По-человечески и лучше

— Их Карамон заслуживает благодарности, — шепчет Рейстлин на ухо Крисании, когда бархатный занавес задёргивается и лицедеи уходят на перерыв. — Скорчить такую глупую рожу способен только очень талантливый артист. Эта труппа приезжает в Палантас уже не первый год. Пусть актёрствовать и внимать актёрам — занятие низкое, но похождениями Героев Копья не гнушается и высшее общество. Рыцари, купцы, цеховые старшины, нарядные дамы не стесняются соседствовать с мещанами и моряками — представление захватывает всех. Мужчины встречают восторженными вздохами сияющих воительниц, женщины млеют от рельефных торсов богатырей и варваров, дети счастливо верещат, не в силах оторвать глаз от удивительных фокусов алого мага. А настоящий маг со жрицей каждый раз сидят среди всех, прикрытые лёгким мороком. В сероглазом парне с острой бородкой и загорелой плечистой блондинке никто не узнаёт хозяев столпов Тьмы и Света, на которые, точно на ось, насажен город. И можно вволю смеяться над придумками драматурга — Крисания ведь давно знает, как всё происходило на самом деле. Знает из первых уст… которые, если действие на сцене начинает провисать, всегда можно ещё раз поцеловать и убедиться, что вкус их от морока нимало не изменился. Но сегодня Рейстлин как-то непривычно напряжён. В некоторых местах представления его передёргивает всегда — слишком ярки воспоминания, слишком мало времени прошло, чтобы они успели изгладиться — но сейчас он, наоборот, словно силится что-то вспомнить. А потом вдруг заходится таким хохотом, что соседи в испуге подскакивают, а Посвящённая хватается за священный символ. Маг душит смех рукавом, кое-как пытается успокоить Крисанию: мол, представление уже кончается, объясню всё потом — и снова срывается, так что приходится унимать икоту и выбрасывать окровавленный платок. Когда откланявшиеся артисты начинают покидать сцену, Рейстлин внезапно скидывает морок. Парой шагов легко взлетает на помост, ловит своего двойника за шиворот и вцепляется ему волосы. Публика испуганно ахает и отшатывается, у Крисании с губ готов сорваться гневный возглас — как вдруг из-под спутанных седин появляются знакомые острые уши. Даламар ужом выскальзывает из злосчастной красной тряпки и улепётывает, вызывая томные вздохи у оставляемых позади девиц, а его наставник уже даже не смеётся, а всхлипывает, бессильно колотя кулаком по доскам сцены и одними губами обещая сдать ученика в Алую Ложу, раз уж их одежды ему так понравились. К Крисании бочком-бочком подбирается актриса в золочёных доспехах Лораны и после дежурного благословения протягивает два жетона на следующее представление в передние ряды.