***
Недели тянулись друг за другом, превращаясь в смазанную панораму: прерия, что раскинулась от горизонта, сменялась холмами, ручьи сменялись полноводными реками, Нью-Мехико мягко перетекло в Оклахому. Солнце, с каждым прожитым днём, палило всё сильнее, заставляя путешественников изнывать от духоты, проклиная яркий полдень. Но, как бы то ни было, дышать становилось всё легче. Чем дальше они уезжали от начала своего пути, тем меньше была вероятность, что их узнают. Вопреки просьбам учёной, что настаивала на том, чтобы Артур больше находился в покое во время долгих переездов и не садился лишний раз в седло, мужчина, со всем присущим ему упрямством, отказывался отлёживаться в повозке и уезжал далеко вперёд, чтобы разведать окрестности и подумать заодно. Ему сейчас было жизненно необходимо минимальное одиночество хотя бы на пару часов. В последние несколько дней самочувствие начало заметно ухудшаться: кашель рвал лёгкие изнутри всё чаще, постоянно хотелось спать, а иногда сознание и вовсе ускользало средь бела дня, увлекая Артура в такую пугающую и, в то же время, манящую темноту. Мужчина не сомневался в способностях мисс Белл, но не хотел лишний раз показывать своё состояние и беспокоить окружающих. Хонората, по-прежнему, отпаивала Моргана своими отварами, но эффекта от этого становилось всё меньше. Страх того, что все усилия окажутся напрасны, поселился на краю сознания, рядом с грузом мыслей о том, что вообще происходит. Мужчина не столько боялся за свою жизнь, сколько за состояние Марстона, который делал всё, что в его силах ради спасения близкого человека. Любимого человека. Эта мысль до сих пор отказывалась укладываться в голове даже по прошествии почти недели. Сам того не зная и не желая, Артур выудил из Джона признание в таких вещах, о которых думать было... Хотел бы Морган сказать, что тошно, но нет. Это было... Странно. Несмотря на всю ненормальность, противоестественность и тупиковость ситуации, мужчина не испытывал, казалось бы, закономерного отвращения или злости. Только лишь недоумение. С одной стороны, Морган стократно пожалел о той правде, что свалилась на него, как снежный ком, а с другой... Хотелось услышать объяснений от Джона. Как Марстон до этого дошёл, почему именно Артур и что им со всем этим делать. Вот только Джон вновь натянул знакомую маску безразличия, словно никакого признания и не было вовсе. Одному Дьяволу известно, что творилось в его голове, а сам он не спешил делиться подробностями. А Морган и понятия не имел, как теперь говорить с ним. Прошлая попытка разговора закончилась, мягко говоря, не совсем удачно. Слушая глухой топот копыт, мужчина бездумно смотрел куда-то меж ушей Евы и размышлял о том, к чему в итоге приведёт их путешествие. Допустим, Хелена и впрямь создаст лекарство и поможет излечить туберкулёз. Допустим, они благополучно доберутся до Канады, как и планировали. И что дальше? Да, у них было достаточно денег на то, чтобы купить земли, обустроить жильё и начать жизнь с чистого листа. Проблема заключалась лишь в том, что Артур не видел себя в этой идеалистической картине. Зная о чувствах Марстона, он просто не мог оставаться поблизости и нервировать мужчину своим присутствием. С другой стороны, оставлять его совершенно не хотелось, тем более, сам Джон не желал его отпускать. Оставалось лишь надеяться, что это лишь кратковременное наваждение и вскоре Марстона отпустит, он влюбится в женщину и будет счастлив, как и обещал чёртов Цилиндр. И где-то в глубине души, под слоем сомнений и отрицаний, теплилась иррациональная мысль о том, что всё сложится как нельзя лучше для них обоих. Как именно, Артур пока сам не понимал и боялся строить догадки. В последний раз, когда он позволил себе на что-то понадеяться, всё закончилось весьма драматично. Последнее письмо от Мэри Линтон разбило вдребезги то, что осталось от сердца, дав понять, что даже на закате жизни его не ждёт ничего светлого, как будто что-то могло быть иначе. — Знатно я вляпался, девочка, — задумчиво протянул Морган, чуть наклонившись к кобыле и погладив её по шее. Это простое действие немного успокаивало. — Как никогда в жизни, чёрт возьми. Очередной приступ внезапно обжёг лёгкие и горло, заставив мужчину практически согнуться пополам и едва не свалиться с лошади. В глазах опасно потемнело, когда Артур машинально схватился за рог седла, удерживая себя на месте. Голову словно сдавило стальным обручем, а сознание грозило ускользнуть в любой момент. Едва успев понять, что он против своей воли заваливается вбок и вот-вот поздоровается с твёрдой землёй, Морган неожиданно был кем-то подхвачен под руку. Кто-то держал его, не давая упасть, пока приступ не отступил, и сознание, наконец, не прояснилось. — Зря ты не послушал Хелл, — сокрушённо цокнули совсем рядом. — Неужели, так торопишься на Тот Свет? Мужчина медленно повернул голову, встречаясь с обеспокоенным взглядом Сирены Рион. Поняв, что Артур вернул контроль над своим телом, девушка убрала руку и поджала губы. — Мисс Белл попросила поискать тебя, — прочитав в глазах Моргана немой вопрос, сказала Сирена и вымученно улыбнулась. — А Джон, хоть и молчит, но у него на лице всё написано. Места себе не находит, вот только какого чёрта ищу тебя я, а не он? В ответ на это мужчина едва не рассмеялся. Молчание было очень не в духе Марстона. Ясно, как день, что он с трудом сдерживает в себе все эмоции, боясь показать окружающим, что с ним что-то не так, но получается из рук вон плохо. Возможно, он думает, что теперь Артур избегает его, что он противен мужчине или ещё чего. В очередной раз захотелось донести до Джона, что он зря беспокоится, но вспомнив свою прошлую попытку разговора по душам, Артур лишь потеряно покачал головой. Нет, выяснения и объяснения определённо не для него. — Джон должен приглядывать за своими детьми, а не за мной, мисс Рион, — обратился он к девушке, поправив шляпу на голове. — Вокруг меня без того слишком много суеты. — Я смотрю, ты не привык, когда о тебе кто-то заботится, да? Выглядишь паршиво, к слову. — Я в норме, — на автомате ответил мужчина, сплюнув кровь куда-то позади себя. Сирена скептически усмехнулась, но в её взгляде по-прежнему читалось неприкрытое беспокойство. Глупо было скрывать своё состояние, но Морган не был готов к проявлениям жалости и сочувствия, особенно со стороны Рион, которая и к себе-то особо никого не подпускает. К счастью, девушка решила не наседать, лишь кивнула в ту сторону, откуда приехала, приглашая следовать за ней. — Как скажешь, — Сирена не стала спорить и пустила своего жеребца лёгким галопом, навстречу каравану. Солнце, что до этого светило мужчине в спину, теперь неприятно слепило, поэтому Артур поспешил склонить голову, пряча глаза в тени своей шляпы. Редкие кучевые облака, лениво дрейфующие по ярко-голубому небу, время от времени скрывали собой дневное светило, давая всадникам возможность смотреть прямо перед собой, не щурясь при этом. Ранняя весна была обманчивой: ясное и почти тёплое утро в любой момент могло омрачиться тяжёлыми тучами и ледяным ливнем, превращающим тракт в сплошное месиво. И как раз именно в той стороне, куда держала путь их группа, на горизонте как-то нехорошо потемнело. Артур даже немного заскучал по уютной зимовке в стенах заброшенного дома. Несмотря на то, что они снова находились в бегах, те дни казались мужчине максимально беззаботными. Он словно оказался в тех временах, когда членов банды можно было по пальцам пересчитать, и все они ещё верили в то, что и для них найдётся место в стремительно меняющемся мире. Спустя где-то полчаса неспешной езды, впереди замаячил караван. Увидев вдалеке знакомые силуэты всадников и повозок, Артур поймал себя на мысли, что он совсем не против отлежаться. Внезапно накатившая слабость была совсем некстати. Время только около полудня, а Морган, казалось уже был готов свалиться без сил и проспать, как минимум, сутки. Мысли начинали путаться, а пульсация в висках становилась всё громче. Изо всех сил, мужчина старался игнорировать то, каким невыносимо ярким стал вдруг солнечный свет, который, казалось, заполнил собой буквально всё. Сжав крепче повод, Артур попробовал сделать глубокий вдох, чтобы отогнать наваждение, но, в результате, ощутил, как невидимые когтистые лапы будто бы вцепились в глотку, не давая набрать достаточно воздуха. Испуганный оклик Сирены он услышал как-то приглушённо, словно находился под водой. Приближающийся топот копыт, скрип повозок, чья-то ругань и взволнованные возгласы — всё смешалось в какую-то далёкую и неразборчивую какофонию. На кашель он уже не обращает внимание. Вновь чьи-то руки не дают выпасть из седла. Кто-то помогает спешиться, перекидывает его руку через плечо и ведёт в сторону, чтобы осторожно усадить в тени дерева. Почему-то, на сей раз, страха Артур не испытывал — лишь желание закрыть глаза и поскорее отключиться. Уж больно всё это напоминало ему мгновения перед тем самым рассветом, когда он познакомился с Цилиндром. Веки налились свинцовой тяжестью, и никакие шлепки по щекам не могли заставить мужчину разомкнуть их и посмотреть перед собой. Подступившая со всех сторон темнота была чересчур приятной и, не видя смысла более держать себя в сознании, Морган упал в её распахнутые объятия.***
— Нам нужна стоянка! Немедленно! — Хелену трясло от лютой смеси напряжения, беспокойства и паники. — Успокойся, — Хонората попыталась погладить учёную по голове, но та обернулась, гневно сверкая глазами и, тыкая пальцем в грудь ведьмы, прошипела: — Я не могу успокоиться! Ему хуже! Этот приступ самый сильный на моей памяти. Вот скажи мне, никчёмный рудимент бабушкиных сказок, сможешь ли ты оттащить его от края смерти, когда у него не останется лёгочной ткани для банального дыхания? — Здесь обозначен город, — Хавьер, поджав губы, показал на маленькую точку на карте. — До него примерно два дня пути. Но точно сказать нельзя. Все эти деревенские схемы довольно приблизительны. — Понятно, — на лице девушки застыло выражение холодной решимости, — Значит так, Моргана нужно уложить отдельно, он слишком опасен для детей. Дежурство около больного будет меняться каждые три часа. Постараемся стабилизировать его состояние по мере возможности. Ты, — она зыркнула на Хонорату так, что та поёжилась, — езжай за травами. Помимо твоего обычного набора я напишу свой список имунокорректирующих растений. А ты, Джон, идёшь в разведку. Нужно найти этот город. Мужчина лишь скупо кивнул, бросая косые взгляды на фургон, где дремал бледный Морган. Никто не стал оспаривать приказы мисс Белл, потому что тут и без её слов было понятно, что ситуация более чем серьёзная. Смерть ступала за ними по пятам, сначала в разбойничьем балахоне, пропитанная потом и порохом. Под её ногами гнила почва, оставляя рытвины свежих могил. Потом Госпожа переоделась в плотный мундир, слепя глаза жетоном на груди. Её слова — болотная вода, кишащая скользкими тварями и гнилой моралью. Свист её косы оглушал, оставляя на земле отрубленные головы тех, кто любил и был любим. Точка в жизни, под канонаду огня. А теперь и вовсе на её костлявом подбородке застыла красная река, орошающая её путь алыми лепестками капель. И не нужно погребальных колоколов. Довольно. Набат столь же бессмысленен, как и вознесение молитв к молчащим небесам. Помолчите. Послушайте хриплое дыхание. То распускаются в альвеолах не бутоны невысказанных эмоций, то зараза пожирает плоть, словно обезумевший от голода Вендиго. Порой Марстону самому не хватало воздуха. Потому что у Артура, кажется, силы были на исходе. Потому что, кажется, Хелена обнаружила у Джека увеличившиеся лимфатические узлы и повышенную температуру. Хотелось выйти в поле и завыть, подобно облезлому койоту, вопрошая у сраных мойр: "За что?!". Минуты отдыха оборачивались испытаниями, мгновения счастья — горем, а надежда сплеталась в причудливом танце с томящим роком. Нельзя пришпорить коня и ускакать от этого дивного клубка влюблённых змей, что зовётся Судьбой, но Джон мог попытаться побороться за свою жизнь и тех, кто ему дорог. Харон нёсся вперед, радуясь ветру и причудливой вязи запахов, которые только усиливались к вечеру. Мужчина сверялся с картой, которую он перерисовал в старый дневник Артура, посмеиваясь про себя над тем, как же разительно отличаются подробные экспрессивные и искусные рисунки Моргана с его каракулями. Например, когда Хелена увидела его змею, то она похвалила его за отличное изображение сперматозоида. Судя по всему, до гипотетического города ему нужно было пересечь ручей и какие-то холмы. По крайней мере, он уже мог заметить вдалеке низкую поросль, которая обычно бывает на берегах водоёмов. В голове Джона думы превратились в зыбучий песок. Стоило закрыть глаза, и снова он видел, как согнувшись в три погибели, Артур пытается вдохнуть, захлёбываясь кашлем и кровью. И бледность его делала контраст с алым просто невыносимым. "Силуэты всадников позволили выдохнуть с плохо скрываемым облегчением. Джон не мог ничего с собой поделать, каждый выезд Моргана, сопровождающийся едким сарказмом Хелены, которую улыбчивая Хонората накачивала ромашковым отваром, вызывал стойкий порыв отправиться вместе с этим неугомонным идиотом. У Артура не было мозгов, не было инстинкта самосохранения и, видимо, не было сердца, поскольку чужое беспокойство его мало трогало. То, что что-то прошло не так, стало ясно, когда всадник покачнулся, а Сирена, что ехала рядом, попыталась остановить Еву. В голове у Джона будто щёлкнуло. Харон за минуту достиг путников, и взору Марстона предстала картина, которой место в самых страшных кошмарах. Артур был не просто бледен. Он буквально сливался со шкурой кобылы, держась в седле на банальном честном слове. Плюнув на всё, мужчина спрыгнул на землю, стаскивая Артура вниз. Тот почти отключился и даже не кашлял, он с хрипом выталкивал воздух из лёгких, силясь сделать вдох. Марстон аккуратно усадил его на землю, позволяя опереться на себя. Он ощущал вибрацию дыхания, раз за разом прерывающуюся мерзким хлюпаньем, с которым Артур сплёвывал на траву кровь и гной. Сирена опустилась рядом, растерянно бормоча какие-то нелепые слова утешения, успокаивая то ли Моргана, то ли себя. Её тонкие пальцы оглаживали напряжённые плечи мужчины до тех пор, пока не подоспели Хонората и Хелена". Было в этом что-то неправильное. Нельзя было приблизится, поддержать, обнять за плечи, как делала это Сирена. Он не имел на это никакого права, и это просто уничтожало Марстона изнутри. Артур часто называл его неудачником, но эти чувства, запертые меж прутьев-рёбер, были квинтэссенцией его пожизненных проёбов. Да меньше проблем было бы, влюбись он в безногую, горбатую монашку, повёрнутую на религиозном воздержании. То, что долбанный Морган не ответит на его чувства, было ясно как день. Этот человек с проститутками-то спал только тогда, когда тело вынуждало его к подобному. Этот человек упорно хранил верность женщине, которая бросила его, вышла замуж, а потом овдовела, продолжая пользоваться Артуром и его влюбленностью. Этот человек... Чёрт, да Джон готов был поклясться, что Морган скорее умрёт, чем позволит себе даже мысленно представить Марстона кем-то, кроме тупого напарника, который постоянно влипает в неприятности. Хорошо, что он ему сразу морду не начистил, выбив отцу двоих детей зубы и сломав пару конечностей. За этими крайне невесёлыми думами Джон не заметил, как солнце начало закатываться за горизонт, заливая небо бесподобным ало-золотым светом. Природа затихла, испытывая благостное оцепенение, предшествующее ночной тиши. Вдруг сзади раздался перестук копыт. Осоловело моргнув, Джон обернулся, понимая, что он влип. За ним, держась на расстоянии пущенной стрелы, следовали двое всадников, в руках у одного из них был лук. Не дожидаясь звона тетивы, мужчина пришпорил коня и рванул вперёд, молясь добраться до лесочка. Снаряд, пролетевший совсем рядом, воткнулся в землю, позволяя ветру трепать куцее оперение. Джон рассержено рыкнул, нащупывая в перевязи седла гладкий ствол винтовки. Он не хотел рисковать напрасно, понимая, что на открытой местности, ещё до того, как цевье посмотрит в сторону противника, его могут нашпиговать стрелами, как Ожешко шпигует яблоки гвоздикой, чтобы не портились. Топот сзади становился всё громче, хоть Харон и гнал во весь опор. Было странно, что бандиты ничего не говорили. Они даже не предложили ему сдаться и отдать деньги миром. Сразу на ум пришли Скиннеры, которые убивали и мучили забавы ради. Этих мразей Джон перебил с особым удовольствием. Мужчина действительно был рад, что его преследователи были вооружены только допотопным оружием индейцев, ведь в противном случае, он с гораздо большей вероятностью обзавёлся бы парой лишних дырок в теле, но стрелы на таком большом расстоянии сбивал с курса ветер. Конь тяжело дышал, с его боков хлопьями падала пена. Мужчина поджал губы, прекрасно понимая, что при таком темпе была велика вероятность загнать Харона насмерть, ведь у каждого существа на этой долбанной планете есть свой запас выносливости. Деревья впереди ощущались, как старые закадычные друзья, которых Джон не видел лет десять. Нырнув под их спасительную тень, он спрыгнул с коня, позволив тому двигаться на своё усмотрение, а сам привалился спиной к стволу. Привычный всплеск адреналина прокатился лёгким зудом по позвоночнику. Его преследователи видели силуэт Харона, не понимая, что на них смотрит сама Смерть. Два выстрела, и две жизни отлетели к чернеющим облакам. Один из бандитов упал сразу, второго же, зацепившегося за стремя ногой, лошадь потащила за собой. Марстон выдохнул и медленно приблизился к поверженному противнику, чья кобыла не спешила убегать, а спокойно стояла метрах в двадцати от трупа. Первым делом, мужчина заарканил чужую лошадь, поскольку лишняя животина им бы не помешала. Он привязал её рядом с Хароном, который косился на соседку с лёгким недовольством. Костерок весело затрещал, а полная луна раскрашивала кроны серебристыми бликами. Адреналин спал, и Джон почувствовал себя просто смертельно уставшим. Забравшись в спальник, он невольно подумал о том, насколько уютно было спать на чердаке в хлеву, греясь о чей-то горячий бок.***
Повозки скрипели, покачиваясь в такт шагам лошадей. Ночь была тиха, дремали на тюках с одеждой дети, прижимаясь друг к другу, спала, уронив голову на колени ученой, Ожешко, которая потратила почти все свои силы, стараясь замедлить, купировать болезнь измученного Артура, дремала и Хелена, медитативно перебирая пряди волос ведьмы, а Сирена, всё не могла сомкнуть глаз. Раз уж всё равно было не до сна, девушка перебралась в фургон, где отдельно ото всех, в тревожном забытьи, лежал Морган, чтобы, в случае чего, позвать на помощь. Сирена была далека от медицины, но даже она прекрасно понимала, что от успеха Хелены в разработке вакцины зависела не только жизнь мужчины, но и, возможно, жизни всех остальных из их группы. Кто его знает, насколько отвары Хонораты помогали сдерживать заразу, которая, по словам мисс Белл, имела неуёмный аппетит. Тяжёлые мысли никак не давали ей покоя. Человеческая жизнь была так коротка, так хрупка, а люди, порой, тратили её так бездарно. Стоило только окинуть взглядом тех, кто её окружал, и возникало странное чувство, будто так всё и должно было быть. Что их ждало бы по отдельности? Смерть? По крайней мере, по рассказам Моргана, ничего хорошего не ждало ни Хавьера, ни Датча, ни Джона. Хелену, скорее всего, пристрелили бы в Сэн-Дэни, Хонората болталась бы на виселице, или её прикончила бы ревнивая жена мэра, а сама Сирена спивалась бы потихонечку, похоронив себя вместе с памятью о карьере певицы. Но и сейчас было не легче. Забавная штука, человеческая привязанность. Какого-то неполного года хватает людям для того, чтобы привязаться друг к другу. Для симпатии или влюблённости нужно и того меньше. И болит сердце от того, что смерть всё никак не хочет оставить их в покое, а такое медленное умирание, которое свалилось на голову Моргана, гораздо хуже, чем пуля, пущенная в висок. Болезнь приносит не только мучения, она даёт время переосмыслить прожитые годы, как бы издеваясь: "Смотри! Смотри, что ты упустил, гоняясь за призраками, боясь двигаться вперёд". А многие прозябают на ненавистной работе, живут с ненавистным человеком, теряют всё, и лишь доживают свой недолгий век, забывая, что нужно жить. Она вздохнула, поправляя собранные волосы. У неё никогда не было тех, с кем хотелось бы остаться, не было нормальной семьи. Семья... Рион будто смаковала это слово, отдающее терпкой, сладковатой горечью на языке, словно выдержанный виски. Её пьянила дорога, пьянило стойкое ощущение плеча, на которое можно опереться, пьянило ожидание чего-то светлого. Сначала, когда Джон или Хавьер начинали рассказывать про легендарную банду, которая навечно останется в умах людей, но лишь красивой сказкой, ей казалось, что это так глупо, верить в то, что где-то там, на тропических островах, трава зеленее, солнце ярче, а манго вкуснее. Глупо было тащить за собой людей, окрылённых мечтой, на верную смерть, потому что куда ни беги — люди остаются людьми: с проблемами, жестокостью, алчностью и коварством. Везде есть коррумпированное правительство, богатые вытирают ноги о бедных, а большинство проблем решается с помощью ружей. А сейчас, она слишком чётко поняла — дело не в Таити. Не в Багамах, Карибах или мифической Шамбале. Дело в людях и пути, который они проходят, в цели, которую они преследуют и тех усилиях, которые они могут приложить, чтобы найти свой Рай. Артур вдруг нахмурился и заворочался, неразборчиво промычав что-то в беспокойном сне. На его лице застыло странное выражение невыносимой муки и какого-то благостного смирения. Приложив тыльную сторону ладони ко лбу мужчины и сразу ощутив его жар, девушка озабоченно покачала головой. Рион хотела было разбудить Хелену или Хонни, но Морган вдруг приоткрыл глаза и, чуть прищурившись, посмотрел перед собой. — Я уже сдох? — еле шевеля языком, прохрипел он и попытался сесть, но, от нехватки сил, тут же завалился обратно. — Хрен тебе. Не в мою смену, — невесело отшутилась Сирена, убрав руку ото лба мужчины, и протянула ему флягу с водой, к которой он тут же жадно приложился. — Хавьер сказал, что мы приближаемся к городу. Сделаем нормальную остановку, чтобы Хелен, наконец, довела до ума свои наработки... Что такое?! Закончив пить, Артур облизал пересохшие губы и хрипло рассмеялся, отчего Рион застыла с выражением полнейшего недоумения на лице. — Да как-то забавно всё выходит, — со второй попытки Моргану удалось всё же сесть. — Со мной всякое дерьмо случалось раньше. Я не раз ловил пулю, падал с лошади, был избит до полусмерти, но тогда мне не казалось это какой-то уж большой проблемой. Заживало всё, как на собаке... Да и сдохнуть было как-то не страшно. — Медленная смерть всегда страшнее, — сказала Сирена прежде, чем успела прикусить язык. Но Артура, кажется, ничуть не смутила её фраза. Слегка осоловелый взгляд мужчины говорил о том, что от поднявшегося жара он был слегка не в себе и говорил больше сам с собой, чем с девушкой. — Даже на той чёртовой скале, делая последний вдох, я был спокоен, потому что был уверен, что это всё не зря и... И теперь я тут... И мне страшно. — Всё будет хорошо, мы поможем тебе, — шепнула Рион, пытаясь успокоить мужчину. — Постарайся заснуть, пожалуйста. Вопреки ожиданиям девушки, Артур будто бы подчинился, вновь укладываясь на расстеленный спальник, и прикрыл глаза. От вида лица, покрывшегося испариной, и свистящего дыхания сердце Сирены неприятно сжималось. Молясь про себя, чтобы Морган поскорее заснул, Рион подтянула ноги ближе к груди и обняла колени. Слишком много переживаний внезапно свалились на неё за последние несколько месяцев. — ...страшно за этого придурка... — пробормотал мужчина перед тем, как окончательно затихнуть.***
— Что за чёрт? — Марстон разглядывал вчерашний труп, который всё так же лежал лицом вниз. Незнакомец был одет в какой-то странный балахон, чем-то напоминающий глупые одеяния чешуистов. Перевернув остывшее тело, Марстон получил прекрасный вид на исписанное какими-то закорючками лицо вчерашнего преследователя. В его карманах обнаружился довольно увесистый кошель, а также, какие-то бытовые мелочи и необычные амулеты. На лошади, к слову, был навьючен походный набор с разобранной парусиной палатки и спальником. Решив, что это какие-то странствующие религиозные фанатики, которые в спине Марстона узрели какое-то неочевидное, но, тем не менее, страшное оскорбление своему богу, и решили того прикончить, мужчина запрыгнул в седло, привязывая к хвосту Харона свою пегую спутницу, и припустил в сторону холмов. Пробираясь вверх по крутому склону, поросшему сочной зеленью, чувствуя, как под копытами скользит жирный чернозём, сердце мужчины забилось чуть сильнее от радостного предвкушения. Стоя на вершине, под сенью невысоких деревьев, он увидел светлую ленту дороги, петлявшую между неровностями ландшафта, словно змея. И по бокам у этой древней рептилии притаились маленькие, будто игрушечные, домики и фермы. Окошки сверкали на солнце ярче драгоценных камней, и их вид ласкал взгляд сильнее, чем вид всех сокровищ мира. Это был не просто город. Это был их последний шанс.