Долгий путь домой

      Порой, день с самого утра превращается в чёрт знает что: молоко делает ноги быстрее, чем банда Ван Дер Линде в Блэкуотере, Хелен, у которой до этого даже химические реакции не смели выплёскиваться из колб, задумалась над природой убежавшего молока, проворонив в итоге кусок мяса, который Руфус с удовольствием умял, Сирена, с тоской осознавшая, что на завтрак у них будет только кофе в совершенно неприличных количествах, быстро сварила пару бабатов, которых хватило только на то, чтобы истолочь их в пюре и накормить Ани и Джека.       Холодный дождь зарядил ещё с ночи, чем сильно обрадовал стоящего на посту Джона. Капли барабанили по склонам палатки, наполняя её неприятной сыростью. Хотелось поплотнее закутаться в шерстяное одеяло и спрятаться под сводами пещеры, но они не могли позволить себе такой роскоши, как лень и халатность. Джон, в отличие от двух девушек, что мирно посапывали на импровизированных лежаках, слишком хорошо знал, каково это — постоянно ожидать подвоха. Знал, как радостная встреча или приятное утро может превратиться в настоящий ад. И неважно, будет то обезглавленный труп зашуганного Кирана или толпа федералов — это всегда выливается в проблемы.       Утром на посту его сменил Джек.       Мальчик крепко сжимал в руках винтовку и хмурился. Да уж, не этого хотела Эбигейл для своего ребёнка, также, как и сам Джек не сильно-то горел желанием использовать оружие. — Как ты? — Марстон мягко коснулся плеча сына, буквально ощущая напряжение, исходящее от подростка. — Нормально, па, — несмотря на отстранённый тон, он не скинул ладонь отца и это радовало. — Джек, слушай, — мужчина неловко потёр шею. — Возможно, я не всегда это нормально показываю, но ты и правда можешь поговорить со мной. Мне тоже не хватает Эби и я... — Всё плохо, па, и ты это знаешь, — мальчик опустил плечи, становясь каким-то почти зыбким в бледной мороси серого утра. — У тебя всегда была банда. Я... Боже, думаешь, я не знаю, что был тебе не нужен? Ты думаешь, я не слышал ваших разговоров с матерью о том, что я, возможно, и не твой? — казалось, всё, что копилось в душе младшего Марстона, вдруг прорвалось сквозь плотину самообладания. Его попросту трясло. — У тебя были друзья, а у меня всегда была только мама! И дядя Артур в детстве! Мне её не хватает! Я тоскую! Мне так... так... больно! — худые плечи вздрогнули, из глаз ребёнка покатились слёзы, смешиваясь с холодным дождём. — Нам некуда идти! У нас нет дома! У нас ведь ничего нет, но это та жизнь, по которой ты скучал!       Джек хотел отойти, но споткнулся о корень и чуть не упал в распутицу, но вдруг оказался в крепких объятиях отца. — У тебя есть право злиться, как и у Эбигейл. Я не очень хороший отец, да? — Джек кивнул, когда родитель развернул его к себе лицом. В глазах старшего Марстона горели такие редкие огоньки искренности, — Я много дров наломал в прошлом, многое сделал неправильно. Но я точно знаю, что ни капли не жалею о том, что ты у меня есть. Ты и твоя сестра — самое ценное, что есть в моей жизни. Я не прошу понять меня сейчас, но надеюсь, что со временем ты всё-таки простишь меня.       Джек снова кивнул, утыкаясь лбом отцу в грудь. Они не помнят, сколько простояли вот так, обнимаясь, но в какой-то момент мальчик отстранился, вытер рукавом нос и слабо улыбнулся: — Иди, а то мисс Белл сойдет с Ани с ума. Я справлюсь. — Знаешь, что делать? — Не сомневайся. Меня учил стрелять один из самых лучших стрелков на Диком Западе.       Джон усмехнулся и протянул сыну своё шерстяное одеяло. Шагая в сторону пещер, он чувствовал странное напряжение, будто что-то должно было произойти. И не ошибся, собственно. Хелена металась у входа в пещеру, напряжённо вглядываясь в придорожный кустарник. — Что случилось? — Анабель... Я не могу найти Анабель! В главной пещере её нет. В коридорах тоже. Это какой-то ребёнок Шредингера! То она есть, а то её нет! — Что? — у Джона сердце рухнуло в пятки, а предательская память подкинула жуткое воспоминание о том, как похитили Джека. — Где Сирена? — Она отогнала коров на пастбище.       Чертыхнувшись, мужчина рванул внутрь, надеясь лишь на то, что девочка заползла в какой-нибудь сундук, решив поиграть в прятки. За неполные двадцать минут он умудрился перевернуть всё, что можно и нельзя. Облазил каждый угол, как вдруг из глубины каменных коридоров послышался смех и визг. Звук доносился из грота, где лежал без чувств Артур Морган.       Неосознанно положив руку на кобуру револьвера, он рванул вперёд, прислушиваясь к малейшему шороху. Ноги сами вынесли Джона в нужное место, и он застыл, как вкопанный, наблюдая абсолютно невероятную картину: белокурая девочка, которая, каким-то невообразимым образом, умудрилась вскарабкаться на спящего мужчину и усесться ему на живот, пыталась поймать синий свет, что струился из полуоткрытых глаз Моргана. Её явно завораживало это сияние, и девочка искренне смеялась, хотя со стороны это выглядело настолько жутко, что Джон не удивился бы, если где-то в глубине его шевелюры засеребрились седые волоски. — Артур? — как-то нерешительно позвал мужчина, совершенно не понимая, что можно ожидать от проклятого друга. — У тебя чудная дочь, Джон, — голос Моргана скрипел, как несмазанная телега, а на лбу выступила испарина. Было видно, как тяжело ему даётся бодрствование. — А где Джек? — Он на посту, — Марстон растерялся. Он не знал, как реагировать на такого вот странного Артура. — Как ты? — Не могу понять, умер я или ещё нет. Не могу пошевелиться. — Конечно, не умер, тупица! Только, блин, попробуй... — радость от того, что Артур очнулся граничила с давно зреющей злостью из-за полнейшего неведения. — Ты даже представить не можешь, как ты нас напугал, твою мать. Ладно я, но даже Датч слегка опешил от того, что происходит! — Марстон подошёл ближе, касаясь холодного лба старого друга. — А ты тут валяешься, как спящая принцесса. — Хах, вот теперь я верю, что ещё жив, — Артур болезненно ощерился, пытаясь приподняться и принять сидячее положение. — В противном случае, вряд ли тут был бы нудящий ты. — А ты... — Джон хотел было разразиться гневной тирадой и только потом вспомнил, что он упускает кое-что важное. — Морган, я нашёл кое-кого, кто, вероятно, сможет тебе помочь. Она сама избавилась от проклятия Цилиндра и осталась жива. — Чёрт, — по телу мужчины прошла крупная дрожь и он как-то натужно захрипел, бросив попытки сесть. Девочка, сидящая на нём, недоумённо вскрикнула, видимо решая: разразиться громким плачем или нет — но отец успел подхватить её на руки и успокоить. — Нет... Я тебе сказал, чтобы ты не лез в это, Марстон... — Артур... — Это может быть опасно, чёрт тебя дери! — почти прорычал Морган, мысленно злясь на собственное бессилие, которое не позволяло ему встать и хорошенько врезать упрямому другу. Его тело совершенно не слушалось и было будто бы придавлено к спальнику невидимым прессом. — Ладно тебе половину мозга съели, но ты подумал про Джека и Анабель? Мало одной Эбигейл? — Слушай сюда, — Марстон опустил Ани на пол, позволяя той стоять рядом, держась за штанину. Он наклонился к Артуру, хватая того за грудки, и зло зашипел тому прямо в лицо, — ты, никчёмный жертвенный эгоист! Ты не агнец божий, а просто тупой упёртый баран! Мне плевать, чего ты там попросил у этого мужика в цилиндре... Хотя я и догадываюсь, но это мы оставим на потом... Я не знаю, почему с тобой происходит то, что происходит, но у нас появился шанс спасти тебя! И ты засунешь все свои принципы себе в сра... — он кинул взгляд на дочку, которая с интересом поглядывала на родителя, — в глубокое место и позволишь вытащить себя из этой передряги! — Ты бываешь невыносим, Марстон, — Джон вздрогнул, чувствуя, как на его губы ложится тёплое и, почему-то, пахнущее азотом и серой дыхание Артура. — Бываю, а ещё я упрямый — тебе ли не знать. Не отвертишься, Морган. Говори давай, какие предметы ты увидел, пока лобызался в этим демоном-пижоном? — сказав это, Марстон неловко зарделся. Одно дело слышать от красивой девушки, что она лобызалась с мужиком, пусть даже он и не был человеком, а другое — представлять, как это делает твой друг, являющийся по совместительству самой геморройной болью в твоей жизни. Сирена сказала, что сие действие было ничем иным, как "вытягиванием" души, однако отчего-то, представив Моргана в подобном положении, Джон невольно содрогнулся.       Артур между тем поджал губы и задумался, не обращая внимания на пунцового собеседника: — Я плохо помню. Возможно, на меня так повлияла собственная медленная смерть. Хотя, я вроде...       То, что произошло потом, Джон будет вспоминать до конца своих дней и рассказывать внукам в качестве страшной сказки: голова Артура безвольно откинулась, глаза закатились, а запах озона усилился. Ощущение чьего-то отвратительно-тягостного присутствия затопило помещение. Ани захныкала, обнимая ногу отца. Вдруг глаза Моргана распахнулись, но они уже не светились синим. Они были похожи на высокое звёздное небо. Джону казалось, что он куда-то падает, зависает в пустоте на фоне бесподобного вида странной светящейся дисковидной спирали. Четыре её рукава тянулись друг к другу, а центр казался нестерпимо ярким и чудовищно горячим. Это всё отдаленно напоминало раскинувшийся над головой Млечный Путь, только масштабнее, грандиознее и непостижимее. — Ты упрямый, Джон Марстон. Ты хочешь спасти друга? — вечность говорила спокойным, холодным тоном. — Да. Я хочу, — Марстон не отдавал себе отчёт в том, с кем он говорит. Губы шевелились сами собой, формируя слова без ведома владельца. — А ты не боишься, что мне достаточно одного дыхания, чтобы стереть тебя в порошок? — Меня всю жизнь хотят убить, — криво усмехнулся мужчина. — Так что ничего нового. — Пусть так. Но тебе стоит поторопиться, — перед глазами Джона встала странная сцена: он, продрогший до костей, яркий восход, смирение и холодные губы на его губах. Вспышка, и перед глазами зарябили полуистлевшие картинки:       Дневник, как вместилище мысли.       Часы, чтобы помнить о пройденном пути.       Фотография, как символ освобождения от боли. — Зачем ты мне помогаешь? — Джон задыхался от накативших эмоций. — Человеческий фактор непредсказуем. Нарушенный договор разорвёт, расщепит душу слуги, что был мне полезен. Мне это невыгодно. — Но почему ты сам не отпустишь его? Зачем всё это? — А разве я держал его? Разве не по своей воле он преклонил голову перед иным богом? — Постой! Я не понимаю... — только и успел воскликнуть мужчина, как вся вселенная сжалась до одной, бесконечно малой точки, чтобы взорваться, опаляя мужчину, снимая кожу с костей. Его крик затерялся среди облаков раскалённого газа. Он превратился...       Боль вдруг заставила его хрипло вздохнуть. — Боже мой! Очнись! Давай же! — Хелена ударила его по щеке. Сирена, распахнутыми от ужаса глазами наблюдала за разворачивающейся картиной, неловко пытаясь успокоить рыдающую Анабель.       На самом деле, вернувшись с поля, где она оставила коров, Рион даже не подозревала, что она увидит, когда вернётся в пещеры. Истерический плач, который доносился из глубины убежища, заставил волосы на голове зашевелиться. Залетев внутрь, она увидела бледную Хелену, которая проводила над бездыханным телом Джона Марстона какие-то манипуляции, вполголоса ругаясь самыми грязными словами. Она уложила тело мужчины на спину и, не сгибая рук, толкала грудину вниз, которая прогибалась довольно глубоко на первый взгляд. После пары нажатий она вдыхала воздух в рот мужчине, и для Сирены, как для человека не слишком знакомого с медициной, это казалось каким-то бессмысленным ритуалом. Благо бывшая певица не видела, как Хелена, прибежавшая на плач ребенка, застала жуткую картину того, как Джон, склонившийся над Артуром, весь светился синим, и потом, вскрикнув, упал на пол. Пульса не было, и девушка, не теряя ни секунды, положила указательный и средний палец на мечевидный отросток, а потом кулаком ударила со всей дури по грудине выше пальцев. Но увы, пульс так и не появился, а потому, когда Сирена оказалась в комнате, учёная была занята искусственным дыханием. — Живой? — Белл плюхнулась на каменистый пол, не заботясь о том, что вся её юбка была в пыли. — Как ты? — Будто... Будто на мне Пого гарцевал, — мужчина закашлялся, потирая грудь. — Что случилось? — Это ты мне скажи! — руки девушки подрагивали. — Какого чёрта ты возжелал помереть? И почему светился?       Внезапно перед глазами Джона пронёсся образ светящегося спирального диска и голос Бога или Дьявола, что соизволил вести с ним диалог. И смерть в осколках большого взрыва. — Я... Я видел предметы для ритуала, — Сирена нервно сглотнула. — А ещё, кажется, я слышал Человека в Цилиндре. — Правда? — брюнетка крепче прижала к себе девочку. — Да... И потому, может, у кого-то из вас есть выпить?

***

— Ты точно справишься? — Джон держал Харона под уздцы, недовольно хмурясь. Сбежавшее молоко не давало ему покоя. — За кого ты меня принимаешь? — Хелл недовольно поджала губы. — Полагаю, за истеричку, — буркнула Сирена, заскакивая на Рейчел, которую ей так любезно одолжил Джек. — Что ты сказала? — вспыхнула учёная, но подросток взял её за руку и неловко улыбнулся. — Мы справимся, па. Я прослежу, чтобы всё было хорошо. — Что ты будешь делать, если вдруг случится беда? — Марстон всё ещё не мог успокоиться. — У нас есть Ева. Самая быстрая кобыла на всём белом свете! — мальчик улыбнулся, стреляя глазами в сторону белоснежной красавицы Артура Моргана. — А куда вы денете Артура? — Погрузим в повозку!       Джон как-то скептически окинул подростка и худенькую Хелену. С одной стороны, он обещал Сирене взять её с собой, чтобы она могла забрать кое-какие вещи из дома. А с другой, он просто не мог оставить своих детей на попечение мисс Белл. Не то, чтобы он не доверял ей, вовсе нет. Просто девушка, которая всю жизнь провела в кругах учёных и не держала в своих узких ладонях ничего смертоноснее чашки Петри с сибирской язвой или тары с кровью быка, в которой размножались палочки туберкулёза, вряд ли смогла бы защитить детей в случае чего. Видимо, эти мысли отразились на его лице столь явно, что брюнетка тяжело вздохнула и, чертыхнувшись, сказала: — Да расслабься. Я провожу тебя до станции в Блэкуотер и сразу же вернусь обратно. Оставишь мне своего коня и сядешь на поезд. Обговорим потом, когда я приеду тебя встречать. — Но ты ведь хотела... — Да мало ли, что я хотела, — она фыркнула, неодобрительно поглядывая на Хелен. — Просто если мы оставим их одних, тут и камня на камне не останется. — Эй! — Белл сложила руки на груди. — Без обид. Ты сама знаешь, что я права.       Проблема была в том, что Хелена знала. И это её задевало.       Джон искренне обнял сына, поцеловал дочь и ободряюще похлопал по плечу девушку, а после взлетел в седло и пустил с места в карьер. Сирена от него не отставала. Пожухлая трава и мокрые дороги представляли опасность для кого угодно, только не для мустанга, прожившего всю свою жизнь в этих местах. Он безошибочно находил тонкие дикие тропки, по которым было удобно нестись самым быстрым аллюром, будто прыжками преодолевая расстояние. Всадники как можно ниже прижимались к несущимся скакунам, позволяя тем лететь вперёд плавно, будто корабли, что легко рассекают водную гладь. Лошади в банде всегда были хорошо тренированы, что позволяло совершать переходы по двадцать часов в день и проходить довольно большие расстояния. Джон, даже ведя оседлую жизнь, не давал ни Харону, ни Рейчел застояться, а потому и выдерживать ритм молодого мустанга зрелая кобыла могла без особых проблем. Один аллюр сменялся другим, позволяя животным выбирать свой, необходимый ритм.       В какой-то момент Джон сбавил скорость, перейдя на быстрый шаг. Сбоку маячил остов сгоревшего ранчо. Его ранчо. — Сволочи, — он скрипнул зубами, не понимая, как справиться с нахлынувшими эмоциями. Какие-то ублюдки, прикрываясь буквой закона, решили, что они имеют право стереть Джона Марстона с лица земли. — Джон, — Сирена, окинув взглядом обломки, уловила резкую перемену настроения своего спутника и поспешила перевести тему. — Напомни мне ещё раз, зачем ты снова едешь в Сэн-Дэни? — Фотография, — Марстон плотнее запахнул куртку. — Этот любитель головных уборов показал мне карточку с изображением Моргана и его дамы, о которой было написано в дневнике Артура. Этот идиот отослал эту фотографию Мэри, когда та вернула ему обручальное кольцо. Пострадать он, конечно, толком не успел. В банде начался разлад и всё рушилось буквально на глазах. — А откуда ты знаешь, что эта Мэри всё ещё в Сэн-Дэни? — Её покойный муж, Барри Линтон, был владельцем табачных плантаций. Насколько я знаю, Артур тогда припугнул папашку Мэри, и фактически она стала сама управлять финансами семьи. Так что теперь у неё дела идут неплохо. По крайней мере, сигары с её фамилией на логотипе отлично продаются. — История. Как думаешь, она не выкинула фото? — Кто её знает, — мужчина покачал головой. Не то, чтобы он не любил Мэри, да нет. Он относился к ней просто никак. Единственное, что его беспокоило, это то, как она умудрялась крутить Морганом в своих целях, давая тому надежду, хоть и знала, что никогда не сможет быть рядом с ним.       Блэкуотер встретил их вечерней суетой, и Джон посильнее надвинул шляпу, проклиная свою, излишне запоминающуюся, внешность. Билеты покупала Сирена, кокетливо и почти не плюясь от отвращения, флиртуя с работником станции. Разомлевший и одуревший от такого внимания работяга прекратил твердить ей заезженное "на сегодня билетов нет" и дал столь желанный кусочек тиснённой бумаги. — Держи, — она сунула билет в руку стрелку и принялась копаться в седельной сумке. — Вот смотри, — она протянула мужчине невзрачный ключик и клочок бумаги с наскоро накарябанным адресом. — Я живу на Оук-стрит, недалеко от железной дороги. Квартира на третьем этаже. За плакатом будет небольшой тайник. Забери оттуда всё и привези мне. Можешь так же забрать из шкафа тёплое шерстяное платье и пальто. А то чёрт знает, какая тут будет погода, когда мы разберёмся с этим вашим Морганом. И да, шкатулку из тайника не открывай, а то я тебе причинное место в узел завяжу, хорошо?       От такого наигранно вежливого тона Джон рассмеялся и кивнул: — Хорошо. Я вернусь послезавтра, вечерним составом. Мне нет смысла задерживаться. Хотя, я думаю, что тебе не стоит мотаться туда-сюда. Оставь Харона в конюшне и заплати за простой. — Как скажете, мистер Марстон, — она присела в реверансе и вдруг фыркнула, — Интересно, это не ваш поезд дал сейчас гудок к отправлению?       Джон ругнулся и сорвался с места.

***

      Серый унылый город навевал на мужчину тоску гораздо сильнее, чем серая и унылая прерия. Каменные коробки, оставались каменными коробками, сколько бы лепнины на них ни было, в окнах горел тусклый свет, сырость и грязь на улицах давно уже стала обыденностью. Зелень, которая хоть как-то оживляла пейзаж, почти облетела и плешивые деревья и кусты тоже не вызывали особой радости.       Когда Джон сошёл с поезда, была глубокая ночь. Решив, что лучше будет оставить визит к вдове Линтон на утро, он подошёл к бездомному, за пятак вызнав, в какой стороне находится Оук-стрит.       Улочка, на которую направил его бродяга, оказалась именно такой, какой себе и представлял её Джон: рабочие бараки ютились в стороне от города, чтобы состоятельные граждане не видели всей этой тотальной нищеты и безысходности. Общежитие для швей представляло собой потёртое кирпичное здание, с наскоро побелёнными стенами. Сверяясь с написанным на бумажке, мужчина зашёл в боковой проход и поднялся на третий этаж по обшарпанной лестнице. Нужная дверь нашлась не сразу из-за отвалившейся цифры три, но в конечном итоге, бывший бандит открыл нещадно скрипящую дверь и попал в обиталище Сирены Рион.       Джон удивлённо замер. Нет, маленькая, до ужаса тесная комнатушка и старая мебель были вполне ожидаемы, равно как и пыльные окна с трещиной на стекле и лохмотья штукатурки на потолке. Его удивило совсем другое.       Десяток плакатов покрывали стены пёстрым узором. И на каждом листе бумаги с выцветшей типографской краской была она: сияющая улыбкой, счастливая и обворожительная Сирена, облачённая в шелка и перья. Контраст этих кусочков прошлого и реальности бил под дых. Да она говорила, что была певицей, но реальные доказательства этого были в какой-то степени обескураживающими. Это как когда Артур рассказывал, как завалил белого аллигатора, а ему никто не верил. А потом он притащил огромный череп.       Мужчина подошёл ближе, и нежно провёл рукой по рисунку, с которого ему улыбалась девушка с гитарой, и от которой не осталось даже воспоминаний. Благими намерениями вымощена дорога в ад.       Джон аккуратно снимал плакаты, складывая их стопочкой, пока не обнаружил довольно грубо сделанный тайник, в котором лежал мешочек с наличностью и большая деревянная коробка. Переложив искомое в дорожную сумку, он закинул вещи под кровать и, стянув одежду, прилёг на узкую койку.       Дождь барабанил по стеклу, будто напевая колыбельную уставшему путнику. Джон мечтал о том, что всё станет снова нормально. Что они смогут уйти далеко-далеко, чтобы законники перестали их преследовать. Он состарится, и вместе с Артуром, седым и крайне ворчливым старикашкой, будет рассказывать своим внукам интересные истории про погони и перестрелки. Он искренне надеялся, что где-то там, далеко отсюда, он всё-таки сможет найти своё место.

***

      Найти миссис Линтон было проще простого, достаточно было только выцепить из подворотни такого же хитрого и озлобленного пацана, каким был он сам в далёком прошлом, и, пригрозив тумаками и парой баксов, засунутых по самый локоть в довольно тёмное место, нежно поинтересоваться, знает ли этот прохиндей некую Мэри Линтон, в девичестве Гиллис. На что он получил очень красочно-нецензурный ответ, что, вроде как, Мэри мелкий знает, но козлу со шрамом ничего не скажет, даже если он его зажарит на костре. Но жарки на костре удалось избежать, поскольку ещё десяток баксов резко развязал мальцу язык.       И вот он стоял перед особняком богатой и знаменитой ныне владелицы заводов по производству ткани и сигар и думал о том, чего ему ожидать.       В конечном итоге, он всё-таки постучал. Костяшки пальцев излишне сильно ударились о дерево, неприятно заныв. — Мы не занимаемся благотворительностью, — чопорный дворецкий, открывший дверь, сразу же захлопнул её перед носом у Джона, стоило ему только увидеть на пороге странного вида мужчину. — Эй, постойте! — Марстон забарабанил с новой силой. — Постойте! Мне нужно поговорить с миссис Линтон! Это касается Артура Моргана!       За дверью стояла гробовая тишина, но Джон сдаваться не хотел. Постучав ещё минут пять, он решил обойти дом и посмотреть, нет ли там прохода внутрь, поскольку, что невозможно купить, то можно украсть, но не успел он отойти, как дверь распахнулась и оттуда вылетел мужчина: — Уорен, передай сестре, что если она ещё раз соберётся устраивать помолвку за моей спиной, то я... — Джейми?       Молодой мужчина вздрогнул и обернулся: — Я вас знаю? — Вероятно, что нет, — Джон хохотнул, не веря своим глазам. С младшим братом своей подружки Артур носился, как курица с яйцом, то и дело защищая пацана от отца тирана, о чём он в красках рассказывал всему лагерю. А лагерь заворожённо слушал и каждый считал своим долгом подойти и участливо поинтересоваться "Может, этого Гиллиса того, в расход?" — Но я тебя знаю. Заочно. Меня зовут Джон Марстон, и Артур много трепался о тебе. — Артур? — на лице Джейми отразилась целая гамма эмоций: воодушевление, радость, осознание и скорбь. — Сестра рассказала, что Артур погиб. — Хм, — Марстон подошёл поближе, рассматривая красивого молодого человека с короткими светлыми волосами и васильковыми глазами. — Скажем так, что новости о его смерти были преувеличены. Но Морган болен. Он послал меня к твоей сестре, чтобы забрать кое-что. Ты поможешь мне? — Конечно! — он встрепенулся и подошёл к двери. — Уорен! Открой! — Да, мистер Гиллис? — дворецкий распахнул дверь, с неудовольствием поглядывая на Джона. — Это мой друг, — парень махнул в сторону Марстона. — Пропусти его к сестре. — Может быть, вы сами его проводите? — Ну уж нет! Я, возможно, зайду тогда, когда она уймёт своё эго и перестанет считать, что лучше знает, как мне жить! И пусть она к Энтони и сидрерии даже не приближается! — он аккуратно коснулся руки Джона, — Скажите, вы надолго в городе? — Нет, скорее всего, я уже в четыре часа после полудня сяду на поезд. У меня нет больше дел, кроме разговора с Мэри. — Тогда я буду ждать вас в три на перроне, друг мой!       Младший Гиллис поправил шейный платок и направился в сторону стоянки экипажей, а Джон, стараясь нацепить на лицо наиболее приветливую мину, проследовал вслед за дворецким. — Миссис Линтон, к вам посетитель, — он постучал в дверь кабинета. — Джеремайя, я не настроена на разговоры. Гони его взашей. — О, поверьте, Мэри, — стрелок отодвинул от себя дворецкого и вошёл внутрь, застав женщину врасплох. — Я не займу много времени. — Что вы себе позволяете! — она сверкнула глазами. Гнев на этом, всё ещё симпатичном лице, явно был частым гостем. — Я просто хотел сказать, что Артуру Моргану нужна ваша помощь. — Артур... Артур жив? — она поднялась со стула, резко переменившись в лице. — Но я ведь... Видела его могилу... — Скажем так, что это была необходимость, чтобы сбить со следа людей, которые могли бы ему навредить. — О, Господи, — Мэри всплеснула руками. — Что я могу сделать? Как он себя чувствует? Я должна поехать к нему! Я безумно скучала и... — Не стоит...       Джон не понял, как это вырвалось из него. Перед глазами у него стояло лицо Артура, открывающего то самое письмо: радость и воодушевление сменялись болью и смирением. Он не подглядывал, просто так получилось. Мэри постоянно била его по правой щеке, а этот идиот подставлял левую. Как бы эта девушка ни оправдывалась, как бы ни ссылалась на обстоятельства, у неё всегда был выбор: уйти с Артуром или нет. И она всегда, абсолютно всегда, выбирала второй вариант. А Морган раз за разом помогал ей, довольствуясь толикой близости, брошенной с барской руки. И как бы Джон ни хаял бы в своё время Эбигейл, эта женщина всегда терпела его до последнего. И оставалась рядом, пока действия мужа не поставили под угрозу жизнь сына. Мэри не сделала даже этого. И он не мог допустить того, чтобы миссис Линтон снова разбила Моргану сердце.       Много лет спустя, он сможет точно сказать, что дело было в банальной ревности. — Он болен и заразен, — Джон не то что бы врал. Так, слегка искажал факты. — Врачи не понимают, что происходит. Он почти ни с кем не общается и поэтому, Артур просил у вас совместное фото. То самое, которое он отправил вам вместо кольца. — Но зачем? — Я не знаю. Возможно, он тоскует по вам. Но, учитывая его состояние, он ни за что не подпустит вас к себе. Морган даже меня к себе пускает через раз, — Джон усиленно разыгрывал трагедию со всем артистизмом, на который он был способен. Где-то там, на Небесах, прослезился Хозия Мэттьюз. — Ох, конечно, — девушка принялась рыться в столе. — Передайте ему, что если его болезнь отступит, то я... — Конечно, — Джон с энтузиазмом покивал, не дав женщине закончить мысль. — Вот, — она протянула потрёпанную фотокарточку. — Вы не останетесь на обед мистер... — Марстон. Меня зовут Джон Марстон. И увы, мой поезд уходит довольно рано и мне нужно будет успеть добраться до вокзала.       А ещё, он бы просто не выдержал нудных светских бесед.

***

      Посадка была в самом разгаре. Разодетые туристы, скупившие все модные новинки, не важно, насколько безвкусными или аляповатыми они были, рассаживались по местам. Дамы уже представляли себе, как они будут красоваться перед подругами новыми юбками и лентами, а джентльмены мечтали поскорее выбраться домой, лишь бы не таскать за жёнами все эти пакеты, коробки и картонки. Мужчины мечтали спокойно выкурить сигару и, под газету, выпить бокальчик-другой виски.       Марстон стоял на перроне, затягиваясь сигаретой. Он не ждал, что брат Мэри появится, однако, он не удивился, когда светловолосый показался в дверях вокзала. — Здравствуйте! — он помахал рукой и улыбнулся. — Я принёс вам небольшой подарок!       В корзине, которую он вручил стрелку лежали бутылки с позолоченной гравировкой, но без этикеток. — Что это? — Джон с интересом разглядывал содержимое корзинки. — Артур всегда был очень добр ко мне. Он никогда не навязывал своего мнения и не унижал меня. Однажды он даже вытащил меня из секты, — Джейми Гиллис немного смущённо улыбнулся. — Тогда он спросил, чем бы я хотел заниматься, что мне нравится. И я ответил, что люблю яблоки. И он сказал, чтобы я занялся яблоками. Поначалу мне казалось, что это глупо, но теперь я и мой п... партнёр по бизнесу делаем самый лучший сидр во всём штате! Тут — наши вкуснейшие и самые выдержанные сидры: яблочный и перри — грушевый. Передайте Артуру, что он сделал мою жизнь лучше. Вспоминайте меня за кружечкой сидра, мистер Марстон!       Он снова ярко улыбнулся и унёсся восвояси. Джон хмыкнул и поспешил занять своё место, даже не подозревая, что в тот же вагон нырнул один из агентов Эдгара Росса.