***
Несмотря на общее воодушевление, приём вакцины, сделанной Хеленой, имел некоторые побочные эффекты. Порой Артур испытывал невероятную слабость или тошноту. Первые дни после инъекции он провёл в постели, под строгим надзором самой учёной или Хонораты. И всё же мужчина готов был стерпеть любые неудобства, лишь бы лечение сработало. Джон, несмотря на все попытки быть максимально незаинтересованным, то и дело нарезал круги либо у дверей импровизированной палаты, либо, пересилив внутренние запреты, заходил внутрь, интересуясь, не нужна ли девушкам помощь. Хелена закатывала глаза, а Хонората как-то слишком понимающе хмыкала и торжественно вручала ему таз с грязными пробирками, которые тот мог весь вечер отмывать вместе с ведьмой. — Ему станет лучше, — Ожешко возилась по локоть в пене, часто моргая из-за лезущих в глаза волос. — О чём ты? — Марстон поспешил отвести взгляд. — О твоём сыне. — А-а-а, — в голосе мужчины слышалось неприкрытое облегчение. — Это хорошо. — А вот с Артуром всё, конечно, не так радужно, — она зыркнула лисой и взялась за полотенце. — Болезнь слишком долго подтачивала его изнутри. Но, клянусь тебе, он борется и, скорее всего, он переупрямит саму Смерть. Твой страх за друга обоснован, но тебе нужно больше веры, Джон Марстон. Джон осоловело моргнул, уставившись на полячку. И было неясно, то ли она издевается, то ли говорит серьёзно. В глазах ведьмы плясали смешинки, вот только она вся лучилась какой-то искренностью и радостью. И если она говорила, что Артур, такой бледный и обессиленный за последнее время, чей организм пребывал в настоящей гражданской войне с самим собой из-за терапии, справится, то ей хотелось верить. Марстон бросил беглый взгляд на кровать, где под тонкой простынёй сопел виновник его душевных терзаний. Тот негромко похрапывал, обняв подушку, набитую распущенной хлопковой пряжей, пускал слюни на цветастый ситец наволочки и, в общем и целом, выглядел взъерошенным, заросшим и не совсем здоровым, но до одури привычным, домашним и родным. Хотелось подойти ближе, аккуратно сесть на край кровати, протянуть руку и провести ладонью по светлым волосам. Очертить большим пальцем линию челюсти, ощущая колкость отросшей щетины. И всякий раз, увязнув в этих мыслях более, чем на минуту, Джон мысленно давал себе пощёчину и уходил по своим делам, до боли кусая нижнюю губу. Было так странно осознавать, что они, кажется, действительно смогут добраться до Канады и осесть в этом краю сосен и кленового сиропа. Будет ли это какой-нибудь отдалённый городок или им придётся всё начинать с нуля — не так важно. Если потребуется, Джон готов был чуть ли ни в одиночку рубить лес и таскать брёвна, лишь бы рядом бухтел нудный и вечно всем недовольный Морган, у которого были проблемы с коммуникацией, инстинктом самосохранения и верой в самого себя. Мысль скакала в голове, как солнечный зайчик. И почему-то она то и дело возвращалась к тому, что наступит время, когда Джон сможет любоваться Артуром без опаски того, что Морган с минуты на минуту откинется. Не руками, так взглядом можно будет касаться упрямого подбородка, плавной линии носа, морщинки, залёгшей меж бровями, когда мужчина думал или пытался читать в тусклом свете огрызка свечи. Морган обладал внешностью, которая не просто располагала к себе, но она будто говорила: "Хэй, парень, давай выпьем на дорожку, помолчим по душам, а потом разъедемся в разные стороны, но будем с теплом вспоминать эту сиюминутную встречу". И непонятно, где тут была зарыта собака. На Артура никогда не вешались гроздьями женщины, как на Датча, или он не был столь искусен в заговаривании зубов, как Хозия. У него даже сисек не было, как у Сьюзан! И всё-таки, в бездонных голубых глазах, в простоте линий, из которых состоял Морган, в его внутренней честности была настоящая магия. А уж редкие улыбки делали его настолько привлекательным, что невозможно было оторваться от созерцания мягких губ, пытаясь запомнить каждую трещинку. Эти губы, до того как всё пошло по пизде, были созданы для сраных улыбок и поцелуев. И Джон, чёрт бы всё побрал, отдал бы свою правую руку за одну только возможность поцеловать тупого, упрямого, прямолинейного засранца, ощущая мягкое скольжение языков. Хотя... Последствия у этого желания могли быть просто катастрофическими. — Джон, — Хонората подёргала мужчину за рукав. — Что-то случилось? — Что? Нет! Всё нормально. Почему ты спросила? — Хм, ты уже десять минут натираешь мылом пробирку. Сомневаюсь, что она была настолько грязной.***
— Ты куда? — Джон, до этого развешивавший на заборе выделанные шкуры, догнал Артура, который вышел из дома девушек и зашагал по пыльной дороге. — К мяснику, — мужчина поправил шляпу, чтобы солнце не слепило глаза. — У нас что, мясо кончилось? — Марстон почесал затылок, прикидывая, сколько мяса они должны были съесть за последнюю пару дней, учитывая то, что в погребе, на момент последней охоты, лежали три куропатки и разделанный кабан. А потом Датч и Хавьер привезли ещё пяток зайцев и молодого оленя на солонину. — Да нет, — Артур потянулся, хрустнув шеей. — Просто наша ведьма запугала мистера Пиклза, и тот от неё теперь прячется. — Понятно, — протянул Джон, а потом осоловело моргнул. — Погоди... Ты сказал, что мясника запугала Хонората? — Угу. — Не Хелена со скальпелем в руках и не Сирена, с её привычкой тыкать сальным мужикам дулом промеж ног? — Угу, — ветер ласково трепал пряди светлых волос. — Мы точно говорим о дамочке, которая лечила птичек, что стукнулись о стену дома, и устроила на нашем дворе импровизированное кладбище для зайцев и полёвок, сдохших во имя науки? — Угу. — Бред какой-то. — Мисс Рион рассказала, что Том Пиклз, когда полячка пришла к нему за курдючным жиром, бил свою жену. Она подошла, схватила за ворот и что-то прошептала ему на ухо. Потом дней пять всё было тихо, а недавно Пиклз подкараулил Хонорату в городе, упал ей в ноги, валялся в грязи и умолял прекратить его страдания. Непонятно, что она с ним сделала — сама Хонни не горит желанием делиться подробностями — но Томми больше жену не трогает и даже покупателей обвешивать перестал. Ну и от ведьмы нашей бегает, как чёрт от ладана. — Хах, вот тебе и тихий омут. Четыре сантиметра воды, а дальше черти штабелями до самого дна, — Джон хохотнул, сожалея о том, что он пропустил такое представление. — Так зачем Хонни мясник? — Помнишь, она просила Хавьера построить коптильню? — Марстон кивнул, припоминая что-то такое. — Так вот сегодня он снял, наконец, трубу со старой печки, распилил её и собрал дымоход для копчения. Они с мисс Рион уже колотят ящик, куда будут подвешивать колбасы. Говорит, что так проще будет делать запасы на зиму. — А мы собираемся тут остаться до следующего года? — Марстон обвёл красноречивым взглядом пустую улицу. — Ну, Датч сказал, что это было его взвешенное решение. Хелена убрала скальпель и подтвердила его слова, — лицо Артура оставалось настолько серьёзным, что Джон не выдержал и рассмеялся. За этими разговорами они добрались до мясной лавки, что ютилась на самой окраине. Том Пиклз не выкладывал мясо, прекрасно зная, что на полуденной жаре оно не пробудет свежим дольше пары-тройки часов, а потому он доставал запасы из погреба, в котором были расставлены кадки с солью. Уже взявшись за ручку лавки, Артур вздрогнул, услышав позади знакомый голос: — Мистер Милтон! Мистер Кэллахан! Какая встреча! — мэр забавно семенил в их сторону, выйдя, скорее всего, из банка, хотя на табличке было написано, что он закрыт на учёт. — Мистер Коллинз, — мужчина приветственно приподнял шляпу. Разыгрывать радушие перед неприятными людьми так, как это делали его "приёмные родители", Морган так и не научился, но держать себя в руках он умел знатно. Мэр этого городка, который был едва ли больше Валентайна, вызывал у Артура целый ворох странных эмоций: тот явно что-то недоговаривал, отмалчивался, когда его спрашивали о причинах такой закрытости жителей, да и вообще, проявлял слишком странный интерес к приезжим. Слишком часто он как бы невзначай оказывался у их домиков. — Я стучался к господину О’Мэлли, но его, видимо, не было дома. — Или он спрятался от вас в погребе, — буркнул Джон, но удачно скрыл это за приступом кашля. — Так что вы хотели, сэр? — У нас скоро праздник, — мужчина промокнул лоб платком. — В последний день лета будет фестиваль урожая, и мы бы хотели, чтобы вы тоже поучаствовали в качестве дорогих гостей. Думаю, там найдутся развлечения и для детей, и для взрослых. Вы согласны? Артур и Джон переглянулись и неуверенно кивнули.***
Август подходил к концу, но в воздухе совершенно не чувствовалось приближение осени. Это лето выдалось богатым на события и необычайно тёплым. Вся прерия сияла пёстрым ковром, омытым дождями и солнцем. Еллоуфилд, впервые за месяцы пребывания путников в этом негостеприимном месте, преобразился донельзя: повсюду вешались флаги и гирлянды из полевых цветов и трав, люди вышли на улицы, украшая дома яркими лентами. — А вот это действительно странно, — Джон смахнул со лба пот, отпиливая толстую доску, которую Хавьер планировал приколотить к праздничной арке. — Какого хера все эти люди месяцами сидят дома и не выходят. Тут жителей почти сотня, а обычно весь город кажется пустым и вымершим. — Согласен, — мексиканец покачал головой. — И ведь смотри, тут и дети, и взрослые. А ты у них хоть раз видел ребёнка? Они их что, по подвалам держали, что не видно и не слышно было. — Да чёрт их разберет, — Артур скинул тонкие ивовые прутья в кадку с водой. — Я однажды наткнулся на местечко под названием Бучерс Крик, так там люди травились водой из реки, куда стекал мышьяк из промышленных шахт, а они верили в демонов. Их чёртов "шаман" оказался мелкой сошкой Корнуолла и пытался заставить этих болезных подписать отказ от претензий. Хотя те от отравы вообще ничего не соображали. Вряд ли они стали бы жаловаться. — У тебя, Артур, одна история охренительнее другой, — Марстон отошёл подальше, чтобы оглядеть конструкцию в целом. — То у тебя город безумцев на пути попадается, то ты разруливаешь проблемы учёного, включая экстравагантного отца Хелены, то видишь какие-то огни в небе и на тебя нападает не абы кто, а сам Носферату. А потом тебе Человек в Цилиндре даёт бессмертие. Тебе, чёрт бы побрал твою неугомонность, осталось только увидать живого робота да построить машину времени. Морган поперхнулся, вспоминая автоматрона Марко Драггича, которого ему-таки удалось обнаружить в горах, и историю с Френсисом Синклером. Хотя он прекрасно понимал, что всё это может звучать безумно, но за время своих путешествий он перестал удивляться чему бы то ни было. Мир был местом, полным загадок и всяких странностей. Причём люди удивляли порой сильнее всяких там пришельцев или вампиров. Маньяки, убийцы, гении, художники, музыканты, циркачи и безумцы — всё это было проявлением натуры человека, его порывов, стремлений и желаний. Возможно, Синклер и правда смог построить машину времени, но он сделал это сам, так же, как и Марко со своим роботом или даже серийный убийца, что жаждал быстрой славы. Люди имеют возможность оставлять свои следы на ткани времени и истории. Банда Ван Дер Линде превратилась в миф, но они-то были живы. Они помнили свои взлёты и падения, правильные поступки и ужасающие деяния. И Морган действительно ощущал эту странную связь, которая была у них, а за время этого приключения становилась только крепче. Оставив позади недомолвки и обиды, они будто отпустили груз, что прижимал утопающего ко дну бурной реки. Вот только... Джон Марстон хмурился, разглядывая арку так, будто та нанесла ему личное оскорбление. И это нахмуренное выражение лица что-то задевало в душе у Артура. От этого щемило в груди и почему-то сосало под ложечкой. "Время — ценнейший ресурс", — говорил Цилиндр. И он не мог ошибаться. Для существа, которое живёт вечно, ему были непонятны человеческие страхи, волнения и распри. Деление на расы, конфессии и классы были для него несущественны. Именно это он и показывал своему слуге. Люди — минимум различий при огромном самомнении. Люди — жестокость, что плотно соседствует с самопожертвованием. Люди — ошибка природы, которая смогла до неузнаваемости изменить окружающий мир. Слишком многое было поставлено на кон. Слишком многое могло пойти не так. И, возможно, чьи-то кости истлеют в бескрайней прерии, когда запас времени, наконец, подойдет к концу. Джон всегда был кем-то особенным для Артура. Больше, чем друг, ближе, чем брат и дороже, чем семья. И, будь Марстон проклят, он своими признаниями оформил в голове мужчины слишком полную картину того, кем они являются друг для друга, вопреки всем устоям общества. И с этим было невообразимо трудно жить. — Чёрт! У нас что-то горит! — Хавьер вскинул голову, глядя на клубы дыма, поднимающегося с заднего двора "женского" дома. — Да нет, — Артур принюхался, чувствуя вкусный запах трав и мяса, облаченный в вуаль из дыма орешника гикори. — Если услышим крики, то значит, это Джек или Датч сунули нос в коптильню до того, как Хонни дала добро. Не прошло и минуты, как со двора донеслись причудливые ругательства и собачий лай.***
Праздник был безумно красочным и шумным. По всей главной дороге города стояли палатки с едой, украшениями или развлечениями. Руфус, обалдевший от такого изобилия, носился между шуршащих юбок и норовил стянуть что-нибудь съестное. Девушки, что выносили из дома разную снедь, выглядели по-особому нарядными: ленты, шёлк, высокие причёски и каблуки. Даже Сирена вылезла из своих привычных штанов, отдав предпочтение тёмному ситцевому платью с тяжёлым подолом. Мужчины по такому случаю расчехлили брюки и накрахмаленные рубашки. Датч и Артур поверх белого хлопка надели жилеты, тогда как ни Хавьер, ни Джек не согласились на подобный экстрим в жаркий августовский вечер. Джон так и вообще, чуть ли ни с дракой отстоял возможность щеголять в штанах из грубого сукна, с которыми, как ворчал Ван Дер Линде, тот попросту сроднился. Музыка разлеталась над головами празднующих, а Джек упорно пытался вытащить из таза с водой яблоко под дружное улюлюканье дам. Хонората выставляла на стол блюда с жареной олениной, копчёными колбасами, мягким сыром и жареными овощами, угощая домашней едой всех желающих. Специально для детей она сделала орехи в карамели и засахаренные цукаты. — Будешь кукурузу? — изрядно подвыпивший Джон ткнул печёным початком в щёку задумчивому Моргану. — Она прекрасно подходит твоему образу потрёпанного овоща. — Кукуруза — это злак. — Это входит в понятие "овощ". Не будь занудой, Морган. — Вы ещё подеритесь! — Сирена фыркнула и отобрала у Марстона початок, вгрызаясь в сладкую мякоть. — Помидор, если верить Хелл, вообще ягода и ничего, тоже овощ! Артур покачал головой и сдержано улыбнулся. Вечер медленно опускался на землю, принося с собой мягкую прохладу и свежесть. Люди смеялись и пели, но мужчина никак не мог понять причину таких кардинальных перемен, а потому не мог расслабиться. Он перевел взгляд на Джона, который, видимо, прекратил спор о природе овощей и теперь строил глазки какой-то симпатичной девушке, что задорно хихикала, пытаясь утянуть Марстона в толпу танцующих. И это, к огромному неудовольствию Моргана, вызывало стойкое отторжение, обычно называемое ревностью. Вопреки собственным недавним размышлениям, о том, что чувства Джона по отношению к нему неправильны, что Марстон должен найти себе подходящую женщину и забыть о таких глупостях, как любовь к лучшему другу. Пребывая в здравом уме, Артур и сейчас был готов подписаться под этими мыслями, но ехидный голосок вкрадчиво нашёптывал мужчине что-то о личном счастье, которое всегда обходит его стороной. Предрассудки о противоестественности таких отношений быстро отошли на второй план, стоило Моргану чуть углубиться в воспоминания немного дольше положенного. Какие бы эмоции мог испытывать он сам, поменяйся они с Джоном местами? Впрочем, Артур и так отдал за него жизнь, кажется, тем самым, за раз выразив всё то, о чём долгое время молчал. Во всём этом было нечто более глубокое, нежели какое-то примитивное влечение. Их жизни слишком долго были тесно сплетены друг с другом, а последние события только укрепили эту связь. И это совсем не то, что бывает у обычной влюблённой пары. Это... Это намного сложнее, мысли мужчины путались, не желая выстраиваться в чёткое объяснение того, что с ним творилось. Хотелось просто увести Марстона подальше от шумящей толпы, наплевав на удивлённые взгляды окружающих, побыть наедине в тишине летней ночи и... Наверное, так ничего и не сказать. Да и что он мог сказать? Озвучить вслух всё то, что происходило в его душе? Между ними всё только более-менее наладилось, чтобы сейчас просто взять и испортить это каким-то спонтанным эмоциональным порывом, вызванным дурацкой ревностью на ровном месте. Это неправильно и эгоистично. Против своей воли Артур раз за разом возвращался мыслями в тот вечер, когда Марстон едва не поцеловал его, думая о том, как бы он сам отреагировал, не появись Хелен в последний момент. Каково это ощущать губы мужчины на своих, при том, что этот мужчина — не кто-нибудь, а самый близкий человек в твоей жизни. Думать об этом не хотелось совершенно, потому что чем дальше, тем чётче Морган осознавал, что чувства и желания Джона взаимны. На Марстона хотелось разозлиться за то, что он своими необдуманными поступками и словами похерил всё внутреннее спокойствие Артура — вот только не получалось. Всё, что он мог делать — это молча наблюдать, как слегка пьяный Джон во всю флиртует с какой-то девкой. Мужчина уже готов был удалиться в дом, сославшись на плохое самочувствие, как вдруг в него врезался ребёнок. Мальчик лет девяти заливался истошными рыданиями. Он был бледен и весь в пыли и ссадинах. — Постой, мелкий, — Морган присел на корточки, вглядываясь в заплаканное лицо. — Что случилось? Ты кого-то потерял? Ответить нормально ребёнок просто не мог. Он всхлипывал и давился воздухом, размазывая по лицу солёную влагу. — Это Монти, — мэр вырос будто из-под земли, заставив Артура вздрогнуть. — Я не видел твою маму. Где она? — Коллинз наклонился к мальчику, но тот шарахнулся в сторону. Из сдавленного лепета можно было вычленить немного, но и этого было достаточно. Монти с матерью ехали на старой кобыле Грейс из леса, где они собирали грибы. По дороге на них напали бандиты, и Анжела упала с лошади, а перепуганное животное ломанулось по проторенной тропе к городу. Мальчик едва смог её остановить. — Нужно спасти маму... маму убьют... — ребёнок больше ничего не смог из себя выдавить и одна из местных женщин увела его домой. — Прискорбно, — глаза мэра как-то странно сверкнули, — мы ничем не сможем помочь несчастной. У нас город фермеров и скотоводов. У нас даже охотников всего двое, но они просто не справятся с вооруженными бандитами, — он горестно вздохнул. — Надеюсь, мы хотя бы сможем найти тело, чтобы похоронить. — Чёрта с два, — Артур мрачно поджал губы. Вся эта ситуация ему более чем не нравилась, но он прекрасно понимал, что значит потерять близкого человека и оставить в беде ребёнка просто не мог. — Монти указал место, откуда он приехал. Я найду Анжелу и привезу её в город. — В одиночку? — Мне не привыкать. — Вы настоящий герой, мистер Кэллахан. — А ещё, он конченный тупица! — внезапно нарисовавшийся рядом Джон резко пихнул Моргана в плечо. — Я поеду с ним. Иначе он заберёт себе все лавры: или сдохнет, или вернётся — но всё равно всё внимание перетянет на себя.***
— Артур, ты дятел, — уже успевший протрезветь Джон поправил на плече ремень от ружья. Харон рысил по стремительно темнеющей прерии. И хотя конь безошибочно находил нужное направление, мужчине всё равно приходилось держать в руках масляную лампу. Полная луна заливала душистую прерию неверным, холодным сиянием. — Почему это? — Потому что ты мне все мозги выклевал, героичный ты кусок дерьма. — А ты, стало быть, трухлявый пень, раз я дятел, — Морган прислушивался к ночной тишине. — Ой, да заткнись ты, — Марстон закатил глаза и цокнул языком. — Всё это дурно пахнет! — А я говорил тебе помыться, — полушутливый тон разряжал обстановку, поскольку оба мужчины спинным мозгом ощущали какое-то покалывающее напряжение. Хозия списывал подобное на особую интуицию, когда человек так часто попадает в переделки, что начинает на уровне инстинктов улавливать мельчайшие нюансы и предчувствовать беду. — Смотри! — Джон спрыгнул с коня и подошел к месту, где валялись кузовки с рассыпанными по дороге грибами. — Здесь следы ног и копыт. Но трупа женщины нет. Они забрали её. — Скорее всего, они направились на север, — старший мужчина нахмурился, глядя на чёткие следы копыт. — На север? — У них должно быть какое-то логово. В окрестностях нет ни гор, ни больших развалин или брошенных поселений, а значит, эти бандиты засели в лесу. Единственное место, куда они могли поехать — густая роща к северу отсюда. Джон кивнул и заскочил в седло, следуя за белой кобылой, что сорвалась с места и неслась в темноте, словно белая комета. Марстон, который всё никак не мог понять, что же его смущает во всем этом, вдруг широко распахнул глаза. Вот оно! Следы были слишком явными. Намеренно явными. На тракте бандиты будто специально топтались как можно дольше, а потом ехали так, чтобы оставить за собой больше примятой травы. А роща была всё ближе... — Артур! — голос Джона разорвал тишину. — Не подъезжай к лесу! Это засада! Но было уже слишком поздно. Первая стрела просвистела в воздухе, впиваясь в бок кобыле. Ева взвилась на дыбы, сбрасывая с себя наездника. Она рванула куда-то в темноту и неясно было, выживет ли она вообще. Артур припал к земле, пытаясь сориентироваться. Сейчас они были на открытой местности, что делало их прекрасной мишенью. Нужно было в срочном порядке искать укрытие. — Там овраг! — Джон махнул в сторону и соскочил с Харона, отпуская того подальше от опасности. Мужчина достал шашку динамита и бросил её наугад в то место, откуда прилетел первый снаряд. Взрыв отвлёк нападавших, и Морган, пригнувшись, последовал за Марстоном, который, проклиная всё на свете, ловко соскользнул в небольшую низинку. На руку им играло и то, что стрелы — вещь ненадежная. На их полёт влияло всё: от ветра до влажности, и потому, мужчинам удалось без потерь залечь в относительной безопасности. Эти люди были не похожи на обычных бандитов. Они действовали абсолютно бесшумно, что было практически дико. Никто не отдавал приказов, но вся группа действовала слажено, не прекращая огонь. Каждый выстрел сопровождался риском. И пусть Морган мог сказать, что, как минимум, две трети пуль находили свою цель, этого было чудовищно мало, поскольку разглядеть убийц среди ночного леса и в густых кронах было практически невозможно. — Я этому мэру, если выживем, все руки переломаю. — Думаешь, это он устроил? — Артур вглядывался в оптический прицел, а потом спустил курок. Смазанная тень рухнула с кроны деревьев. — Может, и не устроил. Но точно знал, что это за мудаки. Робины Гуды херовы! А нам ничего не сказал, — Джон сплюнул на землю. — Да ещё и не видно ничего. — Пока мы их не перебьём — нам отсюда не выбраться, — Морган ловко отцепил от пояса напарника динамит, сильно пожалев, что он оставил дома все запасы взрывчатки. — Их нужно отвлечь. В следующую секунду Артур дёрнулся в сторону, очевидно, намереваясь подобраться к противнику поближе и бросить динамит, но был тут же остановлен рукой Джона, что мёртвой хваткой вцепилась в плечо мужчины. Стоит кому-то из них высунуться из укрытия — они будут как на ладони для обстрела, а уповать на везучесть Моргана Джон не собирался. — Даже не думай, Морган, — прошипел Марстон, схватив старшего за плечи уже обеими руками и разворачивая к себе лицом. — Ты больше не бессмертен, забыл? Наверное, Артур собирался что-то возразить. Привычно выругаться на друга за то, что тот встревает, когда не следует. Наверное, будь у него больше сил, он бы высвободился из крепкой хватки Джона и повторил бы попытку принять удар на себя. Кто знает, что могло произойти в следующие несколько секунд, если бы взволнованное лицо Марстона вдруг не оказалось так близко, а его тяжёлое дыхание не обожгло губы Артура. Морган практически упустил момент, когда тонкие, жёсткие губы Джона накрыли его собственные, выбивая из головы абсолютно все мысли. Всё внимание разом сконцентрировалось на одном человеке, на его губах, колючей щетине и тёплых ладонях, что, скользнув вверх по плечам, обхватили лицо мужчины. Внезапность происходящего почти превратила Артура в статую, отчего он замер, не в силах ни ответить, ни оттолкнуть Марстона, что, в отличие от него, прекрасно знал, чего хочет и чего не хочет. Джона, похоже, совершенно не смущало отсутствие какой-либо реакции со стороны Артура. Он получил то, что хотел и дело тут было не только в спонтанном поцелуе. Марстон своей отчаянной выходкой банально отвлекал старшего от заведомо опасной затеи, когда тот в очередной раз собирался рискнуть своей жизнью. Даже если потом Морган ему врежет, Джон не будет сожалеть о своём поступке. Но когда Артур, словно выйдя из оцепенения, обвил руками его тело, прижимая ближе к себе — сердце мужчины совершило невероятный кульбит прямо в грудной клетке, с силой ударившись о рёбра. Ощутив неуверенный, но всё же ответ, Марстон рвано выдохнул в губы Артура, мечтая застыть в этом моменте. Джон был не против даже умереть прямо здесь и сейчас, напрочь позабыв о том, что это желание может исполниться, и первый поцелуй станет последним, если они чересчур увлекутся. Вдруг из леса вылетела шашка, которая не спешила взрываться. Она источала клубы едкого, дурманящего дыма. Джон медленно отстранился, не решаясь открыть глаза. Сердце его колотилось как сумасшедшее, ладони подрагивали. Но голова работала как нельзя лучше. — Вот видишь, — нервно выдохнул он, — не пришлось никуда бежать. Кажется, они сами к нам подойдут. Артур осоловело моргнул и закашлялся. Дым неприятно драл лёгкие, заставляя голову раскалываться от боли. Было ясно, что их сейчас окружат, но эти люди плохо понимали, с кем связались. Дёрнув Джона за собой и натянув на нос платок, он пополз в сторону от оврага, сжимая в руке динамит. Кажется, взрывчатка ему всё-таки пригодится. А поговорить о случившемся можно было и попозже.***
Пошатываясь, они брели в сторону дороги, оставив позади горы трупов очень странных бандитов. Те были похожи на каких-то религиозных фанатиков, с расписанной татуировками кожей и в непривычных балахонах. На лице мужчин осела сажа, а одежда пропахла дымом и травами. Они подорвали шестерых, кто спустился в злополучный овраг, а потом методично отстреливали всех тех, кто решился выползти из-под сени деревьев. Естественно, на всё это ушёл не один час. Нападавшие оказались до отвращения упорными и методичными в своём желании прикончить незваных гостей. Но в кокой-то момент всё затихло. Последний стрелок упал в высокую траву, позволив мужчинам себя осмотреть. Джон качал головой, рассказывая Артуру о том, что именно такой чудик напал на него на подъезде к городу. Морган кашлял и качал головой. Лезть в лес, чтобы найти похищенную женщину они не решились. И дело было не в трусости, а в банальном самосохранении. У них кончился динамит, патронов оставалось до неприличия мало, и Джон был вскользь ранен стрелой, а потому и хромал, припадая на правую ногу. К тому же, судя по всему, эти люди знали, что за ними придут. Они были к этому готовы. А хуже подготовленного противника может быть только непродуманный план. Марстон свистел, надеясь на то, что Харон его услышит. А вот Ева, к безумному огорчению Артура, на свист не отзывалась. И он мог лишь молиться, чтобы его четвероногая девочка была жива и нашла дорогу домой. Ржание мустанга прозвучало чарующей музыкой в ночи. Тот топтался на месте, фыркая и толкая головой плечо хозяина. — Давай, Джон, — Артур помог раненному другу подняться в седло, а следом и сам устроился на крупе, слегка придерживая пошатывающегося напарника. Тот шипел от боли, но не сопротивлялся. Они молчали. На разговоры просто не было сил. Адреналин схлынул, оставляя после себя только нечеловеческую усталость. Джон чувствовал за спиной тепло чужого тела и его это одновременно нервировало и успокаивало. Хотелось просто добраться до дома, чтобы... — Джон?! Артур?! Это вы? — голос Сирены был подобен удару под дых. Ни разу они не слышали в её интонациях столько паники и страха. Её лошадь кусала удила, а с шерсти хлопьями спадала пена. — Там... Там такое... Они забрали всех!