Эволюция Харухи Судзумии

      Мы подходили к особняку Цуруя и моё настроение болталось, словно рыбацкая лодчонка в шторм. Что у них за заговор с Харухи? Что означало пожелание Юки? Почему Ицки несёт камеру, а не я? Как я уже говорил на съёмках нашего предыдущего фильма, загадки и противоречия множатся, а ясности – кот наплакал.       Огромный фамильный дом встретил нас, как обычно, просторностью и безлюдностью. Цуруя ввела нас внутрь и велела нам с Ицки подождать в одной из комнат:       – Нам пока надо подготовиться.       Харухи же, глядя на мое растерянное выражение лица, строго нахмурилась:       – Кён, что с тобой такое? В первую очередь, мы будем снимать самые сложные эпизоды, чтобы у нас было время на многочисленные дубли. Соберись!       Причем здесь?.. Я ошалело наблюдал, как Харухи достала из своей сумки один из покрытых рукописным текстом листов и протянула мне:       – На реплики не обращай внимания – озвучка потом. Сосредоточься на духе сцены! Я – переодеваться! – Харухи исчезла из комнаты, прежде, чем я успел разобрать хоть слово в её сценарии.       И правильно сделала.       Бля.       Бля-а-а!       – Похоже, Судзумия-сан решила дать тебе важную роль в своём новом фильме, – донёсся до пограничных уголков моего сознания голос Ицки. – Это знак высокого доверия с её стороны.       Заткнись, а?       Реплики действительно были какой-то малоосмысленной мешаниной штампов и говорили только о том, что Харухи и впрямь мечтает снять всеобъемлющий блокбастер. Проблема была в том, чем, по сценарию, герои начинали заниматься после обмена репликами. По выражению Харухи, в «духе сцены».       Вторую половину листа занимало одно из самых выспренных и слащавых описаний поцелуя, что я когда-либо видел на бумаге. Подробное описание всех мельчайших движений. По три прилагательных на каждое слово. И, раз Харухи дала это мне…       Раз я это читаю, то это – для меня.       И никому не будет позволено целоваться со мной в присутствии Харухи, кроме неё самой.       Нет, ха-ха, это, конечно, прогресс. Вместо того, чтобы глушить актёров алкоголем и снимать без подготовки, она даёт хотя бы пару минут, чтобы ознакомиться со сценарием. Или, чтобы улизнуть. Есть ли у меня шанс? Пока она занята, я ещё могу из этого выпутаться. Если не заблужусь по дороге в этом гигантском особняке семейства Цуруя. Чёртова вуайеристка, наблюдать ей, значит, нравится? Неудивительно, что когда ей Харухи такое зрелище посулила, Цуруя влезла в дело всеми конечностями. И если Ицки, которого явно не радует, как у меня на лице читаются мысли о побеге, не начнёт меня останавливать. Он, ради душевного спокойствия Харухи, сам меня поцелует. Прямо как в этом сценарии, «со звёздной пылью из глаз». Ты очень постаралась, Харухи. Окружила меня со всех сторон. Ты так этого хочешь, да?       Хотя, что, если да? Так-то подумать, по сравнению с тем, как Харухи добивалась от меня поцелуя в первый раз, всё действительно стало как-то, не знаю, мягче. Мы не были заперты с ней в сером опустошённом пространстве; всему, что я знал и любил, не грозило уничтожение. Даже если тогда она не делала это осознанно, угроза была колоссальная. Сейчас нас уже это не ожидает, так? Или не так? Что, если от моего решения сейчас зависит, изменится ли Харухи окончательно, или вернётся к своим прежним разрушительным привычкам? Могу ли я сейчас просто взять и бросить её? Не могу. Почему я хочу остаться? Из-за мира? Или из-за Харухи?       Трудно быть избранником бога.       — Ребята, пойдёмте! — голос Цуруи частично вывел меня из круговорота моих противоречивых мыслей. На негнущихся ногах я вышел из комнаты, и увидел, как Цуруя энергично машет мне рукой из другого конца коридора. Ну всё, момент упущен, придётся делать, как режиссёр приказал.       Следующая комната, в которую завела нас Цуруя, оказалась обставлена куда менее аскетично, чем остальные. Возможно, они специально постарались для съёмок. Окна в ней были закрыты и темноту разгоняли несколько тёплых домашних светильников. На стенах висели шёлковые панно, а на полу, кроме обычных татами, лежало несколько больших искусно вышитых подушек. В воздухе чувствовался лёгкий запах благовоний.       Главным же украшением комнаты была сама Харухи. Одетая в розовое с золотистым поясом юката, которое она купила ещё в тот памятный август, что долго не хотел заканчиваться, Харухи сидела на полу в полукруге подушек. Рядом с ней было свободное пространство ещё для одного; ежу было понятно, кому предполагалось туда сесть.       Ты же режиссёр.       Мой перегретый мозг начал хвататься за самые хлипкие соломинки. Харухи же и бровью не повела:       — Да, и что? Чарли Чаплин. Квентин Тарантино. Великие режиссёры не ограничиваются сидением у камеры и выкрикиванием команд, они могут и на деле показать отличную актёрскую игру.       Её голос был тише обычного, но команды были всё так же отчётливы.       — Коидзуми-кун, устанавливай камеру, — Харухи махнула рукой в дальний угол комнаты. — Кён, сними пиджак. И галстук.       И всё остальное тоже?       — Нет! — Харухи раздражённо мотнула головой; только сейчас я заметил, что её волосы собраны в коротенький хвост. — Непристойности этому фильму не нужны.       Ну, это уже жульничество. Я не могу отказывать девушке с хвостиком. Пока Ицки возился с установкой камеры, я с некоторыми колебаниями, но снял форменный пиджак и стащил галстук. В одной рубашке, небось, я могу лучше сойти за молодого героя её боевика, чем в школьной форме.       Цуруя с блуждающей улыбкой перескакивала туда-сюда по комнате, то помогая Ицки выбрать ракурс, то двигая какие-нибудь предметы, чтобы создать идеальные декорации. Харухи, тем временем, неожиданно мягким жестом похлопала по пустому пространству рядом с собой. Блинский блин.       — Коидзуми-кун, после команды на старт отсчитывай до трёх, чтобы я успевала приготовиться, — Харухи была от меня на расстоянии вытянутой руки, только пока смотрела в сторону. Но, после жеста Цуруи, — «всё супер!» — она повернулась ко мне. Так близко я её видел лишь в самых экстраординарных случаях. Моё нервное напряжение снова начало нарастать.       — Action! — команда слегка резанула мне по ушам. Ицки начал медленно отсчитывать: раз, два — и на счёт три Харухи преобразилась. Я тут же забрал обратно все свои критические выпады насчёт её описания данного эпизода: эта актриса была достойна всех пафосных эпитетов, которые там были наворочены. Её лицо превратилось в волшебный экран, на котором проступали самые яркие и захватывающие чувства. И оно приближалось ко мне, завораживающее, притягательное…       О своём выражении я такого сказать не мог. Моё парализованное сознание наверняка не могло выдать на лице настолько чувственную картину. Я даже двигаться толком не мог: Харухи плавно преодолела половину разделявшего нас расстояния, а я только и сумел, что каким-то дурацким рывком качнуться к ней и застрять на полпути. Так я и сидел бы под её пронизывающим взглядом, но она не выдержала, и быстрым движением поднесла свои губы к моим. Я резко зажмурился, и…       Чуда, на которое я надеялся, не произошло. Моя паника только усилилась, и альтернативой тому, чтобы вскочить и с криком выбежать из комнаты, было лишь усердно пытаться не вскакивать и не кричать. Что означало – сидеть в том же самом параличе, в котором я пребывал с первой же секунды съёмки. Б-блин, так не пойдёт. Надо как-то ответить, откликнуться…       – Cut!       Вот как. Я даже не заметил, как Харухи отстранилась. Лёгкость и открытость на её лице сменились недовольством и разочарованием.       – Кён, ты вообще читал сценарий? Кстати, где он?       А? Не знаю. Может, забыл в той комнате.       – Я потом принесу, – быстро сказала Цуруя. – Или, лучше, щас.       С этими словами она выбежала из комнаты.       – Кён, эта сцена должна показать, что главный герой – не просто машина для спасения мира, – Харухи говорила со мной мягко, как с ребёнком, хоть и чувствовалось, насколько она сейчас взволнована, – она должна показать, что он – живой человек, что у него есть чувства. А ты не можешь даже изобразить, что целуешься с девушкой?       Я теперь главный герой? Об этом стоило бы заранее предупредить. Сильно заранее.       Губы Харухи начали слегка подрагивать. Идиот, что я несу? Вся эта метафора с фильмом абсолютно прозрачна. Говорить, что я не главный герой в её жизни – после того, как инопланетянка, гостья из будущего и экстрасенс мне все уши об этом прожужжали – просто потому, что она сама до сих пор так не сказала? Не имею права, точно.       Ну, то есть, как скажешь. Просто я даже не целовался никогда. С девушками. Н-ни с кем.       Харухи смотрела на меня с недоверием, но я больше не чувствовал, что она вот-вот расплачется. Ура! Отлично выкрутился, герой. Мир снова, кажется, спасён.       – Вообще ни разу?       Во сне, один раз.       – Ладно, тогда просто повторяй за мной. – Харухи чуть откинулась назад, и слегка встряхнулась, словно атлет, разминающий мускулы. Понимаю твоё напряжение, Харухи.       – Сделаем ещё дубль.       Было видно, что ей снова удалось расслабиться. Мне кажется, или тебе льстит, что в моей личной жизни ещё никого, кроме тебя, не было?       Может, лучше начать с каких-нибудь предварительных сцен?       – Нет, Кён. Моя роль по сценарию – эпизодическая. У нас нет никаких «предварительных сцен». Я не хочу снимать пособие «как потихоньку привыкнуть к другому человеку». Это должно быть, как полёт на Луну! Событие, в один миг переворачивающее жизни с ног на голову! Как и прочие сцены, со взрывами, похищениями и всем таким, понимаешь? Ну, что, ты готов?       Н-наверное.       – Action!       Ицки послушно начал отсчёт. По счету «три» Харухи снова вошла в роль, но уже не тем волшебным образом, как в первый раз. Со стороны зрителя, наверное, разница была бы незаметна, но я буквально почувствовал, как то доверие, с которым она открылась мне пять минут назад, дало трещину. Которую мне придётся латать, иначе трещину даст уже наша хрупкая Вселенная. Ай, блин, опять парализующие мысли!       Я попытался сосредоточиться на Харухи. На живой, красивой девушке, что сидит сейчас передо мной и которую мне нужно поцеловать. Которую я хочу поцеловать. Повторять за ней. Приблизиться. Разомкнуть губы. Прикрыть глаза. Ой. Не цепляться носом. Открыть глаза. Коснуться губами. Ой. Не зубами. Блин.       Харухи слегка отдёрнула голову. Похоже, этот дубль я тоже завалил.       – Cut!       Снаружи тут же послышались шаги.       – Я нашла листок, Хару-нян! – Цуруя будто выжидала, пока мы закончим. Не уверен, что её любопытный взгляд так уж мешал, но и на том спасибо.       – Спасибо, – энтузиазм Харухи заметно угас и её голос звучал глухо. – Сделаем ещё дубль.       Третий дубль, разумеется, тоже не удался. Мне казалось, что я начинаю понимать, чего от меня ждёт Харухи, но всё опять происходило невпопад. Что вообще со мной такое? Почему я не могу решиться, хоть на что-то? Ни принять… ни отказаться? Я… хочу это продолжать?       Но сама Харухи уже явно не хотела продолжать. Она отошла забрать у Ицки камеру и просматривала полученные дубли. Цуруя принесла нам по стакану холодного лимонада; было очень уместно с её стороны не предлагать его нам до съёмок. Наконец, Харухи с тяжёлым вздохом выключила камеру:       – Нет, это всё не годится. Коидзуми-кун, Кён, можете идти домой. Цуруя-сан, прости за беспокойство.       – Ничё-ничё, всё путём, Хару-нян! – Цуруя-то свой энтузиазм никуда не растеряла. – Если надо будет ещё что-то заснять – у нас этого барахла навалом!       Она обвела рукой роскошные декорации, украшавшие комнату.       – Спасибо за гостеприимство, Цуруя-сан, – Ицки поднялся на ноги. Я решил, что уж этот-то приказ командира я смогу выполнить, и тоже начал собираться. Цуруя проводила нас до выхода и при прощании, слегка нахмурившись, сказала:       – Кён-кун, надеюсь, ты не в обиде на Хару-нян? Я думала, у вас куда лучше будет это всё.       Нет, не в обиде. А ты знала, зачем ей все эти приготовления?       – Не-а. Просто думала, что будет мега-весело. Ну, бывай!       Мы остались наедине с Ицки. Уже начинало темнеть и просто стоять на весеннем ветерке становилось зябко.       – Можем считать, что загадки последних суток немного прояснились, – после недолгого молчания, Ицки завёл разговор. – Хотя, ты добавляешь к ним новые.       Не то чтобы я хотел.       – В этом-то и главная загадка. Чего ты хочешь?       Блин. Вопрос вопросов. Чего я хочу? Сотню миллионов йен? Мира во всем мире? Счастья Харухи?       Прямо сейчас, я хочу спросить совета. У того, кто точно знает, что происходит.