Без намордника он еще острей,
Твой щенячий страх, «Убегай скорей!
Уноси свой дар», — я тебе сказал, —
«Ты не выросла, не смотри в глаза!»
— В тот день я поздно возвращалась домой. Погода стояла отвратительная, шел дождь, и мне пришлось на какое-то время укрыться в здании кинотеатра. Из-за этого я задержалась еще сильнее, так что к тому времени, когда я вышла на улицу, людей почти не было. Не знаю, наверное, отчасти я была виновата сама, потому что очень спешила и была невнимательна, — девушка осеклась, вспоминая события злополучного вечера. Казалось, она помнила каждую деталь настолько отчетливо, словно это случилось вчера. — Кхм. На обочине была припаркована машина, такая, темно-зеленая. Я сперва не обратила на нее внимания, прошла мимо как ни в чем не бывало. Там, откуда я приехала, все друг друга знают, никто не боится ходить по улицам в одиночку. Я и подумать не могла, что в большом городе все будет наоборот... Записывая показания потерпевшей, детектив лишь изредка поднимал на нее взгляд, внимательно всматриваясь во встревоженные фиалковые радужки. И только его коллега то и дело сочувственно жмурился и опускал глаза, будучи еще слишком молодым для того, чтобы научиться выслушивать подобные истории со сдержанным, рабочим хладнокровием. — Он напал на меня сзади. Я даже не успела закричать, настолько оцепенела от неожиданности. А когда поняла, что происходит, было уже поздно. Мне к лицу прислонили какую-то тряпку и я... Не знаю, будто бы кто-то свет выключил, и все. Потеряла сознание, понятия не имею, как надолго. — Хлороформ, — заключил мсье Уолсен, взглянув на своего старшего коллегу. Тот лишь кивнул с легким раздражением, вновь устремляя взгляд на Маринетт. — Номера машины вы, конечно же, не смогли запомнить? — Нет, — девушка грустно покачала головой, — я даже не взглянула в их сторону, когда проходила мимо. — И что было после? — После я очнулась уже в машине. Не знаю, сколько времени мы провели в дороге, но было уже светло. Из-за того вещества, которым я надышалась, мне было плохо, к тому же, мне связали руки и... Я не смогла посмотреть в окно, так что не знаю, что вокруг была за местность. Ее голос звучал удивительно уверенно, ни у одного из детективов не возникло и мысли о том, что брюнетка попросту им лжет. Глядя на нее, они видели только очень сильную, смелую девушку, сумевшую не сломаться рассудком после такого травматического события, как похищение. К тому же, рассказ ее звучал последовательно, без нарушения логической цепочки. И попавшись на крючок хитрой леди, никто из них уже не мог с него соскочить. — Сколько людей было в машине? — спросил мсье Гамильтон. — Двое. Напал на меня тот, что вел машину. Высокий, с черными волосами и короткой стрижкой. — Вы сможете подробно описать этих людей в следующий раз, когда будет необходимо составить фоторобот? — Да, само собой. Их разговор длился еще около часа. Изредка прерываясь, дабы ответить на вопросы, Маринетт со всеми подробностями рассказала, что именно происходило с ней во время заточения. Справедливости ради, девушка не стала лгать о том, что над ней кто-то издевался. Она сказала только, что сутки напролет сидела в сыром подвале и видела своих похитителей только тогда, когда те приносили ей еду. О том, зачем именно они это сделали, брюнетка якобы не знает до сих пор, но у нее есть подозрения, что оба мужчины были психически нездоровы. Может быть, они собирались расправиться с ней позже, может, готовились к какому-то иному следующему шагу. Едва ли кто-то сможет ответить на этот вопрос кроме них самих. Пару раз она пыталась на них напасть, но никакого результата это не приносило, все попытки бегства оставались бессмысленными. А потом... Потом она заболела, видимо, от сырости, холода, отсутствия свежего воздуха и света. Какое-то время эти люди просто ждали, что все пройдет само, но когда болезнь перешла все границы, ее силком выволокли из подвала и снова закинули в машину. Все эти моменты она помнила плохо, поскольку мучилась от жара, бредила и то и дело теряла сознание. В конечном итоге, ее просто выбросили на дороге, как сломанную игрушку. Наверное, она так и погибла бы там, если бы Адриан не проезжал мимо. — А что было потом вы знаете сами, — заключила она, устало проведя по лицу свободной рукой. — Вы уже видели кого-то из этих людей раньше? — Нет, — отрицательно покачав головой, брюнетка облизнула губы, пересохшие после долгого рассказа, — а за то время, что я пробыла там, я не узнала даже их имен. Только однажды один из них назвал другого по прозвищу. Юн, или что-то вроде того. Не знаю, что это значило. На какое-то время в палате воцарилась тишина, нарушаемая только скрежетом шариковой ручки по блокноту детектива. Когда мужчина наконец закончил записывать, то упер ладони в колени и поднялся с места, на ходу объясняя пострадавшей дальнейший план действий. Он пообещал, что с ней проведут еще несколько бесед, составят фотороботы и негодяи обязательно вскоре будут пойманы и наказаны. Искренне их поблагодарив, Маринетт мягко попрощалась, после чего взволнованно уставилась в окно, за которым до сих пор стоял Агрест. Стоило детективом выйти из палаты, как парень заметно напрягся. Но пожав ему руку, мужчины торопливо попрощались и направились прочь. Изумленный, блондин вопросительно уставился им вслед, после чего вернулся обратно к девушке. — Ты ничего им не рассказала? — спросил Адриан, откровенно шокированный ее решением. Конечно, он попросил Алью на всякий случай избавить дом от лишних следов, и все же, где-то в глубине души парень понимал, что вряд ли содеянное сойдет ему с рук так просто. Но он ошибся. — А надо было? — Маринетт едва заметно вздернула краешки губ. — В конце концов, я же должна была как-то нас спасти. — Нас? — переспросил Агрест, хмурясь. Несколько секунд он просто рассматривал женское лицо, а затем, вздохнув, устало потер переносицу. — Да, я... Ты не представляешь, насколько я благодарен тебе за это, особенно после всего... После всего того, что я сделал. Я понимаю, что никогда не смогу загладить свою вину, что такие вещи не прощаются, но... Я надеюсь, что со временем ты сможешь забыть об этом, начать жить заново... — О чем ты говоришь? — тяжело сглотнув, брюнетка кое-как села, так, чтобы в поставленной к руке капельнице не началось натяжение. — Я понимаю, что не хватит слов описать, насколько я виноват перед тобой. Я оплачу твое лечение, обеспечу тебе все условия, чтобы ты смогла спокойно жить и исчезну, — зеленые глаза с искренним раскаянием уставились в синие, глубокие и опечаленные, — так, словно меня никогда не было. Клянусь, что больше не доставлю тебе никаких проблем и не наврежу. Я виноват, очень виноват перед тобой, и не жду, что когда-нибудь ты меня простишь. — Но, но... — замялась, заикаясь, Маринетт, — тебе совсем незачем оставлять меня. Теперь, когда я запутала следствие, а люди считают тебя моим спасителем, мы оба в безопасности. Мы можем попробовать начать все сначала, как нормальные люди, нам нечего бояться и... — Маринетт!!! — перебил ее Адриан, болезненно злясь. — Неужели ты действительно ничего не понимаешь?! Я - чудовище! Я сломал тебе жизнь, из-за меня ты едва не погибла! Да я должен в Аду гореть за это, а не слушать от тебя просьбы остаться! Еще немного, и я решу, что из нас двоих с ума здесь сошла только ты. — Не говори так, — глухо проговорила девушка, чувствуя, как в горле образуется тугой, жгучий комок, — все мы совершаем ошибки, но главное уметь их признавать. Я не виню тебя, Адриан. Слышишь меня? Да, то, что ты сделал, не правильно, но, черт, ты не можешь бросить меня после всего этого! Это будет еще более жестоко! Глядя на нее, как на полоумную, блондин отрицательно покачал головой. Подойдя ближе, он коснулся ее подбородка кончиками пальцев, заглянул в глаза, подернутые мутной дымкой соленых слез. Бедная, глупая девчонка. Совсем не понимает, что происходит, а все из-за него. Как она будет жить после того, как все это закончится? Будет ли она ненавидеть его? Или так и продолжит свято верить в то, что оступившись, главное признать ошибку и продолжить идти дальше? — Прости, — выдохнул он, стыдливо отводя взгляд, — мне пора идти. Отшатнувшись от нее, блондин торопливым шагом направился к выходу из палаты. Теперь у него было слишком много дел, с которыми нужно разобраться до того, как девушку выпишут из клиники. Он считал своим долгом восстановить те ее мосты, что еще не были окончательно сломаны, и найти замену тем, которые были окончательно разрушены. И начать стоило с возвращения Маринетт на обучение в университете. В конце концов, Адриан ведь не последний человек в этом городе, и вряд ли у него возникнут проблемы с такой мелочью. — Нет! Нет, ты не можешь так меня бросить! — кричала она ему вслед, искренне жалея о том, что не может схватить что-нибудь и кинуть парню в спину. — Ты!!! Не! Можешь. Так... Так меня оставить... С каждым словом голос брюнетки становился все тише, слова растворялись в нечленораздельных всхлипах. И как она докатилась до такого? Почему не смогла остановить себя, когда поняла, что ее чувства зашли слишком далеко? Как позволила себе это допустить? Спрятав лицо в ладонях, Маринетт сжалась, дрожа и подавляя плач. Быть может, не все еще потеряно? Может, она еще сможет что-то исправить, пока есть время? Принцесса и Дракон поменяются ролями, жертва возьмет в руки цепь, закует чудовище. Еще не поздно. Еще не поздно...