, он педантично поправил свою форму. Но услышав поблизости шум, заинтересованно обернулся: в другом конце коридора служанка, стоя на маленькой лесенке, открывала высокие ставни и шторы. – Мэйлин? – обратился к ней дворецкий. – Ой, – вздрогнув от неожиданности, она пошатнулась, едва не падая, но, вцепившись в крепкую ткань портьер, удержалась, близоруко оглядываясь. – Господин Себастьян, это вы? – Да, – спокойно ответил Михаэлис, стоя напротив. – Оу! – она вздрогнула, услышав его так близко, и, не почувствовав за спиной твёрдой опоры, невольно повалилась в раскрытое окно. Вдруг кто-то крепко притянул её к себе. – Ну что же вы, осторожней, – произнёс Себастьян, отпуская перепуганную девушку. Мэйлин поправила очки, смущённо поднимая скромный взгляд на своего спасителя. – Простите, у меня плохо с равновесием, – Она подозрительно осмотрелась. – Я думала, вы стоите так далеко... – в задумчивости добавила она. – Поправьте форму и продолжайте работу, – строго отчеканил Себастьян, устремляясь обратно по коридору к лестнице. – И ещё, напомните Барду, что завтрак для господ сегодня подаём в девять. – Хорошо... – промямлила девушка и, поправив завитые локоны и тоскливо взглянув вслед удаляющейся фигуре дворецкого, влюблено вздохнула. Однако, услышав подозрительный треск ткани, испуганно отскочила от окна, выпуская из рук портьеру. *** Алоис проснулся от холода. Сбитое одеяло лежало в ногах. На часах было уже больше восьми. Потягиваясь, он впервые за много последних месяцев чувствовал себя поистине выспавшимся, крепко проспав ночь напролет — и надо же — в доме Сиэля Фантомхайва. Раскинувшись на мягкой постели, он полусонно рассматривал замысловатые растительные узоры на обоях, в свете солнечных бликов. Медленно перебирая в памяти прошлый вечер, он вспомнил только то, что был — наверняка был — по-детски довольным, почти счастливым. Показался ли он им невежественным? Или, может, говорил невпопад? Болтал глупости, и, конечно, они это заметили. Заверив себя быть сегодня сдержанней и рассудительней, не выставляя напоказ, сколь благодарен, что его приняли в компанию, он сел в постели. *** Подскакивая на одной ноге, Транси второпях выскользнул в коридор, пропуская в комнату горничную, и, не расшнуровывая, натянув свои любимые двухцветные броги, кинулся прямиком к лестнице. Утро начиналось изумительно привычно — опозданием к завтраку. На ходу застегнув последнюю боковую пуговицу светлых брюк и поправив вязаный жилет, он мельком оглядел себя в высоком зеркале вестибюля. – Здесь, — уверенно произнёс Алоис, дергая ручку, но за дверью была затемнённая гулкая комната с одиноким узким окном у дальней стены. «Ну вот, опять, – подумал мальчик. – В этом доме пора раздавать гостям карты, как легче добраться в нужную комнату... Сиэль и Лиззи, наверное, встали раньше меня и уже давно там. Не хватало ещё заблудиться... снова...» Очередная дверь привела его в просторную гостиную. Быстрыми шагами он пересёк комнату; вся эта путаница с коридорами и комнатами раздражала. – Где эта чёртова столовая! – пыша недовольством, выругался Алоис. И, как назло, ни одной горничной, вокруг! Куда деваются слуги в этом поместье? То толпой вваливаются ни свет ни заря, а то днём с огнём не сыщешь, не докричишься. – Если они думают, – бросил он, распахивая высокие светлые двери, – что я буду вечно метаться по этому кошмарному дому, дергая одну ручку за другой, голодный, да и к тому же... Обнаружив широкий коридор, он осмотрелся. – Фантомхайв! Элизабет? – громко крикнул Алоис, налетел на какую-то мебель и некрасиво выразился, ступая дальше. Тут боковая дверь в другом конце коридора отворилась. Навстречу графу вышел Сиэль. – Доброе утро, – помахала Транси вышедшая следом за кузеном Элизабет. – Гадкий, мерзкий дом, – проворчал Алоис, потирая болезненно ушибленное колено. – Доброе утро. – Ты что так долго? – поинтересовался Сиэль, провожая друга в столовую. – В любом другом доме я бы добрался вовремя, – сказал Алоис, отодвигая стул, – но... вы не думали развешивать таблички? «Закрыто», например, или лучше «Осторожно, мебель!» большими чёткими буквами? – Или «Тупик», – хохотнула Лиззи. – Признаться, я первое время здесь тоже плутала, – по–доброму улыбнувшись, она продолжила. - Поэтому везде ходила в сопровождении Паулы, Себастьяна, даже Сиэля – Паулы? – стеля на колени салфетку, буднично поинтересовался Транси. – Да, до недавнего времени Паула была моей горничной, – повернувшись к Алоису, девчушка горестно вздохнула. – Она умерла от тифа прошлой зимой. С тех пор я бываю здесь чаще. Поэтому сегодня мы с Сиэлем устроим для тебя... – Лиззи! – тут же испуганно перебил её Сиэль, отрываясь от чтения «Таймс». – Прости... – Это и был твой сюрприз, Фантомхайв? – Алоис перевёл на друга удивлённый взгляд, и внезапно смущённый Сиэль поспешил вновь скрыться за газетой. В гостиную вошёл дворецкий. – Всего лишь небольшая прогулка, – стеснённо пробурчал Фантомхайв, – ничего особенного. – Мне, пожалуйста, яйца, бекон и помидоры, Себастьян, – попросил Алоис, уже хватаясь за вилку. Однако слуга не отозвался, наоборот, можно было сказать, что слова мальчишки немало удивили его. – Конечно, сэр, – Он шагнул к столу. – Но не могли бы вы взять сами. За завтраком мы никого не ждём, – Михаэлис смиренно поклонился и вернулся к Фантомхайву, забирая с края стола газету. Алоис сконфузился и, поднявшись, обернулся. Длинный стол у стены был уставлен блюдами, разнообразными горячими, холодными закусками, великолепной выпечкой и несколькими графинами со всяческими напитками. *** Под пристальным взглядом Михаэлиса, Алоис нарочито медленно поднёс чашку к губам, отхлебнул чая, вытер рот салфеткой и откинулся на стуле. – Очень вкусный завтрак, – светски произнес он. – Лучший фамильный сервиз? – Это Майсенский фарфор, сэр, – подал голос Себастьян, подливая в стакан Сиэля апельсинового сока. – Им восхищались сам курфюрст Саксонии и король Польши Август Сильный, – пафосно провозгласил дворецкий. – А бокалы, столовое серебро, скатерть? Все такое красивое и старинное, – аккуратно, едва касаясь, мальчик погладил кромку бокала, извлекая тонкий «поющий» звук. – Скатерть, – продолжил слуга, – из шифоньера в гостиной, серебро — из буфета, бокалы — с полок, – сквозь зубы отчеканил дворецкий. – Вам, верно, уйма хлопот прибавилась с нашим приездом, – съехидничал Алоис. – Как вы только справляетесь здесь со всем — этот дом огромен. – Таковы мои обязанности, господин Транси. Кроме того, в поместье проживает и другая прислуга, – холодно добавил Себастьян, начиная убирать со стола. – Странно, а я сегодня только трёх видел, – в своё удовольствие не унимался граф. Дворецкий проигнорировал его реплику. После долгой паузы Лиззи быстро заговорила, намазывая тост малиновым джемом: – Прежде чем мы начнём обходить дом, – сказала она возможно, чересчур, потому что Сиэль окинул её удивлённым взглядом, – хочу предупредить, нам стоит держаться вместе, будет ужасно, если кто-нибудь окажется заперт в чулане или на чердаке. – Все настолько плохо?! – воскликнул Транси. – Вообще-то первый этаж выстроен по плану несколько неудобному, даже запутанному, – заговорил Сиэль. – Если пойти по боковой амплитуде комнат из южного крыла, попадёшь в сад, но если свернуть у второй парадной лестницы в противоположной части дома, пройти через центральную гостиную залу, там будет несколько коридоров, чёрная лестница находится в самом углу по планировке и оранжерея... – Он замолчал на полуслове. Элизабет отложила чайную ложечку на блюдце и, рассмеявшись, поднялась. – Вперед! – воскликнула она. *** Как единый огромный живой организм, этот дом коротал в условиях абсолютного настоящего вот уже второе столетие. Затерянный среди просторов зелёных холмов, недремлющий, безумный, он таил в себе нечто притягательное, нечто заманчивое. Сформировали ли подобную атмосферу здешние обитатели или же их поступки, либо качества эти наличествовали в нем изначально, оставалось только догадываться. Камни его не крошились, полы не скрипели, двери не хлопали. В объятьях незыблемой тиши широких лестниц и пустующих коридоров витало одиночество постоянства и старины. Выдался по-настоящему летний день, пробудив у Алоиса мучительные воспоминания о раннем детстве, когда, казалось, стояло нескончаемое лето; до того промерзлого хмурого вечера, в которое ушёл отец, зимы будто стёрлись из его памяти. Эти быстролётные сладкие годы, полные солнца, на что они были потрачены? Отчего воспоминания о них столь нечетки и расплывчаты? Может, это солнце ослепляет? Граф прикрыл глаза ладонью, высматривая за подъездной аллеей извилистую ленту дороги, по которой они приехали. Неожиданно он заметил два силуэта: белые пятна на фоне осенней пестроты, движущиеся по боковой террасе, которая опоясывала весь дом. – Эй, Фантомхайв, ты не говорил, что будут ещё гости, – скрываясь в тень комнаты, усмехнулся Алоис. – О ком ты? – Тот подошёл к низкому подоконнику и, противно щёлкнув щеколдой, с силой толкнул створки. Они обосновались в удивительной просторной комнате, имевший вид восьмиугольной башенки с мощными арочными сводами, окнами почти до пола, низкой развесистой люстрой и пёстрыми стенами, расписанными цветами и птицами. – Ну, та дамочка в белом пальто с гигантским меховым воротником, – Граф рванул к окну, но терраса пустовала. Уловив краем глаза, как закрылась стеклянная дверь оранжереи, Сиэль хмыкнул с улыбкой: - Плохая шутка, Транси. – По-твоему, я шутил? – хмурясь, возмутился Алоис. – Мальчики, мальчики, – В комнату ворвалась счастливая Элизабет. – Смотрите, что я принесла. Она помахала двумя бежевыми теннисными ракетками и, переложив их в кресло, подкинула в ладони мяч. – Себастьян сказал, что сейчас же натянет нам сетку, в саду разве не чудесно! Лиззи гулко хлопнула в ладоши, шагнула к окну, вставая между Алоисом и Сиэлем. Но вдруг вспыхнула восхищённым удивлением, заулыбалась шире и, выкрикнув коротко «Они едут!», выбежала за двери. – Ух... – Фантомхайв отошёл вглубь комнаты и устало опустился на кушетку. На улице послышался шум подъезжающей машины. *** У главных дверей выстроились слуги во главе с дворецким. Сиэль и Элизабет стояли впереди, чуть поодаль. Выплевывая гравий из-под колёс на дорожку, резко разворачиваясь, выехал красный блестящий кадиллак с опущенной бежевой крышей. Изумлённо присвистнув, Алоис, переполненный любопытством, одним махом перескочил низкий подоконник и, оказавшись прямо на просторной террасе, подбежал к ограде. К удивлению Транси, из машины, аккуратно хлопнув водительской дверцей, вышла молодая женщина. Это была стройная дама, модно подстриженная под изящное темно-красное каре с чёлкой. В коротком меховом жакете с высоким воротником и глубоким вырезом, маленькой шляпке и длинных брюках со стрелками. – Caro mio, caro mio, Сиэль! – не сдерживая широкой белоснежной улыбки, она подбежала к мальчику, стискивая его в радостных объятьях, расцеловывая в обе щеки. – Как ты подрос и возмужал, любимый племянничек! – Рад вашему приезду, тётя, – задыхаясь от приторно-сладкого запаха духов, старясь как можно незаметнее стереть со щеки губную помаду, сдержанно улыбнулся Фантомхайв. – Зовите меня Мадам, - Женщина легкомысленно махнула рукой, переложив клатч, и опустилась перед девочкой на колено. – За год ты превратилась в истинную леди, милая Элизабет. – Себастьян, будь осторожен вон с тем чемоданчиком, у меня для вас всех, – Она медленно и поочерёдно стала стягивать кожаные перчатки, – очаровательные подарки... Ох, кто тот очаровательный белокурый юноша? Мадам обернулась к Алоису. Её тёмно-красные подведенные губы растянулись в хищной улыбке. Сиэль мгновенно вбежал на террасу и, подойдя к Алоису, приобнял друга за плечо. – Познакомьтесь, Мадам — граф Алоис Транси, мой хороший товарищ по академии. – Ангел, просто голубоглазый херувим, - воскликнула госпожа Дюлес. – Если все молоденькие ягнята у вас в школе столь очаровательны, я буду ездить к тебе чаще, Сиэль, – рассмеялась она и, резко развернувшись на каблуках, быстро зашагала к дверям, на ходу раскрывая свою сумочку и закуривая тонкую сигарету. Транси поморщился. Первое впечатление обманчиво. – Тётя Ангелина, в этом платье вы вылитая Луиза Брукс, – восторженно вздохнула маленькая Лиззи, суетясь вокруг тётушки. – Это истинная Эльза Скиапарелли, mio caro, – выдыхая струйку дыма, женщина расплылась в улыбке. Забрав из машины багаж леди, дворецкий толкнул входную дверь. 1. (Harris Fisher) Харрисон Фишер (1877-1934) ― Великий американский художник и иллюстратор. Выполнял заказы самых известных журналов Америки. 2. Vogue (Вог, фр. мода) — женский журнал о моде, издаваемый с 1892 года издательским домом Condé Nast Publications. Первый номер журнала — общественного еженедельника, созданного для состоятельных нью-йоркцев, — увидел свет в 1892 году. 3.JACK HYLTON AND HIS ORCHESTRA - «LOVE FOR SALE»; «MOST GENTLEMEN DON'T LIKE LOVE»(1924) 4. Э́льза Скиапаре́лли (итал. Elsa Schiaparelli; 10 сентября 1890, Рим, Италия — 13 ноября 1973, Париж, Франция) — парижский модельер и дизайнер, создательница понятия «прет-а-порте». 5. Луиза Брукс (англ. Louise Brooks; 14 ноября 1906 — 8 августа 1985, Рочестер) — американская танцовщица, модель, актриса немого кино. 6. Caro mio, caro mio (итл.) ― «Дорогой мой, милый мой». 7. Бридж (англ. bridge) — карточная интеллектуальная командная или парная игра. 8. «Ландскнехт» ― азартная карточная игра. Ведётся в две полные колоды карт. Количество игроков не ограничивается, но если их много, то играют в три-четыре колоды карт.