***
Зима вступала в свои права медленно, но неумолимо. Ветер нёс свои ледяные потоки над прерией, превращая остатки пожухлой травы в хрупкие ледяные иголочки. И совсем не верилось, что каких-то две недели назад Хавьер, привязав загнанного Боаза к коновязи, застал совершенно невменяемую, бледную Хелену, которую Хонората отпаивала противопохмельными травами. Девушка бормотала что-то про то, что с микробами работать приятнее, что она не хочет быть убийцей, поскольку состояние Датча оставляло желать лучшего. Она, после тщательного избавления желудка от остатков разложения этилового спирта, выслушала отчёт о том, что Эскуэлла обнаружил-таки город, который был в одном дне пути от их стоянки. Городок Анахайм был небольшим, всего на пятьдесят домов, но его спасала близость к тракту и то, что почти все торговые караваны проходили через него. Пусть эта новость была немного несвоевременной, но всё равно знать, что рядом есть хоть какой-то оплот цивилизации, куда в случае чего можно будет обратиться за помощью, было довольно воодушевляюще. Собственно, после того, как Датч впервые открыл глаза после ампутации, до икоты напугав Сирену, которая в общем-то не слишком ожидала того, что похожий на труп Ван Дер Линде ущипнёт её за мягкое место, жизнь пошла своим чередом. Дни сливались в сплошную полосу, полную мелких бытовых радостей и горестей. А на горизонте маячило Рождество. — Снега не будет, да? — Джек повесил куртку на крючок и потёр озябшие руки. Они с Джоном только что пришли с рыбалки и старший Марстон отправил сына погреться, пока он сам вместе с Хавьером принялся перебирать и потрошить улов. — Видимо, нет, — Сирена оторвалась от штопки и потянулась. — Похоже, господин Клаус будет добираться до нас вплавь, — Датч придерживал уголок ткани, пока Хонората набивала дополнительный тюфяк. — Да ну, — юноша сунул нос в тарелку с печёными яблоками и взял одно, — я уже большой и знаю, что Санта Клауса не существует. — Ну почему же, — Ван Дер Линде хохотнул. — Хозия вот довольно органично смотрелся в красной шубе и с бородой. — Эй, но это же был не настоящий Санта. — Почему? — Он не был волшебным и у него не было оленей. — Позволю себе заметить, что Артур и Джон вполне могли сойти за оленей. К тому же, он ведь принёс подарки и не ворчал, когда ты, мелкий шкет, оторвал ему бороду. — Если мы были оленями, — Артур вышел из кладовой, куда выходила лестница из погреба, — то ты, Датч — упрямый осёл. — Мальчик мой, ты разбиваешь старику сердце! — мужчина деланно нахмурился. — Вот что я получаю за свои праведные труды! — От праведности твоих поступков и Сатана бы перекрестился, — мужчина положил на стол замёрзшую голову сыра и бататы. На столе стояла дымящаяся кружка с отваром, которым Хонората потчевала его ежедневно. Артур прекрасно понимал, что подобные меры просто оттягивают неизбежное, хотя он действительно чувствовал себя лучше. Стабильно хреново, так сказать. Ну хоть приступы пока случались не чаще одного-двух раз в неделю. Артура порой забавляло совсем уж необоснованное пыхтение и своеобразная забота Марстона, который, стоило только мужчине кашлянуть, напрягался, как гончая перед прыжком, и готов был буквально из постели тащить заспанного Моргана к Хонорате. Это было так сюрреалистично и неадекватно, что Артура разбирал смех. Нет, понятно было, что Джон благодарен ему за спасение детей, но ведь и Джон спас его, справившись с надломленным проклятьем. Они были квиты, но Марстон, почему-то, чувствовал себя виноватым. По-другому объяснить столь странное поведение старого друга Артур не мог. Разумно не мог... — Как вы себя чувствуете, Артур? — Хелен присела рядом с мужчиной, задумчиво вертя в руках пакетик с травами. — А как выгляжу? — По крайней мере, не как четырёхдневный труп. — И на том спасибо, — мужчина скованно улыбнулся, наблюдая за тем, как кипела жизнь в доме. Ощущение спокойствия и безмятежности, что так редко удаётся испытать при образе жизни головореза с большой дороги, затопило его, накрыло с головой и улеглось, оставляя сладкое послевкусие. По пальцам можно было пересчитать, когда в их банде устанавливался такой хрупкий, но желанный мир. Последний раз такое было в лагере на озере Флэт Айрон, потому что мало кто мог потерять присутствие духа, просыпаясь под тихий плеск волн в одном из самых благодатных районов штата. Никто ещё не понимал, что точка невозврата будет пройдена именно там, на пепелище дома Брейтуэйтов, а потому и царила в лагере лёгкая разнузданная эйфория и благостное предвкушение. Вот и сейчас, когда позади остались и преследователи, и страх за свою жизнь, Артур мог точно сказать, что их сборище разношёрстных изгоев постепенно превращается в семью. Им не нашлось места в этом жестоком и стремительно меняющемся мире, зато они смогли найти пристанище подле друг друга. Он, мягко говоря, чувствовал, что сделал всё возможное и очистил свою душу хотя бы перед самим собой. Умирать не страшно. — Я буквально чувствую, как вы думаете о смерти, — девушка поправила подол своего любимого синего платья. — Mors ultima ratio. — Что? — Смерть — последний аргумент. — Ты подалась в провидицы? — Ещё чего, — Хелена фыркнула, — просто вам, голубчик, перестать бы разговаривать с самим собой. — Ну что ж, — Морган запустил ладонь в волосы, — это всё издержки одиночества. Порой, лучший собеседник — я сам. — Понимаю. Всегда приятно поговорить с умным человеком, — Белл улыбнулась. — Мой отец был учёным. Работал с электричеством. Он часто говорил: "Юная леди, только общаясь с собеседником, равным себе или же более умным, ты сможешь развиваться. Если ты кичишься своими знаниями перед идиотами, то сама им уподобляешься". — Тебе его не хватает? — Эндрю был плохим отцом. Был мерзким мужем. Слишком зацикленным на своих изобретениях... и... да. Мне его не хватает. — Подожди, — Артур нахмурился, — Твоего отца звали Эндрю Белл третий? — Да, а что? — девушка напряглась. — Ты знал его? — Эээ... Можно и так сказать. Он был чудным. Мне жаль, что его эксперимент закончился так, как закончился. — Жаль... Но я не об этом! — Хелена встрепенулась. — Я же хотела спросить, не мог бы ты плюнуть! — Чего? — В чашку Петри! Или покашлять, — она закусила губу и поёрзала на месте. — Чтобы изучать туберкулёз, чтобы понять, как его лечить, мне, как минимум, нужно будет вырастить его в чистом виде. Увы, туберкулёзной палочке нужны уникальные условия. Эта зараза отказывается жить в питательной среде бульона на агаре. Другим бактериям нужно и того меньше, но туберкулёз капризен, ему нужна имитация живого организма. Свёрнутая кровяная сыворотка. — Ты всё же хочешь этим заняться? — Морган тяжело вздохнул, силясь унять бьющееся сердце. Надежда порой приносила с собой боль и неуместные желания. Всё это ему было ни к чему. — Если это ради меня... — Это ради всего человечества, мистер Морган, — девушка откинула назад тёмные волосы и поднялась на ноги. — Однако у меня нет денег, чтобы купить вам подарок. Если мои эксперименты принесут свои плоды — мне останется только прикрепить бантик и отдать вакцину вам.***
— Так, Морган, повтори-ка мне ещё раз, — Джон кутался в стёганую куртку, но от пронизывающего ветра это мало спасало, — на кой ляд мы вызвались съездить в город за продуктами и подарками? Не могли этого сделать девушки? Ненавижу магазины. — Туя. — Чего? — Хонората ездила на охоту и приметила небольшую тую у реки, которую можно нарядить на Рождество. — И что? — А то, что растёт туя у реки. А наряжать она её планировала перед домом. — И что? — Как думаешь, кого бы заставили копать тую, если бы мы остались в лагере, с учётом того, что дело это неженское, а у Датча одна с половиной рабочей конечности? Я до сих пор помню, как ты вёз ель в Блэкуотер. Помнится, там доехал только ствол. Джон поёжился. Не то чтобы он не любил возиться с растениями... Хотя нет, не любил. В силу своей большой любви ко всему живому, он бы умудрился сломать несчастный кустарник в трёх местах, а ещё поджечь. Так что да, в глубине души, он понимал, что от поездки в город пользы было больше, чем от нахождения на ферме. Но в то же время на ферме было тепло и весело потрескивал очаг. Датч, Джек и Хелена плели венки под чутким руководством польской ведьмы. Причём из всех троих лучше всего получалось у Джека. Сирена, оставшаяся приглядывать за Ани, наигрывала простенькие песенки, мечтая привязать непоседу на длинную шёлковую шлейку. Но, как бы там ни было, сейчас они находились на пустынной, промёрзшей колее, радуясь тому, что несмотря на ветер, погода была сухой. Ночь была на удивление яркой и звонкой. Обнажённая луна красовалась на чистом небе, не скрывая свой круглый лик. Её свет разливался по бархату тихой прерии, придавая той мистически-зыбкий вид. Джон дремал, сжимая в руках поводья. И пусть диалог между ними затух как-то сам собой, но Артур мурлыкал под нос незатейливую мелодию, прогоняя неловкую тишину. Марстон не заметил, как повод выскользнул у него из рук и его подхватил Артур. Ему уже снилась лунная дорога и яркая Вифлеемская звезда.***
Когда на горизонте показались первые домики, Джон был похож на злого взъерошенного воробья. Харон и Пого устало тащили за собой поскрипывающий крытый фургон, прядая ушами и встряхивая заплетённой в косы гривой. — Кто потащится к портному, а кто в бакалею? — мужчины стояли на крыльце банка, где они обменяли пару слитков золота. Городок Анахайм не поражал воображение, да и вообще походил на тысячи и тысячи придорожных городишек: чуть больше Валентайна, он зависел напрямую от скотоводства и проезжающих караванов. — Думаю, что ты, как человек состоявший в браке, должен лучше в этом разбираться. — Думаю, что я, как человек состоявший в браке, лучше разбираюсь в сотне причин, почему я отвратительный муж. А вот с женским бельём как-то не задалось. Так что я отдаю вам право покопаться в кружевах и лентах! — Джон шутливо отдал честь и зашагал в сторону магазина, над которым поскрипывала на ветру деревянная вывеска с калачом. Это Рождество было особенным. Оно должно было ознаменовать новую страницу в их жизнях, должно было даровать силы для того, чтобы не сломаться под грузом потерь и тревог. Как мелкие речушки, быстрые и медленные, бурные и извилистые стекаются в один большой поток, несущий свои воды к океану, так и разные люди, собравшиеся волею Судьбы под одной крышей, теперь были подобны потоку, с единой целью и единой дорогой, ведущей к Аду или к Раю. В прошлый раз такая тропа сорвалась в преисподнюю. Но, быть может, на сей раз им повезёт больше. Бакалейщиком оказалась тучная, дородная женщина с широким лицом и тяжёлым взглядом. Она взяла протянутый Джоном список и сосредоточенно принялась вчитываться в мелкие, забористые буковки. — Немало вы покупаете, мистер, — хозяйка лавки положила бумагу на стол, — а деньги-то у вас имеются? Мы в долг не даём, так и знайте. Джон фыркнул и положил на стол туго набитый кошель. Мужчина прекрасно знал, что патронташ и ружьё на спине не позволят недоверчивой торговке его обокрасть, но и её сомнения он тоже понимал. — Уж не обессудьте, добрый сэр, — завидев деньги, она расплылась в приветливой улыбке. — Время нынче неспокойное. Всякого отребья хватает. Тут уж с детства привыкаешь никому не доверять. Барт! — женщина кликнула своего помощника, который высунулся откуда-то из погреба. — Да, мадам Роза? — Тащи три мешка зерна, яблоки и свинину! И поживее, бездельник! А я пока соберу вам всё остальное, — она кокетливо подмигнула Марстону. — Вы, молодой человек, можете пока осмотреть остальные товары. Может, что приглянётся. Джон кивнул, глядя на засуетившуюся за прилавком женщину и отошёл к полкам, ломившимся от разнообразных безделиц: от крема для усов, который можно было подарить Датчу, до невероятно дорогих фарфоровых кукол, что лежали на шёлковых подкладках в цветастых коробках. Одну из таких красавиц мужчина взял в руки. Её тёмные локоны были уложены в неброскую причёску с завитушками буклей. Синее платье было перетянуто тонким чёрным поясом, а нижние юбки были обшиты тонким кружевом. Она почему-то напоминала Джону об Эбигейл. Тяжело вздохнув, он поставил хрупкую барышню на полку, решив, что Ани ещё рано играть с такими куклами. Для любимой дочки он выбрал менее искусную, но в то же время более прочную барышню с волосами из тонкой пряжи и мягким телом. Сыну досталась толстая цветная энциклопедия, пара приключенческих романов и набор увеличительных стёкол разного размера. Датчу же, помимо бриолина, было решено взять универсальный протез с тремя крюками разной конфигурации. Это был единственный вариант, который не требовал индивидуальной подгонки, а крепился на шнурках и ремнях. Хавьеру нужны были новые струны для гитары и набор для чистки оружия. Что дарить дамам — вопрос стоял спорный. И если Хонорате Датч предложил взять, помимо заказанных девушками корсетов и блуз, новый латунный чайник для заваривания трав, а свободолюбивой Сирене кожаный патронташ, что порадовало бы Хелену — не знал никто. Прогуливаясь вдоль рядов, Джон вдруг наткнулся на вещь, которая вызвала стаю мурашек, что прокатились вдоль спины, замирая в районе копчика. Это был толстый пыльный блокнот, обтянутый оленьей кожей, на котором было тиснение в виде несущихся вдаль лошадей. Марстон провёл кончиками пальцев по неровной поверхности тёплой кожи, чувствуя, как его затапливают воспоминания. "— Вот дурак. Разорался, как козёл во время спаривания! — подросток прижимал к глазу кусок холодного мяса, мысленно понося Моргана всеми известными, правда не очень литературными, словами. Суровая Сьюзан Гримшоу не могла сдержать улыбки, глядя на нахохлившегося Джона. Она стала непосредственным свидетелем того, как Морган застукал Марстона за кражей его дневника и поставил любопытному и крайне вредному "похитителю" смачный фингал под глаз за то, что тот не только не покаялся в содеянном, но и отказывался возвращать потрёпанную тетрадь. — Я только посмотреть хотел! А он дерётся, скотина такая! — Не сквернословьте, молодой человек! — женщина опустилась на лавку рядом с юношей. — А то заставлю тебя учить наизусть катехизис. Джон в ужасе замахал рукой, уже готовый извиняться перед суровой пассией Датча, лишь бы не читать скучную религиозную литературу, но Сью его опередила. — Ты же понимаешь, что был неправ? — Но мне же интересно было! — Марстон утёр нос рукавом. — Он там всегда что-то пишет и углём чиркает! Я столько раз просил его показать мне! По-хорошему просил, а он... — Дневник — это очень-очень личное, — женщина скупо улыбнулась. — Читать его без спросу — то же самое, что насильно залезть в сокровенные мысли человека. Никому такое не нравится. — Но мы же друзья... — подросток бросил быстрый взгляд на спину Артура, который копошился около костра, пытаясь скрыть нервозность. — Значит, в этом дневнике есть то, что он не хочет показывать. Ты должен это принять, Джон. Иначе он никогда тебя не простит. — Он и сейчас не простит. Он раньше меня не бил. — Простит, конечно! Вы же... Погоди-ка, — Сьюзан вдруг поднялась и удалилась к своей палатке. Когда она вернулась, в руках у неё был очень красивый, явно дорогой блокнот с тиснёнными на обложке лошадьми. — Возьми. Я, конечно, хотела отдать это Датчу, чтобы он заменил, наконец, видавший виды лагерный журнал, но тебе это нужнее. Подари ему, — она махнула рукой в сторону Моргана, — и извинись. Он обязательно тебя простит, — она похлопала мальчишку по плечу и подтолкнула в сторону костра. — Не трусь." И он не струсил, хоть кто-то мог бы утверждать, что рука Джона дрожала, когда он протягивал Артуру тетрадь. И Морган его простил. И даже показал пару рисунков животных. От этих воспоминаний першило в горле и болело сердце. Когда ты молод — кажется, что жизнь никогда не закончится. Казалось, что пуля не заденет ни тебя, ни твоих близких, а старуху с косой удастся водить за нос вечно. Он так думал, Шон так думал, возможно, даже Датч так думал. Но время показало, что Джон мог потерять Артура навсегда. Что он мог потерять навсегда и самого себя. Но теперь-то он был намерен не упустить ни одного мгновения с ходячей туберкулезной неприятностью. А вот думать, почему для него это было так важно — не стоит. Непонятно, до чего тут можно додуматься.***
— Да я знаю, как выглядит женщина! — Артур готов был рвать на себе волосы, пока чопорный портной смотрел на него, как на отсталого идиота. — Тогда скажите, какой корсет предпочитает ваша дама, — в голосе продавца сквозило скрытое раздражение. — Pipe Shape, песочные часы, Pipe Stem или Эдвардианской s-формы? — А в переводе на человеческий? — Морган с ужасом уставился на женские аксессуары, больше похожие на орудия пыток. Он, как и все мужчины, восхищался женскими телами: тонкой талией, пышными бёдрами и грудью — но никогда он не думал о том, что ощущает сама девушка, затягиваясь в жёсткий каркас. — Прошу вас, — у мужчины дернулся глаз, — покажите в каталоге, какое платье носит леди. — Вот такое! — мужчина ткнул в платье, которое наиболее походило на платье Хелены. — А Хонората... У неё... юбка, блуза и вот такой корсет из кожи сверху, а у Сирены он без чашек, ну, на груди, — Артур сделал пасс руками и лицо продавца посветлело. — Одни "часы", один поддерживающий бандаж и один Эдвардианский. Хорошо, что леди написали на бумажке свои объёмы. "И правда хорошо", — думалось Артуру. — "А то на пальцах объяснять рост той же полячки, её размер груди или бёдер ученой было бы крайне затруднительно." — Ну а теперь, — портной выложил на прилавок ворох белых рубашек, — определимся с блузками. — Вам нужны со свободным воротом или стойкой? С кружевом на лифе, со складками или строгой вышивкой? С длинным рукавом или коротким. С пышным рукавом или узким? Могу предложить к ним ленты и бутоньерки. Артур Морган в тот момент искренне пожалел, что туберкулёз не убил его до встречи с Человеком в Цилиндре. Через час и десять минут, нагруженный до самой макушки картонными коробками, свёртками и пакетами, мужчина вывалился от портного, которого от убийства косноязычного и тупого клиента удерживала только крупная сумма денег, которую Морган заплатил за всё это безобразие. Загрузив все покупки в фургон, мужчина оглянулся в поисках Джона, но тот, видимо, всё ещё пропадал в бакалее. Артур двинулся было к магазину, как вдруг его внимание привлёк чернокожий мужчина, кутающийся в пальто, сидящий на деревянной перекладине. С виду тот был одет очень прилично и чисто, вот только на его лице застыла такая смесь гнева и раздражения, что Морган решил подойти к нему, чтобы узнать, что случилось: — Всё в порядке, мистер? — Мне уйти? — незнакомец весь подобрался и вскочил на ноги. — Что? — Я сел в неположенном месте? — Не понял... — Морган нервно сглотнул, непонимающе косясь на собеседника. — Я не хотел никого оскорбить, сэр... — темнокожий джентльмен как-то неловко заметался, не зная, куда себя деть. — Я не понимаю. — Мне очень жаль, сэр. Всего вам хорошего. Я извиняюсь, если по незнанию что-то нарушил, — мужчина выглядел очень нервным, хотя вся эта ситуация больше напоминала фарс. — Вы пьяны, что ли? — стрелок был уже не рад, что подошел, хотя незнакомцу явно нужна была помощь. — Нет, сэр, вовсе нет, — путник прижимал к себе тёмный пухлый кейс. — А почему так странно себя ведёте? — Я ненарочно... Простите, если я вас оскорбил. — Как вы могли меня оскорбить?! — Артур тяжело вздохнул, возводя очи к небу. Он как-то напрасно надеялся, что высшие силы помогут разрешить эту ситуацию. — Понятия не имею. Но чем я оскорбил тех людей, я тоже не знаю. Они ведь в назидание отобрали у меня повозку, — мужчина потёр переносицу и поджал губы. — Они забрали повозку, потому что вы их оскорбили? — Полагаю, их возмутила моя врачебная практика. Я помогал людям. — И это кому-то не понравилось? — Я сбивал цену конкурентам или я был недостаточно светлокожим, или я раздражал их своим видом, или я просто пришлый всезнайка из города, унижавший местных своими умными речами, — голос незнакомца сочился едким сарказмом. — В чём именно заключались мои прегрешения, согласия не было. А потому меня просто разорили. — Это некрасиво, — Морган хмыкнул, прекрасно понимая, что нравы в подобных мелких городишках могут быть ой какими неласковыми. — Такое было и моё мнение, но по сравнению с потрошением, кастрацией, выбрасыванием из окна и распятием, которыми они мне грозили, я довольно легко отделался. — У ребят богатое воображение. — Ага. Но моя медицинская практика пришлась им не по вкусу. Я слишком свободно делился знаниями и услугами. — Куда и когда они ушли? — Минут сорок назад по дороге. В ту сторону, — доктор махнул рукой в сторону восточного тракта. — Я помогу вам вернуть повозку, — Артур слегка нахмурился, прикидывая, сколько времени на это уйдет и успеет ли он вернуться до того момента, когда Джон его хватится. — Как вас хоть зовут? — Альфонс Рено, — в глазах мужчины появилась лёгкая искра паники. — Пожалуйста, не подвергайте себя опасности из-за меня.***
Ехать верхом без седла — это особенное ощущение. Тем более если едешь без седла на исполинском шайре, чувствуя под собой широкую, тёплую спину коня, который идет резвым галопом, будто высекая искры из промёрзшей земли. В таком виде от всадника требуется лишь расслабленность и равновесие, потому что конь, как настоящий корабль, несётся навстречу ветру. Уже через полчаса Артур понял, что нагнал повозку. Бандиты и не думали гнать лошадей, они были уверены, что никто не захочет помогать странному доктору и не кинется в погоню. Правда как только Пого приблизился на определённое расстояние, кибитка сбавила темп, видимо, желая пропустить всадника вперёд. — Господа, — Морган поравнялся с преступниками, — Я так рад, что вас встретил. Это ведь повозка доктора? Моя жена тяжело больна! — Вали отсюда, — мужчина на козлах нахмурился и потянулся к кобуре. — Ты обознался парень. Никакая это не докторская тарантайка. — Но как же? — Артур крепче сжал ружьё, которое держал в левой руке так, чтобы его не было видно. — Тут ведь написано... — Я сказал, вали отсюда, — разбойник вытащил пистолет. — Скачи подальше, если жизнь дорога. Так было всегда, когда адреналин вскипал в крови. Весь мир будто замедлялся, и Морган знал, как и куда нужно целиться, чтобы попасть точно в цель. Выстрел был оглушительным. Извозчик упал на землю как тюфяк, вот только кони, испуганные громким звуком, сорвались с места, а вся повозка ощетинилась дулами ружей. Стрелять на ходу, без седла, в тех, кто вполне удобно устроился в кузове краденого фургона — задача не то что невыполнимая — самоубийственная. Однако Морган не собирался так быстро сдаваться. Он упёрся коленями в бока скачущего Пого и сумел снять одного из бандитов. Правда следующая же пуля прошла по касательной, рассекая кожу коня. Испуганный шайр взревел и встал на дыбы. Стрелку потребовалось всё его умение и сноровка, чтобы удержаться на разгневанном животном. Казалось, ещё один выстрел, и любимец ведьмы рухнет остывающим телом в придорожную изморось, как вдруг сбоку раздались выстрелы. — Ты — сучий потрох, Морган! Никчёмный кусок ослиного дерьма! — Марстон выстрелил наугад, надеясь спугнуть того, кто целился в Артура. — Какого чёрта ты уехал? Альтруизм в жопе заиграл? И какого хера ты уехал без меня? — Джон, сейчас не время! — старший мужчина разогнал коня, планируя заскочить на крышу кибитки. — Ну конечно! Ты мастер откладывать важные разговоры на потом! Я ведь не длинноногая Сирена, зачем со мной откровенничать, — Марстон выстрелил ещё раз, давая Артуру, опешившему от таких заявлений, возможность совершить-таки свой манёвр. — Но нет! Мы поговорим сейчас! — пуля порвала полу его шляпы, но Джон и усом не повёл. — Я ненавижу тебя, Морган! Почему о том, что ты ускакал в какие-то ебеня, я узнал от черномазого сноба, который только после десяти минут моих метаний умудрился поинтересоваться, не тебя ли я ищу? — Ему нужна была помощь! — Морган покачнулся и пропустил удар в челюсть, но быстро сориентировался и сбил противника с повозки. — Я не мог его там оставить. У Джона дернулся глаз и он, поравнявшись с лошадьми, накинул петлю одной из них на шею, пока Артур мерялся силой с рослым детиной. Пока что детина выигрывал. — То есть, ты искренне думал, что я буду просто сидеть и ждать тебя, как томная барышня?! Между прочим, если бы не я, ты бы тут кони двинул, идиот! — Всё равно двину рано или поздно... С лица Джона сошла краска. Он рывком остановил упряжку и Морган вместе с оппонентом кубарем скатились на землю. Марстон слез с коня и просто пристрелил не успевшего очухаться вора. Он протянул Артуру руку, помогая подняться, а потом резким ударом в челюсть снова отправил его нокдаун. — Ты что творишь? — Это ты мне скажи, — голос Марстона был тих и сух. — Я, Морган, ради тебя поверил в мистическую ересь, я забыл старые обиды и простил Датча, несмотря на то, сколько дерьма тот наворотил, я доверился тебе и доверил своих детей, а ты так упорно хочешь похерить мой труд? Хочешь сдохнуть, но я тебе не дам! Ты будешь жить, потому что ты нужен здесь. Ты мне нужен, Морган! — Джон... — Я не хочу слышать от тебя подобного. И не хочу, чтобы ты пытался меня отгородить от опасности, ссылаясь на вопли своей тупой совести. Мне кажется, что я твержу тебе одно и тоже. Но ты отказываешься меня слушать! Мы вместе! Были когда-то и останемся впредь. Не смей решать за меня, — горячие ладони мужчины легли Моргану на плечи. — Только сообща мы сможем разобраться с любой напастью. Артур осоловело моргнул. Он привык к горячности Марстона, но порой забывал, что тот вырос и научился быть убедительным. — Давай возвращаться, Джон, — только и смог ответить Артур, скидывая руки младшего. — И так много времени потеряли. Джон хотел было отвесить Моргану ещё один удар, но лишь шумно выдохнул, зная, что упрямство Артура всё равно, что вторая кожа. Вот только Марстон тоже был упрямым и отступать не собирался.***
— Вы только посмотрите! — Альфонс вскочил на ноги, с восторгом глядя на приближающийся фургон. Когда нервный мужчина со шрамом на лице ускакал вслед за своим другом, строго настрого наказав стеречь их повозку, Рено и представить не мог, что всё обернётся наилучшим образом. — А я и не надеялся снова его увидеть. Да и вас, господа, если уж на то пошло. — Ты не увидишь только тех, кто у тебя его забрал. — То есть, они не единственные невежественные и нахальные разбойники в этих краях, но я буду надеяться на лучшее! — доктор принялся копаться внутри повозки, выкидывая битое стекло и поломанные приборы. — Надеюсь, это не доставило вам большого беспокойства. — Да нет, что вы, — Джон елейно улыбнулся и похлопал Артура по плечу. — Это доставило нам настоящее удовольствие. — Я рад. Искренне рад! — врач сердечно пожал мужчинам руки. — Однако мне совершенно нечем отплатить вам за помощь. Единственное, что я могу предложить — заглянуть в фургон и выбрать любую вещь, которая вам приглянётся. — Я согласен, — Марстон усмехнулся и сунул голову в недра кибитки. — Ничего себе... Пока он рылся, Артур отвёл нового знакомого чуть в сторону: — До следующего населённого пункта довольно далеко, а у вас, как я понял, нет денег, — он сунул в руку Альфонсу свёрнутую пачку купюр. — Вам не стоит... — мужчина попытался отказаться, но Морган его перебил: — Зимой в прерии почти нет караванов и путешественников, вам следует как можно основательнее запастись провизией, если вы хотите добраться невредимым до Тамблвида. Да и лошадок нужно кормить. Они хоть и мустанги, но, если стукнут заморозки, им придётся несладко. — Хорошо, спасибо вам. Я не... — Морган! — Джон вывалился из кузова, потрясая чем-то тяжёлым и металлическим. — Смотри, что я нашёл! — Микроскоп? — Рено немного нахмурился. — Вряд ли вам будет полезна эта вещь. — Нам-то нет... Зато Хелен умрёт от радости. Или, как говорит мой сын, аннигилируется.