На кончиках пальцев

Нельзя сказать, что Лави сильно не любил Канду, наоборот — длинноволосый мечник очень даже интересовал Историка, а своей недоступностью — особенно. Юу словно бросал вызов Кролику: ну как, ушастый, сможешь наладить со мной контакт? Ведь договориться с Кандой вечно жизнерадостному Лави было и правда непросто — до сих пор только сестра Смотрителя сумела найти подход к мрачному мечнику, но даже ей не удалось получить заветный ключик от сердца Юу. Вот в этом рыжий был уверен. Даже сейчас, просто идя рядом с ним по коридору, Лави чувствовал исходящую от боевого товарища спокойную, словно замороженную злость и какой-то неприступный холод. Канда, очевидно, был раздражен, хоть и старался не показывать это: пообещал Смотрителю же, что приведет этого идиота. Комуи был одним из немногих людей в Черном Ордене, которых Канда… уважал. Да, наверное, это именно то слово — уважал. Лави же уважал всех, но и повеселиться ничем зазорным не считал — именно поэтому глубоко уважаемому Книгочею приходилось раз за разом охлаждать пыл своего ученика, который снова начинал беситься. Конечно, рыжему не нравились постоянные пинки от своего учителя — от Юу получать было куда приятнее, потому как любой тычок со стороны мечника показывал, что Кролик ему небезразличен. А вечно пекущийся о своих волосах старик уже успел доказать преемнику, что любит его, — по-отцовски, конечно же. Но сейчас, увидев Книгочея в кабинете Ли-старшего, Лави не обрадовался. Это могло означать только одно, и, надо сказать, юноша не ошибся. На следующую миссию Лави предстояло ехать с Книгочеем — по своим делам Историков. Нет, рыжий до сих пор не оставлял желания стать настоящим членом клана Книжников, нет, он рвался к этой цели, как только мог, — чуть ли не буквально грыз учебники истории, запоминал, что все сказанное в них — неправда, сам учил историю наизусть, после того, как видел ее своим единственным глазом… Но… Сейчас ему хотелось другого. В ближайшее будущее, в пару дней… — Отправитесь завтрашним поездом, который прибывает в одиннадцать. За вами заедет экипаж… Где-то в десять часов. Будьте готовы, — тяжело откидываясь на кресле, пробормотал Ли, косясь на свои бумаги. — А может, попозже? — тут же попытался упросить наставника и Смотрителя Лави. — М? — приоткрыл глаза уже, казалось бы, начавший дремать вечно ленивый глава башни. — А что такое? Тебе плохо? Тогда, наверное, придется отложить вашу поездку… — тут же встрепенулся мужчина, мигом просыпаясь: когда дело касалось здоровья и благополучия членов Черного Ордена, он не мог сидеть на месте. Будучи человеком добрым и заботливым по душе, наплевательски он относился только к бумажкам да не касающимся жизни людей заданиям — к примеру, визиты в Ватикан он считал крайне бесполезным занятием, правда, все равно был вынужден таскаться к черту на куличики, дабы показать свой лик командующему Рувелье. Но, надо признать, с появлением Ноевого Ковчега путешествовать между различными отделами Черного Ордена стало куда проще. Еще бы — вместо месяца пути — всего пара минут, ну, часов, если не знаешь отдела и заблудишься. Но не больше. Но вот насчет Лави Комуи беспокоился зря: Книжник был здоров как бык. — Нет, я абсолютно цел и невредим, просто… — тут же успокоил начавшего нервничать Смотрителя экзорцист. — Часы посещения лазарета — с девяти, а я хотел навестить Аллена завтра… — неловко улыбаясь, ответил рыжий. Да, увидеться с Уолкером было очень важно, Аллен сам собирался что-то ему сказать, и, сдается, это и правда важно. Для Аллена уж точно. — Я просил подать экипаж пораньше, даже на машину был согласен, — мрачно ответил ему Книгочей. Машины он не любил: уж очень боялся, что ядовитые выхлопы плохо скажутся на его шевелюре, и Лави это прекрасно знал. Повелитель молота поймал взгляд своего учителя, и на душе у него стало тяжело. Темные глаза старика были такими же, как и всегда: строгий взгляд с маленькой искоркой заботы о своем ученике. А дальше все люди натыкались на стену. Вот и Лави наткнулся. Конечно, глупый Кролик, с тоской подумал про себя одноглазый и неловко опустил взгляд. Разумеется, учитель заметил перемены в нем — с тех пор, как вернулся Аллен, Лави снова будто заинтересовали мелочи, маленькие радости жизни. Это… неправильно. Даже тогда, в ту ночь, когда Лави подобрал оставшийся в бамбуковой роще пиковый туз, он понимал, что поступает недостойно звания Книжника. Им не положено иметь привязанностей. Это все началось давно, и младший Историк прекрасно это понимал… сейчас. Книгочей не ограничивал его, просто мягко намекал, что в конце концов друзей, возможно, придется предать ради интересов клана, ради будущих поколений, которым нужна будет настоящая, достоверная история. Но Лави знал: слишком далеко ему могут и не позволить зайти. Перейти на сторону Ноев или же даже простых людей — для Книгочея это мелочь, он справится. Ему, наверное, будет тяжело, но совсем чуть-чуть: за все то время, пока он запоминал историю, сердце старика могло и очерстветь. А вот Лави был еще живой. Он был все тем же глупым безбашенным подростком, даже тогда, когда был Диком, — ему хотелось, ему было нужно быть живым. Просто потому что он хоть и наполовину, но человек. Все-таки Книгочей заметил. Заметил, как изменилось поведение ученика после потери друга — казалось, просто друга, а на самом деле — гораздо большего, гораздо более любимого. Как все вернулось на круги своя после возвращения Уолкера… Он ведь не дурак. О, нет, Книгочей никогда не был дураком. Старик был умен и мудр. Быть может, он пытался помочь своему вляпавшемуся в неприятности ученику, но вот Лави не хотел такой помощи. — Видишь, все хорошо, — ободряюще улыбнулся Комуи, и одноглазый парень вынырнул из омута своих мыслей. — У тебя будет полчаса или, если экипаж припозднится, целый час. Успеешь наобщаться. — Мало, — вздохнул рыжий. Действительно мало. На то, чтобы объяснить, серьезно поговорить, полчаса — слишком мало. — Лави, — устало прикрыл глаза Смотритель. Конечно, возясь целыми днями с экзорцистами, начинаешь постепенно умирать от напряжения — морального и физического. Долго улыбаться Ли было не так уж и сложно, но в этот раз дело было серьезное. — Пока вас не будет, я буду разбираться с этим ненормальным страхом Аллена. Наверняка такое уже случалось, я найду, как его вылечить, — врачи на это неспособны, согласись. Боль у него в голове. Приедешь после миссии — ему уже станет лучше. — Обещаете? — печально ухмыльнулся Лави. Он верил в Смотрителя, но тут может понадобиться кое-что помощнее копания в психике. И все-таки, если мужчина даст слово, на сердце у младшего Книжника станет легче — намного, намного легче. Он хотя бы сможет уехать, облегченно вздохнув. — Так уж и быть — обещаю, — кивнул в ответ мужчина, начиная копаться в своих записях. Найдя что-то, он достал кипу бумаг и протянул ее стоявшему рядом Книгочею. — Коли уж вы едете в тот район… Разберитесь с этим. Должен же я как-то отчитываться перед начальством, почему у меня двое сильных экзорцистов ходят по своим делам, когда число акум увеличивается. — Хорошо, — согласился старик, беря листы и тут же запихивая их в карманы своего плаща. Старый, ответственный, а неаккуратный. Этот парадокс всегда забавлял Лави, и он, заметив, как бумага с заданиями начинает тут же выпадать из карманов наставника, наконец-то улыбнулся — впервые искренне, пока находился в этой комнате. — Но к Аллену я зайду, — шепотом пробормотал рыжий так, чтобы наставник тоже его услышал. — Да ради бога, — хрипло ответил тот, все же бросая на ученика осторожный взгляд. — Только опаздывать не смей. — Да, экипаж ждет только десять минут, — сказал свое слово Смотритель, вздохнув. — Кстати, до вокзала с Мирандой поедете. Ей на другой поезд, но что уж за транспорт переплачивать… — С удовольствием, — подмигнул ему Лави, прекрасно понимая, что хоть какое-то время сможет провести в обществе не только своего учителя. — У нее очередная депрессия, — усмехнувшись, пробормотал Книгочей, снова пытаясь запихнуть листы бумаги в карманы плаща. — Удачи, ученик. — Да уж спасибо, — уже чуть более печально отозвался тот, вздыхая. Ну, хоть с Алленом успеет увидеться, и то хорошо. А с депрессией Миранды он как-нибудь разберется…