Just Run!

— Господи, Енджун, это была плохая идея! В жизни больше не соглашусь на такую авантюру! — выдохнул Минхек, несясь наверх вместе с ведьмой от множества быстрых пуль врагов, которые каждый раз проносились в миллиметре от цели. — Вообще-то, ты первый предложил заманить их в ловушку, я лишь развила эту идею, — возразила темноволосая девушка с нотками возмущения, — так что не каркай. В отличие от тебя, я вообще на каблуках бегу, так что не ной! — Странно, как они в нас до сих пор не попали? — А ты хочешь этого? — приподняла бровь Енджун, усмехнувшись. — Даже если и попадут, то потом им же хуже будет. — Зная тебя, я в этом полностью уверен, — согласился Минхек, ввалившись в большую комнату, чтобы хоть на секунду дать телу отдохнуть от колосальной нагрузки. — Мы их поймали! — с ликованием провозгласил командир врагов. — Окружаем комнату, им некуда бежать! — Ой, а вот это вы, конечно, погорячились, — тихо усмехнулась Енджун. — Минхёк, готовь заклятье подчинения! Её спутник согласно кивнул и начал делать пассы руками, собирая силы для заклинания. Сама девушка сжала кулаки и приготовилась атаковать, чтобы дать Минхёку время. Дверь трещала в агонии, сигнализируя, что скоро в комнату ворвутся враги. — Ёнджун, что ты делаешь? — внезапно воскликнул Микхёк, кинув взгляд на подругу. — Готовлюсь защищать тебя, пока не будет готово заклинание, — прошипела Ёнджун, приближаясь к двери. — Кулаками? У тебя магия есть! — негодующе рыкнул парень. — А, точно, — девушка сощурилась, вспоминая нужное заклинание, а затем запустила громовым шаром в дверной проём, через который уже прорывались наёмники Тёмного. — Ох, их здесь тьма тьмущая… — прошептала Енджун, готовясь дать отпор многочисленной армии врагов. — Не отвлекай меня! — рявкнул парень, зажмурив глаза ещё сильнее. — Ты и такое услышать умудрился? — обернулась изумленная девушка, тряхнув волосами. Этим временем враги быстро продвигались в центр помещения. Не желая того, чтобы преспешники добрались до Минхека, девушка загородила его собой, соединив первые два пальца вместе. Этим движением девушка провела невидимую черту, из которой в ту же секунду прямо из пола выступили чёрные копья электрических разрядов, сотканные из магии. В одну секунду они, пронесясь быстрым движением вверх, сразили наповал десять человек. Но врагов, кажется, совсем не убавилось, так как все новые и новые незнакомые люди врывались в помещение. «Черт, я так долго не продержусь! Минхёк, прошу, быстрее, » — взмолилась девушка, чувствуя, как силы медленно покидают её. Отбиваясь от врагов, она создала ударную волну, которая чёрной магией, содержащей белые звёздочки, пронеслась почти по всей комнате, парализовав всех противников, из-за чего те не могли двигаться ни на миллиметр. Девушка приготовилась нанести последний сокрушительный удар, создавая чёрные магические всполохи вокруг себя, которые постепенно заряжались молнией, сверкающей белоснежным ослепительным светом. — Ёнджун, 停止 (Тиньгжи)! — донесся голос Минхека откуда-то сздади. Черноволосая вмиг потушила свой внутренне пылающий огонь мести и закрыла глаза, сложив руки в молитвенном жесте. Минхёк остался без защиты, но он уже не нуждался в помощи. — 低頭，凡人，因為在你之前是天地大帝。他的意志是神聖的，沒有人敢違抗他。以皇帝的名義從污穢中淨化人心，並聽從他的旨意。 (Дитоу фанйьен йинвэй за ньи джищьен щи тьенди даньди. Тань де ищи щи джень шен де мейо лень ган вейкан тань. Йи хванджи де миньджи сон вухву джон джинхва ренджин, бин тинсон тань де жии.) — голос парня звучал необычно громко и отчётливо. Его враги застыли, как заворожённые, а потом сложили руки в молитвенном жесте и склонились, готовые повиноваться. Минхёк оглядел их и произнёс: — Приказываю навсегда оставить службу и вернуться домой. — Да, император неба, — хором проговорили заложники самого могущественного заклинания. Пребывая в неком трансе, они медленно развернулись и в скором времени освободили помещение. Чувствуя, что опасность миновала, Минхёк прекратил колдовать. Еле стоя на ногах, парень на миг испытал все страдания мира, которые будто острыми стрелами пронзили его тело. Ощутив головные боли, сопровождающиеся головокружением, Минхёк рухнул на пол, ошеломив уже успевшую порадоваться за победу Енджун. Девушка прекратила восхвалять достоинства игры в команде и ринулась к парню. — Минхёк, — проговорила обеспокоенным голосом девушка, — С тобой все нормально? Хотя, наблюдая за этими событиями, которые каждый раз ранят моё сердце, не сказала бы, что все нормально… — В этом ты права, — согласился парень, медленно приподняв голову и попытавшись встать. Все попытки Енджун в помощи он проигнорировал. Не хватало ещё, чтобы черноволосая сорвала спину, когда поднимала его. Она же хрупкая девушка как никак. Поэтому, рассуждая в глубине своего разума, Минхёк не дал помочь ведьме вновь. Вместо этого парень остался лежать на полу, немного приподнявшись на локтях. Сил как таковых у него не было. — Не волнуйся, я в порядке, просто потерял сознание на несколько секунд. Это заклинание очень мощное, оно забрало большую часть моей энергии, его нельзя делать слишком часто, иначе я не выдержу больше. Не переживай, — продолжил после длительной паузы Минхёк, желая развеять всплески тревожности в смотрящих на него глазах. — Черт, — закусила губу девушка, прячя слезы. — Зачем ты так сделал?! Почему вечно собой жертвуешь? Неужели нельзя было их просто перестрелять?! — Хах, — усмехнулся парень, не удержавшись от чар наглости этой ведьмы, — А ты, Енджун, все та же садистка, — искренне улыбнулся, — Я не за кровь и смерть. Я за мир и благополучие, пойми меня. Я не хочу убивать. Эти ребята не глупые, — кивнул на выход из комнаты, — сами все понимали и без моей силы, просто мне пришлось их подтолкнуть, чтобы они сделали правильное решение. * * * * — Скажи, ублюдок, — опустив голову, выкрикнул Хосок, голос которого заставил вздрогнуть от ноток величия и возмущения всех присутствующих в ветхом здании людей. Вырубив Хенвона, Хо переступил через бесчувственное тело и направился уверенной походкой к врагу. Невольно поежившись, Чангюн сконцентрировал свой заинтересованный взгляд на светлом, добром, по его мнению, пареньке. Ведь, когда Чангюн впервые пришёл в агентство, этот человек оказал довольно большое влияние на его внутреннее и внешнее мировоззрение. Всегда такой энергичный, весёлый Хосок, был словно солнышком, озаряющим своей любовью и заботой этот безразличный и жестокий мир. Было вообще время, когда этот удивительный человек был груб и угрюм? Вряд ли. Но сейчас этот Хосок, словно поменял свою личность, выбросив прежнюю душу, сверкающей золотым каратом в нескончаемую темноту, которая с жадностью поглотила этот вырывающийся наружу свет. — У тебя вообще представление о моральных принципах имеется?! Почему ты провоцируешь Чангюна, говоря о том, что поддерживаешь жизненную силу Хенвона и Кихена и о том, что не будешь убивать нас, хотя сам сейчас это же и делаешь?! Ты будто насмехаешься над нами, подразумевая, что мы такие беспомощные в этом плане. И тут ты прав, кстати. Все вы, люди, идущие по жестокому пути, намеченному кровью, одинаковые! Что вам, правда, до жизней других людей, которым вы причиняете нестерпимую боль?! — сорвался с места Хосок и подошёл к Тёмному, сжимая кулаки. Тот, отступив на два шага назад, не переставал смотреть в чужие глаза напротив, которые полыхали негодованием и злобой. Ощущения жжения во всем теле не покидало врага, доставляя некий дискомфорт, который смешивался с каким-то новым ощущением, не подвластным изучению такой поистине тёмной персоне. «Что это за чувство? — опустив голову, подумал про себя Тёмный, не желая больше смотреть в глаза, которые, будто сжирали его заживо. — Неужто это…» — Только вот знаешь что? — вытянули из глубоких раздумий Тёмного слова Хосока, режущие все внутренности своей грубостью. Пробиваясь глубоко в сердце, они заставляли в тысячный раз пожалеть о содеянном, доставляя душевные муки. — Только вот победа над слабыми, — приближаясь к врагу, проговаривал Хосок, заставляя того отступать с каждым новым шагом, — это все равно что проигрыш самому себе, — ехидно улыбнулся, запустив руки в карманы штанов. — Заткнись! — разозлился Тёмный, выпустив магию прямо на Хосока. Хватит с ними церемониться, сами напросились, ублюдки номер два. Но Хосок даже и бровью не повёл, чтобы отбить атаку врага своей солнечной энергией. Это оказалось проще всего, так как раненый душевно человек, волей неволей становится очень уязвим. «Вот ты и попался в мою ловушку. Видимо, ты не так силен, каким кажешься. » — злостно прищурившись произнёс в своей голове Хосок, ликуя. Занеся кулак, он ринулся вперёд, чтобы ударить врага куда-то в районе капюшона, да скинуть его наконец-то, чтобы лицезреть внешность этого надоедливого труса и втащить как следует. В первую же войну Тёмный так и сделал. Убежал от опасности. А от опасности не убежишь, можно только растянуть время своей расплаты, но она всегда вернётся бумерангом, сразив наповал и обрубив все каналы жизни в этом мире. Ну а после, обвивая все тело жгучим металлом, затянет в глубокую пропасть, из которой не будет выхода. Но Тёмный на удивление проворно увернулся от удара, юркнув за спину Хосока с неимоверной скоростью. Одного лишь мига хватило парню, чтобы развернуться на сто восемьдесят градусов и резко пригнуться от магического удара. Отлично, это Хосоку и было нужно, враг сделал все сам. Оказавшись рядом лицом к лицу с врагом, Хосок затих, чуть опустив голову и закрыв глаза. На лице его проступила лукавая улыбка, которая навела некую загадочность, заставив Тёмного на секунду опешить от неожиданности поворота событий. Хосок не собирается драться? Одно лишь замешательство сыграло на задетых чувствах Тёмного злую шутку, обернув игру против него. Усмехнувшись, Хосок открыл глаза, созерцая своими горящими жёлтым светом зрачки, которые будто бы рассеяли невидимую темноту в глазах Тёмного. В следующий миг он почувствовал резкий толчок в грудь, сопровождаемый ударной волной. А чёрные глаза залил жёлтый свет, ослепляя окончательно. Рухнув на пол, враг почувствовал сильную дрожь, парализовавшую все тело. Дыхания совсем не хватало для того, чтобы зацепиться за край протекавшей жизни перед глазами слишком уж быстро. Хосок, находясь слишком близко, ударил его световой волной, а сам, будто превратился в жгучее солнце, так как вся его фигура источала свет, который пожирал своим могуществом темноту, заключенную в душе Тёмного. Из-за этого его мантия начала плавиться, исчезая, а тело, скрытое под ней — получать ужасные ожоги. — Неужто… — кряхтя, медленно поднялся Тёмный с грязного пола, держась за ушибленную руку, — Ты тоже родом из семьи Чон? Все остальные присутствующие словно приросли к полу, не в силах выдавить ни слова из-за шокирующего предположения. А ведь и правда, Хосок никогда не упоминал свою фамилию, постоянно отнекивался или как-то уходил от темы, не желая развивать это по его словам «недоразумение». Всё ещё тихо постанывая от боли в руке, Джин устремил свой затуманенный болью взгляд на Хосока, вспоминая прошлое. В голову сразу врезались видения прошлого. Но даже в них Хосок и вправду ничего не желал говорить. Если только был один раз, когда Хо напился вместе с ребятами в баре и сам начал эту тему. Но даже, будучи в таком состоянии, он не стал говорить настоящей своей фамилии. В документах и на всех носителях информации его фамилия звучала как «Че». По бегающим глазам, по поведению Хосока, когда речь заходила о его фамилии, сразу было понятно, что он лжет. — Неужели Хосок и вправду принадлежит роду Чон? — прошептал Джин. — Ты…. прав, угадал, — опустил голову Хосок, больно закусив губу, будто бы смиряясь, что его сокровенную тайну разорвали в пух и прах, — не вижу смысла спорить или как-то опровергать этот факт. Ты же все надыбал уже давно. — Правильно мыслишь, — усмехнулся Тёмный. — А теперь прошу прощения, но мне, увы, нужно вас покинуть. После сказанных слов враг испарился в воздухе, не оставив после себя и следа. Даже отправленная магия не успела поглотить эту черноту в своём солнечном свете, врезавшись искрами в холодную серую стену, а не в живое существо. — Какой же ты трус, — прошипел Хосок, буравя взглядом то самое место, где всего лишь несколько секунд назад стоял человек, которому пора бы уже давно смириться со своей участью и не бегать от судьбы. * * * * — Готов, Гук~и? — ласково проговорив, мятноволосый повернул голову в сторону макнэ. — Готов, хен! — улыбнулся тот, доставая пистолет. Увидев готовность младшего, Юнги хищно оскалился, уже изучая и оценивая окружающих врагов. — Хех, — хмыкнул Мин, — Да вы даже и мухи бы не обидели, и в какой бой вы вообще лезете? — закончил свою речь, громко щёлкнув пальцами, звук которых отразился в барабанных перепонках каждого присутствующего врага, будто бы означающего конец такой короткой жизни, которая ведь может оборваться вьющейся нитью очень легко. В этот миг окружающая действительность замедлилась в миллион раз. Да что там, вообще остановилась, так как окружающие люди, кроме Чонгука и Юнги, не двигались ни на миллиметр. Почувствовав неимоверную усталость, Чонгук рухнул на пол, тяжело дыша. — Гугу, все нормально? — вмиг встрепенулся Юнги, рванув к младшему, дыхание которого было очень быстрым и громким. — Да, х-хен… — улыбнулся Чонгук, поднимаясь с помощью протянутой руки Юнги, — Я просто очень устал, а времени выдохнуть так и не подвернулось. — Теперь ты понимаешь, почему я не хотел вовлекать тебя в это? — нежным голосом проговорил Мин, потрепав мокрые волосы Чона. Заметив тёплую улыбку младшего, парень продолжил, — Давай же наконец закончим то, что начали, и тогда вздохнем полной грудью свободы? — Да, Юнги-хен! Полностью согласен, — проговорил Чонгук, выпуская из своих рук холодные цепи. — Давай закончим эту войну раз и навсегда! Магические цепи, словно вьющаяся змейка, заключали в круг врагов, в том числе и самого Чонгука с Юнги. Они будто бы не давали выйти за пределы образовавшейся арены, скрипя электрическими потоками, которые рассеивались в воздухе сиреневым светом. — Создай себе и мне щит, — обратился к Чонгуку Юнги, перезаряжая свой пистолет. — Нам нужна будет защита. — Что ты задумал? — повёл бровью Чонгук, но не дождавшись ответа, взмахнул свободной рукой вверх, заставляя магию соткаться из частичек воздуха вокруг Юнги, которая создала прочный прозрачный щит, границы которого лишь слабо светились, как и цепи, сереневым цветом. Затем парень создал себе такой же. — А вот теперь ты все увидишь, — Юнги резко вздернул пистолет вверх и выпустил пулю, но она не прорезала воздух своей колосальной скоростью, а наоборот застыла в воздухе, ожидая «размораживания» времени, чтобы поглотить жертву болью. Не медля, Юнги выстрелил во все направления, чтобы пули, отскакивая от плотно прилегающих друг к другу цепей точно попали во всех врагов. — Приготовься, — скомандовал Чону, — Первое время может будет сложно удерживать столько магии, но я тебе помогу, только не теряй контроль, иначе, — повернулся к младшему, хищно сверкнув глазами, — мы умрём. Смотря на то, как невероятная злоба захватила разум Юнги, заставляя идти на крайние меры, Чонгук не мог поверить своим глазам. Перед собой он видел совершенно другого человека, не похожего на доброго и отзывчивого Мин Юнги. Перед Чонгуком стоял никто иной как убийца, готовый пойти любыми путями, лишь бы его враги погибли в страшных муках. Это же сколько боли, сколько трудностей в жизни Юнги пришлось пережить, чтобы вот так убивать людей? «Разве это тот Мин Юнги, которого я знаю?» — задал вопрос в своих мыслях Чонгук, не имея возможности оторвать взгляд от хищных глаз напротив, которые почему-то стали красными, заставляя холодеть от неистовой силы, заключённой в радужке. Юнги теперь может не только останавливать время, благодаря кулону, так ещё и менять цвет глаз?.. — Юнги, — неуверенно подал голос Чонгук, заставив старшего остановиться в своих действиях, — Тебе не кажется, что это слишком жестоко? — Нет, Чонгук, они это заслужили… — не поворачиваясь к нему лицом, как-то злостно проговорил мятноволосый, безжалостно бросив пистолет на пол. В следующую секунду заклинание остановки времени исчезло, так же неожиданно, как и появилось. Железная ограда не давала пулям выскочить за барьер, а люди, кроме Чонгука и Юнги, испытывали настоящую боль от множества пронзающих тело пуль, которым, казалось, не было конца. Обхватив себя за плечи, Чонгук старался не смотреть на мучающихся от боли врагов, но чувство досады и жалости просыпались глубоко в душе, терзая сердце ужасными мыслями, которые не давали младшему покоя. Взглянув на хена, Чонгук понял, что прошлая война, о которой с неохотой вспоминали работники в агентстве, принесла Юнги много боли, настолько много, что он будто бы возвращал врагам все те муки, всю ту глубокую боль, которые пришлось тяжело пережить самому. Только вот, знаменитый эффект бумеранга, нашедший свое загадочное существование во всем мире, возвращает долги в четырёхкраном размере. То есть, если ты сделаешь добро, то оно вернётся тебе в большем размере, если же согрешишь и принесёшь человеку боль и страдания, то… это значит… Сейчас ведь врагам агентства ещё больнее, чем Юнги?.. «Нет, Чонгук, они это вполне заслужили…» — эхом всплыли произнесенные совсем недавно слова в голове Чонгука, которые заставили погрузиться в тягостные размышления ещё глубже. — Ух ты, так это все ваша работа? — послышался голос с бельэтажа, разнося эхо по всему помещению. Резко обернувшись, Юнги и Чонгук заметили тяжело дышащего Тёмного, который стоял в прожженной местами мантии. — А тебе хорошо досталось, я так погляжу, — совершенно спокойным на удивление тоном проговорил Юнги, уперев руки в бока. — Не составит труда добить. — А это мы ещё посмотрим, — усмехнулся Тёмный, выставив вперёд руку. Почувствовав ужасное ощущение внутри своего организма, Чонгук резко закашлял, теряя равновесие и падая на пол. Внутри все будто бы полыхало неистовым огнём, выжигая все внутренности ужасной болью. На глаза навернулись слезы, но и они были ужасно горячими, обжигающими кожу. — Что ты с ним сделал?! — бросился помогать Чонгуку Юнги, чувствуя, как сердце уже выпрыгивает из груди, благодаря переживаниям, имеющим огромную силу над чувствами. — Всего лишь делаю так, как должно быть, — облокотился на перила Тёмный, явно любуясь данной сценой. Несмотря на капюшон, скрывающий это поганое лицо, Юнги был уверен, что сейчас Тёмный улыбается, с наслаждением наблюдая за всей той болью, что испытывает Чонгук. — Помнишь я насильно влил ту жидкость, будучи в образе Намджуна? Так вот, вы не смогли избавиться от неё. Она скрывалась в его организме все это время, не давая о себе знать. Уже очень давно я ждал, когда повернётся такой момент, Юнги, — Тёмный резко сменил свой тон на более грубый, сжимая в своих пальцах до боли мраморное перило. — Теперь-то тебе конец, — с наслаждением произнёс Тёмный, взмахнув двумя пальцами вверх. В следующий миг Чонгук перестал кашлять кровавыми пятнами, оперевшись руками о пол и опустив голову. — Чонгук… Посмотри на меня, — чуть приобнимая того за спину, прошептал Юнги, пытаясь заглянуть в любимые глаза. Но тот не послушался, резко дернувшись. От неожиданного действия Юнги не смог удержаться на корточках и упал, отъехав от парня на несколько сантиметров. — А теперь, — обратился к макнэ Тёмный, усмехаясь, — убей его, — кивнул на опешившего Юнги. Медленно поднявшись с пола, Чонгук с совершенно стеклянными глазами направился в сторону Юнги. Подходя все ближе, он соткал из магии длинный меч, норовя уже всадить его в горячее, наполненное жизнью тело. В глазах, захваченных тёмной магией, Юнги не увидел ни малейшей частички сострадания и жалости. Он заметил лишь желание убивать и подчиняться только лишь одному хозяину жизни Чонгука — Тёмному. — Какой же ты гад, Хонджун, — сквозь зубы выругался Юнги, еле успев увернуться от меча, который наполовину вонзился в пол совсем рядом от левой ноги. Перекувыркнувшись, Юнги встал на ноги и устремился на Тёмного, используя свою быстроту. С Чонгуком Юнги не сможет драться, так как знает, что по-любому ранит в бою самого дорогого человека в жизни. «Я не могу себе это позволить!» — несясь наверх подумал Юнги, смахивая редкие слезы, которые затуманивали действительность своей горькой правдой. Добравшись до врага, Юнги занёс кулак и ринулся вперёд, но путь ему перегородил Чонгук, образовавшийся из ниоткуда в долю миллисекунды перед Тёмным. Схватив руку Мина, Гук с силой отбросил того от своего хозяина и, не позволив даже опомниться, врезал кулаком в живот, из-за чего Юнги грузно рухнул на колени, пытаясь захватить хоть немного кислорода. Приставив острое лезвие к горлу Юнги, Чонгук без промедления резко надавил на кожу, позволяя довольно внушительной струйке крови политься вниз. Юнги не вырывался, тяжело дыша. Он даже не пытался что-то предпринять, чтобы высвободиться с этой мертвой хватки. Боль ворвалась в тело с огромной силой, поражая всё на своём пути. «Черт, под действием этого дурака Чонгук становится неуязвим…» — подумал Юнги, резко схватив лезвие меча своей ладонью. Чонгук, не ожидая такой реакции со стороны, вопросительно поднял бровь, но не отступил, пытаясь надавить ещё сильнее. Юнги не давал приблизиться к своей шее, все дальше и дальше оттягивая сверкающее его же кровью лезвие от себя. Рука предательски саднила, принимая все угрозы острого оружия на себя, разрезая кожу где только можно. Несмотря на это, Юнги почти не чувствовал боли, так как все его мысли захватило желание лично убить Тёмного собственными руками. Резко выпустив меч, Юнги наотмашь ударил в челюсть Чонгуку, из-за чего тот рухнул на пол, не справившись с колоссальной силой, сразившей наповал. «Прости, Гуки, но я должен был…» — с печалью взглянул на один миг в сторону своего макнэ Юнги, но затем, приняв невозмутимый вид, ринулся к Тёмному. Достигнув цели, Юнги прицелился тому в руку и выстрелил. Пуля с оглушительным треском вонзилась в кожу врага, скрываемой мантией. Болезненно вскрикнув, Хонджун попятился назад, желая быть от Юнги как можно дальше. Всё же сейчас он очень слаб и должного отпора, увы, дать не сможет. Оправившись от удара, Чонгук благодаря лишь одному прыжку, оказался на бельэтаже и грубо толкнул Юнги в грудь, позволяя тому сильно удариться о стену. Потерянное оружие вновь оказалось в руке, поэтому черноволосый, не медля ни секунды, приставил длинное лезвие к груди старшего. Тяжело дыша от сбитого напрочь дыхания, Юнги печальными глазами взглянул на Чонгука, прося о пощаде. — Гуки, прошу..... Не делай этого… — прошептал Мин, желая пробиться сквозь шаль навождения в глазах макнэ и пустить эту магию по ветру, как страшный сон. Но к сожалению, это была суровая реальность, а не звёздные мечтания, всегда заканчивающиеся счастливо. Чонгук, видно, замялся, нахмурив брови. Было видно, что настоящий Чонгук борется внутри себя с нечистью, завладевшей его телом и разумом. Положив свою руку на плечо Юнги, Чонгук чуть сжал её, пытаясь отгородить хена от себя, сделать так, чтобы он оказался очень далеко от своей… — Чонгууууук, — как-то обиженно протянул Тёмный. — Ну что же ты медлишь? Так дела не делаются, давай я помогу. Приблизившись, враг легонько коснулся спины мелкого, тем самым обрывая все попытки Чона прийти в себя. Внутренняя зелёная магия вновь заплескалась в бурном танце, подчиняя себе тело и не давая истинной силе усвоиться в собственном теле. Рука Юнги, чуть потрясываясь, норовила докоснуться до любимого лица, будто бы желая сказать, что все хорошо. Юнги ни в коем случае не бросит и поможет найти решение, лишь бы Чонгук не переставал бороться. Но рука резко повисла в воздухе, а затем обессилено опустилась вниз. Лезвие проходило все глубже и глубже в грудь, не оставляя шанса на искупление. Боль от полученной раны распространялась колющей волной буквально повсюду. Горячая кровь струилась вниз, пачкая одежду. Юнги сейчас был словно подбитая птица, хватающаяся за отголоски жизни, которые слышались все дальше и дальше. Как бы мятноволосый не старался выжить, силы покидали его с каждой новой секундой. Веки вдруг потяжелели, заставляя глаза медленно опуститься вниз. Юнги расслабил голову, уронив её на плечи. Наблюдая за этим безжизненными глазами, Чонгук резко вытащил лезвие меча из чужого тела. — Ну все, думаю, спектакль окончен, — усмехнувшись, щёлкнул пальцами Тёмный, позволяя Чонгуку вновь прийти в себя. После темноты, захватившей контроль над глазами, Чонгук ничего не смог вспомнить. Множество воспоминаний кружились вихрем над разумом, стараясь принести за собой забытые чувства. Пребывая в лёгком смятении, парень попытался сфокусировать свое зрение, но картинка все никак не хотела становиться чёткой, будто бы не желая показывать всю ту боль и страдание, которое Гук, увы, очень скоро испытает. — Юнги!.. — ужаснулся младший, когда зрение все же восстановилось спустя некоторое время, — Ты убил его! — Не я, а ты убил его, — усмехнувшись, проговорил Тёмный, скрестив руки на груди, — Своими собственными руками. Так обычно и бывает: имея — не ценим, потерявши — плачем. Ты сам похоронил свой шанс на счастливое будущее, сделав друга необходимой жертвой этой войны. Я, конечно, знал, что избранные бывают разными, но заслониться от атаки телом раненого друга — это…это просто низко, — с омерзением произнёс последние слова, демонстративно сплюнув, — Жаль, что твои друзья так и не поймут, кому доверились. Ты просто недостоин быть тем, кем сейчас являешься, Чонгук… Эти слова ударили в самое живое. После услышанного парень с треском провалился в собственные мысли, терзающие его сердце. Слова Тёмного отражались оглушительным эхом, поражая наповал своей безысходностью. Из-за полученной душевной травмы горячие слезы сами струились из глаз, не переставая разбиваться, словно хрупкое стекло, об пол. Как Чонгук мог сделать это? Принести Юнги в жертву ради себя? Как же это гнусно! Захлебываясь слезами, Чон опустил голову, не в силах трезво оценивать ситуацию. Чувства, скрытые глубоко внутри, выплеснулись наружу. Слезы душили горло, буквально сдавливали настолько сильно, чтобы парень смог почувствовать настоящие муки от всей той боли, которая медленно убивала его самого. Посмотрев на свои окровавленные руки, с которых все ещё стекала чужая кровь, Чонгук с полустоном громко выдохнул, зажмуривая глаза. А ведь так хотелось, чтобы это был страшный сон… Всего лишь сон и ничего больше. Ведь Юнги в этом сне больше нет. Чонгук в этом мире больше никогда не услышит прекрасную игру на пианино, которая своим мелодичным звучанием унесёт в мир душевного спокойствия и уюта, никогда больше Гук не почувствует до боли любимый аромат мяты и кофе, никогда больше любимые руки Юнги не обнимут плечи, даря тепло и заботу… Этого больше нет. И во всем этом несчастье виноват сам Чонгук…