Цепь

Вечер стоял сырой и ветреный, за окном разыгралась настоящая буря, отзываясь в голове неприятной, давящей болью. Сидя за фортепиано в гостиной, Адриан неторопливо наигрывал спокойную, ненавязчивую мелодию, пока Маринетт грелась перед камином, уютно устроившись на лежащем на полу ковре. Она только недавно вышла из ванной, и блондин не стал связывать ей руки - решил устроить тест на доверие. К счастью, девушка вела себя тихо, даже улыбалась и, казалось, искренне наслаждалась тихим вечером. Перебирая пальцами длинные локоны распущенных волос, она сушила их у огня, упиваясь симфонией из треска сухих поленьев и нот, струящихся из-под искусных пальцев Агреста. Повернув голову, она невольно присмотрелась к склонившейся над клавишами фигуре. Расслабленное лицо казалось как никогда спокойным, пряди медовых волос в рыжеватом свете камина отливали золотом. Словно почувствовав, что на него смотрят, в этот момент Адриан поднял взгляд и поглядел на свою пленницу. Маринетт не отвернулась. Изучающе всмотрелась в изумрудные радужки, так, словно видела их впервые, а после улыбнулась юноше чуть шире, как бы давая понять, что у него нет никаких поводов для беспокойства. Удовлетворенно выдохнув, блондин снова опустил взгляд вниз. Мелодия набрала темп. Его игра длилась недолго. Когда Адриан закончил, в помещении воцарилась тишина, разбавленная только приглушенным дыханием и песней огня в камине. Какое-то время брюнетка сидела спокойно, после чего вдруг запрокинула голову и страдальческим тоном протянула: — Ску-ука, — сощурив глаза, она неспешно поднялась на ноги и принялась ходить по комнате. — Придумай что-нибудь, развесели меня. Услышав это заявление, парень негромко рассмеялся и покачал головой. Накрыв клавиши инструмента крышкой, он упер в нее локоть и сел к девушке боком. — Что-то не помню, чтобы я нанимался быть твоим шутом, маленькая леди. — Зато нанимался быть надзирателем, — съязвила Маринетт в ответ, не сумев удержаться от соблазна. В наигранно-защитной позе вскинув ладони, Агрест ухмыльнулся и кивнул. — Счет один - один, — заключил он. Подойдя к дивану, девушка взяла в руки небольшую алую подушечку, под цвет ковра, и, развернувшись, запустила ею в Адриана. Пролетев немного, несчастная угодила парню в плечо, после чего беззвучно упала на пол. За ней последовала еще одна, и еще, пока Маринетт не промахнулась и не сшибла с маленького столика декоративную вазочку. Та, к счастью, не разбилась, но риск был велик. — Что ты делаешь? — спросил блондин, вставая. Он был удивлен, однако азарт, загоревшийся в синих глазах, очень его привлек. — Давай, шевелись! — крикнула она, метнувшись к каминной полке. На секунду в женских руках мелькнул небольшой круглый подсвечник для свечей-таблеток, который вскоре так же был брошен молодому человеку с предупреждением «Лови!». Адриан едва успел выставить руки так, чтобы несчастный аксессуар не попал ни во что ценное. — Успокойся! Но следом за первым, она швырнула и второй. И начала смеяться. Звонко так, по-доброму, как расшалившийся ребенок. Решив подыграть, Агрест придал голосу напускной строгости и потребовал, чтобы Маринетт прекратила весь этот цирк, на что та только шутливо передразнила его, продолжив разбрасывать все, что попадется ей под руки. — Пожалуйста, отойди, — ухмыльнулась она, заводя руку для броска, — а то у меня не получится сбить ту картину, что висит у тебя за спиной. — Еще одно слово, и я тебя свяжу, — хмыкнул Адриан, предупреждающе цокнув языком. А она вдруг бросилась вперед между стеной и диваном, желая добраться до заветной цели. Пытаясь преградить девушке путь, парень преградой вырос прямо перед ней, но та пригнулась и попыталась проскочить у него под рукой. Кое-как развернувшись, блондин ухватил Маринетт за локоть и несильно дернул на себя, вынуждая остановиться, но пленница лишь сильнее задергалась. Обхватив ее руками со спины, парень чуть приподнял трепыхающуюся фигурку. Брюнетка негромко взвизгнула, то ли ругаясь, то ли смеясь; задергала длинными ногами. Силясь ее удержать, юноша невольно подался назад, переступил с ноги на ногу, стараясь восстановить равновесие, но в какой-то момент все же осекся. Потеряв точку опоры, он и сам не понял, как опрокинулся вниз, в то время как Маринетт осталась лежать сверху, прижатая лопатками к мужской груди. — А, черт, — обронил Агрест, чувствуя неприятную пульсацию в затылке, которым он несильно, но все же ударился, приземлившись на ковер. — Больно? — взволнованно спросила брюнетка, переваливаясь на бок, а потом вставая на колени и нависая над парнем сверху. — Извини. Вместо ответа Адриан лишь отрицательно покачал головой. Терпимо. Сощурив мерцающую в полумраке зелень глаз, он усмехнулся краешками губ и обмяк, явно не собираясь вставать с пола. — Что за глупые выходки, юная леди? — поинтересовался он, лениво жмурясь. — Стье зя глюпие виходки, юняя леди, — передразнила его Маринетт, садясь рядом и обнимая острые коленки. Такой милой она казалась теперь, с чуть растрепанными волосами и в домашнем темно-синем платье с коротким рукавом. Покосившись на девушку, как на ребенка, сморозившего глупость, блондин намеренно промолчал. Несколько минут они сидели в тишине, после чего Маринетт вдруг попросила: — Расскажи мне о своей семье. Говоря откровенно, Агрест был искренне удивлен этой просьбой, однако, спорить не стал. Только чуть сковано повел широкими плечами, и девушка невольно заметила, что все тело юноши напряглось, словно эта тема давалась ему с трудом. Впрочем, нельзя сказать, что в ту секунду она пожалела о заданном вопросе. — Разве ты не знаешь, кто мой отец? — спросил парень, закрывая глаза. Отблески пламени коснулись красивого мужского лица, окрасили темные ресницы в необычный, медный цвет. — Я знаю, кто он. Но не знаю, какой он. Никто не знает, кроме тебя. — Хм, пожалуй. Мой отец... Специфический человек. Когда я был еще совсем юн и учился в школе, он очень меня контролировал. Ограничивал в общении с другими людьми, нагружал все мое время самыми разными занятиями. Фехтование, иностранные языки, игра на фортепиано и всякое такое... Отчасти, я очень ему благодарен, ведь все это позволило мне попробовать себя во многих стезях, но... С другой стороны, я не знал ничего, кроме этого. Ну, знаешь, через что обычно проходят все нормальные подростки. Вечеринки с друзьями, девушки, глупые поступки. Мне не было дозволено ошибаться, так что я старался никогда этого не делать. И сейчас стараюсь. — Все люди ошибаются, — мягко попробовала поправить Маринетт, но Адриан резковато отмахнулся в ответ. — Но не я. В любом случае, он помог мне стать тем, кто я есть сейчас. Правда, последние несколько лет мы практически не общаемся. Может, как партнеры, но точно не как отец и сын. Чем больше девушка слушала, тем больше находила объяснений тому, что происходило с Агрестом сейчас, и почему. Будучи ребенком, он слишком многое упустил, слишком многое было для него недоступно. Да, возможно, на ком-то другом это никак бы не отразилось, но все люди разные. Не удивительно, что достигать своих целей парень научился именно таким образом - просто брать, что пожелаешь, несмотря на то, дозволено это или нет. — А твоя мать? — спросила она чуть тише, с искренней надеждой на то, что ее теория не окажется правдой. — Умерла, когда я был маленьким. Я плохо ее помню. В этот момент все кусочки головоломки сложились в единую картинку. Понимающе кивнув, брюнетка отвела взгляд в сторону. Ей было его жаль, мальчика, не познавшего семейного тепла, любви и ласки, и так нуждающегося в них сейчас. Нуждающегося настолько, что он оказался способен пойти на преступление. Совершить что угодно, лишь бы получить капельку тепла. Он просто не умеет по-другому. Не знает, как. — А твоя? — Что? — переспросила девушка, отвлекаясь от своих мыслей. — Ну, твоя семья. Что ты можешь о них рассказать? Рассказывать было особо нечего. Родители Маринетт еще много лет назад открыли свой маленький бизнес в небольшом провинциальном городке - домашнюю пекарню. Бесконечно занятые делом, откровенно говоря, не слишком прибыльным, они зачастую забывали о том, что дочери тоже необходимо уделять внимание. Долгое время они существовали на одной территории, но как бы по отдельности, совсем не как семья. И когда девушка получила возможность уехать учиться в большой город, в один из лучших ВУЗов в стране, она без раздумий ухватилась за этот шанс. Впрочем, нельзя сказать, что детство ее было темным и безрадостным. Оборачиваясь назад, на прожитые годы, Маринетт всегда с теплотой и любовью вспоминала свою заботливую, милую, гиперактивную бабушку. Вкратце рассказав об этом Адриану, она с удовольствием окунулась в пучину ностальгии, и вынырнула из нее только тогда, когда заметила на лице блондина отпечаток болезненной зависти. Как бы он ни старался его скрыть - ничего не выходило. — Послушай, — заговорила она, рассекая повисшую в воздухе густую тишину, — когда все закончится, я тебя не оставлю. Слышишь? Мы будем дружить, я покажу тебе все мои любимые выставки. Будем общаться как все, так, что тебе больше никогда не придется чувствовать себя одиноким. Хорошо? Приподнявшись на локтях, юноша открыл глаза и всмотрелся в очаровательное лицо напротив. Такое искреннее и чистое, что сердце начало болезненно щемить. Совсем скоро она узнает о том, что Адриан ее обманул. Узнает, и будет бесконечно на него зла. Но все это будет потом, не сейчас, когда ее душу переполняет трепетное чувство незнакомой ей ранее нежности. Агрест знал, что за свой поступок ему должно быть стыдно. Но как бы он ни старался разбудить этот стыд - тот не отвечал, продолжая тихо дремать в пыльных уголках темной души. — Как скажешь, маленькая леди, — протянул он лениво и томно, как кот. Протянув руку, Адриан коснулся женской ладони, что все это время упиралась в пол, кончиками пальцев. Маринетт не отдернула руки. Маринетт опустила глаза и ласково улыбнулась, представляя, как все будет замечательно, когда все это безумие, оплетшее их обоих, наконец-то закончится.