Мне положена желчь, так подай же и мёд

I believe in you I can show you that I can see right through All your empty lies I won't stay long In this world so wrong

Так близко — слишком опасно. Она слишком понимающе улыбается. Слишком мягко смотрит. Слишком похожа выражением лица на мать. Просто круг налево — и под конец подстраховать её, как только запрокинет голову и словно изображая трепещущие крылья, вытянет обвитые черным узором руки за головой. — Ты как раз и выглядишь тем, кого рисуют настоящим искусителем. Белая шея, сползший с груди кулон. Не выдавать себя. Не сметь переводить взгляд. В её выражении лица слишком много тепла. С таким же теплом на него смотрела демоница, которую подсылал к нему Мундус. Страшнее всего для Вергилия увидеть именно её лицо. Не выходит — Ви заваливается вбок, Вергилий — одной рукой ловит её под спину: она хочет больше, чем позволяет ей хромота и выносливость. В этом они правда похожи. Хотеть больше, чем у них есть. Вслух Вергилий не признаётся: он и без того в опасности. Слишком опасно так долго терпеть, когда она прижимается в танце, слишком опасно слышать, как её к нему всё время тянет, слишком опасно принимать всерьез, что он для неё хорош и красив. Принимать, а не любить себя — ещё не столь постыдно, если это проходит. Но от принятия слишком легко забыть о целительном «я недостаточно силён». Забывая об, этом, Вергилий знает, как сильно поплатится за свою ошибку. Самовлюблённый — значит, беспечный. Такой, от которого противно. Такой, кем легко воспользоваться. Такой, как Данте. А потому принять любую её ничтожнейшую лесть — опасней втройне. Она уже всаживала трость ему в хребет и Вергилия, казалось, переплавляло наживую, тянуло изнутри, горело, раздуваясь, точно стекло. Она явно знает про что-то хрупкое внутри него. И уже этим она, смертная, сильнее его. Непозволительно сильней. А ещё — тем, что ближе к нему чем кто бы то ни было. Слишком близко к коже её рука над его воротником. Слишком знающе она замечает каждый его жест, кажется, даже по одному несдержанному выдоху. Слишком легко к нему идёт, словно они всегда будут видимы и осязаемы друг для друга. Поставив её, Вергилий почти готов прекратить — он её подстраховал, уговор на танец соблюдён, можно отвернуться или притвориться недовольным её жаждой танцевать только так, надрываясь изо всех сил. Последнее, конечно же, будет ложью. Желания добиться идеала в своих целях в ней тоже хватает. — Ты меня не разочаровал. С первого видения о ней все идёт неправильно. Насколько Вергилий помнит, среди тех смертных, заблуждениями которых его пытались опутать и ослабить, хвалить за танец нужно Ви. В некотором смысле это верно: здесь и сейчас больше усилий принадлежит ей. Но только если повторять себе, что она в нём ошибается и что он не слаб. Вергилий уже усвоил тот урок. Как противницу хвалить её точно не стоит. Но не уважать её — точно глупо. Вергилий не может не признать, что общая у них и жажда уважения. Если и она правда его часть — то этой иногда бывает даже поровну. Демоны часто путают это чувство со страхом и повиновением. Ви материализует копию Ямато в руке. Также незаметно она может его и раздеть. ― Нет, ― припечатывает Вергилий. Никаких копий. Никакого фальшивого убийства. Ви всегда знала, что по договору должна исчезать сама. А их договорёность ― ещё ровно одно движение, не больше. Молчние обволакивает их и вот-вот треснет, разбиваясь осколками об её бархатистый голос. Нет. Вергилий пытается отойти ― финал слишком долго откладывается. Даже если длится всего отмеренными его «раз, два, три» секундами. ― Время вышло. И зачем ему каждый раз снисходить до неё, напоминать? Она говорит: ― Я не прощаюсь. Вергилий молчит. Ви добавляет: ― Чем больше ты меня отвергаешь, тем больнее тебе будет в дальнейшем. Вергилий старается дышать не так часто. Нет, его человечность не должна его поработить. Он ведь не слаб, не слаб! Ви ухмыляется, но у неё всё те же, ласковые, совсем как у матери, глаза. ― Прими меня ― и боль исчезнет. Разумеется, вместе с ней. Вергилий изображает поклон: встаёт на одно колено, берёт её запястье в ладони. Ви манерно тянет к нему руку: танец нужно завершить эффектным жестом, публика как раз разразится буквально адским хохотом ― вместо аплодисментов Вергилий получит капельку свободы от своей слабой части. Отлично. Ви вздрагивает от его рук на талии ― ей хочется быть к нему близко, непозволительно близко. Вергилий не отнимает рук. Ничего нового ― он просто должен выдержать эту уловку с фальшивой тягой к нему. Ощущение тепла понемногу тает. Вергилий закрывает глаза ― сейчас он постарается и всё закончится. Нужно лишь вспомнить, что её время истекло. Пора вырвать свою боль с корнями. Пальцы наконец-таки чувствуют ничего. Вергилий слышит приближающихся демонов и достаёт Ямато. После стычки Вергилий скажет себе, что скучает лишь по пустоте под пальцами, а не по тому опасному и заманчивому теплу, что даёт ему присутствие Ви. Но она так и останется слишком знакомой его рукам.