В комнате, полной личных вещей
Ни одна из вещей ничего уже не таит.
Все вещи твои, все вещи твои;
А ты — ничей; а ты — ничей.
Миновав коридор, Адриан наконец остановился перед широкой дверью из темного дерева. Выждав мгновение, он обернулся на свою храбрую спутницу через плечо и ухмыльнулся краешками губ, увидев ее по-лисьему хитрое, заинтересованное лицо. Женщины — тоже те еще чудовища. И бороться с ними нельзя, и сопротивляться им невозможно. Выражая нетерпение, Маринетт как бы демонстративно переступила с ноги на ногу, после чего изящная кисть блондина легла на золотистую ручку. Щелчок. Комната оказалась не заперта, что, впрочем, не удивительно, ведь девушка никогда не остается на первом этаже без присмотра. Переступив порог, парень легко окунулся в кромешную темноту, пропал на несколько секунд, а затем зажег минималистичный светильник рядом с кроватью. — Моя спальня, — констатировал он, когда глаза привыкли к свету. Это Маринетт уже поняла. Пройдя вперед, девушка по инерции закрыла за собой дверь, осмотрелась по сторонам. Довольно небольшая комната, выполненная в стиле лофт. Неровные кирпичные стены, выкрашенные черной краской и разбавленные деревянными панелями по бокам, темный матовый пол. Широкая кровать ниже обычных, без ножек и с мягким изголовьем, застелена черно-белым постельным бельем, наверняка дорогим настолько, что о его цене лучше даже не задумываться. Высокие окна, занавешенные плотными шторами, сейчас явно закрыты на ставни — иначе Адриан ни за что бы ее сюда не впустил. Напротив кровати — плазма, одиноко висящая на голой стене. С одного бока шкаф для одежды с дверцами-зеркалами, с другого белый рабочий стол. Черный ноутбук. Черные полки. Белые корешки выставленных на них книг. Черно-белый сдержанный мир, тихий и непоколебимый. Настолько идеальный, что даже неловко. Сделав еще шаг, брюнетка резко опустила взгляд вниз, на мягкий грифельно-серый ковер, сперва отчего-то ею незамеченный. Словно намек на обжитость, на нем красовалась закрытая книга, перевернутая обложкой вниз. В тот вечер Маринетт так и не узнала, что именно парень читал. — Симпатично, — пробормотала она негромко, подняв взгляд на Агреста. Тот вдруг обогнул ее сбоку, вставил ключ в замочную скважину в двери. Характерно звякнул запертый замок. — Ничего личного, — пояснил он, убирая ключик обратно в карман. Ничего на это не ответив, пленница только кивнула. Находиться в его спальне было... Странно. Не оттого, что девушка терялась в догадках, зачем именно парень привел ее сюда, но из-за чего-то иного. Словно только что она незаконно вторглась на чужую территорию и теперь оказалась поймана с поличным. Говоря откровенно, Адриан и сам чувствовал себя чертовски уязвимо, но отступать от своего маленького желания не собирался. Окинув Маринетт внимательным взглядом сверху вниз, он сцепил ладони за спиной замком и потянулся, небрежно обронив одно единственное слово: — Ложись. Беззвучно поймав воздух ртом, на удивление довольно прохладный, несмотря на отсутствие видимой вентиляции, брюнетка послушно развернулась и двинулась к постели. На ходу развязав махровый поясок накинутого после душа халата, девушка сняла его и, сложив, осторожно положила на широкую прикроватную тумбочку. Она нервничала. Наверное, любая бы нервничала на ее месте, даже если бы согласилась заглянуть в Драконье логово добровольно. Сердце отбивало неприятный, рваный ритм, внутри было жарко, тогда как снаружи — холодно. Спрятав ноги под тяжелое, толстое одеяло, Маринетт села и выжидательно подняла взгляд на Адриана. Тот несколько мгновений задумчиво разглядывал собственную полку с книгами, словно совсем позабыв о том, что находится в комнате не один, и только потом обратил внимание на озадаченную гостью. — Кажется, я сказал тебе лечь. И она легла, натянув одеяло почти до самого подбородка. От легкого мандража дергались кончики пальцев, сбившееся дыхание никак не приходило в норму. То, что девушка чувствовала, не было страхом. Это было что-то другое, чужеродное и непонятное, словно не ее собственное. Поджав губы, пленница сделала медленный, глубокий вдох. В этот момент свет в спальне погас. Еще не привыкшие к темноте, незрячие глаза судорожно принялись осматривать беспросветное пространство перед собой, слух обострился, ловя каждый разрезавший воздух шорох. Вот Агрест отошел от кровати, снял одежду. Пауза. Несколько мгновений звенящей тишины. К чему он медлит? Зачем издевается над ней, отсрочивает неизбежное? Ведь оба они знают, зачем пришли сюда. К чему весь этот фарс? Подошел совсем близко, поднял край одеяла, лег. Тепло мужского тела обожгло плечо, мягким пламенем коснулось холодной кожи. Не собираясь на этом останавливаться, парень обвил пальцами худенькую руку Маринетт, потянул, вынуждая ее лечь на бок спиной к нему. Та не сопротивлялась, только медлила, теперь явно не понимая, чего именно от нее хотят. Когда девушка наконец устроилась, Адриан прижался к ней вплотную, закинул руку на ребра, крепко стиснул запястье. Всякий раз делая вдох, блондин грудью упирался в острые женские лопатки. Не понимая, что происходит, пленница замерла, будучи не в силах совершить больше ни единого движения. Все, что она могла, это только слушать. И чувствовать, чувствовать, чувствовать. Как он утыкается носом в ее волосы, вдыхает их запах — трепетно, мучительно-медленно. Как теплые, сильные пальцы оглаживают ее запястье, ласково, но явно не собираясь отпускать. Мягкие цепи, нежный убийца. Она чувствовала, как уходит холод, сменяясь уютной негой, как испаряется напряжение из прижавшегося к спине тела. Чувствовала, как он дышит, как трепетно касается губами смоляных локонов, как пытается скрыть мелкую дрожь в собственном теле и как плохо ему это удается. Так, пожалуй, ведет себя голодный удав, бесконечно влюбленный в собственную жертву. Обвивает ее кольцами, роняет слезы, но душит, душит, душит. До тех пор, пока хрупкое тело не издаст свой последний вздох. Так и она, Маринетт, вздыхает — почти неслышно, однако смерть все не спешит. Она целует ее в плечо и снова зарывается лицом в темные пряди. Вот, чего он хотел от нее. Покоя. Маленькой доли тепла, которой так много в ее большом, чувствительном сердце. Быть может, Адриан смог бы добиться их иначе, как то делают все нормальные люди, но... Обстоятельства сложились по-другому, ошибка уже допущена. И жить приходится с тем, что есть, какие бы страдания это не приносило всем участникам процесса. Пути назад не было, нет и не будет. — Расслабься, — тихо произнес Агрест, голосом, какого Маринетт от него еще ни разу не слышала, — я тебя не трону. Просто поспи со мной. Сказать, что девушка была удивлена, значило не сказать ничего. Ни то, чтобы она не верила в услышанное, и все же, следующие несколько минут брюнетка так и провела в бездвижном оцепенении. И только когда правая рука окончательно затекла, она нехотя заерзала, стараясь найти максимально удобное положение. Уснуть обоим не удавалось довольно долго. Слушая дыхание друг друга, они лежали молча, вынашивая в головах совсем разные, но одинаково неоднозначные мысли. Адриан сдался первым. Не отпуская женской ладошки, он тихонько засопел, убаюканный теплом, пусть не слишком искренней, но все же близости. Маринетт еще сопротивлялась какое-то время, до тех пор, пока не поняла, что задумчиво перебирает мужские пальцы подушечками свободной руки. — Какой абсурд, — намеренно прошептала пленница вслух, будто желая убедиться, что вся эта странная ночь происходит на самом деле. Что она реальна. Так и заснула. Ничего не поняв, но лишь больше во всем запутавшись. Не простив, но испытав искреннюю жалость. Желая поскорее вернуться домой, но почему-то не желая выпускать его руку из своей.***
Что-то вибрировало. Сперва периодически, с паузами. Затем все настойчивее. Снова и снова. Снова и снова. Сонно ерзая, Адриан нехотя приоткрыл глаза, провел ладонью по тому месту, где должна была лежать Маринетт, но обнаружил пустоту. Липкое чувство тревоги заставило его резко сесть, фокусируя взгляд на царящей в комнате обстановке. В полумраке занавешенных штор лоскутком искусственного света горел светильник на рабочем столе. Сидя за ним, брюнетка меланхолично листала одну из книг, пока рядом истерично исходился вибрациями мобильный телефон. Его телефон. Сразу заметив, что блондин проснулся, девушка поглядела в его сторону и, перелистнув страницу, негромко пробормотала: — С добрым утром. — В чем дело? — спросил Агрест напряженно. Все тело его натянулось, черты лица обострились ни то в испуге, ни то в агрессии. Озадаченно вскинув бровь, Маринетт сперва замялась, а затем поглядела на погасший мобильник. Звонивший отключился, впрочем, ненадолго, так как почти сразу прислал смс-ку. Уже сотую по счету, пожалуй. — А, ты об этом. Я нашла его в кармане твоих джинсов. Какая-то девушка названивает с самого утра, мне пришлось отключить звук, чтобы тебя не разбудить. Недоверчиво нахмурившись, парень встал, двинулся к столу. Какой же он идиот, раз умудрился забыть о телефоне и оставить его без присмотра! Пусть на нем и стоял пароль, брюнетка с легкостью могла совершить экстренный вызов или принять чей-то проклятый звонок. — Хочешь сказать, ты ей не ответила? — бросил он, взяв мобильник в руки. Девять звонков, куча смс-ок. Все от Альи. — Сложно поверить, да? Действительно, поверить в это было почти нереально, однако история вызовов говорила сама за себя. Ни одного принятого, ни одной попытки разблокировки. Бросив на пленницу короткий взгляд, Агрест расслабленно выдохнул и принялся открывать присланные ему сообщения. Почти сразу лицо его стало принимать самые разные выражения — от тревоги к едва заметной улыбке, затем ухмылке, недовольству и, наконец, искренней растерянности. — Что случилось? — невольно заинтересовалась девушка, все это время наблюдающая за блондином. Адриан сначала не ответил, только в очередной раз перечитал текст последнего сообщения. «Не знаю, какого черта ты меня игноришь последние недели, так что ответить на этот вопрос тебе придется лично. Я выпытала адрес нового дома у твоей миленькой секретарши, так что жди меня сегодня и приготовь объяснения своей внезапной пропаже. И только попробуй куда-нибудь смотаться, я тебя из-под земли достану!». — У нас сегодня гости, — хмыкнул он, блокируя телефон и кладя его обратно на стол. Несколько секунд Маринетт сидела молча, задумчиво глядя куда-то вперед, и только потом осознав смысл происходящего, вкрадчиво переспросила: — Погоди-ка. Ты сказал «у нас?».