Долгий путь домой

      Когда впереди показалась горная гряда, на прерию опустилась ночь. Огонёк лагерного костра мягкой искоркой маячил впереди. Харон фырчал и весело бежал в сторону их импровизированного дома. На посту стоял Дядюшка и медленно и неумолимо накачивался спиртным. — Ба! Какие люди, да без охраны! — пожилой стрелок всплеснул руками и чуть было не потерял равновесие. — Сире-е-е-на сказала, что ты приедешь попозже... Не то чтобы я не хотел тебя видеть! Только обидно, что они там празднуют, а меня оставили тут! — Да уж, — Джон фыркнул, даже с седла ощущая стойкий винный дух, исходящий от собеседника. — Может, они боялись, что ты прикончишь все запасы? — Поосторожнее с языком! Да я был душой компании, когда ты пешком под стол ходил! Ох, как я тогда кутил! А сейчас я сама степенность! — Ага. Оно и видно, — мужчина многозначительно посмотрел на пустые бутылки, что стояли у ног неприступного стража семидесятилетней выдержки. — А что празднуют-то? — Иди и сам их спроси... А то ишь ты, глумится он над старым человеком!       Хохотнув, Джон проехал по тропе наверх, сходу замечая, что все коновязи заняты, а значит, он уловил тот самый момент, когда все члены их ни то банды, ни то семьи собрались вместе. Харон, недолго думая, сунул морду в кормушку с зерном, а стрелок откинул покрывало, что служило подобием двери и почувствовал, как его губы трогает улыбка.       В пещере одуряюще пахло съестным. Тушёный с овощами лосось, свежий кукурузный хлеб, молодой сыр и печёные в меду яблоки — всё это заставило желудок Джона издать звук умирающего кита. Хавьер наигрывал что-то весёлое и ритмичное, пока Датч отплясывал с бледной и сосредоточенной Хелен, а Джек, поставив ножки сестры на мыски ботинок, неуклюже пытался сделать с ней незамысловатые па. Хонни и Сирена, вооружившись ножом, доказывали друг другу, как долго ради денег можно резаться в ходе дурацкой азартной игры. — Ого, по какому поводу веселье? — мужчина прошёл вперёд, снимая куртку. — О, Джон, мальчик мой, — Датч наконец выпустил руки девушки, и та осела на пол, пытаясь отдышаться. — Сначала ты отведаешь рыбы, ради которой Дядюшка потерял на озере штаны, а потом я всё тебе расскажу. — Про штаны и Дядюшку? — Про это пусть тебе Хонората расскажет. Её красочные описания заставили Хавьера смеяться громче, чем ржут Гром и Боаз вместе взятые, — Эскуэлла, услышав своё имя, отсалютовал Марстону и снова принялся перебирать струны.       Джон, прежде чем приступить к еде, потрепал по голове сына и крепко обнял дочь, которая повисла на нём, как маленькая обезьянка.       Еда действительно была вкусной, а вечер размеренно-домашним. Почти таким же, какими были вечера в лагере вблизи Валентайна и Роудса. Хелена подала ему печёное яблоко, пока Ван Дер Линде открывал бутылку вина. — Мы забрали закладку. — Закладку? — Деньги, что мы схоронили в этом штате и которые пришлось оставить после Блэкуотера. — Но я думал, что вы забрали эти деньги... с Микой, — Джон скрипнул зубами, поскольку даже воспоминания об этом ублюдке поднимали в душе волну ненависти. — М-да, — в глазах Голландца сверкнуло что-то тёмное. — Я сделал много... Хм, не слишком дальновидных поступков и слишком поздно понял, что Мике было нужно. В любом случае, те деньги, что ты забрал с горы — обманка. Её придумал Хозия. Он предложил разделить общак на две части, на случай, если кого-то заставят показать место схрона, — при упоминании старого друга в голосе мужчины проскальзывала тихая, удушливая тоска. Хозия значил для Ван Дер Линде столь же много, сколь много Артур значил для Джона. Жаль, что поняли они это тогда, когда беда, рыча и беснуясь, так и норовила снести дверь с петель. — Так что мы с Хавьером съездили в Твин Рокс. — Ага, — Хавьер прекратил играть и улыбнулся. — Местечко живописное! Небольшой форт, зажатый скалами, вид на каньон и много, много бандитов! От этих Дель Лобо спасу не было. Шмаляли нам в спину не по-джентльменски. Но мы тикали так, что пятки сверкали. — Ни в жизнь не поверю, что Датч смог бы удрать и оставить деньги! — Джон хихикнул, глядя, как их бывший лидер бормочет в усы скабрезности. — Так мы и не оставили! Закинули сундук в повозку и деру дали! Боюсь, что в противном случае, нам бы пришлось всех убить, чтобы забрать золото! А оно, к слову, тяжеленное! — Золото? — Марстон приподнял бровь. — Да, — Голландец налил вина в жестяную кружку и передал бутылку собеседнику. — Тоже идея Хозии. Курс доллара скачет, а вот металл — надёжнее валюты. Хозия знал человека, который бы перекупил слитки. У нас почти хватало на то, чтобы добраться до архипелага. Мы хотели выкупить корабль. Оставалось немного. Паром должен был стать последним делом. — Серьёзно? — мужчина недоверчиво нахмурился. — И сколько же у вас там было в вашей заначке? — Конкретно в этой закладке — шестьдесят тысяч. Плюс,те пятнадцать, что вырыли мы с Микой. — Чего?       В пещере воцарилась тишина. Даже девушки притихли, ошарашено поглядывая на ящик, в котором покоились золотые слитки. Сорокакилограммовый сундук сохранял достоинство.       Осознание того, насколько они близко были к долбанному Таити, обрушилось на Джона, как снежный ком. Если бы они сумели ограбить паром... Если бы...       Ленни, Шон, Сьюзан, Хозия, Молли, Дженни, Дейви, Билл и Эбигейл были бы живы. И Артур тоже.       Они бы отчалили на чёртов архипелаг, выстроили бы свой городок, посадили бы сраные манго. Его жена пилила бы его, сидя на белом песке рядом с бескрайней гладью океана. Марстона затошнило. — Мика нас предал, — Датч вдруг дёрнулся и залпом допил вино. — Он дал законникам наводку на паром. Он, в конечном итоге, привёл их к ним. — И ты всё равно ушёл с ним, — Джон сжал кулаки так, что побелели костяшки. — Я на Артура грешил. До последнего мне казалось, что это он перебежчик. — Да ты с ума сошел! Да он... — Его не было на пароме, когда случилась заварушка, он часто уезжал, он первый встретил Пинкертонов, любая стычка, любая неприятность — он был там. А уж когда он попросил за вас, то я и не сомневался, что он готов сдать меня, если не живьём, то по частям. Это было логично... Кроме него, никто не мог подобраться ко мне так близко. Чёрт, да он уехал в логово законников за твоей женой и вернулся. Живой. — Просил за нас? — Джон не знал, плакать или смеяться. Моргану за неуёмный альтруизм хотелось разбить нос. — Да. Настаивал, чтобы я отпустил тебя, Эби и Джека. — Идиот. — Как и все мы, — мужчина тяжело вздохнул. — Я узнал о том, что Мика действительно предатель там, на горе. Он, видимо, считал, что я безоговорочно ему доверяю и слишком плохо заметал следы. Он договорился с Россом, что, когда я достану сундук, он сдаст меня. Все будут в выигрыше: Мика получит деньги, агенты — опасного преступника и оплату от жены Корнуолла. Я хотел прикончить его сам... И тут пришли вы с Сэди. Ну а дальше, сам знаешь. — Знаю.       Они сидели рядом, люди, которые когда-то были близки, но наломали дров. Все они, что Артур, что Датч, что Джон — они не умели разговаривать, словно дикие псы, охраняя свои тайны, которые, по сути, не стоили и ломанного гроша. И куда их всё это привело? — Кхм, — Сирена, некомфортно ощущающая себя в атмосфере нервного напряжения, решила разрядить обстановку. — Законники те ещё сволочи. То их не дозовёшься, когда они нужны, то они на каждом углу попадаются. Я вот ездила сегодня днём в Тамблвид с пушниной. Выхожу из лавки, а у домика шерифа толпятся наёмники, вперемешку с полицаями. Вот что они забыли в этом богом забытом городишке — я не знаю. А уж мужчины в дорогих серых костюмах среди них смотрятся нелепее, чем на корове седло, — она слегка улыбнулась, ожидая реакции. Да только она была совсем не такой, как девушка ожидала. Вместо уже привычного монолога Голландца на тему того, что всё государство — это огромный институт подавления личности, тишина в пещере стала ещё более осязаемой. — Скажи, — голос Джона был глухим и хриплым, — как именно были одеты эти сукины дети? — Как... Ну, обычно. У меня не очень-то хорошая память на людей, но уж слишком странно было видеть мужчин в строгой форме в таком месте. Да и значки у них явно на шерифские не похожи.       Джон сплюнул на пол, а у Хавьера лопнула под пальцами струна.

***

— Что насчёт Артура? — Датч раскладывал на полу пещеры оружие и патроны, чтобы проверить всё на исправность.       После слов Сирены Хавьер, даже не дожидаясь приказа Ван Дер Линде, оседлал Боаза и рванул в Тамблвид. Джон за него не волновался, потому как мексиканец умел быть практически невидимым, когда ему было это нужно. Ощущение скорой беды накрыло лагерь. — Хонората сказала, что вы нашли способ снять с него эти... с позволения сказать, чары. — Да, — Марстон проверял патронташ. — Я забрал у Мэри вторую вещь, которая нужна для ритуала. — Отлично. Есть мысли по поводу остального? — Остались только часы, которые Морган отдал кому-то очень близкому. Золотые часы на цепочке. Но Артур никогда не носил с собой ничего подобного. По крайней мере, я ни разу не видел. Может, он мог купить кому-то такой подарок, но вещь должна, как я понял, что-то значить для самого Артура и для того, кто подарок получает. Фотография, которую он оставил Мэри на память о себе. Дневник, кхм, для меня, — Марстон не мог понять, какого чёрта кровь внезапно прилила к голове, а потому поспешил склониться над ружьём. — Золотые часы? — мужчина оторвался от своего занятия и недоумённо уставился на Джона. — Да. — На цепочке? — Ага. — Это они? — Датч осторожно вынул из нагрудного кармана жилета старинные часы в золотой оправе. — Ага, — Марстон машинально кивнул, а потом вскинул голову. — Что? — Эта вещь, — Ван Дер Линде слегка погладил блестящий бок, — принадлежала когда-то отцу Артура. — И он их тебе отдал? Зачем? — Хах, когда я его встретил, он был пацаном без будущего, — в голосе Датча скользнула тёплая нотка ностальгии. — Всё, что хорошего ему досталось от отца — часы и шляпа. В то время ты ещё пешком под стол ходил, Джон. И всё тогда было по-другому, мне хочется думать, что он отдал их в ознаменование новой жизни. Чтобы доказать, что теперь мы его семья. Много воды с того дня утекло.       Джон поджал губы. Он слишком мало знал о прошлом Артура Моргана, но он действительно надеялся, что у них ещё будет время. Аккуратно взяв часы из рук Голландца, он положил их в сумку рядом с дневником и снимком. Оставалось только дождаться утра, чтобы начать готовиться к ритуалу. Будить уставшую ведьму сию секунду не хотелось.       Они с Датчем продолжали разбираться в их небольшом арсенале, ожидая, когда пора будет сменить Дядюшку на посту, как вдруг из прохода донеслось: — Я чертовски хочу кофе, — Артур на негнущихся ногах стоял у стены, опираясь на прохладный камень, — вот только отлить я, кажется, хочу сильнее.

***

      Утреннюю суматоху вокруг себя Морган воспринимал просто с титаническим спокойствием. Сил у него было немного, но их как раз хватало на то, чтобы оставаться в сознании и пить густой мясной бульон. Хонората порхала вокруг него двухметровой нимфой, то и дело отгоняя странного вида девушку, которая зачем-то просилась взять у него кровь. — Это реакция на артефакты, — ответила ведьма, когда Джон, в сотый раз, спросил “что сейчас с ним происходит?” — его жизненная сила связана с ними и с Человеком в Цилиндре. Сейчас, когда эти артефакты рядом, давление на связь уменьшилось, и он тратит меньше энергии на поддержание существования. Меньше затрат — больше сил. Больше сил — сон сменяется бодрствованием. — Ты, между прочим, обещал поговорить, — как бы невзначай напомнил Марстон, метнув укоризненный взгляд в сторону притихшего друга. — Разговор — это лишние затраты сил, — ответила Хонни за Артура. — Дай ему время, всё наладится.       Артур же кидал на Марстона красноречивые взгляды из разряда “угомонись, идиот”, но тот оценить их никак не мог, так как повернулся к мужчине спиной. Ани, которая обозначила Моргана многозначительным “Афф”, всё норовила залезть ему на колени и потрогать за нос. Видимо, нос Артура казался ей чем-то чудовищно интересным. Морган ребёнку не препятствовал, а лишь следил, чтобы малышка не навернулась с колен.       Во всём этом безобразии не участвовала только Сирена. Она подсела поближе к мужчине, наблюдая за хаотичными перемещениями людей. — Подумать только... — она открыла пиво отхлебнула немного, — куда меня завело желание быть известной певицей. Теперь, кажется, я начинаю понимать смысл выражения "помирать, так с музыкой".       Артур лишь саркастически хмыкнул в ответ на это.       Как только Датч открыл рот, ему захотелось снова впасть в кому и никогда больше не просыпаться: в их рядах пополнение, которое вряд ли будет полезно при долгом переезде, Пинкертоны висят не просто на хвосте, они буквально дышат беглецам в затылок, так ещё в багаже теперь пылится куча золота, которую обналичить негде, а вот привлечь бандитов она точно сможет.       Всё это было так невовремя, так несвоевременно, что впору было кричать от ужаса, но на крик нужна энергия, а этот ресурс у Моргана был лимитирован. Хотя, разве что-то может быть хуже, чем сей... — Завтра утром Росс будет здесь! — взмыленный Хавьер, как ураган влетел внутрь и заметался по пещере. Датч, вошедший следом, тяжело плюхнулся на деревянный ящик. — Скорее всего, они проследили за кем-то из наших.       Артур молча закатил глаза и обречённо отпил из кружки. — Что? — казалось, ещё немного и у Марстона начнет дёргаться глаз. — Скажи мне, что в этот раз он едет с цветами и пирогом! — Боюсь, что нет, — Эскуэлла остановился и устало вздохнул. — Мне и скрываться не пришлось. Только шмыгнул в салун, а весь город уже гудит от слухов. Доблестные стражи порядка готовы избавить мир от Датча Ван Дер Линде и его головорезов! — мужчина скривился. — А если удастся захватить хоть кого-то живым, то будет зевакам славное шоу. Виселицу сколотят знатную. — Я не хочу снова в петлю! — Хонората побледнела и схватилась за шею. — Послушайте, но это не гуманно! — мисс Белл скрестила руки на груди. — Тут женщины и дети! Они не могут... — О, ещё как могут, — подал голос Морган и привалился спиной к стене. — Сейчас для Росса разница между тобой, Джеком и Датчем невелика. Все сообщники... — Что мы будем делать, Датч? — Джон бросил на притихшего Голландца тяжёлый взгляд. — Мы успеем уйти, если сейчас снимемся с места? — Нет, нас просто перестреляют в пути. Как верно заметила мисс Белл, у нас женщины и дети. А ещё коровы. Караван будет двигаться слишком медленно. К тому же, в дороге мы будем на открытой местности. Да и Артур, в его-то подвешенном состоянии далеко не уедет. Мы постараемся занять наиболее выгодную позицию, заминируем подступы к пещере и дадим бой. Иного выхода я не вижу. — Это самоубийство! — Сирена нервно поёжилась. — Да. Это самоубийство. Но нам не привыкать. Я понимаю, что среди вас есть те, кто не выбирал эту дорогу и не обязан идти по нашему пути. Хонората, Хелен, Сирена — прошу вас подготовить всё для ритуала, а потом, вы можете покинуть нас. Росс не знает ваших лиц, а, стало быть, не станет удерживать. — Извините, — ведьма вдруг подняла руку. — А остаться можно?

***

      Работа шла полным ходом. Хавьер, Датч и Дядюшка занимались укреплением позиций, пока Джек и Хелл возились со взрывчаткой. То, что учёная творила с кусками мыла, которых довольно много накупила Хонората, старающаяся поддерживать в чистоте всё и всех, включая Дядюшку, и серной кислотой, которую она приберегала для опытов — вызывало невольное уважение и трепет. Полученный нитроглицерин помещался в концентрированный раствор желатина, превращая всё это в самый опасный студень в мире. Младший Марстон был в восторге, особенно если учесть, что Джон не сразу понял, чем они занимаются, а потому препятствовать не стал.       Ожешко же, вместе с Артуром и Сиреной удалилась в самый дальний грот, чтобы осмотреть место для предполагаемого ритуала и начать наносить руны. Работа шла полным ходом, вот только дамокловым мечом зависла над головами этих людей предстоящая стычка с представителями закона.       Марстон, не зная куда себя деть от беспокойства, бродил по коридорам. Пока не наткнулся на брюнетку. — Что ты собираешься делать?       Сирена стояла чуть поодаль от остальных и загипнотизировано глядела на падающие со сводов пещеры капли воды, когда к ней подошёл Джон. С тех пор, как Датч озвучил свой план, Рион стала тише, чем обычно. Хоть за весь день девушка не проронила почти ни слова, мужчина отлично понимал её настроение и сомнения. Скоро здесь будет бойня, и их группа очень сильно рискует не выжить. — Хороший вопрос... — отстранённо пробормотала Сирена, кинув быстрый взгляд в сторону остальных.       Даже не верилось, что через несколько часов всех этих людей может просто не стать. — Ты уже узнал, что именно просил Артур у того... человека? — Сирена сменила тему, не найдясь что ответить на предыдущий вопрос.       Мужчина тяжело вздохнул, взглянув на старого друга, что сидел на камне, безмолвно наблюдая за манипуляциями ведьмы. Непонятная тревога улеглась поверх груди Джона тяжёлым камнем. И связано это было не только с предстоящей перестрелкой. Морган, хоть и пришёл в себя, но был каким-то... Погасшим. Да, Хонни объяснила это истощённостью, но видеть Артура таким было почти что физически больно. Даже получая серьёзные ранения, находясь практически при смерти, мужчина всегда боролся за свою или чужую жизнь, словно просто не умел по-другому. Сейчас же Морган больше походил на бледную тень самого себя, выглядя едва ли не хуже, чем в самые скверные дни своей болезни. И от этого вида внутри Джона что-то неприятно скручивалось, не давая нормально дышать. Поговорить с глазу на глаз внезапно захотелось до одурения сильно, словно другого шанса могло не быть. Как и восемь лет назад. У нас больше нет времени на разговоры... Уходи. Артур... Убирайся отсюда, иди к семье, будь мужиком, твою мать! — Я не говорил с ним об этом, но... — от накативших воспоминаний Марстон снова вздохнул, опустив взгляд в пол и пнув какой-то мелкий камешек под ногами. — Я догадываюсь. Видишь ли, Морган тот ещё скрытный сукин сын, который считает, что лучше других знает, как делаются дела. Он обещал нормально поговорить, когда мы вытащим Эбигейл с детьми, но... В итоге моя жена мертва, а Артур до сегодняшнего дня был без сознания, так что разговора не получилось. Но он уже однажды спас меня ценой своей жизни. Думаю, в этом и кроется суть Договора. — Ты многим рискуешь, пытаясь спасти его, — заметила девушка. — Чёрт знает, чем закончится мероприятие со снятием проклятия и... Ещё и федералы вот-вот нагрянут. — Если бы не он, меня бы сейчас не было в живых, — довольно холодно ответил Марстон, переведя взгляд со своих сапог на Сирену. — Возможно, моей семьи тоже.       Настала очередь Сирены отводить взгляд. После нескольких лет одиночества, ей казалось всё это странным. Все эти люди, что в момент опасности были готовы сплотиться и дать отпор врагу. Бандиты, которые оказались человечными и не лишёнными сострадания, в отличие от законников, что собирались сюда ворваться и перебить всех, включая женщин с детьми. Даже Хонни, что сама была едва знакома с остатками банды Ван Дер Линде, собиралась взяться за оружие, хотя на убийцу она совсем не похожа. — Послушай, — Джон нарушил повисшую неловкую тишину, отлепляясь от холодной каменной стены. — Скоро здесь будет жарко. Ты права, я сильно рискую, но обратного пути уже нет. Если ты хочешь уехать, то сейчас самое время, но я хочу попросить тебя кое о чём.       Рион вопросительно приподняла бровь в ожидании продолжения. — Забери отсюда Джека и Анабель, когда закончим с ритуалом. Я, может, хреновый отец, но не могу позволить им остаться здесь. — Как ты себе это представляешь, Джон? Я не особо лажу с детьми, да и... Мне самой некуда идти, — запротестовала девушка, разведя руками. — Вряд ли мне простят долгое отсутствие на работе, так что в общежитие мне, наверняка, путь заказан. Не хочу сказать, что я в восторге от того, что тут намечается, но вариантов не так-то много.       Мужчина на минуту задумался, нервно скребя ногтями щетину на подбородке. Ближайший от пещер город сейчас кишит законниками. Хоть Сирена и не находилась в розыске, но Джека точно могут узнать и тогда начнутся проблемы. — Доберись до Блэкуотера и разыщи шерифа Бишопа. Наши семьи дружили и... Думаю, он не откажет в помощи. Он знал меня под именем Джим Милтон, но, возможно, теперь плакат с моим лицом есть и в его участке. — Тебе не кажется, что это сомнительная идея? — Рион нахмурилась, представив, как она будет объяснять городскому шерифу свой внезапный визит. — Возможно, — согласно кивнул Марстон. — По долгу службы Стэнли обязан содействовать моей поимке, но детям он точно не причинит вреда. В этом я не сомневаюсь. — Допустим. И что потом? — Как и обещал, я дам тебе денег за помощь, — Джон как-то грустно усмехнулся, в очередной раз взглянув на безучастного ко всему Моргана. — Как только всё закончится, мы заберём детей. Главное убедись, что им ничего не угрожает, а потом поступай, как знаешь.

***

— Ого, — Датч присвистнул, оглядывая пещеру. Джон был с этим "ого" полностью солидарен. Стоило только подумать, сколько извести ведьма и певица извели на краску.       Пентаграмма, в середине которой была печать Соломона, вписанная в перевернутую пятиконечную звезду, опоясывала почти весь грот. Письмена на неизвестном Джону языке покрывали и стены, и пол. Видимо, будь у Хонораты большая лестница, она бы и потолок расписала. — Это на скандинавском и на санскрите. Барьер, чтобы обезопасить вас всех. Выброс от разрыва связи будет колоссальный, во многом сильнее взрыва динамита, — Ожешко пыталась ладонью стереть белую краску с лица. Её щеки горели, а в глазах застыла жестокая решимость. — Почему ты не уйдёшь? — Я всю жизнь провела в одиночестве, отдавая путникам всё, что у меня было: знания, припасы, тело. А тут... Я дома. Судьба привела меня сюда, оборвав верёвку на эшафоте. Так что пусть ваша беда станет моим аутодафе. — Я начну ритуал, активирую защиту и вернусь на пост. Дальше Артур должен справиться сам. — Ты не проследишь за ним? — Марстон нервничал. — Вам я буду нужнее, к тому же... — Я прослежу!       Все обернулись на Хелену, которая, видимо, сама испугалась своего излишне нервного возгласа. — Что? Ты понимаешь, что тут будет опасно? Тебя могут убить. Вам с Сиреной нужно будет уехать ночью, — Ван Дер Линде нахмурился, оглядывая бледную и какую-то взвинченную женщину. — Меня и в Сэн-Дэни убить могут, и в дороге, и в придорожном мотеле. Я могу поскользнуться на крыльце и сломать шею. Не хотелось бы... но не в этом суть! Суть в том, что любой уважающий себя учёный и скептик хотел бы стать свидетелем чего-то, хм, особого. Неизученного. Неизведанного! Я бы отдала левую руку за одно только достоверное описание того, что тут будет происходить, а уж увидеть своими глазами! Запечатлеть! Это ведь... Это открывает новые горизонты для исследований! Мистики нет! Есть только малоизученные феномены! Это же умереть можно!       Голландец поперхнулся. Он видел многих людей: алчных, завистливых, гневливых, иссушенных похотью. У всех были свои мотивы, что-то приземлённое и понятное. Такое как месть, деньги или власть. Но человека, подобного мисс Белл Ван Дер Линде ещё не встречал.       Хотя, как частенько бормотала сама учёная, если мы чего-то не видим или не понимаем, это не значит, что оно не существует. — Так что я прослежу... Ну если только эта, с позволения сказать, волшебница расскажет мне, как всё должно выглядеть. — Спасибо, — Марстон облегчённо выдохнул, хотя сама Ожешко, наоборот, заволновалась сильнее и принялась заново осматривать письмена. Ей как-то не хотелось выполнять желание женщины — умереть во имя науки. — И кстати, — Белл отряхнула юбку, — когда всё начнется? Я должна установить фотоаппарат! — Ох точно! — Хонората всплеснула руками и нежно коснулась плеча задумчивого Моргана. — Mój Najdroższy, когда вы заключили договор с Господином в цилиндре? Это очень важно, постарайся вспомнить. — До хрена лет уже прошло, но этот чёртов рассвет я вряд ли забуду, — Артур едва заметно улыбнулся, глядя на людей, что так искренне пытались помочь ему. — Это был 1899-й, кажется...       Одному идти по жизни и смерти проще, потому что семья — это уязвимость. Рядом с кем-то мы не выкладываемся на полную, зная, что наши недочёты может прикрыть кто-то другой. Мы становимся слабее, но ровно настолько, насколько сильнее становятся люди вокруг тебя. Быть может, со смертью и правда лучше пока повременить.

***

      Эта ночь была бессонной. Напряжение можно было пощупать руками, можно было услышать его в треске костра, в пении Хавьера, томном и глубоком, его можно было почувствовать, как букет ароматов: пот, порох и кофе.       Все были сосредоточены и тихи. Даже Дядюшка не пил. Он нянчил на руках одетую в тёплое платьице Анабель, которая не понимала, почему её любимый дедушка, придумывающий самые весёлые игры, например, беготню в свинарнике или катание со стога сена, не улыбается. Почему сегодня никто не улыбается?       Если бы у людей были ангелы хранители, они бы сейчас помогали друг другу почистить огненные мечи и отряхивали бы белоснежные крылья. Смерть, заглянувшая в пещеру, потягивала бы кофе, с интересом поглядывая на всех присутствующих. Она устало пила бы горячий напиток из общего кофейника и улыбалась бы ведьме, которая отсалютовала бы мудрой женщине кружкой.       Славные смертные. Они не умели сдаваться и готовы были сражаться до последнего. Но как бы там ни было, с рассветом у неё сегодня будет работа... Неважно, на чьей стороне будет удача.       Сирена не могла унять колотящееся сердце, плотнее запахивая приталенную шинель из плотной шерсти. Рядом с ней Джон Марстон тепло одевал сына.       Хонората целовала морду Пого. Она гладила бархатные ноздри, перебирала смоляную гриву, обнимала широкую шею, уговаривала скорбно ржущего жеребца нести всадников без устали, скакать быстрее ветра, чтобы обогнать законников и злой рок. Никто не был готов расстаться со своим скакуном, а старушка Рейчел всё-таки была не в том возрасте, чтобы нести на себе двух всадников.       Пого был выносливым, Пого был рождён для этого. Сильнее шайра была только Ева, но Артур не смог бы расстаться со своей красавицей. Отдать коня — равносильно предательству, но выбора у них особо не было. А потому ведьма сама грузила на круп любимца нужные вещи и припасы. На Рейчел сгрузили одеяла и деньги.       Датч не скупился, доставая заклятый солнечный металл, который мог спасти жизнь, а мог погубить. Если они умрут, то пусть хоть эти дети заживут нормально. — Твоя доля золота — в мешке, — Джон протянул Сирене кошелёк. — Тут наличность. Всё, что у меня есть. Трупам деньги ни к чему. А выживу — ещё заработаю. Раздели их пополам, хорошо? Думаю, теперь тебе хватит денег на жильё или нормальный дом. Я не обманул тебя, и ты меня не подведи. Спаси моих детей или я превращусь в призрака и буду вечно тебя мучить. — Я поняла, — девушка как-то печально усмехнулась и приняла плату, почему-то ощущая себя Иудой с тридцатью серебряниками. — Значит, отвести Джека и Ани к шерифу Бишопу? — Да. Скажи... скажи, что, если через неделю никто их не заберёт, значит, я погиб.       Брюнетка сглотнула. Она, конечно же, могла воскликнуть "Нет, ты не умрёшь, сраный Джон Марстон, который угостил меня пивом, а потом втравил в безумное приключение! Ты выживешь, состаришься и сдохнешь в окружении детей и внуков!", да только это так не работает. Это была проклятая Америка, смена века маячила на горизонте, а люди по-прежнему убивали друг друга. И умереть у человека шансов было гораздо больше, чем выжить.       Так что она промолчала и только едва заметно кивнула, выходя во двор, чтобы переговорить с Хонни по поводу коня и его дальнейшей судьбы. А Джон обернулся к Джеку: — Ну, у тебя будет самая сложная миссия — ты должен защищать Сирену и Ани, хорошо? — на сердце у Марстона было гадко, будто он предавал своего ребенка. — Да, сэр. — Я знаю, что ты у меня сообразительный парень и, если что-то случится, ты сможешь позаботиться о сестре. — Да, сэр. — Возьми, — он вложил в дрожащие руки мальчика свой карабин. — И это.       На голову ребенка легла серая широкополая шляпа с истёртыми краями. Пёрышко, заткнутое за ободок, легонько покачивалось. ...Всё, что хорошего ему досталось от отца — часы и шляпа...       Всё, что остаётся Джеку Марстону от отца — ружьё и шляпа.       Плечи мальчика дрогнули, и он кинулся вперёд, намертво обхватывая отца руками, да так, что ткань жилета затрещала под пальцами: — Не смей умирать! Я тебя не прощу, если ты умрёшь! Я за маму ещё не простил! Не умирай... — Тише, тише, — мужчина гладил сына по спине. — Эй, со мной будут Хавьер и Датч. Разве какие-то жалкие наёмники смогут нам навредить? — Не умирай... — Не умру.       Они вышли во двор, и Джон помог мальчику угнездиться на Рейчел. Дядюшка, завязав на шее девочки синий платок, передал малышку отцу, а сам утопал в пещеру, ворча о том, что ненавидит прощаться. Ани посадили в глубокую сумку, которую Сирена закинула за спину. — Прощай, дорогая, — Голландец усмехнулся. — Не оглядывайся!       Он шлёпнул по крупу Рейчел, а Хонората оглушительным свистом заставила вороного гиганта пуститься с места в карьер.       Этой ночью никто не спал.